ЧЕЛОВЕК-ДА 10 страница

Дома я включил компьютер и пошел делать себе бутерброд.

Ну да, конечно, думал я. Даже если не принимать в расчет спор с Ианом, моя тактика согласия сегодня мне порядком навредила. Правда, были и положительные моменты. И, кто знает, может, благодаря этим положительным моментам мы с Ханной в итоге станем близкими друзьями.

Засигналил мой сотовый.

Сообщение от Ханны.

ЖОПА.

Другого и не следовало ожидать, хотя не исключено, это — исковерканное норвежское слово, обозначающее что-то приятное — например, цветы или милый малыш.

Я вздохнул и напомнил себе: придерживайся позитивного мышления. Тактика согласия приносит мне только хорошее.

И в скором времени принесет еще что-нибудь положительное. Еще один позитив. Тогда уж Иан заткнется раз и навсегда. Это будет здорово. Супер. Иан еще попляшет у меня. Поймет, что нужно верить в проекты! Признает, что я не тупица и не «жопа».

В ящике моей электронной почты меня ждало только одно сообщение.

От некоей доктора Молли Ван Брейн.

Она доводила до моего сведения, что я только что выиграл $ 20 миллионов в Испанскую лотерею.

Странно, подумал я. Ведь я даже не участвовал в Испанской лотерее.

И теперь доктор Молли Ван Брейн приглашала меня приехать за выигрышем лично к ней.

Мне нужно было только сесть в самолет.

И полететь в Голландию.

ГЛАВА 8

В которой Дэниел ищет приключения

на свою голову

Меня одновременно возбуждало и пугало то, что я прямиком перескочил на уровень 5.

Разумеется, зря я пустился во все тяжкие. Теперь я это смело могу признать. Иан уже доказал мне, что 99% завлекаловок, присылаемых по электронной почте, — это проделки мошенников, стремящихся заманить в свои сети и облапошить доверчивых злосчастных простаков. Но ведь остается еще один процент. А один процент из ста — не так уж мало. Вспомните хотя бы мой выигрыш в лотерею, которую я купил вместе с газетой «Сан». Тогда ведь все было против меня. Это ли не доказательство того, что моя тактика согласия способна приносить желаемые плоды...

Но я знал, что сказал бы Иан на все эти мои рассуждения. Обозвал бы меня тупицей. Заявил бы, что доктор Молли Ван Брейн вовсе не доктор. И не Молли. И даже не Ван Брейн.

Но подождите... попробовать-то стоит. Это — стоящая попытка. Почему бы не ответить согласием?

У меня было такое ощущение, будто мир немного сместился. Я оказался в совершенно новой, удивительной вселенной. Во вселенной, сотканной из вопросов, начинающихся со слов: «Ачто, если...?»

Как, например...

А что, если я и впрямь выиграл в «Испанскую лотерею»?

И...

А что, если прямо сейчас в какой-то комнате в Амстердаме некая женщина-доктор считает и пересчитывает мои 20 миллионов долларов и говорит: «Ну, надеюсь, хоть этот объявится; все остальные, к сожалению, просто проигнорировали мои электронные сообщения...».

Маловероятно, конечно. Но заманчиво.

Сидя в поезде, который вез меня в город, я еще раз прочитал ее послание.

«Наши поздравления победителю! — говорилось в нем. — ВАС ПРИВЕТСТВУЮТ ОРГАНИЗАТОРЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ ЛОТЕРЕИ "СКАЙЛОУ"».

Мое имя, было сказано, выбрал компьютер из «международного списка 91 ООО имен!». Но я должен молчать о своем выигрыше. «Из-за путаницы с именами и адресами крайне важно, чтобы никто не знал о вашем денежном призе до тех пор, пока выполняется ваш запрос. Соблюдайте строжайшую тайну». Это, как мне объяснили, необходимая мера предосторожности, дабы «другие участники или самозванцы не присвоили себе чужой выигрыш незаконным путем».

