Редактор Н. В. ЩУКИН

Москва

Перевод с болгарского А. М. Корсун

Предисловие и общая редакция
кандидата психологических наук В. А. Елисеева

«Прогресс»

В книге обобщен накопленный по самовнушению материал, который
рассматривается с позиций марксистско-ленинской философии, психо-
логии, этики. Автор обращает внимание на древневосточные учения,
которые в очищенной от мистики форме могут помочь овладеть собст-
венными психическими реакциями.

Редакция литературы по психологии и педагогике

© Никола Константинов Петров, 1983
с/о Jusautor, Sofia

Перевод с болгарского и предисловие, издательство «Прогресс» 1986

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

В слове «стресс» в известном смысле отразился
характер нашего времени. Недаром врачи, зная сколь
сильно влияют наши переживания на здоровье, постоянно
призывают воздерживаться от отрицательных эмоций
и не раздражаться по пустякам. Но как научиться
владеть собой: своими чувствами, мыслями, поступками?

Те, кто прочтет книгу болгарского автора Н. Петрова
«Самовнушение в древности и сегодня», смогут познако-
миться с интересными фактами из истории методов
самовнушения и множеством полезных упражнений. Вме-
сте с тем следует предупредить читателя, что эта книга
вовсе не предназначена для самообучения и пользоваться
ею в качестве пособия по самовнушению нельзя. Бес-
контрольные занятия не смогут учесть индивидуальных
особенностей читателя и без консультации со специа-
листами способны принести вред. Поэтому, определяя
назначение своей книги, Н. Петров указывает, что ее
цель — ознакомить с древними методами самовнушения
и в то же время указать на возможные последствия
их некритичного применения.

Книга делится на три части. В первой из них дается
краткий обзор тех учений, в рамках которых развивались
практические методы, или «техники», внушения. Вторая
часть посвящена описанию этих техник. В последнем
разделе анализируются возможности применения Техник
самовнушения для самосовершенствования личности.

Предлагаемый материал малоизвестен. В центре вни-
мания книги находятся прежде всего методы восточных
учений, таких, как йога, буддизм, даосизм и т. д. Широкое
увлечение на Западе йогой и другими методами восточ-
ного происхождения ставит во главу угла проблему пра-
вильной интерпретации и использования соответствую-
щего культурного наследия, которое доходит до советского
читателя в идеологически чуждых нам формах рели-
гиозно-мистических учений. Научная психология призвана

дать верную оценку восточных методов самовнушения,
раскрыть их психологический механизм и на основе
достоверных знаний создать модификации древних техник,
способные оптимизировать условия жизни и труда людей.

Стремительный темп жизни в условиях научно-тех-
нического прогресса, интенсификация трудовой деятель-
ности предъявляют высокие требования к устойчивости
и гармоничности человеческой психики. Социалистическое
общество, как никакое другое в мире, заботится о сохра-
нении здоровья людей — и физического, и психического.
Наряду с развитием сети лечебных учреждений системы
здравоохранения укреплять здоровье призваны широко
создаваемые на предприятиях «комнаты разгрузки», «ка-
бинеты отдыха и реабилитации». Однако спектр методов
воздействия, используемых в этих новых формах восста-
новления трудовой активности, довольно узок.

В то же время результаты некоторых исследований
свидетельствуют, что многие восточные методы самовну-
шения способны содействовать решению проблем, свя-
занных с высоким темпом жизни и труда '.

В связи с этим возникает необходимость развернуть
планомерные исследования восточных методов самовну-
шения, и выход в свет книги Н. Петрова, несомненно,
полезен и своевремен, ибо она, давая самое общее пред-
ставление об этих методах, стимулирует научный интерес
к ним.

Однако применение методов самовнушения в наших
условиях осложняется многими обстоятельствами. Прежде
всего возникает проблема самой возможности такого при-
менения. Н. Петров справедливо указывает, что прямое
заимствование восточных техник без определенных изме-
нений попросту невозможно. Во многих случаях на
Западе такое прямое заимствование привело к тому, что
практикующие эти методы стали рассматривать их как
способы бегства от проблем социальной действительности,
поскольку методы некоторых разновидностей йоги
призывают к полной самоизоляции. Однако такой уход
от действительности не повсеместен для восточных учений
и методов в их же собственном культурном окружении.

