Неотправленные письма для Лизы 2 страница

Письмо № 6

Лиза, помните ли Вы свое детство? Конечно, помните….сухой вересковый зной в переплетении безымянных степных трав, нагретая солнцем соль и камень, упоительная нежность прохлады морского бриза, шум прибоя о серые скалы, крик чайки, белый песок и бесконечность синевы небес.

Парки с магнолиями, кипарисами и тихими увитыми виноградной лозою беседками, словно сотканными из ажурной паутины, лебединые пруды, фруктовые деревья… и прогулки до первых ярких северных звезд, пронзающих бархат теплой крымской ночи.

Свое детство я вижу в окружении белых берез и серебряно-золотистых сосен, на зеленых пустынных полянах, и еще на берегу реки Камы с ее разливами, песчаными отмелями, проржавевшими баржами, пароходными гудками, стрижами, пронзающими голубой океан мирных небес. В моем окне закатно-красное солнце, скатывающееся к закамским лесам, напоенным прохладой многочисленных ледяных ручьев и родников, его лучи стекают огненной рекою прямо к старым сланцево - бревенчатым пристаням, которые сонно ждут свои корабли и взбалмошных криков рабочего портового люда.

Нежнейшая как родительская ласка, большая синяя река: она как домашний любимец: грела, утешала, она, как близкая, но от это не менее таинственная потусторонняя страна: волновала, таила, захватывала, она как самый близкий человек: всегда ждала, купала, учила и стала значащим кусочком того места, что зовется домом, и требует острой болью в сердце возвращения из самого увлекательнейшего дальнего путешествия.

В этой отдаленной от реального мирра стране детства мы ловили бабочек или собирали пахучую ароматнейшую лесную ягоду - землянику, мимо семенили полусогнутые старушки замотанные в истлевшее барахло в направлении церковного звона, а в зарослях сочной зеленой травы паслись белые козы, увенчанные как генералы серебряными медалями колючих репьев.

Не смотря на эти различия мое детство, было очень похожим на Ваше.

Мы оба безумно любили свободу, сказки с чудесами и большую часть времени были представлены сами себе.

Нас мало волновал мир взрослых и связанные с ним вещи. Тебя и меня манили чужие земли (сады и огороды, незнакомые улицы и переулки), кривые тропинки и заброшенные дома с приведениями, рассказы о таинственных кладах, и вера в то, что когда ни будь, возможно, всего лишь мгновение спустя у нас вырастут крылья… и тогда – полет больше не будет желанной мечтою, а станет насущной реальностью возможного существования. Иногда это ощущение скорого полета приходило не только во снах, а в то время когда ты и я, каждый по свою сторону реальности окружающего мира – географически опосредованной точки существования мчались по бесконечному полю заросшему мягкими травами, ветер свистел в ушах, движения становились все быстрее и быстрее, так что картина мира расплывалась в глазах и казалось еще мгновение и Ты полетишь…

Во снах было все также, но и совершенно иначе, там полет давался не столь легко, казалось нас держит какая то непомерная тяжесть и жизненно важно ее превозмочь, сбросить оковы и вот ты птицей взмываешь в ночной небосклон к самым звездам, внизу спящий город и тьма, которая расцветает сотнями огней, жестяные крыши домов, остовы старых фонарей и скособоченных лип. Полет - прекрасен, горькая прохлада смешивается с необыкновенным чувством счастья, пьянящего восхищения и упокоения свершившегося, главное в этот момент не думать ни о чем кроме самого полета, иначе слабнут невидимые крылья и камнем ты падаешь вниз безуспешно цепляясь за кроны деревьев и выступы на домах, такое падение всегда болезненно, и боль физическую сто кратно превышают страдания души – понимание того, что больше возможно ты уже не сможешь не сумеешь взлететь и это острейшее отчаянье помогает собрать всю волю в кулак и снова бросить тело в небо, туда где Ты давно душою, туда где не нужно думать чтобы жить.

Как же это было давно Лиза…, а может быть вчера, и сегодня мы понимаем, чтобы жить необходимо думать, совершать поступки, отвечать за них и в печали и в радости, в счастии и в отчаянии, а все, потому что мы не птицы, а люди… но все равно Я и Ты, Мы желаем летать.