Очень разумно! Разумеется, я буду молчать. Меньше всего мне хочется, чтобы Иан или Уэг нацепили очки и выдали себя за меня. Но особенно меня вдохновлял следующий абзац:

«Таким образом, вам полагается выплата наличными по идентификационному номеру: LIP/63474-444/RT6. Это составляет в общей сумме $20 756.820 (двадцать миллионов семьсот пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать долларов США)».

Ниже стояло имя, наполнявшее радостью мое сердце. Доктор Молли Ван Брейн. В письме указывалось еще одно имя — Альберт Хейджн. Это был сотрудник юридического отдела. Мне надлежало обратиться к нему после того, как я урегулирую все вопросы с Молли, которая сказала, что мне нужно только приехать в Голландию как можно скорее или, что более удобно и предпочтительно, связаться с Альбертом, и он оформит все документы и утрясет все правовые аспекты за определенную плату — 7000 евро, которые у меня потребуют перед тем, как выдать мне чек на денежный приз. Ну, при всем моем уважении к Альберту я предпочел бы все оформить и утрясти самостоятельно. 50 фунтов и сорок пять минут лету, и я уже в Амстердаме, где могу сам разобраться со своими делами. К тому же, на мой взгляд, 7000 евро — слишком большая цена за такую пустячную услугу, как оформление документов.

Поэтому я написал Молли: «Передайте Альберту, пусть не беспокоится! Я прилечу в Амстердам и встречусь с вами лично! Билет у меня уже есть, так что завтра буду на месте!» Если уж это мое сообщение не приведет в восторг доктора Молли Ван Брейн, тогда я и не знаю, чем еще ее можно удивить.

В центре города я сошел с трамвая и направился в Интернет-кафе.

Ну что, за дело? Начнем богатеть. Я зарегистрировался в системе и сразу стал проверять свою электронную почту. К моему удивлению, сообщений для меня не было. Молли не ответила. Ни здрасьте, ни до свиданья.

Не беда, решил я. Может, она просто слишком занята — считает мои деньги или покупает пирожные и воздушные шарики для официальной церемонии вручения приза. Хотя, не скрою, я был немного разочарован. По крайней мере, Альберт-то ведь мог что-нибудь написать. Когда человеку нечего оформлять, у него сразу появляется куча свободного времени.

Поэтому я послал Молли еще одно сообщение.

Дорогая Молли,

Это я, Дэнни Уоллес — победитель международной лотереи «Скайлоу». У меня для вас потрясающие новости! По вашему совету я прибыл в Голландию! Надеюсь, Альберт не в обиде за то, что ему не придется заниматься оформлением документов. Просто я решил сэкономить семь тысяч евро!

В данный момент я сижу возле «Магна-плаза», ожидая встречи с вами. Пожалуйста, свяжитесь со мной по электронной почте или по телефону 0044 7802'" *** и скажите, как мне быть дальше.

Дэнни

Больше всего меня беспокоило, что уже было почти четыре часа дня. Я хотел связаться с организаторами лотереи до окончания рабочего дня. Номер в гостинице я заказал всего на одну ночь. В конце концов, Амстердам не то место, где можно ходить спокойно с 20 миллионами долларов в кармане. Рано утром я собирался улететь домой.

В послании Молли, не говоря уж про его содержание, меня удивляло еще и то, что в нем не указывалось во-обще никаких телефонов. Словно эти люди не хотели, чтобы я с ними связался. А адрес был только один — конторы юриста Альберта. Хотя с какой стати мне встречаться с ним?

Я покинул Интернет-кафе и направился к торговому центру «Магна-плаза», но не сделал и нескольких шагов, как поднял голову и увидел загорелого мужчину лет тридцати пяти. Улыбаясь, прищелкивая языком, он медленно шел по улице, ведя на маленьком поводке небольшую жирную кошку бурого окраса. Я пригляделся. Точно. Мужчина. Выгуливает кошку. Средь бела дня. Я остановился, наблюдая это странное зрелище.

