Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до К. Маркса 20 страница

Смерть мужа позволила X. Тэйлор и Миллю в 1851 г. вступить в брак. В течение восьми лет, которые ей еще оставалось жить, миссис Милль была тяжело больна. Милль, сам имевший плохое здоровье, показал себя образцом самоотверженности и стоицизма. Когда читаешь "Автобиографию" и переписку Милля, воспоминания лично знавших его людей, то испытываешь противоречивые чувства. Он был слабым человеком; возможно, таким его сделало воспитание и подавляющая личность отца. В сущности, вся его жизнь в течение 20 лет была непрерывным, порой тягостным и унизительным компромиссом. Он одновременно и бросал вызов правилам света и не хотел нарушать их слишком сильно. Это очень характерно для личности Милля. В личной жизни, как в науке и политике, Милль не умел идти навстречу трудностям, разрубать узлы одним ударом. Он предпочитал жить, спрятав, подобно страусу, голову под крыло. Он создал себе особый, изолированный интеллектуальный мир и умудрялся чувствовать себя в нем более или менее спокойно. Как однажды заметил Карлейль, это был несчастный человек, который сам себе казался очень счастливым.

С другой стороны, моральный облик Милля не может не вызывать определенного уважения. Он был по-своему принципиален и последователен. Надо помнить, что Милль и Харриет Тэйлор принадлежали не к литературной богеме, а к респектабельному буржуазному обществу викторианской эпохи, не прощавшему нарушения "приличий".

В 1858 г. закончилась служба Милля в Ост-Индской компании, власть которой в Индии после восстания сипаев взяло на себя непосредственно английское правительство. Компания была ликвидирована. В последующие годы Милль опубликовал несколько политических и философских сочинений, но политической экономией он больше, по существу, не занимался, если не считать новых изданий "Принципов". Он развивал идеи буржуазной демократии ("О свободе"), выступал за права женщин ("О подчинении женщин"). Несколько лет Милль был членом парламента. Потерпев поражение на очередных выборах, он уехал во Францию, и умер в 1873 г. в Авиньоне.

Политическая экономия компромиссов

Маркс и Чернышевский дали почти одновременно схожую общую характеристику Милля как политикоэконома. Цитируя место, где Милль говорит о несправедливости распределения при капитализме, Маркс в первом томе "Капитала" указывает: "Чтобы избежать недоразумения, замечу, что такие люди, как Дж. Ст. Милль и ему подобные, заслуживают, конечно, всяческого порицания за противоречия между их старыми экономическими догмами и их современными тенденциями, но было бы в высшей степени несправедливо сваливать этих людей в одну кучу с вульгарными экономистами-апологетами"26.

Чернышевский в своем предисловии к переводу "Принципов" отмечает: "Милль пишет, как мыслитель, ищущий только истины, и читатель увидит, до какой степени различен дух науки, им излагаемой, от направления тех изделий, которые выдаются у нас за науку"27. Дальше Чернышевский пишет, что это вовсе не означает его полного согласия с Миллем; он намерен его критиковать.

Милль научен постольку, поскольку он стремится придерживаться основ, заложенных Смитом и Рикардо, и поскольку он сознательно не искажает действительные процессы в угоду буржуазии. Но Милль не развивает классиков, а, напротив, приспосабливает их к уже сложившемуся уровню вульгарной политической экономии, он находится под сильным влиянием Мальтуса, Сэя и Сениора. В связи с этим Маркс писал об эклектизме Милля, об отсутствии у него последовательно научной точки зрения и характеризовал сочинения Милля как "банкротство буржуазной политической экономии". Милль придал развитую и четкую форму "компромиссной политической экономии", пытавшейся согласовать интересы капитала с притязаниями рабочего класса.