Дело в том, что традиционные восточные культуры
обладали высокой степенью регламентированности жизни

¹ См.: Агаджанян Н., Катков А. Резервы нашего орга-
низма. М., 1981, с. 116, 152—153.

отдельных членов общества. Жесткие кастовые, сослов-
ные, профессиональные ограничения, масса ритуальных
условностей и религиозных предрассудков обставляли
каждый шаг человека. В этих условиях и процедуры
«углубления в себя», «ухода от мира» были также рег-
ламентированы, как и все остальное. В Индии, например,
это выразилось в каноническом представлении о чело-
веческой жизни как о «четверичном пути», то есть пути,
строго разделенном на четыре последовательных этапа.
1-й этап — этап ученичества — длился до 15—20 лет;
2-й этап — этап домохозяина — охватывал период обзаве-
дения семьей, воспитания детей и подготовки их к само-
стоятельной жизни и заканчивался в 40—50 лет пере-
дачей всего хозяйства наследникам; 3-й этап — этап отре-
чения от мира и странствий в поисках мудрости;
4-й этап — возвращение в мир в качестве наставника
и воспитателя молодого поколения.

Таким образом, только на 3-м этапе человеку
предоставлялось «законное право» самоизоляции от обще-
ства, и здесь он мог «погружаться в созерцание своего
Я». Но йога 2-го этапа жизни, изложенная в древнем
памятнике индийской мысли «Бхагавадгита», выделяла
в качестве высочайшего требования к человеку исполнение
общественного долга.

Таким образом, в Индии традиционно существовали
методы различного характера, причем для практики
одних требовались особые условия монастырского типа,
для практики других — сама жизнь была полем прило-
жения. Понятно, что прямой перенос восточных «техник
самосовершенствования» в современную западную куль-
туру, без учета всех обстоятельств их практики на
Востоке, вызывает соблазн «сбежать» с их помощью от
проблем сегодняшнего дня.

Восточные методы самовоздействия настолько разно-
образны по своей направленности, что можно найти
техники прямо противоположные по вызываемому ими
эффекту: одни активируют деятельность человека и по-
могают ему в его социальной жизни, другие, наоборот,
замыкают его в себе, изолируя от всех внешних воз-
действий. Поэтому огульная и примитивная трактовка
всех восточных «путей самосовершенствования» как мето-
дов" «ухода от жизни» и «духовного самоубийства»
коренится в недостаточной осведомленности.

Этот примитивизм в оценке давно преодолен совет-
ской школой востоковедения, показавшей ненаучность
и неадекватность упрощений такого рода.

Центральным понятием в восточных учениях само-
совершенствования является концепция «освобождения»
человека. Но уже беглый обзор конкретных доктрин
и методов «освобождения» вскрывает существование
бесчисленного множества школ, толкующих это самое
«освобождение» совершенно противоположным образом.
Здесь встречаются и реакционные направления, призы-
вающие к подлинному духовному самоумерщвлению, но
есть и вдохновляющие учения, зовущие к самоотвер-
женному служению во имя всеобщего блага и видящие
в этом подлинное освобождение от тревог, стрессов, бед
и несчастий, вызываемых эгоистической привязанностью
к узкокорыстным и мелочным личным интересам. Такова
йога Бхагавадгиты — выдающегося памятника древне-
индийской мысли '. Именно идеи этого памятника вдох-
новляли величайших подвижников и борцов за свободу
Индии от колониального владычества, таких, как Махатма
Ганди, Дж. Неру и другие.

Вот примерно как излагаются в йоге Бхагавадгиты
психологические поиски «освобождения». Известно, что
чувство личной «несвободы», «ограниченности», как пра-
вило, связано с незнанием человеком новой для него
ситуации, когда неизвестные закономерности окружаю-
щего мира могут привести к непредсказуемым и опасным
для человека результатам. Возникает страх неизвестного,
из которого и рождается ощущение личной «приговорен-
ности» к абсолютно безжалостному бытию.