Письмо № 7

Лиза, бедная моя девочка до меня дошли вести, что Вам пришлось переехать из Крыма в петербуржские пенаты. О боже, как должно быть холодно Вам, такой южной и светлой на берегу ледяной Невы, Вы никогда, со времени как были петербуржской курсисткой не любили этот темный, серый от брусчатки и дворцов былых владык зимний город - Петербург, его мертвые каменные мосты, его туманы и слякоть. Там Вам никогда не хватало солнца и теплого моря, а еще отца – такого великодушного, строгого, с мудрым сердцем, единственно который мог открыть Вам, в чем искомый смысл жизни, но он не успел этого сделать, ушел, тихо и печально, совсем не так как должны наверное уходить дети героев Кавказской войны… пусть и положившие жизнь на поприще адвокатуры и градоуправления.

Свой смысл вы нашли сами, впервые влюбившись в неполные пятнадцать лет. Эта первая любовь была для Вас остра, как клинок дамасской стали, ярка, как далекая северная звезда, болезненна как открытая рана, но при этом всем, нежна, безумно, ослепляющее романтична, так как это было в самых ослепительных прочитанных в неисчислимом количестве Вами любовных французских романах и миротворяще трагической, безысходной как это бывает только у нас воспитанных на Достоевском в русской человеко- и богоискательской прозе.

Не понимаю всеобще восхищение Северной столицей, однако в ближайшем времени планирую ее посетить, не буду обманывать не себя не время, возможно, я все лишь случайным образом желаю встретить там Вас.

Письмо № 8

Лиза как часто мне хочеца поговорить с Вами, поговорить о самых простых вещах…. и сложных. Спросить, хорошо ли Вы спали? Спите ли Вы раскинув руки, как я? Любите ли Вы свежую клубнику и дыни? Как много в Вашей жизни значит ВЕРА? Необязательно вера в Бога, просто вера. Возможно…. ВЕРА В ЧУДО, Мне кажется, что по течению мыслей и восприятию мира мы очень близки и поэтому вера для нас - Все, все что держит на ногах и позволяет отталкиваясь от земли парить над невзгодами реального существования и с восхитительным томлением души и искрами зажженными в глазах, словно зарею ранней встречать все то волшебно доброе и чудесное, что преподносит нам жизнь в мгновения своей негаданной и долгожданной щедрости.

Мы часто желаем отречься от своей веры аки библейские герои, но не можем быть без нее, она нужна нам как воздух, без нее жизнь теряет свой смысл.

Я верю, что вера важна, тем, что может не только приносить душевное и физическое успокоение, быть талисманом будущности подобно надежде и компасом, ведущим к истине, она может еще и менять мир до той стадии, коя зовется чудом, даже если чудо это обыденное и не воспринимается таковым живущими сегодня людьми, как чрезмерно взыскательной и не стремящейся к поиску и разгадыванию каких-либо тайн бытия публикой из зрительного зала, который так часто напоминает вся наша жизнь.

Я помню Вашу любовь к Франции Лиззи, и наверное поэтому, чтобы проиллюстрировать мои выше изложенные размышления, расскажу Вам одну занимательную историю из жизни парижан, которую незаслуженно обошла столь склонная к поиску интригующего французская пресса в прошлом году.

Вот как Вы знаете, не смотря на свою любовь к всевозможным сомнительным развлечениям нынешние парижане не чужды и высокого искусства и духовности к коим относится органная игра. Так особенной любовью и паритетом парижан до недавнего времени пользовался некий почтенный органист по имени Дакен, играющий в церкви Сен-Поль. И вот однажды трубы и педали старого церковного органа были унесены для очередного ремонта, осталась одна клавиатура. Большой орган был совершенно пуст. Тем не менее, когда в воскресное утро церковь была полна провинциальными паломниками не знающими о предстоящем ремонте, привлеченными славой о высокой игре Дакена, тот не смог отказать жаждущим и начал играть веруя в необходимость происходящего, и никто не заметил, что в органе не достает основных частей. Все голоса и тембры казалось были налицо, даже нежнейший голос флейты. Сама игра Дакена завораживала и уносила за грань возможного, огранная музыка казалось пронзала все и вся, как колокольный звон душу паломника, как оконное стекло и глубины вод морских солнечный луч, как пение соборных певчих и крик птицы, пронзают благословенную тишину утра.