Важная особенность "Принципов" Милля заключается в том, что это лучший для середины XIX в. образчик трактата, где наука политической экономии рассматривается в целом. Вплоть до "Принципов экономики" Маршалла, опубликованных в 1890 г., это было самое авторитетное изложение буржуазной политической экономии. Шумпетер восхищается свободным духом викторианской эпохи, когда сочинение, в котором выражаются известные симпатии к рабочему классу, порицается культ денег и не отвергается социализм, могло стать евангелием буржуазии. Дело не только в свободном духе. Главное в книге Милля было не то, что он критиковал капитализм, а то, что он видел в нем перспективы совершенствования и мирного врастания в какой-то неопасный для буржуазии эволюционный социализм. Заслуги Джона Стюарта Милля перед буржуазией, вероятно, больше, чем заслуги множества твердолобых консерваторов и прямолинейных апологетов, которых всегда было достаточно. Милль - предшественник экономических и социальных идей английского лейборизма XX в.

Учитывая эту важную роль Милля, тем более странным представляется факт, что он, по существу, не фигурирует в советских курсах истории экономических учений. В лучшем случае о нем вспоминают, рассматривая экономические взгляды Н. Г. Чернышевского28. Это объясняется, надо думать, тем, что авторы находятся в плену чрезмерно жесткой схемы исторического развития экономической науки. Все развитие буржуазной политической экономии после Рикардо представляется им как непрерывный и "гладкий" процесс вульгаризации: в Англии это линия Рикардо - Мак-Куллох - Сениор; во Франции же линия физиократы (и влияние Адама Смита) - Сэй - Бастиа. Для Дж. Ст. Милля с его колебаниями и компромиссами в этой схеме просто нет места. Чтобы не путать студентов, его выбрасывают.

Однако, как хорошо известно, Маркс много раз возвращался к мысли, что после 20-х годов XIX в. буржуазная политическая экономия разделилась на два больших русла: с одной стороны, явная апологетика, с другой - попытки найти средний путь между "божественным правом капитала" и интересами рабочих. Оба направления к тому же не были однородными. Второе из них представляло известные возможности объективного научного исследования. Такое исследование могло быть даже необходимо для обоснования реформистских программ.

Понятие "вульгарная политическая экономия" Маркс тесно связывал с теорией факторов производства (с пресловутой триадой) и с апологетической трактовкой доходов - заработной платы, прибыли и ренты - как естественного порождения и вознаграждения этих факторов, не имеющего ничего общего с эксплуатацией капиталом наемного труда. Советские ученые, подготовившие новое издание "Теорий прибавочной стоимости", в связи с этим поместили части марксовой рукописи, посвященные этой проблеме, в конце трехтомного издания под заглавием "Доход и его источники. Вульгарная политическая экономия". Маркс, в частности, пишет: "Вульгарные экономисты - их надо строго отличать от экономистов-исследователей, являвшихся предметом нашей критики (подчеркнуто мной.- А. А),- фактически переводят [на язык политической экономии] представления, мотивы и т. д. находящихся в плену у капиталистического производства носителей его, представления и мотивы, в которых капиталистическое производство отражается лишь в своей поверхностной видимости"29. Но при всей решающей важности проблемы доходов и их источников политическая экономия ею не исчерпывается. Такие вопросы, как накопление и потребление, кризисы, экономическая роль государства, стали занимать все более важное место в науке. Потребовались конкретные исследования ряда областей экономической действительности. Милль в основном разделял вульгарную точку зрения на доходы, но опять-таки этим нельзя ограничивать его воззрения.

Главное экономическое сочинение Милля состоит из пяти книг (частей). Они соответственно посвящены производству, распределению, обмену, прогрессу капитализма и роли государства в экономике. Написано все это отличным английским языком, четко, логично, гладко. Слишком гладко! Здесь нет и следа гениальных противоречий Рикардо, а есть попытка просто эклектически объединить разные точки зрения.

Теория стоимости, с которой начинались книги Рикардо и Смита, здесь отнесена в третью книгу. Это не случайно: у Милля трудовая теория стоимости вовсе не является основой экономического учения, хотя формально он от нее не отказывается30. Стоимость у Милля имеет мало отношения к производству как таковому, а представляет собой лишь явление сферы обмена, обращения. Стоимость есть только соотношение, характерное для обмена данного товара на другие товары, в частности на деньги. Это соотношение устанавливается на рынке.

