Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до К. Маркса 18 страница

Член парламента

"Начала политической экономии и налогового обложения" Рикардо отнюдь не были бестселлером. Это была книга для экономистов, не для широкой публики. А экономистов в то время было ничтожно мало. Сисмонди рассказывает, что, по словам самого Рикардо, его книгу во всей Англии поняли не более 25 человек.

Но через год после ее выхода в свет Мак-Куллох опубликовал большую хвалебную рецензию, где попытался изложить идеи Рикардо в более популярной форме и выделил его высказывания по актуальным вопросам экономической политики. Вскоре Торренс поместил еще одну рецензию, где впервые критиковал трудовую теорию стоимости Рикардо. Вместе с усилиями Милля и некоторых других лиц это привлекло внимание публики к книге Рикардо, чье имя было довольно хорошо ей знакомо. Мальтус уже писал свои собственные "Принципы политической экономии", где спорил с Рикардо по основным вопросам теории и политики. Рикардо мог считать, что он достиг успеха в том смысле, в каком он этот успех понимал.

В том же 1819 г., когда вышло второе издание, он окончательно ушел из бизнеса и отказался от членства на бирже. Его состояние было к этому времени помещено в землю, недвижимость и надежные, неспекулятивные бумаги. Дети Рикардо воспитывались как наследники богатого землевладельца, английского джентльмена. (Его семья, т. е. вдова и дети, не позволили позже Мозесу Рикардо, самому близкому к нему из братьев, издать биографию великого экономиста: они не хотели привлекать внимание к его еврейскому происхождению и биржевой карьере.)

Парламентская деятельность была весьма естественна для человека с положением и склонностями Рикардо. Друзья советовали ему вступить на эту арену. Чтобы попасть в палату общин, у Рикардо был только один путь - купить парламентское кресло у какого-нибудь обедневшего лендлорда, хозяина одного из многочисленных "гнилых местечек". Он так и сделал. Избранный от глухого ирландского захолустья, Рикардо никогда не бывал там и в глаза не видел своих избирателей, что было вполне в духе времени. Рикардо воспользовался этим путем по необходимости, но, заняв место в парламенте, он стал одним из рьяных сторонников реформы, которая закрыла бы такие пути и самого его лишила бы "купленного" кресла. Парламентская реформа, ослабившая систему "гнилых местечек" и тем самым монополию помещиков в палате, была проведена только в 30-х годах XIX в. Рикардо до этого не дожил.

В парламенте он провел всего четыре года, но играл там довольно видную роль. Рикардо не принадлежал формально ни к правящей партии тори, ни к вигскои оппозиции. Последняя была ему ближе, и он пользовался большим авторитетом в левых и радикальных кругах оппозиции. Но в палате он занимал независимую позицию и нередко голосовал против руководства вигов. Парламентские речи Рикардо даже в краткой протокольной записи составляют целый том собрания его сочинений. Специалисты подсчитали, что он брал слово 126 раз, не считая многочисленных выступлений в различных комитетах палаты, в которых он усердно работал. Экономические проблемы занимают, естественно, важнейшее место в парламентской деятельности Рикардо. Он продолжал борьбу против хлебных законов, за свободу торговли, сокращение государственного долга, улучшение банкового дела и денежного обращения. Но среди его речей мы находим и выступления за свободу печати, против ограничений права собраний. Как и Адам Смит, Рикардо был в политике сторонником максимально полной буржуазной демократии.

Он обладал несколько резким, высоким голосом с необычайно четкой дикцией. Одни находили его голос приятным, другие - неприятным. Но все свидетели сходятся на том, что, когда Рикардо говорил, палата слушала внимательно. Рикардо не был блестящим оратором, как это обычно понимается. Однако свойственное его сочинениям стремление проникнуть в социальную суть явлений и проблем, строгая логичность и деловитость характерны и для парламентских речей Рикардо.

Парламент отнимал у Рикардо почти все время в течение сессий. В эти месяцы он жил в Лондоне. С утра он дома читал документы, писал письма и планы выступлений, принимал посетителей, а иногда ехал в Вестминстер на заседания комитетов. Во второй половине дня заседала палата, и Рикардо был одним из самых аккуратных ее членов. Почти все его работы 1819-1823 гг. связаны с парламентской деятельностью. Главные из них посвящены хлебным законам и государственному долгу.