Амстердам, пожалуй, один из самых демократичных городов на свете. Город, где на каждом шагу тебе предлагается возможность сказать «да». Город свободы, признающий любые веяния. Город, где новые идеи приветствуются, а не отвергаются без долгих рассуждений. В 60-х молодежь Амстердама с энтузиазмом ударилась в веру хиппи, и именно такое умонастроение послужило фундаментом, на котором стал развиваться город социального прогресса, особенно известный своей терпимостью к наркотикам и проституции. В 2001 году были узаконены браки между гомосексуалистами, и Амстердам славится своим лояльным отношением к людям нетрадиционной сексуальной ориентации. Это — город, где главенствует принцип равноправия. Уровень уличной преступности крайне низок, почти все люди дружелюбны, а это так греет сердце. Я размышлял обо всем этом, наблюдая, как мой приятель с кошкой неспешным шагом идет по улице, то и дело останавливаясь в ожидании, пока его питомица понюхает столб или облизнет уличный камень. «Молодец, парень, — думал я. — Иди, выгуливай свою кошку и не вешай носа. Ибо ты в Амстердаме — в городе, где все допустимо. Здесь ничего не стыдно — можно даже мужчинам выгуливать кошек в общественных местах».

Конечно, будь я король, выгуливание кошек считалось бы противозаконным занятием, но ведь я не голландец.

Проходя мимо сувенирного магазина, я подумал: а не купить ли сувенир? Имею ли я право приобрести сувенир, если приехал в зарубежный город только на одну ночь? В конце концов я выбрал крошечную мельницу на палочке и решил отправить Лиззи открытку. Она уехала довольно давно, я скучал по ней. К тому же, как мне представлялось, открытки — показатель социального статуса человека. Они создают впечатление, что ты знаток культуры, много путешествуешь, любишь жизненные блага и ведешь образ жизни, присущий «реактивной публике»*. Я стал перебирать открытки и в итоге выбрал ту, на которой был изображен большой деревянный башмак. В самый раз, рассудил я. Именно то, что я хотел бы запечатлеть.

На обороте я в небрежном стиле написал:

Дорогая Лиззи,

Я в Амстердаме! Просто так приехал, честно. Порой необходимо куда-нибудь съездить, развеяться.

Кстати, здесь выгуливают котов. Это потрясающе.

Люблю,

Дэнни

x

Я нашел почтовый ящик, опустил в него открытку и пошел прогуляться вокруг огромной Ньиве керк36, разглядывая ее взмывающие ввысь контуры, готические шпили и парочку Нептунов, дующих в раковины. Хотя кого я обманываю? В любой другой день я, конечно же, провел бы здесь больше времени, стараясь увидеть и запомнить все, что есть интересного, и непременно сфотографировался бы с херувимом, играющим на трубе. А сегодня? Сегодня я хочу быть в Интернет-кафе...

Я кинулся назад в Интернет-кафе, вошел в систему и, к своей великой радости, увидел, что в ящике моей электронной почты меня ждет сообщение.

Но не от Молли. От кого-то из некоего амстердамского агентства «Стандард траст».

Я открыл сообщение и прочитал:

Здравствуйте мистер Дэнни@dаппуwаllасе.соm

Спасибо, что обратились к организаторам международной лотереи «Скайлоу». Мы их агенты и будем заниматься вашим запросом. К вам большая просьба: вы должны выполнить несколько формальностей, причем как можно скорее, поскольку срок исполнения вашего запроса истекает.

Полное имя, адрес и ВСЕ телефоны/факсы.

Реквизиты банка, номер счета.

Номер паспорта, гражданство.

2000 евро за оформление гарантии, необходимой при регистрации документов. Издержки — за ваш счет.

Вы также должны в течение 24 часов прислать нам 2650 евро на уплату налогов, это позволит исполнить ваш запрос своевременно.