Для буржуазных классиков от Петти до Рикардо вопрос стоял в общем так: конечной основой меновых стоимостей и цен являются затраты труда, а действие всех прочих факторов вызывает лишь те или иные отклонения от этой основы. Милль фактически устраняет конечную основу цен. Рикардианская струя в его мышлении ощущается в том, что он считает применимым для основной массы товаров определение цен издержками производства. Эти товары "естественным и постоянным образом обмениваются друг на друга соответственно сравнительным количествам заработной платы, которые должны быть выплачены за их производство, и сравнительным количествам прибыли, которые должны быть получены капиталистами, выплачивающими эту заработную плату"31.

Однако, стремясь избежать тупика, в который попадали при подобной трактовке стоимости ближайшие ученики Рикардо, он фактически отходит от нее и приходит к точке зрения, что меновая стоимость (и цена) товара устанавливается просто-напросто в точке, где уравниваются спрос и предложение. Примирить оба подхода Милль пытался указанием на то, что издержки следует рассматривать как важнейший фактор, определяющий предложение товара.

Как уже говорилось, эклектическая трактовка стоимости была усвоена в дальнейшем буржуазной политической экономией. Вопрос классиков о конечной основе цен был, в сущности, заменен другим вопросом: как определяются цены, соответствующие условиям равновесия экономической системы. Марксова концепция дает ответ на этот вопрос, не отрывая, а, напротив, основывая его на твердом фундаменте трудовой стоимости (теория конкуренции и цены производства). Милль же сделал шаг к отрыву второго вопроса от первого. Это было зародышем формального анализа ценообразования на основе спроса и предложения, который был развит в конце века другими буржуазными экономистами.

Теория стоимости Милля почти полностью лишена того социального содержания, какое она имеет у Смита и Рикардо. Это видно уже из того, что он излагает вопросы распределения и доходов до того, как рассмотрена стоимость. Для Смита и Рикардо это было совершенно невозможно, так как речь шла именно о распределении созданной и измеряемой трудом стоимости. Именно поэтому они приближались к пониманию прибавочной стоимости как вычета из полной стоимости продукта в пользу капиталиста и землевладельца.

Такой подход не вполне чужд Миллю. Он пишет вслед за Рикардо, что прибыль капиталиста проистекает из того, что труд производит больше стоимости, чем обходится его содержание. Но это опять-таки остается лишь словесной данью учителю. На деле он принимает объяснение прибыли воздержанием капиталиста. В результате с качественной точки зрения проблема распределения трактуется в духе триады факторов производства, и Милль оказывается гораздо ближе к Сэю и особенно к Сениору, чем к Рикардо. Что касается количественной стороны распределения, долей каждого из трех факторов, т. е., в сущности, классов, то Милль вообще не имел в этом вопросе ясной концепции. Он стремился придерживаться рикардианских позиций и говорил, что доля ренты определяется законом убывающего плодородия земли и переходом к обработке худших земель, а потому имеет тенденцию к росту. Доля заработной платы практически стабильна, так как определяется так называемым рабочим фондом. Прибыль является, в сущности, остатком стоимости продукта, количественно весьма неопределенным.

Теория рабочего фонда господствовала во всей послерикардианской политэкономии вплоть до конца XIX в. Народное хозяйство большой страны представлялось ее сторонникам как ферма, хозяин которой запасает на год продукты для прокорма своих батраков. Больше, чем он запас, он никак не может выдать им. Фермер не станет также запасать больше пищи, чем потребуется батракам, необходимым для работы на его участке. При перенесении этой модели на общество получалось, что оно всегда располагает очень жестким и фактически стабильным фондом жизненных припасов, который запасают ("сберегают") капиталисты, чтобы содержать своих рабочих. Заработная плата определяется просто делением этого фонда на число рабочих. Получалась картина, которая была сродни упоминавшемуся выше "железному закону заработной платы": если рабочий фонд есть величина постоянная, то никакая борьба не может дать рабочему классу какое-либо улучшение его положения; в крайнем случае одна группа рабочих может выиграть только за счет другой. Как замечает автор статьи о рабочем фонде в "Словаре политической экономии" Палгрейва (это солидное издание вышло в конце XIX в.), в этой теории надо видеть одну из причин враждебности английских рабочих к официальной науке.