Наукой он мог заниматься только в летние месяцы в Гэткомб-парке, который нравился ему все больше. Там он писал возражения на книгу Мальтуса, готовил третье издание своих "Начал", продолжал напряженно думать над проблемами стоимости, земельной ренты, экономических последствий применения машин. Продолжалась интенсивная переписка с Мальтусом, Миллем, Мак-Куллохом, Сэем. В эти годы Рикардо стоял в центре всей европейской экономической пауки. Регулярные собрания экономистов в его доме привели в 1821 г. к основанию лондонского клуба политической экономии, где Рикардо был общепризнанным лидером. Он выполнял эту функцию с большим тактом и скромностью.

Человеческий облик

Смерть настигла Рикардо внезапно среди этой бурной деятельности. Он умер в Гэткомб-парке в сентябре 1823 г. от воспаления мозга. Ему был только 51 год. Каким человеком был Рикардо в жизни? Внешность его описывают таким образом: ниже среднего роста, худощав, но хорошо сложен и очень подвижен; приятное лицо с выражением ума, доброжелательства и искренности; глаза темные, внимательные и острые; манеры простые и располагающие. Судя по всему, что мы знаем, это был симпатичный и приятный в общении человек. Он был органически неспособен ссориться с друзьями, хотя по вопросам науки и политики нередко с ними расходился. Его отношения с учениками были мало похожи на отношения Кенэ с членами секты. Он вовсе не чувствовал и не вел себя как учитель.

В сильнейшей степени обладал Рикардо качествами семьянина, главы большой семьи. Не только его дети, но и младшие братья и сестры, и даже родственники жены смотрели на него как на старшего, мудрого и справедливого человека. (Кое-что здесь, впрочем, значило и богатство!) В последние годы жизни он много занимается воспитанием детей, женит старшего сына, выдает замуж дочерей, улаживает разные мелкие семейные конфликты. Когда в его гостеприимный дом в Гзткомб-парке съезжаются дети с внуками и другие родственники, он чувствует себя, несмотря на отнюдь не преклонный возраст, библейским патриархом. Большой дом всегда наполнен не только родственниками, но и гостями всякого рода. Здесь и знакомые из Лондона, со всеми знакомыми, и соседи-помещики, и друзья и подруги детей.

Рикардо был хорошо образованным человеком. Но объемом знаний и интересов он далеко уступал энциклопедическому уму Адама Смита. В круг его интересов мало входили искусство, изящная литература, даже история. Трудно назвать это недостатком Рикардо. Выполнение его исторической миссии в науке требовало огромной интеллектуальной концентрации в одной области. Если бы он пытался стать всезнайкой, он, вероятно, не смог бы сделать того, что он за короткое время сделал в политической экономии. Каждый интеллект имеет свои границы. Это должно иной раз показаться грустным, но это может быть необходимо и даже полезно для его главного дела.

О восприятии Давидом Рикардо мира в его многообразии мы можем лучше всего судить по "журналу", который он вел во время заграничного путешествия 1822 г. в виде писем-отчетов родным. Это единственная большая серия его писем, где политическая экономия не является главной темой. Надо сказать, что этот "журнал" во многом рисует довольно заурядного человека с восприятием и взглядами среднего английского джентльмена из числа тех, которые во множестве устремились на континент после окончания многолетних войн. В "журнале" - изобилие бытовых подробностей, добродушный юмор, известная наблюдательность. Но не более того. Рикардо добросовестно осматривает соборы, музеи и дворцы, но это только взгляд туриста, выполняющего обязательную программу. Все, что он видит, не вызывает у него ни сильных эстетических ощущений, ни исторических и культурных ассоциаций, ни глубоких размышлений. Даже с точки зрения экономиста наблюдения могли бы быть богаче и интереснее.

