Теория социального действия Т. Парсонса 3 страница

Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Американская социологи­ческая мысль. М., 1996. С. 494.

плечо, причем не очень сильно, и т.п. Но смысл его социокультурный, фи­зический субстрат здесь случаен. Социокультурный смысл важнее все­го, он главный — выразить собеседнику свое покровительственное отноше­ние. Тот же самый смысл можно было выразить и с помощью иных физи­ческих действий, например, посмотрев на собеседника сверху вниз, окинув его пренебрежительным взглядом, выразив словами возможность опеки над ним и др. Отсюда вывод: физический субстрат случаен, а социокультурный смысл — необходим. Смысл — главное, а субстрат — дополнительное.

Вот какова анатомия социального действия. А точнее сказать, социаль­ного поведения как цепочки отдельных действий (актов), связанных общим смыслом и подчиненных единой логике. Вне этого смысла и вне этой логи­ки отдельные действия могут ничего не значить. Они вообще непонятны вне целого. Но не только смысл и логика выступают цементом, связывающим разрозненные звенья в крепкую цепь поведения. Подобную функцию спо­собны выполнять также цели: «1) действие есть всегда процесс, который

рассматривается преимущественно в терминах его связи с целями и назы­вается по-разному: "осуществление", "реализация" и "достижение"; 2) на­личие некоторой сферы выбора, до­ступной актору, в отношении как це­лей, так и средств, в сочетании с поня­тием нормативной ориентации, а также предполагает возможность "ошибки", неудачи в достижении цели или "неправильного" выбора средств; 3) данная схема субъективна, а именно: она имеет дело с явления­ми, с предметами и событиями, как они представляются тому актору, дей­ствие которого анализируется и подвергается рассмотрению»²⁸.

Таков смысл слов «поведение» и «действие» для русского человека. А мо­жет быть, не только для русского. В английском языке аналогом русскому слову «действие» выступают два термина: action и operation, а слову «пове­дение» — два других, а именно conduct и behaviour. С термином behaviour у Парсонса давняя вражда, ибо от него происходит понятие «бихевиоризм», олицетворяющее психологизацию социальных действий, а часто и еще хуже — их биологизацию. Бихевиоризм привнес в социальные науки край­не упрощенную модель человеческого поведения, называемую «стимул — реакция». В ней присутствуют только рефлексы и реакции, физические дей­ствия, перемещения и нервные возбуждения. Никакому символическому смыслу здесь места нет потому, что он ненаблюдаем и никакими прибора­ми нерегистрируем. Социологу, никогда с приборами не имевшему дела и проводов к голове испытуемого никогда не прикреплявшего, не понятен язык и стиль рассуждений бихевиориста. И Парсонсу здесь делать нечего. Долгие годы он активно боролся с биологами, пытавшимися свести соци­альное действие к наблюдаемым реакциям организма, вовсе не для того, чтобы в своей социологии вознести на пьедестал категорию поведения. Но

²⁸ Парсонс Т. Структура социального действия // О структуре социального действия. М., 2000. С. 99.

такова американская традиция — утилитарного, позитивистского и край­не упрощенного подхода к пониманию поведения.

В России же, главным образом благодаря советскому культурному насле­дию, сложилась иная интерпретация поведения и деятельности. Она гораздо более философская и фундаментальная. В Большой советской энциклопе­дии деятельность трактуется как специфически человеческая форма актив­ного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование, а в современных российских

Авторитарная личность — это не только некоторые условности, но и элемент «дурного воспитания»

словарях, попытавшихся снять метафизический налет марксистской фило­софии, — ненамного проще: процесс, выражающийся в целесообразном изменении и преобразовании человеком мира и сознания, включающий цель, средства и результат. Поведение в той же энциклопедии расшифро­вывается как система взаимосвязанных действий, осуществляемых субъек­том с целью реализации определенной функции и требующих его взаимо­действия со средой. В современных словарях поведение понимается как совокупность действий и поступков индивида. В поведении проявляются личность человека, особенности его характера, темперамента, его потреб­ности, вкусы; обнаруживаются его отношения к предметам. Сравним с би­хевиоризмом. Здесь поведение — совокупность двигательных и сводимых к ним вербальных ответов (реакций) живых существ на воздействия (сти­мулы) внешней среды. Как говорится, почувствуйте разницу.