Однако каждодневная практика, пробы и ошибки на
выбранном пути как бы высвечивают ситуацию, посте-
пенно развивая способность предсказывать последствия
как окружающих изменений, так и собственных действий.
Это осознание необходимости и рождает ощущение сво-
боды. Если человек прекрасно осведомлен о всех возмож-
ных последствиях происходящего и обладает способностью
действовать, компенсирующей любые негативные прояв-
ления, то он психологически свободен. Но остаются еще
неизбежные болезни и утраты. И здесь Бхагавадгита

' См.: Философские тексты «Махабхараты». Выпуск I, книга 1
Бхагавадгита. Перевод Б. Л. Смирнова. Ашхабад, 1977.

идет дальше, провозглашая снятие негативного отноше-
ния к вещам, умение видеть во всем лишь позитивное.
Воспитание такого отношения опирается уже на опреде-
ленную психологическую технику высветления собствен-
ных переживаний путем непрестанной медитации на поло-
жительном и отвлечении от отрицательного на каждом
шагу своей жизни.

Умение отвлечься в стрессовой ситуации от факта
грозящей опасности оптимизирует функционирование
психики. И здесь йога Бхагавадгиты смыкается с другими
методами, в частности с йогой Патанджали, в которой
приводятся техники управления собственными чувствами
и мыслями. Сами по себе эти техники нейтральны.
Они могут служить активизации общественного бытия
человека, как йога Бхагавадгиты. Но они могут служить
и полному отключению человека от внешнего мира. И такое
умерщвление самого себя, когда человек уже не чув-
ствует ни страха, ни боли, ни сострадания, тоже счита-
ется «освобождением» человека.

При попытках обоснованной оценки восточных учений
мы на каждом шагу сталкиваемся с множеством интер-
претаций основных их понятий. Это нередко приводит
к упрощенчеству, чего не избежал и Н. Петров в своих
однозначных и довольно узких оценках основных понятий
восточных философских систем.

Специалисты-востоковеды указывают, что «стало уже
общим местом напоминать о труднопостижимости таких
понятий, как «дао» или «нирвана». Видимо, охарактери-
зовать эти понятия можно, во-первых, рассматривая их
в общей системе связей, принимая во внимание общую
картину мира; во-вторых, имея в виду их принципиальную
«неуловимость», неопределенность, в каком-то смысле
«запредельность» и вытекающую отсюда многозначность
толкований... Сразу же стоит оговориться, что тот тип
логики, в основе которого лежит дихотомический принцип
мышления, закон детерминированной, причинно-след-
ственной связи, когда причина и следствие выстраи-
ваются в ряд, последующее вытекает из предыдущего,
так называемое линейное, альтернативное мышление
(. «или то, или это») не дает решение проблемы. Иначе
говоря, решение возможно лишь на базе диалектической
логики...» '

Дао и даосизм в Китае. М., 1982, с. 160.

Проблема интерпретации и правильного понимания
восточных воззрений имеет давнюю историю. Как пишет
Л. С. Васильев, «долгие десятилетия — если не века —
развития востоковедной науки показали, что адекватный
анализ классической индо-буддийской и даоско-конфуци-
анской мысли в терминах, выработанных на основе
европейской традиции... практически бесплоден» '.

Действительно, как мы можем понять для себя такое
состояние, как нирвана, если оно описывается как
«то, где нет ни движения, ни покоя, ни возникновения,
ни уничтожения»². Вместе с тем в некоторых текстах
вообще стирается различие между нирваной и обычным
состоянием бытия и говорится о «единстве или недуаль-
ности нирваны и сансары» ³. Можно добавить, что суще-
ствует множество течений и школ в буддизме, по-разному
трактующих нирвану и путь к ней.