Как только все формальности будут улажены, вам предоставят все необходимые документы на получение ваших денег.

Робисон Шоу

Секундочку! А это еще кто такой? Где Молли? Где Альберт? И при чем тут какие-то «временные рамки»?

Я написал ответ:

Дорогой Робисон,

Но я уже прибыл в Амстердам по просьбе доктора Молли Ван Брейн! Как мне забрать у нее свой выигрыш? О каких документах идет речь? Разве оформлением документов занимается не Альберт Хейджн? Где доктор Молли Ван Брейн?

Дэнни

Что-то здесь не так, думал я. Было уже пять часов вечера, и мне хотелось поскорее получить свой выигрыш. Но теперь я находился во власти некоего Робисона Шоу, решившего заменить гораздо более дружелюбную — судя по тону ее письма — доктора Молли Ван Брейн. Своего адреса он не написал, но телефон указал...

Я взял свой мобильник, набрал номер. Если время поджимает, то, разумеется, лучше все вопросы решать по телефону — так гораздо быстрее. Вызов шел... но трубку никто не брал. Я ждал, ждал, надеясь, что включится автоответчик... Увы. Только длинные гудки. Никто не отвечал. Хм, в чем дело?

Я набрал номер еще раз. С тем же успехом. Через десять минут я повторил попытку.

У меня появилось дурное предчувствие. И мне совсем не нравилось вмешательство этого Робисона Шоу. Он был более корыстным человеком, чем Молли. Я предпочел бы иметь дело с ней, но связаться с доктором Ван Брейн я мог только по электронной почте.

А так ли это?

Я вынул из кармана распечатку электронного письма Молли, и там черным по белому был написал адрес: Амстердам, Вестестрат, Альберт Хейджн. В общем-то, Альберт мне не нужен, раз я сам решил оформить все документы, но не выгонит же он меня, если я забегу к нему на пару минут? Если мне удастся найти Альберта, тогда я, вне сомнения, отыщу и Молли и выясню, в самом ли деле я выиграл двадцать миллионов долларов.

Мне требовалась карта города. Я должен убедиться, что Альберт Хейджн действительно находится по указанному адресу. Если эта история с выигрышем — мошенничество, рассуждал я, тогда и адрес вымышленный. А если адрес настоящий, тогда, вероятно, существует и Альберт.

Я остановил проходившую мимо женщину.

— Простите. По какому телефону можно узнать другие телефоны?

Женщина непонимающе посмотрела на меня.

— Вам нужна справочная?

— Да! Справочная, где есть телефонный справочник.

— А-а, — протянула женщина и затем продиктовала мне номер с одними нулями и восьмерками. Я позвонил по нему.

— Naam?

— Алло... вы говорите по-английски?

— Да.

— Мне нужен телефон Альберта Хейджна, находящегося по адресу Амстердам, Вестестрат.

— Записывайте.

Через минуту номер у меня был. Альберт оказался не вымышленным лицом. Это был реальный человек с реальным адресом! Теперь я мог наплевать на Робисона Шоу и уладить все формальности с людьми, которые первыми написали мне. Я ликовал. У меня есть все шансы получить свой выигрыш! Это не обман! Зачем бы они стали давать мне настоящий адрес, если б хотели меня надуть? Нужно только добраться до них, и дело в шляпе. Часы показывали 5.30. До окончания рабочего дня оставалось еще полчаса. Я наверняка мог бы добраться до конторы Альберта меньше чем...

И вдруг...

Разница во времени.

Ну да, 5.30 — это на моих часах, а мои часы показывают британское время. В Голландии сейчас уже 6.30. Нужно стрелой нестись к Альберту.

Я выскочил на шоссе и, обливаясь потом, в отчаянии, стал пытаться поймать такси. Через пару минут мне это удалось.

— Вестестрат, — сказал я. — Как можно быстрее!