Конечно, это семейный документ, который вовсе не предназначался для публикации и автор которого не претендовал ни на что, кроме добросовестной информации детям о родителях и сестрах. Это понятно. Но в документе, который занимает почти 200 страниц книжного текста, личность автора неизбежно рисуется даже вне зависимости от того, о чем и для кого он пишет.

Рикардо и Маркс

В 1871 г. русский ученый Н. И. Зибер опубликовал свою магистерскую диссертацию, защищенную в Киевском университете, под заглавием "Теория ценности и капитала Д. Рикардо в связи с позднейшими дополнениями и разъяснениями". Эта работа была, по существу, первой серьезной и сочувственной реакцией в России на вышедший в свет четырьмя годами раньше первый том "Капитала".

Маркс был хорошо знаком с ней и в послесловии ко второму изданию "Капитала" в 1873 г. писал: "...г-н Н. Зибер, профессор политической экономии в Киевском университете, в своей работе "Теория ценности и капитала Д. Рикардо" показал, что моя теория стоимости, денег и капитала в ее основных чертах является необходимым дальнейшим развитием учения Смита - Рикардо"15.

Зибер ухватил и талантливо раскрыл ту важнейшую черту учения Маркса, что оно возникло на основе самой глубокой и передовой экономической теории, созданной ранее. Во втором издании своей книги, которое появилось в 1885 г., Зибер связал имена Рикардо и Маркса даже в заглавии: "Давид Рикардо и Карл Маркс в их общественно-экономических исследованиях". Не понимая и не принимая революционную диалектику Маркса, Зибер гораздо хуже видел другую сторону дела: принципиальное отличие Маркса от Смита и Рикардо, подлинный переворот в науке, совершенный Марксом.

Критика Марксом теории Рикардо сама представляет собой поразительный образец добросовестности и конструктивности. Рикардо посвящена примерно треть обширного текста "Теорий прибавочной стоимости". Маркс в своей критике много раз использует такой прием: он показывает, как должен был бы рассуждать Рикардо, если бы он последовательно развивал свои собственные верные исходные посылки. Маркс вскрывает объективную, исторически обусловленную ограниченность классической школы.

Рикардо был гений, но никакой гений не может выпрыгнуть за рамки, поставленные эпохой и классом. И Маркс критикует Рикардо не за то, что он был буржуазный экономист, а за то, что в своей научной концепции, которая не могла быть никакой иной, кроме буржуазной, он непоследователен.

Что же сделал Маркс на основе учения Смита - Рикардо?

Маркс превратил трудовую теорию стоимости в глубокую и логически стройную систему, на основе которой построил все здание принципиально новой политической экономии. Он освободил трудовую теорию стоимости от противоречий и тупиков, которые мучили Рикардо. Решающее значение при этом имел анализ двойственной природы труда, заключающегося в товаре,- труда конкретного и абстрактного. Исходя из трудовой теории стоимости, Маркс создал также теорию денег, объясняющую явления металлического и бумажно-денежного обращения.

Объяснив природу рабочей силы как товара, обрисовав исторические условия купли-продажи рабочей силы, Маркс смог построить свою теорию прибавочной стоимости на базе трудовой теории стоимости и в полном соответствии с ней. Было впервые научно объяснено, как в рамках "справедливого", эквивалентного обмена между капиталом и трудом в действительности осуществляется эксплуатация рабочего класса.

Прибавочная стоимость стала у Маркса всеобщей формой присвоения капиталом неоплаченного труда и его продукта. Зачатки этой идеи, имеющиеся у Рикардо, получили всестороннее развитие и привели к единой системе. Конкретные формы нетрудового дохода - прибыль, рента, ссудный процент - заняли свои места в этой системе. Классовый характер проблемы распределения выявился с большой силой и четкостью.

Теорией средней прибыли и цены производства Маркс, как уже говорилось, разрешил "роковое" противоречие Рикардо. Но мало этого. Тем самым был сделан вывод огромной важности: хотя каждый капиталист непосредственно эксплуатирует "своих" рабочих, все капиталисты как бы складывают добытую прибавочную стоимость в общий котел и делят ее по капиталу, экономически весь класс капиталистов как единое целое противостоит рабочему классу.

