Том VIII 4 страница

Знаменательны приведенные Вами слова: еже твориши, со­твори скоро\ Такой же обширный смысл имеет и молчание Хри­стово пред судьями, судившими для того, чтоб обвинить, чтоб найти какой-либо предлог, имеющий вид обвинения праведно­го, для исполнения замысла, замышляемого в сердце преступ­ном и злобном. Посреди сего божественного молчания возгре­мели в наставление наше слова Спасителя к Пилату, слова ти­хие по наружности, но страшные как гром и молния по смыслу: Не имаши власти ни единым на Мне, аще не бы ти дано свыше [19] Какое глубокое и обширное наставление для страждущих о Хри­сте, научающее их смотреть на своих Пилатов, как бы на без­душное оружие Промысла, подающего возлюбленному своему чашу Христову, залог блаженства вечного со Христом. Здесь уже совершается отделение пшеницы от плевелов и производится Божий суд над ними. Последователь Христов страждет в вели­кодушном молчании, познавая крестом Христа; а Пилат с холодностию и мимоходом вопрошает о Истине; не думает и не желает знать о ней, потому что не хочет даже выслушать, дож­даться ответа; между тем Истина Христова ему предстоит в сми­рении и высоким молчанием о себе сказывает. Удивися разум твой от Мене [20], молитвенно взывал к Богу святой Давид; уди­вится Евангелию и его глубокому учению, учению Божествен­ному, христианин, читающий его с верою и чистотою совести, при озарении свыше: живые жизнью, заимствованною от ветхо­го Адама по закону чадородия, находятся в состоянии падения; это состояние свое доказывают непрестанным самообольщени­ем, почитая землю, место своего изгнания, местом наслаждений бесконечных. Новый Адам, Христос — крестом спасает падших: умерщвляется жизнь падения отъятием наслаждений земных, а из недр сей смерти возникает жизнь во Христе, находящая на­слаждение в лишениях. Отсюда преселяется человек мыслями, желаниями, надеждами на небо и ожидает с извещенною верою обетования свыше, обновления Духом. Нам должно странство­вать со Христом, страдать с Ним, претерпеть распятие, вкусить смерть, быть погребенными, воскреснуть и вознестись. Сего же­лаю и Вам и себе; почему произношу вместе с Вами сию испол­ненную духовного разума, утешительную молитву: Господи! со­вершай над нами волю Твою, и нам даруй мыслить, чувствовать, действовать по Твоей воле. Сего единаго у Тебя просим, в сем едином заключаем все наши желания и моления.

Изливая душу Вашу, Вы забыли сказать мне о Вашем теле, о здоровье Вашего милого семейства. Господь, врачующий душу Вашу, и сие да приложит Вам! Благодарю Вас за присланную повесть о заботах Ваших, о служении меньшой братии Христо­вой. Скоро ли исполню обет свой и отплачу Вам чем-либо по­добным! Здоровье мое слабее и слабее, а с этим вместе и здеш­ний мир начинает казаться чужим. Не мудрено, когда пред гла­зами переселение!

Ваш преданнейший Игнатий. 19-го декабря 1845 года

№35

Многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Небесное. Сие слово Божие совершается над Вами, Достопочтеннейший и Дражайший душе моей Стефан Дмитриевич. Известил меня Иван Иоакимович Мальцов о новом виде болезни, болезни тяж­кой, в Вас открывшейся. Да дарует Вам Бог перенести страда­ния с сохранением сил душевных и телесных и получить облег­чение. По тернистому пути ведет Вас рука Промысла! Но такова судьба возлюбленных Богом: едва нарекается Павел избранным сосудом, как уже вместе с сим и предназначается ему множество страданий. Крест — это знамя стада Христова, это знамение овцы Христовой. Да ниспошлет Господь в минуты тяжкой скорби Ва­шей благую мысль благодарения Богу, славословия и благосло­вения десницы Его. От благодарения и славословия рождается живая вера; от живой веры — тихое, но могущественное терпе­ние о Христе. А где ощутится Христос, там и утешение! Это уте­шение не от мира сего, который иначе не может утешать в скор­би, как отъятием скорби. Христос действует иначе: Он не сни­мает тернового венка с возлюбленного Своего, потому что так венчаются в цари небесного Царства, но посылает в душу благодатную сладость, залог предвкушения вечного блаженства, — и пред лицом сей сладости исчезают временные скорби, — по край­ней мере много притупляется острие их.