В церкви находились в тот день и инструментальные мастера из Ниццы, коим было известно, что орган пуст. «Не может того быть», -говорили они меж собой. – По-видимому внутри оставили что-то…». Когда же Дакен закончил играть, они поднялись на хоры, осмотрели и даже обыскали орган, и не нашли ничего… кроме самого исполнителя - рассеянного маленького немолодого человека в поношенной коричневой рясе, который играл с непонятным, загадочным мастерством, вводя в заблуждение и экстаз даже опытных инструментальных мастеров…словно беседуя с Богом, веруя что игра его нужна людям.

Так необходима вера и Вам и мне, не для чуда даже, просто для того, чтобы жить…

Письмо № 9

Снова видел Вас во сне Лиза…. и все как наяву. В этом сне я проснулся внезапно от чьего-то присутствия там, где изначально я был совсем один. Вы в полутени сумеречной поры тихо сидели на краешке моей постели и нежно смотрели, смею надеяться на мою непутевую персону.

Ваше присутствие было одновременно желанным и неожиданно пугающим… как будто Вы не на кровати мой сидите, а внезапным порывом ветра распахнули дверь в мои самые потаенные мыли и мечтания, где-то между душой и разумом. Но вот преграда этой неожиданности преодолена посредством вашей невинной улыбки, и мы тихо беседуем шепотом, как будто дети, которые боятся разбудить кого-то, хотя вокруг нет никого.

- Зачем Вы здесь…? – моя затаенная надежда в направлении вашего взгляда.

- Ты ждал…

Мое: Да..,- как будто ответ и утверждение заключенные в одной, такой привычной и в данных условиях обретающей смысл счастья фразой.

Ваша рука в моей, а за окном кажется, зарождается утро, теплая волна первых рассветных лучей накатывает, проникая желтыми протуберанцами сквозь оконное стекло, и отраженный солнечный свет рассыпается в золоте пыли, я широко открываю глаза и просыпаюсь…

Это мое рождение, совпавшее с зарождением дня, в утренних сполохах солнечных лучей и прозрачной глубине океана бескрайних голубых небес.

Ночь – последний глоток прохлады и покоя, день – тепло новой жизни и надежда. Так устроен наш мир, за рождением – жизнь, после жизни – смерть, для тех, кто верует, за смертью снова приходит жизнь…возможно иная и даже лучшая, и в мирозданье отраженье находит лишь одно движенье…

О как я рад сегодняшнему дню Лиза и благодарен этой ночи за подаренный сумеречно-утренний сон на пороге яви и небыли, но в этот день мне предстоит нерадостное дело – участвовать в похоронах хорошего человека… Он никогда не был мне другом и даже приятелем, наше знакомство именуют в народе шапочным, и все же я не могу не простится с ним, ибо он как гражданин нашего города достоин и памяти и уважения. Так Сергей Андреевич Ильин значимая в нашей прикамской Эйкумене личность, старший брат другого известного гражданина Перми - писателя Михаила Осоргина, сам С.А. Ильин был разносторонне одаренным человеком: вдохновенный поэт, деятельный сотрудник "Пермских губернских ведомостей" – журналист любитель, он к тому же много лет служил на ниве поиска и развития пермских дарований, будучи старостой музыкального кружка. Людвигу Винярскому Сергей Ильин перед своей кончиной посвятил композицию на музыку Грига "К морю". Оба они не смотря на то что люди глубоко штатские как заправские вояки любили море, женщин и вино, были веселы и добры, и прожили так мало... что истинно веруешь что Бог наш на небеса скоро призывает лучших, то ли в награду, то ли чтобы не быть в скуке и лицезреть пред ликом своим новые желанные лица и души.

Упокоение своей души сей благородный муж (С.А. Ильин) нашел не на престижном Архиерейском, но возможно на более миротворящем тихом пермском некрополе (Егошихинском кладбище), там, где воды свои несет река Стикс. Не удивляйтесь сие не моя буйная фантазия. В "Летописи города Перми" В.Н. Трапезникова можем и сейчас прочесть: "1784 года 10 января утвержден план губернского города "Перми"...10 декабря освящен храм на "старом" кладбище во имя Всех Святых... Начитанное в греческой мифологии "образованное" пермское общество назвало ручей, отделяющий кладбище от города, Стиксом - по имени реки, через которую легендарный перевозчик Харон перевозил души умерших в Аид".