Верный себе, Джон Стюарт Милль, на одной странице дав четкую формулировку теории рабочего фонда, на другой говорил о возможности значительного повышения уровня жизни рабочего класса при капитализме. В 1869 г. в одной из своих статей он прямо отказался от этой теории, но в новом издании "Принципов" оставил в силе старую позицию.

Компромиссы, склонность к примирению непримиримого до конца характеризовали этого человека.

Г лава 14

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОМАНТИЗМ: СИСМОНДИ

В работе "К характеристике экономического романтизма (Сисмонди и наши отечественные сисмондисты)" В. И. Ленин писал: "...в истории политической экономии Сисмонди занимает особое место, стоя в стороне от главных течений... он горячий сторонник мелкого производства, выступающий с протестом против защитников и идеологов крупного предпринимательства..."32.

Имя и идеи Сисмонди оказались в центре борьбы, которую вели в 90-х годах русские революционные марксисты против либеральных народников. Народники заявляли, что капитализм в России не может и не должен развиваться, так как народ слишком беден, чтобы потреблять массы товаров, которые будут производиться капиталистическими предприятиями. В отличие от других стран, раньше вступивших на путь промышленного развития, Россия не может рассчитывать и на сбыт товаров на внешних рынках: эти рынки уже давно захвачены. Народники высказывались за то, чтобы Россия пошла "особым" путем развития: к социализму, минуя капитализм, через мелкое кустарное производство и крестьянскую общину. При этом они, по существу, повторяли мелкобуржуазные, утопические идеи Сисмонди, который предсказывал в свое время крах капитализма от "недопотребления" и тоже возлагал надежды на кустарей и крестьян.

Русские марксисты, опираясь на учение Маркса, и в частности на его теорию воспроизводства, доказывали, что капиталистический путь развития для России закономерен и прогрессивен. Неверно, что бедность населения исключает развитие капитализма. Он сам создает для себя рынок: растущие фабрики предъявляют спрос на средства производства, вышедшие из крестьян рабочие вынуждены покупать потребительские товары, которые они раньше сами для себя производили. Рост капитализма идет через кризисы и потрясения, но он идет! И чем больше развивает капитализм производительные силы, тем вернее готовит он условия для социалистической революции. В этом - историческая миссия капитализма. Отдавая должное Сисмонди как критику капитализма, марксисты указывали на утопичность и реакционность его экономических взглядов, которые у него восприняли народники.

Особая позиция, которую занимал в политической экономии Сисмонди в противовес как английской классической школе, так и "школе Сэя", позволила ему увидеть и в известной мере проанализировать ряд важных сторон капитализма с большой оригинальностью и проницательностью. Сисмонди был первым крупным экономистом домарксова периода, поставившим под сомнение аксиому о естественности и вечности капитализма. Он пытался ввести в политическую экономию исторический и социологический элемент. В политической экономии Сисмонди видел в первую очередь не пауку о буржуазном богатстве, а науку о совершенствовании социального механизма в интересах человеческого счастья. Он был талантливым критиком капитализма и буржуазной политической экономии своего времени. В сочинениях Сисмонди, отличающихся ярким и живым литературным стилем, отразилась его личность гуманиста и радикала, который искренне сочувствовал трудовому народу и по-своему искал решения острых социальных проблем.

Гражданин Женевы

Жан Шарль Леоонар Симонд де Сисмонди родился в 1773 г. в окрестностях Женевы. Предки его происходили из Северной Италии, долгое время жили во Франции, а позже, приняв кальвинизм и, спасаясь от религиозных преследований, переселились в Женеву. Отец экономиста

был кальвинистским пастором; семья была состоятельная, и принадлежала к женевской аристократии.