Вручая Вас Господу, остаюсь навсегда Вам преданнейший

Архимандрит Игнатий. 1846 года, Генваря 19-го дня

№36

Наконец имею сведения о Вас, Дражайший душе моей Стефан Дмитриевич, от человека, лично видевшего Вас, от человека, об­леченного в иноческий образ; это сведение тем особенно для меня драгоценно, что взоры внимательных иноков глубже проницают в душу, посещаемую посещением Господним. Он понял, что Гос­подь, посещая Вас скорбями, вместе дарует и пособие к перенесе­нию их, как говорит преподобный Исаак Сирский: «Отец наш щедрый, когда возблаговолит даровать истинным сынам Своим исшествие из искушений их, то не отъемлет от них искушений их, но подает им терпение в искушениях их, и они приемлют все блага к совершенству душ своих рукою терпения». Отверзаются пред умом двери таинственного созерцания христианского: он зрит распятого за грехи мира Христа, призывающего к Себе овец Своих и говорящего: Иже не возмет креста своего и в след Мене грядет, несть Мене достоин. Он зрит членов торжествующей Церкви и слышит о них от сказателя небесных тайн: Сии суть иже приидоша от скорби великая и испраша ризы своя в крови Аг­нца. Сего ради суть пред престолом Божиим и служат Ему день и нощь в церкви Его и седяй на престоле вселится в них. Не взалчут к тому, ниже вжаждут, не имать же пасти на них солнце, ниже всяк зной. Яко Агнец, иже посреде престола, упасет я и наставит их на животныя источники вод, и отъемлет Бог всяку слезу от очию их (Откр. 7.14-17). Сей же тайнозритель возвещает, кто из членов воинствующей Церкви поступит в члены торжествующей, которым не дано еще полного блаженства, которым речено бысть да почиют еще мало время, дондеже скончаются и клевреты их и братия их, имущий избиени быти, якоже и они (Откр. 6.11). Итак, страдания суть земное достояние и избранных, и приготовляе­мых быть избранными. Страдания суть чаша Христова. Чашу спа­сения прииму и имя Господне призову: яко по множеству болезней моих утешения Твоя возвеселиша сердце Мое. Вкусите и видите, яко благ Господь и в то самое время, когда посылает нам скорби, которыми соделывает нас причастниками чаши Христовой от ныне и до века.

Случается и здесь видеть скорбящих — и только ищущие утешения в вере обретают его. Недавно случилось видеть в скорби одного умного и ученого мужа, много занимавшегося филосо­фией изобретенною падшим и омраченным от падения умом че­ловеческим. Каким же оказался философ пред лицом скорби? Слабым, изнемогающим, ненавидящим Промысла Божия, не ведающим креста Христова, ищущим на земле правды челове­ческой и не могущим найти правды Христовой в смирении и терпении. Поучительное зрелище, на которое нам дозволено смотреть не с тем, чтобы осуждать ближнего, но чтоб видеть нашу мертвость, когда бываем без Христа.

И при самой болезни, при которой обыкновенно меньше по­мнится вещественное, Вы позаботились прислать мне прекрас­ного чаю, чтоб вспоминал я Вас не только при духовных упраж­нениях, но и за чашкою чая! Благодарю вас: всякий знак любви Вашей приносит душе моей наслаждение.

И я продолжаю прихварывать: мои болезни сопряжены не столько с тяжкими болями, сколько с изнеможением и лихорад­кою; в течение нынешней зимы почти не выхожу из своих ком­нат, а с половины января доселе — решительно не выхожу. Буди воля Божия! Скудельные сосуды могут ли рассуждать, что для них нужно и полезно?