На этих примерах мы хотели показать всю сложность
и многообразие подходов в интерпретации центральных
понятий восточных философских учений. Отсюда ясно,
что единое краткое описание каждого из основных
направлений восточной философской мысли может носить
лишь условный и довольно отвлеченный характер. Не
избегает этой условности и Н. Петров в своей книге.

В разрешении очерченных выше проблем научная
психология может сыграть значительную роль. Дело в том,
что практики самовнушения, применявшиеся на Востоке,
были основой и источником тех субъективно-феноме-
нологических реалий, которые легли в основу философ-
ских учений. Вряд ли возможно определить в словах
состояние, подобное нирване, до тех пор пока это
состояние не пережито субъективно. Если оно действи-
тельно качественно отлично от обыденных состояний
сознания, то попытка описать его может быть похожа
на объяснение слепому от рождения, что, такое цвет.
Не пережившему ощущение цвета невозможно понять его.
Видимо, сходным образом обстоит дело и с теми ключе-
выми понятиями восточных систем, которые опираются на
специфические переживания, достигаемые определенными

¹ Там же, с. 4—5.

² Glasenapp H. von. Buddhism a non-Theistic Religion. L.,
1970, p. 173.

³ Дао и даосизм, в Китае. М., 1982, с. 160. Под сансарой обычно
понимают повседневную жизнь, полную забот, в противоположность
нирване как состоянию блаженства. — Прим. ред.

методами самовоздействия, — это медитация, самадхи,
нирвана и т. д.

Вместе с тем научные психологические методы спо-
собны установить объективные показатели того или иного
психического состояния и могут дать в сочетании с фено-
менологическими описаниями однозначную его картину.
На таком научном фундаменте развивается продуктивное
исследование как истории восточной культуры, так и ее
психологии (в том числе практики самовнушения), а также
обоснованная критика идеологически враждебно ориенти-
рованных взглядов прикрывающихся восточными кон-
цепциями.

Религия всегда использовала еще не объясненные
явления природы в своих корыстных интересах. Давно
ли такие природные явления, как солнечные затмения,
землетрясения, гром и т. д., объявлялись религией
«знамениями божьими»? Теперь их истинная природа
раскрыта наукой, и церковь более не привлекает их
к аргументированию своих догм. Однако субъективные
переживания до сих пор широко используются религией.

Отрицая или игнорируя религиозные психические
феномены, можно только увеличить число верующих,
поскольку для них субъективные переживания умиротво-
рения, просветленности, получаемые от применения опре-
деленных приемов религиозного внушения, весьма реальны
и значимы. На это указывает в своей книге и Н. Петров.

Каковы возможные подходы. к психологическому
исследованию и истолкованию реалий, связанных с восточ-
ными методами самовнушения? То, что эти методы оказы-
вают свое воздействие, не вызывает особых сомнений.
Широкое распространение аутогенной тренировки косвен-
но подтверждает действенность восточных методов и саму
возможность их использования с положительным эффек-
том. Как известно, система аутогенной тренировки была
разработана немецким психиатром Шульцем, который
положил в ее основу методы самовнушения, бытовавшие
в Европе, и методы раджа-йоги'. Именно эти методы
являются, пожалуй, главным ключом к. раскрытию
и использованию современной наукой того психологи-
ческого знания, которое тысячелетиями кристаллизовалось
в соответствующих практиках.

Центральным методом самовнушения в восточных

См.: Шульц. И. Аутогенная тренировка. М. 1985

учениях является медитация. Этимологически слово
«медитация» происходит от греческого «медомай»
(«о чем-либо размышлять») и используется для перевода
на европейские языки санскритского термина «дхиана»,
означающего «размышление, углубление». С точки зрения
древней индийской психологии обыденные состояния
бодрствующего сознания человека могут быть разделены
на три вида.

1. Вы не способны сосредоточиться: мысли мелькают
и путаются в голове и вы не можете удержать свой ум
на нужном вам деле. Такое состояние не может быть
названо медитацией.

2. В вашем уме неотвязно крутится одна и та же
мысль (музыкальный мотив, зрительный образ и т. д.),
и вы никак не можете от нее избавиться. Это состояние
непроизвольной медитации.