Сегодня пермский некрополь с живописными речками Стикс и Егошиха не только последнее пристанище горожан, но и место для утреннего и дневного променада, чему способствуют многочисленные исхоженные тропки, скамейки, чистота и ухоженность кладбищенского парка с его реликтовыми рощами: ивами, двух охватными березами, ясенями, елями, и сказочными зарослями папоротника.

Между тем в вечернее и ночное время территория Егошинского некрополя пользуется у горожан дурной славой. Мало того, что здесь шалят гулящие люди с рабочих окраин, говорят, что во тьме случайно забредшие путники встречают на старинном погосте призраков – эти тени неприкаянных душ и слышат плач проклятого ребенка над могилой дочери местного исправника. Сие надгробие довольно странное сооружение: чугунный круг, в нем пустые глазницы, треугольный нос, рот в оскале. Это напоминает фигуры древних прикамских идолов. В дополнение ко всему само надгробие окаймляет змея, кусающая свой хвост. На чугуне старославянскими письменами выведено: «Пермского исправника дочь Таисия от роду 6 лет, 11 месяцев скончалась января 24 дня 1807 года».

По одной из городских легенд, это невинное дитя было внебрачной дочерью исправника Александра Девеллия. После смерти матери ее приняли в семью отца, но злая мачеха люто возненавидела Таисию напоминавшую своей статью и красотой изумрудных очей полюбовницу мужа и после смерти прокляла ее. Поэтому и заказала такое страшное надгробие. Возможно и в столь ранней кончине Таи была виновна эта злая женщина, но история об этом умалчивает.

Второй вариант легенды говорит, что когда-то дочь исправника сбежала со студентом. Вскоре у них появилось дитя и былой возлюбленный студентус их бросил, а поэтому бедная женщина была вынуждена вернуться к отцу тирану. Старик так и не принял «незаконную» внучку. И когда девчушка умерла, проклял ее.

По третьей версии, любимая жена приказчика умерла во время родов. Девочка получила имя матери. Но она постоянно напоминала исправнику о гибели жены, и за это он невзлюбил несчастную кроху. К тому же дочка была не его: мужнина, он простил супруге измену, но не смог принять незаконнорожденную дочь. Поэтому после гибели Таи ее могила оказалась за оградой церкви – прямо на дороге, ведущей к кладбищу, чтобы пришедшие помянуть близких топтали ее ногами, а неприкаянная душа девочки, по легенде, с тех пор плачет по ночам над своей неприкаянной судьбою. Меж тем, не смотря на сию темную славу, у обижаемых взрослыми детей существует традиция, просить защиты у проклятой Таи для чего у ее могилки оставляют они принесенные специально печенье, конфеты и самодельные игрушки.

Проходя мимо могилки девочки и я положил коробочку монпансье и пару венских вафель, прикрыв сей дар огромным листом лопуха. Вечерело, народу на кладбище практически уже и не было, лишь я бродил меж могилами думая о своем.

Здравствуйте барин, раздалось откуда-то со спины.

Я обернулся… в закатных алых лучах уходящего светила застыла невысокая детская фигура в белом подобии хламидки, в новых лаковых полусапожках, в руках она держала медовую венскую вафлю,

- Что тебе, милая? – гляжу в ее изумруднуые глазки.

- Спасибо за гостинец, барин, - улыбается этот бесенок, - приходи еще ты мне нравишься…

Я по лицидейски на показ грожу ее пальцем: Не шали….малая.

Девочка в белом подобии хламидки, в новых лаковых полусапожках резко сникает, как будто на чистое летнее небо прорвались осенние ледяные тучи и расплакавшись кричит отчаянно как раненная птица: Не приходи, не приходи ко мне подольше!....

Я хочу подойти к ней взять за плечи и успокоить, но она, обернувшись убегает туда где за Сиксом самые густые заросли чертополоха и старые полусгнившие могилы. Порываюсь бросится ей в след, но что то удерживает меня на месте. И все же клянусь пред собою всем тем, что сделал и не сделал в этой жизни, что еще не раз приду на могилку проклятой дочки и отнесу ей гостинец, возможно, сяду на ближайшую мраморную скамью и стану рассказывать этому ребенку сказки, которых знаю во множестве, наверное больше чем правды об окружающем мире, возможно, ей никто никогда не рассказывал сказок, которые так любят дети и поэтому сделать это необходимо.