Милосердый Господь, попустивший Вам тяжкое испытание и дарующий Вам прохладу на источниках веры святой и сми­ренномудрой, да дарует Вам и скорое исшествие из скорби, да имуще всякое довольство здравия, преизобилуете во всякое бла­гое дело о Господе.

С неизменяющимися чувствами сердечной, искреннейшей преданности остаюсь навсегда Ваш покорнейший слуга и недо­стойный богомолец

Архимандрит Игнатий.

Сергиева пустынь

Марта 19-го дня 1846 года

№37

О Господе дражайший сердцу моему Стефан Дмитриевич! Возблагодарив Бога, должен я сказать Вам прямо и просто: к Вам особенная милость Божия; Бог избирает Вас и приближает к Себе. Ощущение странничества не есть фантазия, не есть след­ствие размышлений, не есть умствование, это невольное чувство сердца, движущееся само по себе, независимо от нашего произво­ления. Это голос благодати, сообщенной нам святым Крещением. Когда тело утончилось болезнию, а душа несколько очистилась, сей голос таинственный, но сильный, раздался. Как инструмент обыкновенно устраивается из сухого, утонченного дерева, без чего натянутые на нем струны не могут издавать должных звуков; так необходимо утончать и иссушать тело воздержанием, а душу очи­щать непрестанным покаянием. Чтоб в нашем Богозданном храме могли слышаться вещания Духа. Вы можете видеть, что ощущение Ваше мне знакомо. Что я говорю о нем, как о своем. Я верю, что расположение Ваше ко мне возрастает; и еще более будет возрас­тать оно, если мы будем направлять стопы наши к Богу. Любовь естественная скоро может насытиться и пресытиться; пресыщен­ный ею перестает любить, может удобно перейти к ненависти: ибо и излишняя пища может произвести дурноту и обремененный же­лудок нередко извергает ее. Но любовь, которой началом Бог, не имеет ни насыщения, ни конца: потому что ее питает бесконеч­ный Бог. — Когда я прочитал письмо Ваше и увидел, что в Вас начались движения будущего века, которых мир сей ни вместить ни понять не может, то явилась во мне мысль, что для Вас нужно будет, со временем, уединение, как способствующее к развитию ощущений и помышлений духовных. Предуготовительным заня­тием к уединению должно быть святое покаяние, исцеляющее душевные очи. Это тот целительный для очей поллурий, кото­рый велит купить у себя Господь: ибо и нищета духа есть дух Бо­жий, приобретаемый человеком чрез сличенье своего сердца с Евангелием. Сей поллурий отгоняет от очей души, которые есть ум наш, счищает с них всякую надменность, всякое о себе высо­кое понятие, всякое признание в себе какой-либо добродетели. Скажите, пожалуйста, в какой одежде всего приличнее стоять пред Создателем человеку, сему существу падшему? Думаю, что тот одевается прилично, кто в молитвах своих весь одет в покаянье. Сего сердечно желаю Вам, как желаю и себе; потом желаю приго­товления к вечности уединением. Сии желания да видит Бог и да творит с нами не по желаниям нашим, но по Своей святой воле. О Господе Вам преданнейший недостойный