3. Вы способны сосредоточиться на чем угодно по
своей воле либо не думать о том, что вам в данный момент
может помешать. Это пример собственно медитации.

Иначе говоря, всякое сосредоточение мысли, всякая
концентрация внимания на чем бы то ни было аналогичны
медитации. Способность медитировать есть способность
управлять своими мыслями и чувствами, да и не только
ими. Всякая целенаправленность и избирательность
в поступках, всякое сознательное действие есть результат
концентрации внимания на одном предмете. Поэтому
ясно, что любой здоровый человек медитирует регулярно
и степень его умения делать это соответствует степени
его духовной развитости и социальной ответственности.

Темой для медитации может быть все что угодно,
поэтому конкретных ее форм бесчисленное множество.
В книге Н. Петрова это многообразие очень хорошо пред-
ставлено. И все же, когда человек просто размышляет
над своими житейскими проблемами или решает какую-
либо научную проблему, это не называют медитацией.
Под медитацией обычно подразумевают некоторую искус-
ственную ситуацию, в которой человек специально занят
самосовершенствованием своих мыслительных или вообще
психических способностей, размышляя (медитируя) над
некоторыми искусственными обстоятельствами. В том
и другом случае психические процессы носят одинаковый
характер, но цели их различны, как различны, например,
колка дров и занятия тяжелой атлетикой. В первом случае
цель действия — растопить печь и получить тепло в доме;

во втором — развить свою физическую силу. Однако и то
и другое действие развивает эту силу, являясь физиче-
скими движениями с отягощением.

По аналогии со спортом можно утверждать, что так
же, как специальные физические упражнения (в опреде-
ленном смысле искусственные) более эффективно разви-
вают силу, чем движения в тех или иных видах физи-
ческого труда, специальная практика медитации может
усиливать наши психические возможности более значи-
тельно, чем повседневное функционирование психики.

Обратимся к тексту Патанджали, где описаны психи-
ческие упражнения медитации «дхарана», «дхиана»
и «самадхи», образующие единую последовательность.
Там сказано: «Дхарана есть удержание мысли на каком-
нибудь определенном предмете... Непрерывное течение
познавания этого предмета есть дхиана... Когда оно, отвер-
гая все образы, отражает только их смысл, — это са-
мадхи» '. В этих фразах как будто нет ничего мистически
туманного. Они описывают обычный процесс размышления
человека над какой-то проблемой, приводящий к раскры-
тию смысла (сущности) вещей, скрытого за их види-
мостью (явлением). Такая интерпретация вполне допу-
стима, и это подтверждается комментарием самого
Вивекананды, который, поясняя состояние самадхи, пишет
следующее: «Предположим, я созерцал книгу и посте-
пенно успел сосредоточить на ней мысль и воспринимать
только внутренние впечатления, смысл, не выраженный
ни в какой форме, — это состояние дхианы называется
самадхи... Форма предмета исчезла, и в сознании оста-
ется только его смысл» ².

В книге Н. Петрова приводятся временные показатели,
устанавливающие границы между этапами медитации. Эти
критерии уже явно указывают на медитацию как на
специальный, требующий немалых усилий процесс, рож-
денный из обычного размышления. Согласно этим крите-
риям, самадхи труднодостижимо для обычного, неподго-
товленного человека, ибо заставляет непрерывно удер-
живать мысль на предмете в течение почти 30 минут.
Это требует многолетних и упорных тренировок. Но так
или иначе мы видим, что центральная практика восточ-

¹ Вивекананда С. Лекции о Раджа-йоге. Ч. II. Афоризмы
Патанджали. Сосиица, 1906, с. 123—125.

² Там же, с. 124.

ных учений — медитация — развита из обычного процесса
размышления.

Если в медитации внимание концентрируется на
физиологических процессах тела, то это может привести
к их изменению, как в случае аутогенной тренировки,
когда концентрация на ощущении тепла вызывает прилив
крови к коже. Специальные формы такой концентрации
способны вызывать состояние, похожее на зимнюю спячку
животных (о таком состоянии Н. Петров также упоминает
в книге).