Вот такие глупости приходят в мою голову Лиза. Может быть, все это пустые фантазии, и это был просто ребенок?

Как думаете Вы?

О Вы, я знаю, подумали и сделали тоже, что и я. Ведь Вы бы поняли или просто знали, что так все и есть и нужно сделать все имен так, Вы верили и будите веровать в это... Лиза. Никогда не теряйте веру.

*

PS: Я стоял лицом к ветру и думал о словах Проперция:

Души усопших - не призрак: смертью не все кончается; бледная тень ускользает, победив костер….

Письмо № 10

Доброе утро Лиза, или возможно вечер, в моем окне сумеречная тьма и хлад, и встали часы, там за окном барабанит дождь, предвещая скорый приход осени. Я знаю, что это тьма, но за ней утро.

Закрывая глаза я слышу крик улетающих птиц и вижу их призрачные тени в небе, но это только фантазии или отголоски памяти, след увиденного и услышанного ранее, когда-то давно.

Дождь, идет дождь. Но не дождь и крик птиц разбудили меня, мне снилась Дорога Лиззи. И там во сне я долго не мог понять вечер или утро вокруг, только бурая, кажется светящаяся уютным домашним теплом мягчайшего бархата субстанция, сквозь которую тянулась в бесконечность узкого как дамасский клинок горизонта серая дорога, с одного края дроги был лес и горы с другого края поле тусклого злата пшеничных колосьев тронутых как патиной серебром излишней ласки солнечного луча.

Лиза мне снилось поле червонных маков и Вы бегущая по нему, туда к линии горизонта, где полыхал закат, я хотел закричать Вам: Стой!!!! Там впереди обрыв, Но Вы рассмеявшись обернулись птицей и бросились с мертво-синее небо, а я остался…. Проснувшись в холодном поту от близкого предчувствия глобальных перемен, я вижу, что Мир вокруг поменяется и врядли к лучшему.

*

Простите Лиза, я так и не успел закончить это письмо, в городе творится черте что…

*

Нас Двое и Смерть одна… надеюсь мы все же встретимся.

Эпилог

В сегодняшнем существовании – реалиях 21 века ей почти тридцать, она достаточно успешный для среднего бизнеса юрист, такой, каким был ее отец сто лет назад, лна часто проводит свое время в рабочих командировках, судебных разбирательствах, воспитывает дочь без мужа вместе со строгой, но растерявшей ко второй половине собственной жизни тиранские замашки мамой, она обожает балет Панфилова, умные книги, предпочитая современную прозу, часто бывает на всевозможных тусовках с налетом гламура, но более всего обожает запереться в себе, как бабочка, только в шерстяном коконе из мягкого пледа и мчаться сквозь пустоту к далеким звездам, размышляя о бренности окружающего мира и несправедливости несвершившегося.

И по эту и ту сторону Она безмерно тянется к теплу, и не ненавидит, не выносит холод…на уровне физического и душевного восприятия, точно также как я.

Она много читает, при этом бывает, наивна как дитя, манеры графини в изгнании в этой взрослой девочке соседствуют с уличным жаргоном, также как любовь к дорогому французскому шампанскому и бельгийскому шоколаду свободно гармонирует в ней с обожанием пива и сушеной соленой рыбы под названием вобла.

Возможно, это воспоминания ее заблудившейся души, воспоминания той, что лучшее свое время провела у моря, жила простой жизнью, и одновременно принадлежала к обществу, владеющему усадьбами, парками, собственными винодельнями, мельницами, и другими знаковыми для положения атрибутами, при этом ни на грош не ценя свой статус и положение.

Как и столетие назад, однажды постигнув восторженный мир ее души, заглянув в сверкающие как восточные драгоценности миндалевидные глаза, и услышав чудные истории о том как дивно проходило детство этого ребенка среди свободных ветров и древних скифских курганов, из коих на свет с каждым днем извлекались сокровища глубокой старины, меж горских легенд и любви к морю во всех возможных его ипостасях и проявлениях, я уже никогда не смог ее забыть, ни тогда не сегодня.

*

Сегодня я отправил написанные более ста лет назад письма долгожданному адресату и жду ответа, все должно получится в этом цикле бесконечного и вечно повторяющегося нашего общего существования.

Дата добавления: 2015-06-26