Архимандрит Игнатий. Октября 27-го дня 1846 года

№38

Примите, бесценнейший Стефан Дмитриевич, мое усердней­шее поздравление с наступившим Новым Годом, который желаю Вам и с чадами Вашими препроводить в вожделенном здравии и совершенном благополучии. — Благодарю Вас за дружеское пись­мо Ваше и за приложенный при нем отчет трудов Ваших, полез­ных человечеству, угодных Богу. Сердечно сожалею, что в быт­ность мою в Москве видел Вас только в зеркале — в дщерях ва­ших. Поправилось ли Ваше здоровье от путешествия в чужие края? А я лечусь и до сих пор от застарелой простуды с медлен­ным, но уже значительным успехом. Все иностранные лекарства или вовсе не помогли, или помогли очень недостаточно; с от­личною пользою подействовали самые простые средства: ванна с солью и натирание чистым дегтем. Теперь на опыте знаю, что пред отечественным деготьком ничего не значат заморские оподелькоки — не только какая-нибудь летучая мазь. Второй год продолжается мое лечение — и сознаюсь, что состояние лечаще­гося от хронической болезни труднее, нежели состояние боля­щего: отнимает все время, действие лекарств поставляет тело в ненатуральное положение, отнимает способности телесные и ду­шевные, отнимает возможность умственных занятий, держит в состоянии непрерывающейся усталости, какого-то онемения и усыпления. Человек — яко трава! Взойдет в его тело какая-ни­будь посторонняя влага, займет место на путях крови, расстроит ее обращение — и весь человек изменился не только по телу, но и по душе, по уму! «Во обилии моем не подвижуся во век». Этими словами Пророк изобразил крепость человека, силу его при здра­вии тела, при здравии души, поучающейся день и ночь в законе Божием. «Отвратил еси лице твое, и бых смущен». Эти слова вско­ре последуют за вышеприведенными — и как справедливы! Не говоря уже о душевных искушениях, одно оскудение сил теле­сных есть искушение, и при изнеможении тела невольно изнемо­гает душа. Вот, бесценнейший Стефан Дмитриевич, подробное описание собственного моего состояния; внешние же обстоятель­ства остаются такими, какими были и прежде: приятное сменяет­ся скорбным, скорбное сменяется опять приятным. Да дарует ми­лосердый Бог рабу Своему встретить то и другое с одинаковым чувством недоверчивости и холодности. Земные печаль и радость приводят только в суетное движение кровь: Слово Божие может остановить это движение, сказав крови: «Не только плоть, но и кровь Царствия Божия не наследуют».

Призывающий на Вас и на семейство Ваше благословение Божие Ваш покорнейший слуга и богомолец

Архимандрит Игнатий. Генварь 1848 года

№39

Милостивейший Государь Стефан Дмитриевич!

Получил я пакет, который ежегодно однажды возбуждал во мне особенное чувство радости, отворяю его в ожидании, что нищенствующая душа моя напитается обильно словами любви, которыми всегда бывают полны письма Ваши. Не случилось того! Я только увидел один отчет печатный; не было ни одной вожделенной для меня строчки. Видно, подумал я, Стефан Дмит­риевич, при множестве дел своих, забыл вложить в пакет драго­ценное письмо. Поэтому от Вас ничего не знаю о Вас.

Примите мое усерднейшее поздравление с праздником Рож­дества Христова и наступающим Новым Годом. Благословение Божие да осенит Вас и чад Ваших, и благодать Божия да хранит души и телеса Ваши. О себе скажу Вам, что, по великой милости Божией, чувствую себя лучше и лучше: начинаю уже укреплять­ся и вижу в себе восстановление способностей к деятельности. Новый митрополит[21] добр и правосуден, ко мне довольно милос­тив; почему я ныне отдыхаю. Позвольте представить Вам при сем скудный отчет из нищенствующей души моей, мало собрав­шей духовной милостыни на пути и на торжище земной жизни.

Многие скорбящие желали иметь у себя список «Чаши Хри­стовой», чтоб из этого чтения почерпать утешение для душ сво­их, это заставило меня напечатать «Чашу», вообще издавать печатно свое я опасаюсь, видя свою духовную незрелость.

С чувствами не изменяющейся преданности и совершенного почтения имею честь быть Вашего Превосходительства покор­нейшим слугою и богомольцем

Архимандрит Игнатий.

Сергиева пустынь

Декабря 22-го дня 1849 года

Переписка святителя Игнатия с графом Д. Н. Шереметевым[22]

№1

Ваше Сиятельство!

Граф Димитрий Николаевич!