Использовав научные элементы, имевшиеся в рикардовом учении о земельной ренте, Маркс создал глубокую концепцию, объясняющую ренту как форму дохода землевладельцев и закономерности развития капитализма в сельском хозяйстве.

Маркс отверг взгляды Рикардо и Сэя о невозможности общего перепроизводства и кризисов. Он впервые разработал основы теории воспроизводства и показал неизбежность периодических кризисов в капиталистической экономике.

Социальный пессимизм Рикардо, отчасти перешедший к нему от Мальтуса, уступил место марксову всеобщему закону капиталистического накопления, который логически вытекает из всего его учения. Маркс показал как имеющиеся еще возможности поступательного развития капитализма, так и неизбежность его революционного крушения и замены капитализма социализмом.

Глава 13

ВОКРУГ РИКАРДО (И ПОСЛЕ

Как ученики Кенэ на полвека раньше толковали о создании "новой науки", так в последние годы жизни Рикардо и после его смерти было принято говорить о "новой науке политической экономии".

Действительно, в трудах Рикардо был очерчен предмет политической экономии (общественные отношения людей в связи с производством материальных благ) и разработан ее метод (научная абстракция). Казалось, она приобрела в известной мере черты, свойственные точным и естественным наукам. Подобно геометрии, она покоилась теперь на системе основополагающих постулатов и вытекающих из них теорем. Но политическая экономия, в отличие от геометрии, классовая наука. Каковы бы ни были субъективные намерения ученого, его идеи всегда более или менее непосредственно служат интересам определенного класса. Учение Рикардо было открыто и смело буржуазным. Но именно эта открытость и смелость перестала устраивать буржуазию, когда классовая борьба в Англии обострилась: в 30-х и 40-х годах, в период чартизма, она стала центром всей общественной и политической жизни.

В этих новых условиях последователи Рикардо, которые вплоть до середины столетия и даже позже занимали ведущее место в английской буржуазной политэкономии, стали отказываться от наиболее смелых и радикальных сторон его учения, приспосабливать это учение к интересам буржуазии. Они либо занимались простым комментированием Рикардо, либо подправляли его в апологетическом духе.

В 1851 г. Маркс, основательно проштудировав в библиотеке Британского музея новую английскую экономическую литературу, писал Энгельсу: "В сущности эта наука со времени А. Смита и Д. Рикардо не продвинулась вперед, хотя в области отдельных исследований, часто чрезвычайно тонких, сделано немало"16. Надо обратить внимание не только на первую, но и на вторую часть этого высказывания. Обилие специальных экономических исследований отражало быстрое развитие капитализма и объективную необходимость изучения отдельных сторон хозяйства. Скелет экономической науки обрастал мясом. Большой путь развития прошла статистика, в частности успешно разрабатывался метод индексов. Описывался и анализировался рост отдельных отраслей промышленности. Проводились конкретные исследования в области аграрной экономики, движения цен, денежного обращения, банкового дела. Возникла обширная литература о положении рабочего класса. К середине века политическая экономия уже заняла прочное место в учебных программах университетов.

Все это касается буржуазной, официальной науки. Но наряду с этим в 20-40-х годах в Англии активно выступают и писатели, которых Маркс назвал пролетарскими противниками политикоэкономов. Из учения Рикардо они брали те элементы, которые можно было повернуть против буржуазии.

Английская политическая экономия 20-40-х годов XIX в. сыграла важную роль в развитии экономического учения Маркса. Значительная часть "Теорий прибавочной стоимости" посвящена критическому анализу взглядов английских экономистов этой эпохи17. Марксово учение выковывалось в борьбе с вульгаризаторами буржуазной классической политэкономии, среди которых, с одной стороны, видное место занимали открытые противники Рикардо во главе с Мальтусом, а с другой - "последователи" Рикардо, которые обрабатывали его в апологетическом духе. Теория прибавочной стоимости была создана Марксом в ходе острой и глубокой научной критики вульгарных элементов в английской буржуазной политэкономии. Эта критика сыграла важную роль в обосновании Марксом трудовой теории стоимости и ценообразования, теории прибыли, всеобщего закона капиталистического накопления.