Такси взревело и помчало меня по названному адресу. Я вытащил свой телефон. Нужно позвонить Альберту и попросить его, чтобы он не уходил с работы. Нужно убедить его, что я уже еду и хочу поговорить с ним о «Скайлоу», Молли Ван Брейн и Робисоне Шоу... Но пожелает ли он общаться со мной? Я лишил его работы на 7000 евро! По самонадеянности решил, что сам способен уладить все формальности!

Телефон звонил, звонил, но трубку никто не брал... Неужели он ушел домой? Или он тоже мошенник? Сидит где-нибудь с Робисоном и хохочет надо мной? Или все-таки не мошенник? Сидит где-нибудь с Молли, пересчитывающей мои деньги, и смотрит на часы? Я должен добраться до него сегодня... Я должен разобраться со всем сегодня...

— Вестестрат, — объявил таксист, остановив машину. — Какой дом вам нужен?

— Не знаю, — ответил я. — Дом не указан. Только это...

Я показал таксисту распечатку с адресом.

— А! Альберт Хейджн. — Он вновь завел мотор и выехал на дорогу.

— Вы знаете Альберта Хейджна? — удивленно спросил я.

Таксист рассмеялся.

— Конечно. Альберта Хейджна все знают. Большой человек!

Я возликовал. Одно это докажет Иану, что моя тактика согласия — единственно верный путь! Мы проехали еще метров сто, потом такси сбавило ход и затормозило. Водитель повернулся ко мне и показал в окно.

— Вон он.

Я глянул туда, куда показал таксист.

И увидел вывеску, на которой крупными синими буквами было написано:

АЛЬБЕРТ ХЕЙДЖН

Так назывался супермаркет.

Я был в смятении. И чувствовал себя круглым идиотом. Тупицей. Конечно, это было мошенничество. И что самое ужасное, я знал это с самого начала. Иначе и быть не могло. Я никогда не участвовал в розыгрыше Испанской лотереи. Я никогда не встречался с отцом Омара — убитым султаном, восхищавшимся моими качествами бизнесмена.

Как только я увидел супермаркет, я понял: Иан был прав. Мошенники использовали имя реально существующего человека и реально существующий адрес в надежде на то, что, если их потенциальная жертва вздумает навести справки о лотерее «Скайлоу», она убедится, что их «юрист» — не вымышленное лицо. Это все равно что вы или я стали бы утверждать, будто нас в суде представляет Бобби Ван Теско37 или Хэппи Шоппер38. Эти ребята просто не рассчитывали, что кто-то отправится в Амстердам и уличит их во лжи. Теперь я их раскусил, но что толку? Я сам приехал сюда по глупости. Следуя своей тактике согласия, я забыл про здравый смысл. «Да» вселило в меня оптимизм, вместо того чтобы посеять сомнения. Я на время утратил бдительность в смутной надежде, что все закончится благополучно. Путешествие, открывающиеся возможности, пусть даже нелепые, волновали мое воображение. Возможно, я просто искал удачи, хотел еще раз испытать головокружение от неожиданно свалившегося на меня богатства. Как в тот день, когда я выиграл 25 штук и тут же их потерял. В тот день я вкусил славы и с тех пор жаждал новых успехов. Возможно, «да» — это своего рода наркотик; возможно, ты живешь в надежде, что вера в хорошее принесет тебе счастье.

Я нашел скамейку, сел и попытался осмыслить события этого дня. Как извлечь выгоду из того, что произошло? Что в этом есть хорошего?

Ну, во-первых, я сейчас сижу на скамейке в Амстердаме. И впереди у меня целый свободный вечер. Если б я не прилетел в Голландию, такой возможности у меня бы не было. А вечер в Амстердаме — это в любом случае лучше, чем еще один вечер перед телевизором дома, в Лондоне. По крайней мере, в этом я выиграл. Да и, в конце концов, ради чего мы живем?