Позвольте принести Вам искреннейшую благодарность за усердие Ваше к обители Преподобного Сергия. Награды любя­щих благолепие храма Господня, благословение и молитвы Угод­ника Божия да почиют над Вами и над домом Вашим.

С истинным почтением, имею честь быть

Вашего Сиятельства,

Милостивого Государя покорнейшим слугою и Богомольцем

Архимандрит Игнатий.

Сергиева Пустыня

1836

Сентября 24-го

№2

Милостивейший Государь!

Граф Димитрий Николаевич!

Зная Ваше глубокое уважение и особенную веру к угоднику Божию Преподобному Сергию, прошу Вас пожаловать в оби­тель нашу сего 5-го июля к Божественной Литургии, которую намеревается совершить Высокопреосвященнейший Митропо­лит Антоний. Не откажите разделить с нами и скромную трапе­зу нашу! Мы уже привыкли видеть Вас в сей день в обители нашей; надеемся, что и ныне Вы не лишите нас сего истинного удовольствия!

С чувствами совершенного почтения и преданности

имею честь быть

Вашего Сиятельства

покорнейшим слугою и Богомольцем

Архимандрит Игнатий.

1845 года

Июля 3-го дня

№3

Милостивейший Государь,

Граф Димитрий Николаевич!

Ежегодно в день памяти Преподобного Сергия (сего 5-го июля) я имел сердечное удовольствие видеть Ваше Сиятельство в нашей Сергиевой Пустыне. Надеюсь, что и ныне Вы доставите нам сию приятность; посему я счел себя вправе напомнить о сем дне, в который Церковь наша празднует Великому Угоднику и славословит Бога, дивного во всех святых Своих и преподоб­ных, дивного в Преподобном Сергии. Графиня Анна Сергеевна питает особенное уважение к угоднику обители нашей и, конеч­но, посетит праздник наш, на который приглашает Вас самое бла­гочестивое расположение Ваше и любовь к Преподобному Сер­гию. Божественную Литургию будет совершать Преосвященный Викарий. По крайней мере так предположено.

С чувствами искреннейшей преданности и совершенного по­чтения имею честь быть Вашего Сиятельства

покорнейшим слугою и Богомольцем

Архимандрит Игнатий.

1846 года

Июля 2 дня

№4

Милостивейший Государь,

Граф Димитрий Николаевич!

Приношу Вашему Сиятельству искреннейшую благодарность за посещение обители нашей в день ее Праздника. Тем более Вы меня тронули и утешили, что самая болезнь Ваша не могла оста­новить Вас. Этим Вы явили обилие Вашей христианской люб­ви! Милосердый Господь да дарует Вам скорое выздоровление!

Призывая на Вас благословение Неба и жителя Небес Пре­подобного Сергия, с чувствами совершенного почтения и пре­данности имею честь быть

Вашего Сиятельства

покорнейшим слугою и Богомольцем

Архимандрит Игнатий.

1846 года

Сентября 26 дня, Сергиева Пустыня

№5

Милостивейший Государь,

Граф Димитрий Николаевич!

Мне крайне совестно беспокоить Ваше Сиятельство сими строками моими, которыми решаюсь просить Вас. Но к этому вынуждает меня совершенная необходимость и уверенность, что я обращаюсь к тому человеку, который в благородных чувствах сердца своего найдет больше причин быть внимательным к моей просьбе, нежели в словах моих, и великодушно извинит меня, если найдет просьбу мою неуместною.