XIX столетие

Век девятнадцатый, железный,

Воистину жестокий век!

Тобою в мрак ночной, беззвездный

Беспечный брошен человек!

В ночь умозрительных понятий,

Матерьялистских малых дел,

Бессильных жалоб и проклятий

Бескровных душ и слабых тел!

С тобой пришли чуме на смену

Нейрастения, скука, сплин,

Век расшибанья лбов о стену

Экономических доктрин,

Конгрессов, банков, федераций,

Застольных спичей, красных слов,

Век акций, рент и облигаций,

И мало действенных умов...

Век буржуазного богатства

(Растущего незримо зла!).

Под знаком равенства и братства

Здесь зрели темные дела 18...

С глубиной и образностью поэтического мышления здесь обрисованы некоторые гнусные черты этого века полного торжества буржуазии. Романтический протест против него не нов. Современником Рикардо был Байрон, который писал об английских богачах:

Их бог, их цель, их радость в дни невзгод, Их жизнь и смерть - доход, доход, доход!

Нигде "век буржуазного богатства" не проявлял себя с таким цинизмом и вместе с тем с таким лицемерием, как в Англии. Нигде "равенство и братство" не оборачивалось таким издевательством над народом. Чудовищная нищета среди неслыханного богатства... Фактическое бесправие под сенью британской свободы и конституции... Вопиющее невежество рядом с быстрым развитием наук... Такова Англия первой половины XIX в.

Деньги становились единственной и всеобъемлющей связью, объединяющей людей в обществе. Человек ныне расценивался только с той точки зрения, есть ли у него капитал и каков размер этого капитала. Бедняк, который еще 50-100 лет назад был множеством уз связан с землей отцов, с родной долиной, который мог в последней крайности рассчитывать на помощь общины, иной раз на покровительство лендлорда, ныне не был ни с чем связан и не мог ни на что рассчитывать. Он был теперь пролетарием, единственное достояние которого - рабочие руки, а единственный источник существования - продажа этих рук капиталисту.

Фабрикант для пролетария - безликая гнетущая сила капитала, пролетарий для фабриканта - живая машина, орудие для извлечения прибыли. Их "человеческие отношения" сводятся к еженедельной выплате заработной платы, в крайнем случае к благотворительности, отвратительное ханжество которой могло тогда казаться чуть ли не чертой английского национального характера.

Капиталисты требовали и добились полной свободы эксплуатации рабочих. "Анархия плюс констебль" - так назвал эту систему Томас Карлейль, который был в первую половину своей деятельности страстным критиком буржуазных порядков. Он подразумевал, что государство предоставляет капиталистам полную свободу делать деньги и конкурировать между собой, как им заблагорассудится, но выполняет функцию охраны этой "свободы" и частной собственности с помощью полиции.

Тому же Карлейлю принадлежит знаменитый ярлык, накленный им на политическую экономию: dismal science (мрачная наука). Что он имел в виду? Во-первых, рикардианская политическая экономия, как мы знаем, была начисто лишена всякой сентиментальности. Она не делала секрета из тяжелого положения рабочих, но считала его естественным. Во-вторых, смыкаясь по этой линии с Мальтусом, она видела главную причину бедности в извечном разрыве между населением и природными ресурсами и потому мрачно смотрела на будущее.

Но для английских толстосумов политическая экономия вовсе не была мрачной наукой. Они думали, что основанная Смитом и Рикардо наука должна помочь им найти способы более быстрого обогащения. Популярность понимаемой таким образом политической экономии принимала юмористические формы. Мария Эджуорт рассказывает, что в 20-х годах в лондонском дамском обществе стало очень модно говорить на темы политической экономии. Богатые лещи, нанимая гувернанток, иной раз требовали, чтобы те обучали их детей этой науке. Одна гувернантка, которая считала, что она вполне достаточно вооружена знанием французского, итальянского, музыки, рисования, танцев и т. п., и была ошеломлена этим требованием, поколебавшись, ответила: "Нет, мэм, я не могу сказать, что обучаю политической экономии, но, если вы считаете нужным, я попытаюсь изучить ее".- "О нет, дорогая, если вы не обучаете этому, вы мне не подойдете".