Я решил, что не стану говорить Иану, как я оказался в Амстердаме. А если и проболтаюсь, то солгу: скажу, что выиграл эти двадцать миллионов долларов. Пожалуй, сумею обмануть его, думал я, даже если мне придется всю оставшуюся жизнь поить Иана пивом в пабе за свой счет.

Не буду предаваться унынию, сказал я себе. Пойду искать развлечения. И, разумеется, найду! Ведь я — оптимист, человек, который всегда говорит «да»!

А такой человек способен найти развлечения в любом городе!

В Голландском национальном музее сыров представлены три аудиовизуальные экспозиции, посвященные истории сыроварного производства. Там можно узнать о знаменитых сыроделах и огромном разнообразии новаторских технологий, которые предлагают применять современным изготовителям сыров. Посетители музея в Алкмаре могли отведать шесть видов сыров — от Гауды до эдамского и в обратном порядке, — но я оказался лишен этого удовольствия, потому что музей закрылся два часа назад.

У меня с собой была брошюра, которую я взял в поезде, когда ехал в город. В ней содержалось много полезных рекомендаций и советов о том, как убить время в Амстердаме. Но почти все, что там предлагалось увидеть или посетить, уже было закрыто, заперто или снято с программы. Я даже не попал в кинотеатр «Холланд Экспириенс» на Йоденбрестрат, где показывали фильмы в трехмерном изображении, сопровождающемся такими спецэффектами, как качающийся пол и передача запахов. Это стало последней каплей. Если не удается сходить на фильм, который можно не только посмотреть, но и понюхать, тогда уж точно день прожит зря.

У меня забурлило в животе, и поначалу я решил, что это во мне клокочет гнев, вспыхнувший из-за того, что я не увидел мельницы в трехмерном изображении, но потом сообразил, что, вероятно, я просто голоден, ведь я не ел целый день. Я находился в самом сердце туристического Амстердама — возле Лейдсеплейн с яркими мерцающими неоновыми вывесками, запруженной толпами людей и транспортом. Все еще проклиная доктора Молли Ван Брейн (мало того, что меня лишили двадцати миллионов долларов, так я еще из-за всей этой суеты фактически ничего не узнал про сыры), я побрел прочь от центральной площади, вышел на Лейдсекруисстрат и там увидел небольшой ресторан под названием «Де Блонде Холландер».

Обслуживающий персонал встретил меня приветливо, но зал был переполнен, так что меня даже предупредили, что за мой столик могут подсадить еще кого-нибудь, если посетители будут прибывать. Я пожал плечами, давая понять, что не возражаю, и заказал блины и пиво.

Меня окружали счастливые люди, съехавшиеся сюда со всех концов света. Интересно, размышлял я, сколько человек оказывается здесь благодаря проискам доктора Молли Ван Брейн и ее банды мошенников? Не один же я! Поначалу, думая о Молли, я представлял ее добрым человеком — пожилой дамой-ученым, которая в свободное время, вероятно, разрабатывает методы лечения разных болезней, причем бесплатно. Теперь же имя доктора Молли Ван Брейн ассоциировалось у меня со злобной мучительницей, которая ходит в длинном белом балахоне и мерзко гогочет. Мне принесли пиво, и я попытался не думать о Молли. Но меня и так отвлекли. Двое парней. Двое парней, для которых не нашлось свободного столика, и потому официант с виноватым видом подвел их к моему.

— Садитесь, прошу вас. — Официант выдвинул для них стулья. Они сели.

— Привет, — поздоровался сначала один из парней, затем второй.

— Привет, — ответил я.

Я знаю, как себя вести в таких случаях. Человек, пришедший в ресторан один, должен притворяться, будто он даже не замечает, что рядом сидят двое других посетителей, а те в свою очередь не обращают внимания на него. Они станут громко болтать без умолку, а одиночка обязан делать вид, будто он глух и даже не подслушивает. Эту поведенческую модель я называю «эффект Вагамамы39». В данном случае ничего подобного не было. Один из парней решительно протянул мне руку и сказал:

— Меня зовут Ян.