Упражнения, созданные на Востоке, являются поли-
функциональными, поэтому могут вызывать различные
результаты. Рассмотрим классическую форму медитации
на дыхании. Вы садитесь как можно удобнее и, успоко-
ившись, стараетесь как можно более расслабиться. Затем
начинаете наблюдать за дыханием, концентрируя свое
внимание на ощущении вдоха и выдоха (различные
варианты этого метода подробно описаны Н. Петровым).
Через несколько месяцев ежедневных 15-минутных занятий
ваша способность к сосредоточению заметно повысится.
Вы начнете ощущать удовольствие от самого процесса
дыхания, оно станет мягким, нежным, и вы обнаружите
в нем неожиданно для себя новые черты. Вам будет
казаться, что дышат не только ваши легкие, но и все
тело, поскольку вы будете ощущать, как чувство напол-
ненности при вдохе достигает даже кончиков пальцев
и корней волос. Вы начнете ощущать свои физиологи-
ческие процессы, ритмизируемые дыханием. Таким обра-
зом, ваша чувствительность к внутренним процессам
организма сильно повышается благодаря медитации на
дыхании, и это одно из побочных благотворных след-
ствий традиционного восточного упражнения.

В философии йоги есть понятие «прана». Этот термин
используется для обозначения, с одной стороны, всех
проявлений сил в природе, а с другой — «жизненной
силы» человеческого организма, тесно связанной с дыха-
нием. Эта жизненная сила, или прана, расценивается
йогами как особая всепроникающая субстанция, вдыха-
емая и выдыхаемая организмом. Однако физиологи до
сих пор никакой особой праны в организме не обнаружили.
Видимо, дело здесь в том, что йоги описывали жизненные
процессы тела на основе своих субъективных ощущений.
Возможно, что субъективное переживание вдоха как
особой волны наполненности, доходящей даже до кончиков

пальцев, было истолковано ими как проникновение
в тело особой субстанции или жизненной силы —
праны. Собственное ощущение было субстанциализиро-
вано, и понятие праны получило мистический оттенок.

Мы знаем, что субъективное и объективное описание
мира могут не совпадать. То, что мы воспринимаем
как красный цвет, для физики объективно регистрируется
электромагнитным полем с определенной длиной волны.
Для нас красный и синий цвет качественно различны,
а для физики они различаются лишь количественно.
Аналогично обстоит дело и с жизненными процессами:
физиолог не регистрирует боль, а объективно наблюдает
лишь изменения в органах или нервной активности,
мы же переживаем эти изменения субъективно, как боль.
Таким образом, хотя субъективная и объективная картины
несут одну и ту же информацию, представляют они ее
нашему сознанию по-разному, и весьма непохоже.

Точно так же, например, с одного из центральных
понятий философии йоги может быть снят покров мистики,
если мы будем понимать прану как субъективное,
синтетичное переживание человеком своих жизненных
процессов, достигаемое в результате специального обу-
чения. Дальнейшая корректировка субъективных опи-
саний внутриорганических процессов в восточных учениях
типа йоги посредством их сопоставления с объективными
данными науки может привести к полной их демисти-
фикации. Так среди плевел можно обнаружить драго-
ценные зерна истины.

Всем известно, что имеется некоторое соответствие
между отдельными психическими переживаниями и опре-
деленными зонами тела, точнее, их субъективным ощу-
щением в этих зонах. Однако только на Востоке это
соответствие породило концепцию «психических центров».
Что здесь имеется в виду? Мы знаем, что эмоциональные
переживания обиды или жалости к себе часто приводят
к щемящим ощущениям в груди; в ситуации, грозящей
нашей жизни, появляется неприятное; сосущее ощущение
под ложечкой; размышление сопровождается напряже-
нием и тяжестью в облаети лба и т. д. Эти ощущения
телесных зон в связи с психическими переживаниями
были, видимо, субстанциализированы в йоге, буддизме
и других восточных учениях как особые центры, или «чак-
ры», тела человека. Позднее этим «чакрам» были при-
своены определенные символические изображения и звуки,

призванные обозначать их и помогать в концентрации
на этих центрах (подробнее об этом смотрите в книге
Н. Петрова).

