Аналитика 38 страница

убийство на самом деле или от него воздержались… это чувство является выражением амбивалентного (двойственного) конфликта в человеке, обусловленного «вечной борьбой между Эросом и инстинктом разрушительности или смерти»…

Фрейд приходит к заключению[275], что изучение неврозов способствует пониманию прослеживаемой взаимосвязи между чувством вины и сознанием вины, признавая, что чувство вины вполне может ощущаться в качестве некой тревоги.

Т. е. являться, своего рода, разновидностью страха.

В работе «Достоевский и отцеубийство» Фрейд не только еще раз упоминает, что именно в отцеубийстве следует искать главный источник чувства вины[276], но и находит удивительную взаимосвязь между чувством вины у Достоевского и творчеством.

«Писательство, -- отмечал Фрейд[277], -- никогда не продвигалось вперед лучше, чем после потери всего и закладывания последнего имущества… Когда его (Достоевского) чувство вины было удовлетворено наказанием, к которому он сам себя приговаривал, тогда исчезала затрудненность в работе, тогда он позволял себе сделать несколько шагов на пути к успеху».

Теперь, по всей видимости, мы можем подойти к анализу произведений Франца Кафки. И тогда уже попробуем отыскать мотивы возникновения чувства вины у героев его произведений. Причем опять же, не будем забывать, что корни того, о чем пишет автор – следует отыскивать именно в его бессознательном.

Ф. Кафку мучило чувство вины. В какой-то мере оно готово было разорвать его на части – и как раз в этот момент он находил «успокоение» в своем творчестве, сублимировав на страницы своих произведений внутреннее ощущение своей виновности. Виновности перед родителями, с которыми (вспомним уже описываемое нами в психоанализе личности) был внешне холоден. Искусственно холоден. Равнодушен. Но, оставаясь таким «на людях» – он невероятно переживал, когда оставался наедине с собой. Те же самые строчки из письма к отцу Фелиции, где он пишет[278], что «… я живу в своей семье, среди прекрасных и любящих людей, более чужой, чем чужак…», -- на наш взгляд, более чем

свидетельствуют о том, что негативизм, трагичность, даже если хотите – «ненормальность» подобного поведения,-- более чем явно «засело» в подсознании. «Сигналя» оттуда моделями схожего поведения его героев. Героев его произведений.

Например, во всех романах Кафки (а особенно в 2-х последних, в «Процессе» и в «Замке», даже более – в «Замке») главные герои, словно внешне оторваны от остального мира. Казалось, они и находятся в нем, и даже общаются с другими людьми, -- но вот само подобное «общение» -- больше напоминает безысходность. Необходимость. И создается впечатление, что, если бы подобное было не нужно для достижения поставленных целей (землемеру К. -- «познакомиться» с руководством Замка. Причем, на каком-то этапе, оправданность необходимости этого -- явно подменяются маниакальной настойчивостью,-- во что бы то ни стало совершить подобное. Йосифу К. – попасть на прием к судье, который назначен по его делопроизводству), ни К., ни Йозеф К., (да, вероятно, и Карл Россман) – не стали бы делать ничего подобного. Вступать в какой-то «коммуникационный» -- болезненный для них – контакт. И если у Россмана подобное общение еще проходило более-менее «безболезненно» в силу юного возраста, то Йозеф К. и К. (и это действительно бросается в глаза) – вымученно идут на контакт. Оправдывая и убеждая себя, что это им в первую очередь необходимо. Но никак не нужно. Их душе. Их внутреннему состоянию. Которое, явно стремилось к одиночеству. К какой-то отрешенности от окружающего мира. Это было именно то, что им и необходимо. Чего больше всего хотелось. Желалось. Но – чего никак они не могли себе позволить.

Вообще, отчужденность героев Кафки (своего рода «отрешенность» от внешнего мира) заметна почти во всех его произведениях. И помимо романов, подобное «внутреннее состояние», своего рода черта характера заметна в таких новеллах как: «Верхом на ведре», «Блюмфельд, пожилой холостяк», «Мост» (примечателен символизм подобного произведения), «Коршун», «Супружеская пара», «Перед законом», «Сельский врач», «Описание одной схватки», «Голодарь» и др.

Особенно характерна в этом плане новелла «Нора», где за метафоричностью (за иносказательностью) наглядно продемонстрировано бессознательное желание Ф. Кафки спрятаться, уйти в глубь, скрыться, избежать контакта с внешним миром, обезопасить себя.

«Я обзавелся норой, и, кажется, получилось удачно. Снаружи видно только большое отверстие, но оно в действительности никуда не ведет: сделаешь несколько шагов – и перед тобой стена из песчаника… Примерно в тысяче шагов от этого отверстия лежит прикрытый слоем мха настоящий вход в подземелье, он защищен так, как только можно защитить что-либо на свете, хотя, конечно, кто-нибудь может случайно наступить на мох и на этом месте провалиться, тогда мое жилье будет обнаружено… это я знаю, и… у меня не бывает ни одного вполне спокойного часа… в моих снах я частенько вижу, как вокруг нее неустанно что-то вынюхивает чья-то похотливая морда… Мирно живу я в самой глубине своего дома, а тем временем противник откуда-нибудь медленно и неслышно роет ход ко мне… И угрожают мне не только внешние враги. Есть они и в недрах земли… только они приблизятся и ты услышишь, как скребутся крепкие когти прямо под тобой в земле, которая является их стихией, и ты уже погиб… Но самое лучшее в моем доме – тишина… Я часами крадусь по моим ходам и не слышу ни звука… Веет лесным воздухом, в доме одновременно и тепло и прохладно. Иногда я ложусь на землю и перекатываюсь с бока на бок от удовольствия…»[279].

Дата добавления: 2015-06-04