— Дэнни, — назвался я.

— А это Сергей, — представил Ян своего спутника. С Сергеем я тоже обменялся рукопожатием.

И мы разговорились.

Ян и Сергей были туристы. Неужели? Во всяком случае, они были туристами, когда приехали в Амстердам. Здесь они жили уже примерно полгода. Ян, высокий стройный блондин, осел здесь после того, как совершил путешествие по Европе, куда он прибыл из ЮАР. Сергей — менее высокий, коренастый, с бородой — был родом из Польши. Они познакомились в общежитии, находившемся за утлом, и с тех пор стали неразлучными друзьями.

— Амстердам — самое клевое место из всех, что я видел, — сказал Сергей. — Никакой другой город с ним не сравнится. Здесь я чувствую себя как дома. Здесь все так, как должно быть.

— Мы оба живем по принципу: иди туда, куда ноги несут, — добавил Ян. — Если мне хочется побывать в каком-то месте, я отправляюсь туда. А иногда просто сижу на месте, наблюдаю за тем, что происходит. От случая к случаю где-нибудь подрабатываю, торчу в общаге, жду появления новых возможностей. Отец любил приговаривать: «Возможности есть всегда. Если их нет, значит, ты просто их не используешь». Я тоже так считаю.

Примерно с час мы болтали о том о сем. О Лондоне, о Польше, о ЮАР. Сергей с Яном поинтересовались, что я делаю в Амстердаме. Я сказал, что приехал в гости к Альберту. Они спросили, чем сегодня вечером занят Альберт, и схватились за животы, когда я поведал им, как меня надули. Смеясь, они сказали, чтоб я не переживал. Ради двадцати миллионов стоит за пятьдесят фунтов слетать в Амстердам.

Сергею вскоре пришлось уйти: он спешил на работу. А Ян сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Главным образом, потому, что теперь я редко от чего мог отказаться.

— Если тебе нечего делать сегодня вечером, я покажу тебе город, — сказал Ян. — Познакомлю с моим Амстердамом.

— Ладно, — согласился я. — Это было бы здорово.

Это и в самом деле было здорово. Во-первых, только

благодаря определенной череде случайных «да» я познакомился с Яном. Иначе мы никогда бы не встретились. Но раз уж наши пути пересеклись, почему бы не провести вечер по указке нового приятеля? Тем более что мы находились в его городе. В конце концов, если бы не он, я бы, пожалуй, до сих пор торчал бы в чертовом музее сыров.

— Так... сначала идем на Варместрат... — сказал Ян, когда мы покинули ресторан.

— Хорошо. А что там?

— «Аргос».

Я кивнул.

Погодите.

— Аргос?

— Это бар, — деловито пояснил Ян. Видно, ему уже случалось вести подобный разговор с британцами. — Один парень должен мне деньги. Заскочим туда, я заберу долг и пойдем гулять. По рукам?

— По рукам, — сказал я.

Такси высадило нас прямо возле «Аргоса». Мы вошли в бар, который ни в чем не был похож ни на один из «Аргосов», в которых я бывал прежде. Яна тут же поприветствовали два парня, сидевшие за ближайшим к нам столиком.

— Приятели, — объяснил он и куда-то отошел.

Я улыбнулся и кинул взгляд вокруг. Что-то было... необычное в этом баре. Чего-то... не хватало. Но чего? Я никак не мог определить. Стулья есть, думал я. И свет. И напитки. И мужчины. Черные. Белые. Рослые. Невысокие. Много... мужчин. И тут я сообразил. Девушки. В этом баре нет девушек. И также... о!... нормальной одежды. Нормальной мужской одежды типа вельветовых штанов и джинсов... Здесь гораздо меньше вельветовых штанов и джинсов, чем я обычно привык видеть в барах. И гораздо больше... хм... слишком много кожи, на мой вкус.

О Господи!