Политическая экономия нуждалась в соответствующей философской базе. Что характерно для английской мысли той эпохи, так это большое и непосредственное влияние, которое оказывала политическая экономия на само развитие философии. Англия отличалась этим от Германии, где зависимость была скорее обратной. Английской буржуазии была нужна философия, которая прямо подпирала бы "науку об обогащении". Такой философией явился утилитаризм в этике и позитивизм в гносеологии (теории познания).

Отцом утилитаризма был Джереми Бентам (1748- 1832). Бентамов утилитаризм (философия пользы, от латинского utilitas) исторически связан со взглядами на природу и поведение человека, которые развивали Гельвеции и Смит (см. гл. 9). Человек по природе своей эгоист. Суть всякого решения, в том числе экономического, заключается в том, что он мысленно сопоставляет связанные с ним плюсы и минусы (удовольствие и страдание, пользу и ущерб); стремясь максимизировать первое, минимизировать второе. Наибольшего успеха он достигает, когда делает выбор свободно и разумно. Задача общества, государства, законодателей состоит в том, чтобы создавать для этого возможно благоприятные условия. Общество только сумма индивидов. Чем больше будет польза, удовольствие, счастье каждого, тем больше будет "совокупное счастье" в обществе. Бентам выдвинул пресловутый лозунг - "наибольшее счастье для наибольшего числа людей". Из этой философии вытекал полностью усвоенный буржуазной политической экономией принцип индивидуализма: каждый за себя в конкурентной борьбе. Капиталист должен иметь возможность свободно покупать, рабочий - продавать рабочую силу. Предполагается, что они заключат эту сделку так, чтобы взаимно максимизировать свою пользу.

Эта идея "человека-счетчика" через несколько десятилетий была воспринята субъективной школой в политической экономии. Ведь для нее главная экономическая проблема - это сравнение степеней удовлетворения от потребления человеком различных товаров, сравнение полезности зарплаты с "антиполезностью" (тягостью) труда и т. п.19.

Первоначально утилитаризм Бентама был в общем прогрессивен, так как выдвигал идеи буржуазной свободы против феодализма. Сам Бентам стоял во главе кружка радикалов, выступавших за парламентскую реформу, охрану труда, права женщин, освобождение рабов в колониях. Когда, однако, скромные либеральные требования бентамистов были в основном претворены в жизнь и когда, с другой стороны, обострилась классовая борьба между буржуазией и пролетариатом, утилитаризм потерял почву под ногами и вылился в заурядную апологетику капитализма.

Позитивизм (от латинского positivus - положительный) был обширным течением в западноевропейской философии XIX в. В Англии он был связан с традициями, которые шли от юмова агностицизма. Согласно этим представлениям, задача науки лишь в описании и систематизации фактов, выход за эти пределы - бесплодная "метафизика". Это сознательно приземленная, прозаическая философия века буржуазного стяжательства. Крупнейшим философом-позитивистом был Джон Стюарт Милль. Вполне закономерно философия позитивизма стала основой для экономической теории самого Милля и его времени (середина XIX в.), а также и для последующего развития буржуазной политической экономии.

Мальтус

Мальтус - одиозная фигура в истории политической экономии. Прошло более 170 лет после выхода в свет "Опыта о законе народонаселения", но идеи и имя его автора и теперь объект острых идеологических и политических дискуссий. От Мальтуса ведет свое начало мальтузианство - теория народонаселения, утверждающая, что все бедствия человечества должны быть приписаны перенаселению, а общественный строй тут ни при чем. В настоящее время мальтузианство играет немалую роль в идеологической борьбе между капитализмом и социализмом за развивающиеся страны. Реакционные мальтузианцы утверждают, что центральная проблема для этих стран - излишек и чрезмерно быстрый рост населения; решение этой проблемы и минимум буржуазных по своей сущности реформ могут открыть им "путь в высшее общество" (разумеется, капиталистическое). Марксисты говорят, что для скорейшей ликвидации экономической отсталости, необходим некапиталистический путь развития, необходимы коренные социальные преобразования, которые только и могут дать выход скованной энергии народов. В этих условиях и рамках может быть эффективна известная политика регулирования рождаемости и роста населения. Противоположность этих позиций очевидна.