Поступив в Сергиеву Пустыню Настоятелем, я нашел ее в са­мом расстроенном состоянии. Без братства, без помещения, без ризницы, без основательных источников содержания, — с про­цессом, коим оспаривалась принадлежащая монастырю земля, единственное его достояние. В течение тринадцатилетнего моего настоятельства я старался, сколько мог, восстановить обитель. Мой товарищ, известный Вам Михаил Чихачев, продал свое име­ние за 40 тысяч на ассигнации, и при сем пособии процесс кончен отчасти в пользу монастыря, т. е. половина спорной земли отдана монастырю; при сем пособии доставлены средства многим лицам приехать из дальних монастырей в Сергиеву Пустыню, а другим, наиболее сиротам, находившимся в совершенной крайности, дос­тавлены способы получить увольнение и процветать для славы Церкви и для благочестивого утешения притекающих в нашу Церковь. Монах обители нашей Моисей, из семейства купцов Макаровых, пожертвовал в обитель украшение на икону пр<еподобного> Сергия и внес до 25 тысяч ассигнациями на сооруже­ние братских деревянных келлий; а келлии сии встали в 50 тысяч. Монастырь, кроме казенного жалования, состоящего из 600р<ублей> асс<игнациями> для настоятеля и по 20 руб. для монахов в год, имел при моем вступлении до 500, а теперь имеет более 1500 ассигнациями в год от своих имений. Прочий доход — от бого­мольцев и погребений, почему крайне непостоянный и часто ума­ляющийся от того, что бываем принуждены забирать хлеб в долг. Таковое возобновление монастыря при крайней стесненности средств было причиною, что монастырь состоит должным в на­стоящее время более 10-ти тысяч рублей серебром. За таковой долг я отвечаю честию своею, не говорю уже — спокойствие мое нарушается одним сим обстоятельством, из которого выйти не имею никаких собственных средств.

Благочестивая и Христолюбивая Душа! Выкупите меня! У меня нет благодетелей; сделайтесь моим благодетелем. Мне не­чем Вам воздать; Спаситель мира, обещавший не забыть чаши студеной воды, воздаст Вам в будущем веке. Прошу у Вас ради имени Христова, как един от нищей его братии. Простите! Да­лее продолжать не могу!.. Я не прошу в руки денег, но если со­благоволите подать в счет долгов монастыря и повелите их уп­латить не вдруг, но разложив по временам, — это будет совер­шенным для меня благодеянием. Впрочем, как Вам будет угодно!

Во всяком случае покорнейше прошу Ваше Сиятельство со­хранить сие письмо мое в тайне. Ибо долг сей монастыря нико­му из Начальства не известен и в случае его огласки я могу под­вергнуться всевозможным неприятностям.

Призывая на Вас благословение преподобного Сергия, с чув­ствами искреннейшей преданности и доверия, которые Вы мне внушили Вашим постоянным благорасположением ко мне, страннику, страннику оставленному всеми, — есмь навсегда

Вашего Сиятельства

покорнейший слуга и Богомолец

Архимандрит Игнатий.

1846 года

октябрь 17 дня

№6

Милостивейший Государь,

Граф Димитрий Николаевич!

Примите искреннейшее, усерднейшее поздравление мое с Великим праздником Рождества Христова и наступающим Но­вым Годом. Это поздравление приносится Вам сердцем, в кото­ром Вы возжгли пламень любви к Вам, ко всему благословенно­му семейству Вашему. На Ваше расположение ко мне смотрю как на дар Неба; душа моя наслаждается сим даром и славосло­вит за него Подателя всякого блага — Бога.

Бог — точно есть Податель всех благ; множество их Он излил на Своих тварей; но сокровищницы Его не скудеют, а милость равно нескудевающему богатству. По сей нескудевающей ни от каких благодеяний милости, по сему богатству, нетерпящему никаких ущербов при несказанной расточительности даров, да умножит Он, Творец наш и Искупитель, благословение Свое над Вами и семейством Вашим! Да пролиет благополучие в самое сердце Ваше, в сердце Боголюбивой супруги Вашей, в сердце младенца сына Вашего, уже отселе являющего в себе благочес­тие Родителей! Да оградит Господь помощию и покровом Сво­им Вас и семейство Ваше во всех входах и исходах Ваших, во всех случаях жизни телесных и душевных, видимых и невиди­мых! Да дарует Вам благоденствие, долгоденствие, мир и благо­воление Свое на многая лета, во веки века.