Я в кожаном баре.

— «Аргос» — старейший кожаный бар в Европе, — сказал Ян, вновь появляясь возле меня.

— Отлично! — воскликнул я, надеясь, что мой «восторг» будет воспринят как невозмутимость горожанина. — Старейший кожаный бар в Европе. Чертовски здорово!

— Тут эти два бара и еще погребок.

— Погребок. Круто. А погребок для чего?

Ян глянул на меня, и я в ту же секунду понял, что мне лучше не знать, в каких целях используется тот погребок.

Ян пошел поговорить с друзьями и забрать свои деньги, а до меня постепенно стала доходить шокирующая правда. Фактически совершенно незнакомый мне человек привел меня в кожаный бар для геев в самом сердце Амстердама. Поймите меня правильно. В свое время я посетил немало баров для геев, и все это были стильные и шикарные заведения. И я ничего не имею против кожи: у меня есть и кожаная куртка, и два кожаных ремня, а когда я учился в школе, то ранец носил исключительно кожаный — из других материалов не признавал. Но я никогда не был в баре для геев — тем более в кожаном баре — с тех пор, как стал придерживаться тактики согласия.

Не без ужаса я осознал, что я, человек, который всегда говорит «да», нахожусь в баре, где передо мной открывается много возможностей ответить согласием. Вдруг мне что-нибудь предложат? Или куда-нибудь меня пригласят? Или — Господи помилуй — попросят об услуге? Я не считаю себя очень привлекательным парнем, вокруг которого геи вьются стаями. Просто, судя по тому, что я наблюдал в британских барах для геев, эти ребята порой не очень разборчивы.

— Привет! — раздался справа от меня чей-то голос. — Ты приятель Яна?

Ко мне обращался чисто выбритый, одетый с иголочки и очень приветливый парень. Он был не в коже, хотя, на мой взгляд, брюки на нем сидели несколько плотновато. Меня вдруг охватила паранойя. Может, он на меня глаз положил?! Ну да, так и есть — я ему приглянулся!

По моему мнению, гомофобия40 — отвратительная, безобразная черта, образ мышления отсталых, необразованных людей, культивируемый представителями общества, которые считают, что исполнение песни «Волшебная стена»41 в момент закрытия паба — это признак высокой культуры... но в то же время... ведь я обязан сказать «да» этому человеку. Кто бы он ни был. Чего бы ни пожелал!

Придется соображать быстро. Придется взять на себя роль ведущего в беседе. И увести разговор в безопасное русло. Да и вообще уже пора что-то сказать, потому что вопрос мне был задан пятнадцать секунд назад, а я на него пока еще не ответил.

— Да, — неожиданно произнес я. — Да, я — приятель Яна.

Я вновь и вновь анализировал свой ответ. Было ли в нем что-то такое, что можно классифицировать как заигрывание? Черт! Я не должен был говорить «Да». А я сказал «Да» дважды! Парень сочтет, что я с ним флиртую!

— Ян — классный пацан, — сказал парень. — Ты откуда? Из Англии?

А на это что ответить? Чтобы у него не возникло неверное впечатление?

— Угу.

— Из Лондона?

Я кивнул.

— И он показывает тебе Амстердам?

Я опять кивнул.

— Угу.

— Я иду к бару. Хочешь выпить?

Он потряс пустым бокалом. Что нельзя расценивать ни как эвфемизм, ни как рифмованный сленг.

Но черт побери! Это ж будет сущий кошмар! Я и так только и делаю, что дакаю! А сейчас вот просто кивнул, улыбнулся и согласился выпить! Этот человек знает, как мной манипулировать! Хотя, думаю, справедливости ради, стоит сказать, что я столь же неловко чувствовал бы себя и в баре где-нибудь в районе пресловутых красных фонарей, беседуя не с этим парнем, а с какой-нибудь полуголой девицей. Ну, почти так же неловко.

Дата добавления: 2015-06-25