Субъективность. Великим вкладом критической школы стала попытка переориентировать марк­систскую теорию в субъективном направлении

Основной вклад

Великим вкладом критической школы стала попытка переориентировать марк­систскую теорию в субъективном направлении. Хотя в этом и состоит суть кри­тики марксистского материализма и его упорной сосредоточенности на эконо­мических структурах, данная попытка имела большое значение для нашего понима­нии субъективных элементов социальной жизни как индивидуума, так и культурных уровней.

Гегельянские корни марксистской теории послужили основными источника­ми интереса к субъективности. Многие мыслители — представители критической школы считают, что они возвращаются к этим корням, прослеживавшимся в ран­них произведениях Маркса. Действуя данным образом, их идея развивается в ра­ботах марксистов-революционеров начала XX в., таких как Георг Лукач, который пытался не делать акцент на субъективности, а просто интегрировать подобные интересы с традиционным марксистским вниманием к объективным структурам (Agger, 1978). Лукач не стремился фундаментально перестроить марксистскую теорию, хотя поздние теоретики-критики ставят перед собой эту более широкую и более претенциозную задачу.

Мы начинаем с интереса, проявляемого критической школой к культуре. Как указывалось выше, критическая школа сместила акцент с экономического «базиса» в сторону культурной «надстройки». Одним из факторов, обусловливающих дан­ную перемену, оказалось понимание критической школой, что марксисты слишком преувеличили роль экономических структур, и это преувеличение затмило их ин­тересы к другим аспектам социальной реальности, в особенности к культуре. Кро­ме того, на подобное смещение акцентов указывает серия внешних изменений в обществе (Agger, 1978). В частности, в Америке период процветания после Второй мировой войны, кажется, привел к исчезновению внутренних экономических про­тиворечий вообще и классовых конфликтов в частности. Ложное сознание кажется почти универсальным: все социальные классы, включая трудящихся, выступа­ют в роли «вассалов» и пылких приверженцев капиталистической системы. Помимо этого, бывший Советский Союз, несмотря на социалистическую экономи­ку, был, по меньшей мере, таким же деспотическим (угнетающим), как и капитали­стическое общество. Так как два общества имели разную экономику, мыслителям — представителям критической школы пришлось продолжить поиски основного ис­точника деспотизма. То, что они искали с самого начала, — это культура.

К проанализированным ранее аспектам проблем, рассматриваемых Франк­фуртской школы, а именно рациональности, культурной индустрии и индустрии знаний, можно добавить дополнительную группу интересов, самые примечатель­ные из которых — внимание к идеологии. Под идеологией теоретики-критики подразумевали системную идею, зачастую ложную и сбивающую с толку, рожда­емую социальной элитой. Все эти особые аспекты надстройки и ориентации на них критической школы можно отнести к категории, называемой «критикой господ­ства» (Agger, 1978; Schroyer, 1973). Интерес к господству первоначально стиму-

[173]

лировался фашизмом в 1930 -1940-х гг., но затем он переместился в сторону вни­мания к господству в капиталистическом обществе. Современный мир достиг ста­дии непревзойденного господства личностей. На самом деле, управление настолько совершенное, что больше не требует намеренных действий со стороны руководите­лей. Управление проникает во все аспекты культурного мира и, что более важно, перенимается исполнителем. В сущности, исполнители пришли к состоянию гос­подства над самими собой от лица более крупных социальных структур. Господство достигло такой ступени совершенства, что больше уже не кажется господством. Так как господство больше не воспринимается наносящим личный ущерб и отчуждаю­щим, зачастую кажется, что как будто мир таков, каким его предполагают видеть. Исполнителям больше не ясно, каким мир должен быть. Таким образом, поддер­живается пессимизм мыслителей — представителей критической школы, кото­рые больше не видят, как рациональный анализ может способствовать изменению ситуации.

Одним из интересов критической школы на культурном уровне является то, что Хабермас (Habermas, 1975) называл легитимацией. Легитимацию можно оха­рактеризовать как систему идей, генерированных политической системой, а тео­ретически любой другой системой, с целью поддержания существования системы. Они предназначены для «мистификации» политической системы, чтобы нельзя было понять, что на самом деле происходит.

Помимо подобных культурных интересов, критическая школа также касается проблемы акторов и их сознания, а также того, что происходит с ними в современ­ном мире. Сознание масс попало под контроль внешних сил (таких как культур­ная индустрия). В результате, массам не удалось развить революционное созна­ние. К сожалению, теоретики-критики, как и большинство марксистов, а также социологов оказываются не в состоянии провести четкое различие между инди­видуальным сознанием и культурой, а также не отмечают многих связей между ними. В большинстве своих работ они мечутся взад-вперед между сознанием и культурой, мало понимая или не понимая вовсе, что они подменяют уровни.

Большое значение в данно'м отношении имеет попытка теоретиков — предста­вителей критической школы, особенно Маркузе (Marcu.se, 1969), включить идеи Фрейда на уровне сознания (и бессознательного) в толкование культуры критиче­скими теоретиками. Теоретики-критики почерпнули три детали из творчества Фрей­да: 1) психологическую структуру, с которой им следует работать при построении своей теории; 2) знание психопатологии, которая позволяет им понимать как нега­тивное влияние современного общества, так и неудачу в развитии революционного сознания; и 3) возможности психического освобождения (Friedman, 1981). Одна из выгод их интереса к индивидуальному сознанию состоит в том, что данный интерес вносит полезные поправки, касающиеся пессимизма критической школы и ее со­средоточенности на культурную напряженность. Хотя люди, выражаясь термина­ми Фрейда, находятся под контролем, вдохновленные ложными нуждами и лишен­ные боли, они наделяются либидо (сексуальной энергией в широком понимании), которое обеспечивает основной источник энергии для формирования деятельности, направленной на свержение главных форм господства.

[174]

Дата добавления: 2015-06-04