В XVIII в. Женева была крошечной независимой республикой, связанной с остальными кантонами Швейцарии лишь довольно зыбким союзом. Население этой части Швейцарии говорит по-французски. Подобно Руссо, его великому земляку и в какой-то мере учителю, Сисмонди был, по словам одного из биографов, женевец по рождению и чувствам, но француз по характеру ума и направлению его трудов. Впрочем, на него с известным основанием могут претендовать и итальянцы: не говоря уже о его происхождении, он значительную часть своих трудов посвятил истории и экономике Италии и вообще чувствовал себя в этой стране как дома. Сисмонди свободно владел, кроме того, латинским, немецким, английским, испанским, португальским и провансальским языками. Он был европеец и космополит - в лучшем смысле этих теперь несколько скомпрометированных слов.

Корни идей Сисмонди можно до известной степени видеть в той мирной патриархальной обстановке, в которой прошли его детство и юность. На всю жизнь он сохранил убеждение, что счастье чаще всего приходит в дома честных работящих ремесленников и фермеров и бежит прочь от больших городов с их фабриками, торговыми конторами и банками. Но именно эта патриархальная жизнь уходила в прошлое, разрушаемая промышленным переворотом, в ходе которого ремесло уступало место фабричному производству, а независимый ремесленник, гордый своим мастерством и скромным достатком,- нищему пролетарию.

Не закончив образования, Сисмонди в 18 лет был вынужден уехать в Лион и работать там конторщиком у купца, с которым был дружен его отец. Дело в том, что Сисмонди-старший вложил деньги во французские государственные бумаги и потерял их, когда началась революция. Это подорвало его состояние.

Якобинская революция скоро дошла до Лиона, а затем захватила и Женеву, всегда тесно связанную с соседней Францией. Для семьи Сисмонди настало время скитаний. В начале 1793 г. они эмигрировали в Англию, где прожили полтора года. Вскоре после возвращения им пришлось снова бежать - на этот раз в Северную Италию, которая, однако, скоро тоже была оккупирована французами. В течение пяти лет Сисмонди-младший управлял небольшой фермой в Тоскане, купленной на спасенные при бегстве деньги. За эти бурные годы он несколько раз побывал в разных тюрьмах, как политически подозрительное лицо. Семья Сисмонди вернулась на родину после того, как Женева (в 1798 г.) стала официально частью Франции, где первый, консул Наполеон Бонапарт "восстановил законность и порядок"..

К этому времени достаточно определяются способности и склонности молодого Сисмонди. Первый плод его литературных трудов - книга о сельском хозяйстве Тосканы. В 1803 г. он публикует работу по политической экономии - "О коммерческом богатстве", в которой выступает как ученик Адама Смита и проповедник его идей.

Сисмонди входит в кружок ученых и писателей, которые группировались вокруг известного банкира, политика и мыслителя Неккера и его дочери мадам де Сталь, писательницы и общественной деятельницы, женщины, по словам Пушкина, необыкновенной. Сисмонди подолгу жил и работал в имении Неккера и мадам де Сталь, сопровождал ее в путешествиях. Литературный романтизм мадам де Сталь и близких к ней писателей оказал, очевидно, известное влияние на Сисмонди. Главным занятием Сисмонди была история. Он написал многотомную "Историю итальянских республик" и прочел блестящий курс лекций по истории литератур романских народов. В 1813 г. Сисмонди отправился в Париж, где наблюдал падение Наполеона, реставрацию Бурбонов и трагедию Ста дней. Эти события внезапно превратили его из противника в сторонника Наполеона: он надеялся, что новая империя осуществит его довольно туманные идеалы свободы и счастья.

После Ватерлоо и Венского конгресса (1815 г.) Сисмонди вернулся в Швейцарию, частью которой вновь стала Женева. Он побывал также в Англии и некоторых других странах. В эти годы сложились социально-экономические идеи Сисмонди, которые он изложил в опубликованной в 1819 г. книге "Новые начала политической экономии, или О богатстве в его отношении к народонаселению". Это главный вклад Сисмонди в экономическую науку. Книга вскоре сделала его экономистом с европейской известностью. В 1827 г. Сисмонди выпустил второе издание, где его полемика со школой Рикардо в Англии и "школой Сэя" во Франции еще более заострена. Экономический кризис 1825 г. он считал доказательством своей правоты и ошибочности представлений о невозможности общего перепроизводства. В предисловии к этому изданию есть ноты торжества над оппонентами. Это не мешало ему, впрочем, всегда относиться к Рикардо с большим уважением.