Место Мальтуса в науке определяется двумя главными моментами: выдвинутым им "законом" народонаселения и его своеобразной ролью критика-помощника и противника-друга Рикардо.

Томас Роберт Мальтус родился с 1766 г. в сельской местности недалеко от Лондона и был вторым сыном просвещенного сквайра (помещика). Поскольку состояния в английских семьях не делятся между детьми, он не получил наследства, но зато получил хорошее образование - сначала дома, а потом в колледже Иисуса Кембриджского университета. Окончив колледж, Мальтус принял духовный сан в англиканской церкви и получил скромное место второго священника в сельском приходе. В 1793 г. он стал также членом (преподавателем) колледжа Иисуса и оставался им до своей женитьбы в 1804 г.: условием членства в колледже было безбрачие.

Много времени молодой Мальтус проводил в доме отца, с которым вел бесконечные беседы и споры на философские и политические темы. Как это ни странно, старик был энтузиастом и оптимистом, а молодой человек - скептиком и пессимистом. Мальтусу-старшему были близки идеи французских энциклопедистов и английского утопического социалиста Уильяма Годвина о бесконечной возможности совершенствования общества и человека, о близости "золотого века" человечества. Мальтус-младший был настроен ко всему этому критически. На будущее человечества он смотрел мрачно, в утопии Годвина не верил. Подыскивая аргументы в спорах с отцом, он натолкнулся у нескольких авторов XVIII в. на идею о том, что люди размножаются быстрее, чем растут средства существования, что население, если его рост ничем не сдерживается, может удваиваться каждые 20-25 лет. Мальтусу казалось очевидным, что производство пищи не может расти столь же быстрыми темпами. Значит, силы природы не позволяют человечеству выбиться из бедности. Чрезмерная плодовитость бедняков - вот главная причина их жалкого положения в обществе. И выхода из этого тупика не предвидится. Никакие революции тут не помогут.

В 1798 г. Мальтус анонимно опубликовал небольшой памфлет под заглавием "Опыт о законе народонаселения в связи с будущим совершенствованием общества". Свои взгляды он излагал резко, бескомпромиссно, даже цинично. Мальтус, например, писал: "Человек, пришедший в занятый уже мир, если его не могут прокормить родители, чего он может обоснованно требовать, и если общество не нуждается в его труде, не имеет права на какое-либо пропитание; в сущности, он лишний на земле. На великом жизненном пиру для него нет места. Природа повелевает ему удалиться, и не замедлит сама привести свой приговор в исполнение"20.

Мальтус, видимо, был из породы тех английских джентльменов, которые непоколебимо уверены в превосходстве своего класса и своей нации, которые презирают всякое сюсюканье о бедных, несчастных и калеках, которые с невозмутимым хладнокровием, в белых перчатках и строгом сюртуке, могут присутствовать и при бунте фабричных и при казни сипаев. Такие люди считают жестокость разумной необходимостью, а гуманность - вредной выдумкой.

Впрочем, в жизни Мальтус, как сообщают современники, был общительным и даже приятным человеком: его дружба с Рикардо косвенно это подтверждает. Он отличался удивительной уравновешенностью и спокойствием духа, никто никогда не видел его рассерженным, слишком радостным или слишком угнетенным. Такой характер позволял ему с равнодушием (может быть, и показным) выносить хулу, которой он подвергался за свои жестокие взгляды.

Правящим классам Англии, боявшимся влияния французской революции на народ, книжка Мальтуса пришлась как нельзя кстати. Мальтус сам был удивлен ее успехом и занялся подготовкой второго издания. Он съездил за границу (Швеция, Норвегия, Россия, Франция, Швейцария), где занимался сбором материала в обоснование своей теории. Второе издание резко отличалось от первого: это был обширный трактат с историческими экскурсами, критикой ряда авторов и т. п. Всего при жизни Мальтуса вышло шесть изданий "Опыта", причем последнее превышало по объему первое в 5 раз!

Дата добавления: 2015-06-26