Итак, американцы и русские вкладывают в одни и те же слова разный смысл, употребление которых в разговоре — устном или письменном — может вызвать непонимание собеседника, искажение вкладываемого им в те же самые слова смысла. Разумеется, на русский язык social action правиль­нее было бы переводить не как социальное действие, а как социальное по­ведение. Но когда-то, возможно в 1960-е гг., когда первое поколение совет­ских социологов осваивало азы западной социологии, оно переводило не смысл английских слов с оглядкой на отечественную интеллектуальную тра­дицию, а делало кальку. Так и пошло: social action — не социальное поведе­ние, а социальное действие.

Ну, а что Парсонс? А он говорит то, что мы и ожидали услышать, а имен­но: «Человеческое действие является "культурным" постольку, поскольку

7ЭЭ

смыслы и намерения действий выражаются в терминах символических си­стем (включая коды, посредством которых они реализуются в соответству­ющих образцах), связанных главным образом с языком как общей принад­лежностью человеческих обществ»²⁹.

Иными словами, жест приветствия — это одновременно культурное и социальное действие, поскольку оно встроено в определенную символиче­скую систему, а именно традицию приветствия двух человек, впервые уви­девших друг друга и значимых друг для друга. Он существует у всех наро­дов, но репрезентируется разными символическими действиями — от по-тирания носами до рукопожатия. Участники научной конференции — значимые друг для друга индивиды, ибо им вместе сидеть на секции, а про­хожие на улице — незначимые. Да и то на большой конференции далеко не все здороваются друг с другом, ибо большая масса людей производит эффект посторонних людей, незнакомых друг с другом. Совокупность обычаев,

связанных с приветствием, существу­ющие при этом писаные и неписаные правила поведения, зафиксированные в общенаучной, отраслевой или ху­ дожественной литературе, кинофиль­мы, демонстрирующие подобные дей­ствия, множество повседневных акций приветствия, демонстрируемые на­селением страны и передаваемые от взрослых к детям путем семейного и школьного обучения, составляют ту самую символическую систему, в кон­тексте которой только и прочитывается смысл конкретного действия — мужчина и женщина крепко сцепились руками и какое-то время не отпус­кают друг друга, при этом улыбаясь изо всех сил. Возможно, инопланетя­нину, незнакомому с нашей культурой, подобное действие показалось бы более чем странным.

Итак, социальное действие — всего лишь штрих символической подси­стемы общества. Только в ней он приобретает смысл и только в ней он су­ществует как социокультурное мероприятие. Вынув действие из этой сис­темы, мы убиваем его.

Определенным проявлением абстрактного методологизма у Парсонса служит его учение о типовых переменных действия {patterns variables of action) — специальном наборе парных, дихотомических понятий, исполь­зуемых для анализа структуры действия. К ним относятся пять видов базо­вых ценностных ориентации, помогающих социологу разобраться в том, как ведет себя реальный человек, попавший в ситуацию, требующую свободного выбора. Концептуальные пары понятий построены по дихотомическому принципу «или-или» и характеризуют возможность альтернативы между: 1) подчинением индивида общему правилу или отказу от них и следованию своему внутреннему голосу («универсализм — партикуляризм»); 2) ориен­тацией на достигаемый статус других людей (профессия, партийность) или на предписанный (биологически заданный) статус, а именно пол, возраст («достигнутое — предопределенное»); 3) стремлением к удовлетворению сиюминутных потребностей и отказом от них ради стратегических целей

²⁹ Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Американская социологи­ческая мысль. М., 1996. С. 494.

(«эффективность — нейтральность»); 4) специфическими и общими харак­теристиками ситуации в качестве объекта ориентации индивида («специ­фичность — диффузность»); 5) эгоистическими и альтруистическими дей­ствиями («ориентация на себя — ориентация на коллектив»).

Перечисленные альтернативы анализируются Парсонсом на четырех уровнях: для субъекта действия они предстают как различные варианты действия, на уровне личности — как потребности-установки, на уровне социальной системы раскрываются в форме ролевых ожиданий, а в куль­турной сфере — как нормативный образец (ценность).

Возможно, обвинять Парсонса в методологическом абстракционизме было бы не совсем верно, хотя для подобных обвинений он предоставил достаточно оснований. Наряду с расширительным пониманием социально­го действия у Парсонса имеется понятие действия в узком смысле, к кото­рому относятся конкретные действия людей, в том числе и социальное вза­имодействие. Когда в его сочинениях речь идет о том, что действия «эмпи­рически неразложимы», а выступают в виде «конъюнктуры», то под «конъюнктурами» понимается «система действия» в широком смысле сло­ва, т.е. общая система социального действия с ее подсистемами³⁰.