С чувствами искреннейшей, сердечной преданности и уваже­ния, честь имею быть навсегда

Вашего Сиятельства

покорнейшим слугою и Богомольцем

Архимандрит Игнатий.

1846 года

Декабря 25 дня

P. S. Вы сами угадываете, с каким бы сердечным удовольстви­ем я лично принес поздравление Вам, многоуважаемый и мно-голюбивый мною Граф; но болезненность моя такова, что дол­гое время не буду иметь возможности выходить из комнат. Не изберете ли Вы свободного для Вас дня и по любви Вашей к свя­тым обителям и уединению, не пожалуете ли к нам в Сергиеву к Божественной Литургии, а после оной не угодно ли Вам будет у меня откушать и провести несколько часов в духовной беседе, в которой могу Вам представить — по крайней мере, полное ис­кренности и признательности сердце. Не могу без особенного душевного утешения вспомнить о Вас; потому что в течение всего пребывания моего в Сергиевой Пустыне Вы являли постоянное благорасположение ко мне, а наконец приняли деятельное учас­тие в положении моем, Вы одни приняли это участие! Да ущедрит Вас Господь! Да благословит Вас Господь! — Если Вы забла­горассудите пожаловать ко мне, то очень бы приятно мне было знать о Вашем приезде за день, чтоб отстранить всякое другое посещение, которое бы могло Вас обеспокоить. Имею намере­ние сообщить Вам некоторые келейные труды мои, то есть сочи­нения, носящие на себе печать уединения, в котором мысль ви­дит иначе, душа стремится иначе к Богу, в котором сердце ощу­щает то невыразимое насладительное спокойствие, которого мир вместить не может. Посещением Вашим Вы принесете мне ве­личайшее утешение! Простите за мою откровенность и много­словие!

№7

Милостивейший Государь,

Граф Димитрий Николаевич!

Сердце мое, до глубины проникнутое утешительнейшими чувствованиями, изливается в благодарении пред Богом, Кото­рый даровал Вам столь человеколюбивое сердце, и пред Вами, пред Вашим человеколюбивым сердцем! Вы делами милосер­дия приносите в жертву Богу те дары, которыми Он благоволил наделить Вас. Да благословит Вас Бог обильным благословени­ем Свыше! Да сказует Он сердцу Вашему волю Свою благую и совершенную, в чем заключается залог земного и небесного сча­стия! Сие благословение да отражается во всем семействе Ва­шем, как светлые лучи солнца в чистых, глубоких, тихих, про­зрачных водах!

Я получил от купца Макарова семь тысяч рублей серебром, которые Ваше Сиятельство благоволили назначить мне для из­влечения меня из затруднительных моих обстоятельств, в кото­рые меня поставила непостижимая судьба.

В 1833-м году, когда Государю Императору благоугодно было сказать мне, что он назначает меня в Сергиеву Пустыню, я, по странному предчувствию, осмелился просить Его Величество о отмене сего назначения, как поставляющего меня в мудреные отношения. Но воля Государя была решительна; оставалось лишь повиноваться ей. Мало-помалу начали сбываться мои предчувствия. Едва стала возникать из развалин Сергиева Пус­тыня, едва начали образовываться источники для ее содержа­ния, — как возникла вместе с сим зависть, зашипели клеветы, и я встал в более фальшивое положение, нежели какое предвидел. К тому же пришли болезни и, содержа меня по нескольку меся­цев безвыходно в комнатах и постоянно в слабости, лишили возможности лично и как должно заниматься настоятельскою должностию. Если ныне управляю кое-как и дело еще течет, то этим я обязан двум верным мне лицам с благородными чувства­ми и правилами: моему Наместнику и Павлу Петровичу. Болез­ненность моя и мое положение указывают мне необходимость оставить занимаемое мною место. Настроение души моей, со­гласно с сими обстоятельствами, влечет меня к уединению, ко­торое приму, как дар Неба. И этот дар подает мне милосердый Господь благодетельною рукою Вашего Сиятельства! Вместе с сим Вы упрочиваете и благосостояние Сергиевой Пустыни, которая теперь имеет обновленные храмы, приличные келлии, настоятельские и братские, вполне достаточную ризницу и ут­варь церковную, значительный источник содержания, кроме церковных доходов — обработанную землю. Устроение всего сего вовлекло меня в настоящее затруднительное положение, кото­рое, конечно б, не было таково, если б не были мне связаны руки и не поставлены многочисленные препятствия к успеху моими болезнями и обстоятельствами.