Книга эта, как пишет Сисмонди, возникла не столько в результате углубленного изучения трудов других ученых, сколько выросла из жизненных наблюдений, которые убедили его в неверности самих основ "ортодоксальной" науки, т. е. учения Смита, как оно было развито, с одной стороны, Рикардо, а с другой - Сэем. Как мы знаем, Рикардо рассматривал все общественные явления с точки зрения интересов производства, роста национального богатства. Сисмонди заявил, что производство не самоцель, что национальное богатство, в сущности, не богатство, так как от него подавляющему большинству населения достаются жалкие крохи. Путь крупной промышленности гибелен для человечества. Сисмонди требовал, чтобы политическая экономия видела за своими абстрактными схемами живого человека. Книга Сисмонди была исполнена благородного гуманизма и резкой критики язв капитализма.

В 1819 г. Сисмонди женился на молодой англичанке. Детей у них не было. Остаток жизни он мирно прожил в своём небольшом имении под Женевой, погруженный в работу над грандиозной "Историей французов". Выпустив 29 томов, Сисмонди все же не успел довести этот труд до конца. Он опубликовал также ряд других исторических и политических сочинений. Экономические работы Сисмонди, написанные в этот период, представляют мало интереса. В свое время исторические труды Сисмонди высоко ценились. При жизни он считался более историком, чем экономистом. Но теперь они потеряли серьезное значение, тогда как вклад Сисмонди в экономическую науку остается важным и с современной точки зрения.

Это был неутомимый труженик. До последних дней жизни он неизменно проводил за письменным столом ежедневно восемь часов, а часто и больше. Сочинения Сисмонди составляют в общей сложности 70 томов! Развлечениями его были прогулки и беседы с многочисленными друзьями и гостями, которые охотно собирались в этом гостеприимном доме. Закат жизни знаменитого женевца был таким же ясным и счастливым, как его детство и отрочество. Он умер в 1842 г., в возрасте 69 лет.

На портрете Сисмонди мы видим массивного широколицего человека. Как рассказывает один из современников, Сисмонди с молодых лет отличался редкостной неуклюжестью и неловкостью. Это якобы даже отвратило его от широкого общества и сделало ученым-затворником. Он обладал очень мягким характером, добрым и отзывчивым нравом. Авторы, описывающие окружение мадам де Сталь, называют его "добряк Сисмонди". Это был верный друг, образцовый супруг, заботливый сын и брат. Вместе с тем мягкость не мешала Сисмонди быть человеком принципиальным, в необходимых случаях смелым и твердым в своих взглядах и действиях. Упомянутый современник пишет: "Хотя по природе он был несомненно человек миролюбивый, он не раз вступал в жестокую борьбу, если надо было защищать честь друга. Сисмонди был связан с одним известным журналом, который поместил статью, оскорбившую чувства некоего господина, слишком тщеславного своей знатностью. Он обвинил Сисмонди в авторстве и потребовал, чтобы тот либо признал это, либо назвал подлинного автора. Сисмонди отказался дать какой-либо ответ. Был послан вызов, Сисмонди принял его, выстоял под выстрелом противника, а сам выстрелил в воздух, заявив при этом в первый раз, что он не является автором статьи. Он вышел из этого смешного конфликта со всеми подобающими боевыми почестями"33.

Критика капитализма

Вернемся на мгновение к Аристотелю. Возможно, читатель помнит, что великий эллин противопоставлял экономике хрематистику. Экономика - естественная хозяйственная деятельность, направленная на удовлетворение потребностей человека. Хрематистика - стремление к безграничному обогащению, хозяйственная деятельность не ради потребления, а ради накопления богатства. Мы видели, какие превращения в дальнейшем претерпела эта идея со времен Аристотеля.

Она представляет собой естественную основу всякой критики капитализма, ибо с такой точки зрения капитализм - это сплошная хрематистика. Идеалом для Сисмонди является не полунатуральное рабовладельческое хозяйство, а патриархальное хозяйство независимых фермеров и ремесленников, воплощением хрематистики - не афинские торговцы и ростовщики, а английские фабриканты, купцы и банкиры, чьи нравы уже захватывают его родную Женеву и близкую его сердцу Францию.