Тесная связь между психическим и телесным, нашед-
шая свое отражение в концепции психических центров
в восточной психологии, получила признание и в евро-
пейской медицине, в отрасли, именуемой психосоматика.
Психосоматика выявляет связи между психическими
состояниями и соматическими заболеваниями человека
и тем самым подтверждает «пропитанность» телесного
психическим, своеобразно отраженную в восточной идее
существования «чакр». Н. Петров ставит вопрос о соответ-
ствии «чакр» («психических центров») регулятивным
центрам вегетативной нервной системы человека, о мате-
риалистическом объяснении феноменов лайя-йоги, исполь-
зующей в своих методах образы этих центров. Тибет-
ский буддизм считает, что мы способны регулировать
наши психические переживания путем концентрации на
центрах.

К сожалению, европейская психология никогда четко
не ставила перед собой проблему изучения соответствий
между характером психического состояния и условной
субъективной «локализацией» этого состояния в теле.
Практика восточных методов самовнушения показывает,
что не исключено существование постоянных связей между
состояниями и определенными областями тела. Возможно,
что существует своеобразная «психическая анатомия»,
отражающая эти связи, которые могут быть открыты
научной психологией при более глубоком изучении субъек-
тивных переживаний человека.

Говоря об управлении своими состояниями, мы подо-
шли к проблеме самосовершенствования человека, его
духовному и нравственному развитию. Этот вопрос
является темой заключительных страниц книги Н. Пет-
рова. Справедливости ради следует отметить, что в пред-
лагаемой Н. Петровым схеме самосовершенствования
личности не сделано необходимого акцента на социальной
практике служения обществу, которая только и может
быть подлинной основой такого совершенствования,
причем именно при социализме. Только передовая
социальная формация способна дать человеку истинную
свободу, необходимые условия и возможности гармонич-
ного саморазвития. Этот процесс самосовершенствования
предполагает способность творчески подходить к событиям

повседневной жизни. Психологически творчество есть
освобождение от раз и навсегда заданных узких и догма-
тических представлений. Человек не может просто отбро-
сить их, обычно необходим длительный период поиска,
прежде чем сознание перестроится для новых решений
И здесь медитация может оптимизировать поиск.

В своей развитой форме медитация предполагает не
только способность удерживать сознание на какой-либо
идее, объекте и т. д., но и умение оставлять сознание
«пустым» от привычных мыслей. Иногда это называют
«остановкой внутреннего диалога». Наши мысли могут
быть пеленой, через которую мы не способны видеть
реальность. Задумавшись, мы можем проехать свою оста-
новку или не заметить знакомого на улице. Постоянное
сопровождение восприятий внутренним диалогом лишает
часто людей способности к «чистому» восприятию вещей,
каким обладают дети или художники. Для большинства
людей небо всегда голубое, песок — желтый, а трава —
зеленая. Они не воспринимают вещи во всем богатстве
их уникального момента, как это делает, например,
художник, когда он видит небо лиловым, море — желтым,
а траву — синей в лучах заходящего солнца. Он видит
момент, то, что есть сейчас, а большинство' людей —
абстракцию, обобщение. Обычно наше восприятие служит
операции «подведения под понятие», когда мы не познаем
вещь, а лишь опознаем ее.

В ситуации творческой задачи наши мысли о вещах
летают нам увидеть в них то, что мысли не отражают,
ибо они несут в себе общее, отбрасывая уникальное
как незначительное. А в этом незначительном, второсте-
пенном свойстве вещей может скрываться ответ на постав-
ленную задачу.