Простите мне мое многословие! Но Вы участием Вашим от­верзли мое сердце, и оно не терпит, чтоб не излить пред Вами тех чувствований и мыслей, которыми оно так наполнено. С са­мого поступления моего в Сергиеву Пустыню как мне приятно было видеть в Вас расположение к тихой, скромной жизни, хра­мам Божиим, к Сергиевой Пустыне, Ваше внимание к недостой­ному ее настоятелю. Когда Вы посещали мою келлию, всегда при­носили с собою сердцу моему чувство спокойствия и какой-то непостижимой, особенной доверенности. Часто в уединении я рассматривал направление души Вашей, не плененной прелес­тями и шумными удовольствиями мира, нашедшей наслажде­ние в тишине и скромности домашней жизни: это созерцание приносило мне несказанное удовольствие. Я в душе моей нахо­дил, что Вы избрали для себя путь жизни самый чистый, самый соответствующий Вам, самый отрадный для человечества. Ког­да Бог привел меня узнать Боголюбивую супругу Вашу, я был поражен, увидев, что направление души ее так близко сходится с Вашим; я увидел то же расположение к скромной, домашней жизни, ту же чистую простоту некичливого сердца, которое столько доступно для человечества.

Почитаю себя счастливым, что получил я благодеяние от Вас! Вы отверзли путь моему сердцу к душе Вашей. Оно во всю жизнь мою будет принадлежать Вам! Хочу быть должником Вашим за пределами гроба; а долг мой уплотит Вам со сторичным прира­щением Бог мой, сказавший всесвятыми устами Своими: еже сотворите меньшему сих братии моих, Мне сотворите. Аз воз­дам, глаголет Господь [23]. Если Бог по неизреченной милости Сво­ей приведет меня в пристанище уединения, которого жажду; если будет там посещать меня вдохновение, любящее жителей уеди­нения, то перо мое, посвященное славе Божией и пользе ближ­него, особенно будет принадлежать Вам, супруге Вашей, сыну Вашему, — буду возвещать Вам слово Божие, волю Божию свя­тую, в которой лежит залог блаженства на земле и на небе. Да услышит милосердый Бог мои желания и да дарует им осуще­ствление на самом деле!

Если б здоровье мое позволяло мне выезд; то я непременно был бы у Вас, чтоб узреть лицо Ваше, чтоб лично излить пред Вами мою благодарность! Но я не выхожу из комнат! И так дай­те увидеть себя; посетите обитель нашу, в которой зимою так тихо, так пустынно, так смирно и спокойно!

С чувствами сердечной, вечной признательности, преданно­сти, уважения имею честь быть

Вашего Сиятельства

покорнейшим слугою, усердным, хотя и не достойным Бого­мольцем

Архимандрит Игнатий.

1847 года

Января 16 дня

Сергиева Пустыня

№8

Милостивейший Государь!

Граф Димитрий Николаевич!

Посещение Ваше и искренняя беседа оставили в душе моей приятнейшее впечатление. Когда я размышлял о Вас, невольно приходили мне на память слова, сказанные Ангелом блаженно­му Корнилию и сохраненные нам в Книге Деяний Апостольс­ких. «Молитвы твои и милостыни твои, — говорит Ангел, — взошли на небо!» Какой же дар они принесли с неба Корнилию? Этот дар был — слово спасения. «Той речет тебе, — продолжал Ангел, поведая Корнилию о святом Апостоле Петре, — глаголы в нихже спасешися ты и весь дом твой».

Дата добавления: 2015-06-04