Критика капитализма со стороны Сисмонди была мелкобуржуазной. Это не следует понимать примитивно. Едва ли лавочник или кустарь представлялись Сисмонди венцом творения. Но он не знал другого класса, с которым мог бы связать свои надежды на лучшее будущее человечества. Сисмонди видел бедствия промышленного пролетариата и немало писал о его тяжелом положении, но он совершенно не понимал его исторической роли. Сисмонди выступил в эпоху, когда формировались идеи утопического и мелкобуржуазного социализма. Сам он ни в коей мере не был социалистом и не менее отрицательно, чем Рикардо, относился к утопиям Оуэна и др. Но сама эпоха придала сисмондистской критике капитализма, вопреки его желанию, социалистический характер. Сисмонди оказался родоначальником мелкобуржуазного социализма, прежде всего во Франции, но в известной мере и в Англии. Маркс и Энгельс отметили это уже в 1848 г., в "Манифесте Коммунистической партии".

Сисмонди ненавидел органически присущий капитализму культ денег. Когда мадам де Сталь собиралась ехать в Соединенные Штаты (эта поездка не состоялась), он с негодованием писал, что в этой стране все расценивается только на деньги, и цитировал в письме статью из американской газеты, где речь шла только о богатстве дочери Неккера и ни слова не говорилось о ее таланте, уме и литературных заслугах. Но не такими эмоциями замечательна критика капитализма, данная Сисмонди. Будучи крупным экономистом и социологом, он сумел очень выпукло показать многие действительно важнейшие противоречия и пороки капитализма.

Сисмонди поставил в центр своей теории проблему рынков, реализации и кризисов и тесно связал ее с развитием классовой структуры буржуазного общества, с тенденцией к превращению масс трудящихся в пролетариев. Тем самым он попал в самую точку, ухватил противоречие, которое исторически развивалось, которое из небольшой болячки во времена Сисмонди превратилось затем в опасный недуг. Не будет преувеличением сказать, что проблеме экономических кризисов посвящены тысячи, может быть, десятки тысяч работ в литературе по политической экономии. Труды Сисмонди не затерялись в этой массе. Конечно, Сисмонди не разрешил проблему кризисов. Но уже тем, что он ее поставил (в 1819 г.!), он сделал большой шаг вперед по сравнению со своими современниками. Оценивая вклад Сисмонди в науку, В. И. Ленин писал в названной выше работе: "Исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно со своими предшественниками"34.

Для Рикардо и его последователей экономический процесс был бесконечной серией состояний равновесия, а переход от одного состояния равновесия к другому совершался гладко, путем автоматического "приспособления". Их интересовали именно эти состояния равновесия, а переходы они в сущности игнорировали. Сисмонди же заявил, что эти переходы представляют собой не гладкое приспособление, а острейшие кризисы, механизм которых как раз и важен для науки.

Модель капитализма у Сисмонди заключается, грубо говоря, в следующем. Поскольку движущей силой и целью производства является прибыль, капиталисты стремятся выжать возможно больше прибыли из своих рабочих. Вследствие естественных законов размножения (Сисмонди в основном следовал Мальтусу) предложение труда хронически превышает спрос, что позволяет капиталистам удерживать зарплату на голодном уровне. Чтобы прожить, рабочие вынуждены работать, как отмечал Сисмонди, 12- 14 часов в сутки. Покупательная способность этих пролетариев крайне низка и ограничивается небольшими количествами предметов первой необходимости. Между тем их труд способен производить все больше и больше товаров. Внедрение машин лишь усиливает диспропорцию: они повышают производительность труда и одновременно вытесняют рабочих. В результате неизбежно получается, что все больше общественного труда занято производством предметов роскоши богатых. Но спрос последних на предметы роскоши ограничен и неустойчив. Отсюда почти без промежуточных звеньев в логике Сисмонди выводит неизбежность кризисов перепроизводства.

Дата добавления: 2015-06-26