Таким образом, «опустошение» сознания от мыслей
о мире приводит к прямому и непосредственному пере-
живанию окружающего, рождает непредубежденность,
избавляет от склонности к стандартным и шаблонным
решениям, позволяет выйти в пространство творческого
отношения к миру. Кстати говоря, в восточных боевых
искусствах состояние «пустого ума» считается совершенно
необходимым для успеха в поединке. Иначе есть опас-
ность реагировать скорее на свои мнения о действиях
противника, нежели на его реальные движения.

Поддержание сознания с помощью медитации откры-
тым для окружающего путем устранения «стен» при-

вычных представлений, отгораживающих от непосред-
ственного восприятия мира, создает то состояние, которое
называется просветленностью. Это состояние не несет
в себе ничего мистического — многие выдающиеся поэты
и художники переживали его, создавая на этой основе
высочайшие творения человеческого духа.

Эти состояния (в их наиболее глубоком проявлении)
способны полностью трансформировать личность, как
это, например, произошло с американским поэтом У. Уит-
меном. Как пишет К. Чуковский в своей книге «Мой Уит-
мен», самое странное в биографии Уитмена — внезап-
ность его перерождения. «Еще вчера он был убогим
кропателем никому не нужных' стишков, а теперь у него
сразу возникли страницы, на которых огненными письме-
нами начертана вечная жизнь». Сам Уитмен об этом своем
перерождении говорит так: «Я помню, было прозрачное
летнее утро. Я лежал на траве... и вдруг на меня снизошло,
и простерлось вокруг такое чувство покоя и мира, такое
всеведение, выше всякой человеческой мудрости, и я по-
нял... что ядро всей Вселенной — любовь»¹. Таким
образом, медитация, приводя к «просветлению», способна
сделать человека полностью раскрытым к реализации
всех своих творческих возможностей.

Мы позволили себе все эти отступления для того,
чтобы показать возможные подходы к интерпретации
восточных идей о психическом, способные дать положи-
тельные результаты в современном, научном исследовании
психики. Уже этих нескольких примеров достаточно,
как нам думается, для того, чтобы понять плодотвор-
ность изучения восточных методов саморегуляции совре-
менной психологической наукой. Эти своеобразные ранние
взгляды на психическое существовали задолго до возник-
новения науки под названием «психология». Из этой
эмпирической формы до-научного знания о психике
человека сложились и методы самовнушения, вынужден-
ные камуфлировать себя мистическими одеяниями, мифа-
ми и символами религиозного характера. Аналогично
обстояло дело при зарождении химии в ее алхимических
формах, когда описания химических рецептов и процедур
зашифровывались наименованиями планет, зверей и птиц.
И так же, как алхимия несла в себе зерна рациональ-
ного знания, несут их в себе и восточные учения о психи-

¹ Чуковский К. Мой Уитмен. М., 1969, с. 62.

ческом. В частности средства и методы самовнушения,
описанные на страницах книги Н. Петрова, могут опти-
мизировать деятельность человека. Эти искусственные
и специально сконструированные «объекты» (янтры, ман-
тры и пр.) являются своеобразным сгустком психологи-
ческого знания, накопленного в тысячелетнем опыте
Востока, и заслуживают особого внимания со стороны
современной психологии. Их структура, подобно искусно
сконструированному спортивному снаряду, помогает более
эффективно овладевать своими психическими способ-
ностями.

Конечно, восточная психология одностороння, ибо
опирается исключительно на субъективный опыт человека.
В то же время современное состояние научной психологии
свидетельствует о том, что такие сложные проблемы,
как творчество, личность, социальное поведение людей,
не могут быть полностью разрешены традиционными
методами. Недаром так часто в исследованиях по психо-
логии личности широко используется материал художе-
ственной литературы и искусства.

Задача состоит в том, чтобы найти такие формы
исследований, в которых различные подходы диалекти-
чески взаимодополняли бы друг друга и корректировали,
оптимизируя процесс изучения сознания и психики
человека. Скромным, но полезным вкладом в это дело
может послужить предлагаемая читателю книга Н. Пет-
рова «Самовнушение в древности и сегодня».

Кандидат психологических наук
В. А. Елисеев

Дата добавления: 2015-06-26