Описав то общее, частью чего выступает социальное действие, Парсонс вскоре вспоминает и о том, кто выступает субъектом этого действия, а имен­но об индивиде: «В определенном смысле всякое действие является действи­ем индивидов. В то же время и организм, и культурная система включают в себя существенные элементы, которые не могут быть исследованы на ин­дивидуальном уровне»³¹. В том-то все и дело, что человек, совершивший какое-либо действие, является его обладателем лишь отчасти. В другой своей части оно принадлежит обществу. Ведь это оно научило его обращаться к другим людям через рукопожатие, а не с молотком в руках. Да и сам инди­вид не претендует на такого рода собственность. Только что произведенное действие часто ему особенно и не нужно. Поздоровался он с начальником вовсе не от души, а потому что так принято, да и не поздороваться было нельзя: запомнит — потом отомстит. Символическое приветствие действи­тельно оказалось чисто символическим, т.е. формальным, холодным. Оно вовсе не принадлежит поздоровавшемуся. Он как бы участвует в обязатель­ном общественном ритуале, в котором задействовано все население, а он, как его часть, должен поступать как все. Над его общеобязательным пове­дением, таким стандартным и универсальным, уравнивающим всех людей, потрудился процесс социализации.

Над унификацией индивида потрудилось не только общество и его об­разовательные институты, но и сама природа. Парсонс в связи с этим заме­чает, что анатомия отдельного организма представляет собой некий видо­вой тип, сочетающий в каждом человеке типичные черты, унаследованные генетически и отшлифованные окружающей средой и культурой. Исходную основу действия (американский социолог почему-то называет ее не исход­ной, а органической, хотя такой термин в этом контексте весьма двусмыс­ленный) составляют «общие свойства больших человеческих групп», но

³⁰ Абельс X. Проблема социального порядка в социологии Т. Парсонса (www.soc.pu.ru). ¹ Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Американская социологи­ческая мысль. М., 1996. С. 494.

никак не индивидуальные различия. Причем и эти общие свойства отчуж-дены от конкретных носителей — людей. В самом деле, что усваивает чело­век в процессе социализации? «Главные культурные образцы» (сейчас вме­сто этого, уже устаревшего, термина говорят об артефактах), которые созда­ются многими поколениями людей, отражают характер и культуру нации и «никогда не являются принадлежностью одного или нескольких индиви­дов». Правила поведения, речевой этикет или научные теории — плод кол­лективного труда, которыми лично никто не владеет и которые каждый человек может усвоить в процессе обучения. Разумеется, у всех или боль­шинства культурных артефактов есть свои авторы. Но что может поделать с ними отдельный человечишка? Разве что внести «побочное творческое (со­зидательное или разрушительное) изменение».

Итак, индивид со всех сторон, подобно волку в загоне, окружен общими нормами, стандартами, образцами и системами. Он вроде и не принадлежит сам себе. У него, как у солдата в армии, все чужое. Можно сказать, что чело­век — лишь индивидуальная матрица общепринятых норм и правил. Умрет он, и никто о нем не вспомнит. Появят­ся другие винтики в общественном ме­ханизме, которые будут представлять собой точно такой же унифицирован­ный социальный материал. А выдаю­щиеся личности, поправшие обще­ственные нормы, способные перекра­ивать историческую карту и низвергать в прах общественные системы? О них Т. Парсонс и не вспоминает. Они не нужны социологу, ибо мешают ему раз­глядеть общий порядок вещей.

Человек для Парсонса вовсе не человек в общепринятом смысле — со своими заботами, неприготовленным завтраком, незаплаченными налога­ми, пропахший потом и не умеющий выражаться литературным языком, — а некий голиаф, гигантский образ абстрактного воплощения общечелове­ческих черт. А как еще его мыслить, если четырьмя подсистемами челове­ческого действия Парсонс называет организм, личность, социальную и культурную системы. Куда все это поместится у обычного, ростом 1,76 м, весом до 90 кг и хромающего на одну ногу, человека? Вот почему личность для Парсонса образует всего лишь «аналитически независимую систему». Аналитической системе под силу вместить в себя то, что не помещается в нормального индивида.

Читая Парсонса, никогда нельзя расслабляться. Кажется, разобрались в соподчиненности систем: система человеческого действия — это целое, а организм, личность, социальная и культурная система — четыре ее части. Но нет, «каждая из трех других систем действия (культура, личность, пове­денческий организм) составляет часть окружающей среды или, можно ска­зать, окружающую среду социальной системы»³². Изобразим графически обе ситуации и сравним результат (рис. 35 и 36).

³² Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Американская социологи­ческая мысль. М., 1996. С. 497.

Дата добавления: 2015-06-04