Воскресенье 2 страница

Что-то не то.

Он прислушался. Ни звука, кроме гула вентилятора в системном блоке компьютера, тиканья разнообразных настенных часов — «Шму», «Кот Феликс», «Спящий гном». Никакого незнакомого запаха.

В квартире не чувствуется чужого присутствия, только все-таки что-то не так. Держа пистолет у бедра, он быстро осмотрелся кругом, зная каждое место, где можно спрятаться, — везде пусто. Окна заперты на двойные шпингалеты, никаких следов взлома. В такие минуты жалеешь, что не поставил решеток, но, с другой стороны, вполне может возникнуть момент, когда в окно захочется вылезти.

Джек заключил с соседями взаимное соглашение о наблюдении и охране, очень осторожно впуская звонивших в подъезд. На квартирной двери стоит мощный, надежный засов. Взламывать никто не станет, хотя по опыту известно, что абсолютно надежных замков не бывает. Ни одна система не идеальна.

Он давно уже обдумал вопрос и отказался от сигнализации — сигнал поступает в полицию, а ему меньше всего на свете хочется, чтоб пара сыщиков — городских или частных — рыскала по квартире в поисках взломщика.

Вспомнил детектор Кенуэя — вот что раз и навсегда решило в проблему.

Медленно совершив круговой обход, вернулся обратно. Он в квартире один. И по всей видимости, кроме него одного, в ней никого не было после того, как вчера он ушел и запер дверь.

Однако не стал убирать «земмерлинг». Весь напружинился, нервы на взводе.

Почему?

Невозможно понять, но что-то не в порядке в квартире и в обстановке, что-то чуть-чуть не на месте.

Проверил компьютер, картотеку, разворошил бумаги на письменном столе, заглянул в тайник с оружием за секретером. Вроде бы ничего не пропало, кажется, все на своих местах. Осмотрел полки с аккуратно расставленными экспонатами — никто ничего не трогал...

Стой. Возле овального донышка кружки-шейкера в виде сиротки Энни... солнечный свет из окна отражается в чистой полоске в виде полумесяца. Лакированная поверхность полки, не заставленная многочисленными сувенирами, покрыта слоем пыли. Джек никогда не тратил особенных сил на уборку, предпочитая дождаться, пока ситуация не достигнет критического масштаба, и теперь этому радовался. Ибо чистое серебристое полированное пятно означает, что кружку сдвигали.

Если бы он сам обыскивал комнату, обязательно полюбопытствовал бы, не спрятано ли чего-нибудь в старой красной кружке с круглой крышкой. А поскольку она стоит на уровне глаз, остается единственный способ: взять, открыть крышку, заглянуть и поставить обратно.

Кружка сдвинута — нет вопросов. Только кто это сделал?

Я?

Может быть, переставлял или заглядывал внутрь после приобретения «папаши Уорбекса»? В конце концов, они крепко связаны с Энни. Невозможно припомнить.

Проклятье. Если б заранее знать, что это будет иметь такое значение, был бы повнимательнее.

Просто фантазия разыгралась? Начинает сказываться долгое пребывание среди сисуперов?

Неужели они так живут? Неужели Залески и Кенуэй без конца подозрительно ищут любого незаметного несоответствия, постоянно оглядываются через плечо и заглядывают под кровать?

Был тут кто-нибудь или нет, черт возьми?

Удивительно, как он задергался при малейшем намеке на то, что печать со святилища может быть сорвана. Буквально ошалел от злости. Надо вернуться в отель, а уходить не хочется. Хочется сесть в уютное кресло, положить автомат на колени и ждать. Кто в ни пришел — люди в черном, синем, зеленом, серо-буро-малиновом, наплевать, — сразу получат полное брюхо патронов «магнум-00» по пятнадцать в обойме, одна за другой.

Но надо искать пропавшую леди... и побеседовать с ненормальным приятелем обезьяны.

Он сунул пистолет в кобуру, зашел в ванную, встал перед зеркалом, задрал рубашку, обнажив грудь. Внимательно посмотрел на три неровные полосы, диагонально пересекавшие грудь, сейчас не бледные, а гневно-красные.

Откуда Роме известно про шрамы?

Как он сказал? Метка Иного?

Никакая не метка, решил Джек. Просто шрамы. Подумаешь, большое дело. У меня куча шрамов. Добавка к коллекции.

Вы играете гораздо более важную роль, чем думаете.

Нет. Никакой роли я не играю, особенно в этой белиберде с Иным. И ты меня не втянешь. Я не из твоих ребят.

Но не из-за этих шрамов ли Мелани утверждает, что ее может найти только Наладчик Джек... что один он поймет?

И еще вспомнились вчерашние слова Ромы, сказанные всего за несколько минут до нападения той самой твари:

Будьте очень осторожны, мистер Шелби. Я даже посоветовал бы вернуться домой, посидеть под замком до конца выходных.

Неужели он знал о готовящемся нападении?

Слишком много вопросов... Известен лишь один человек, возможно способный дать на них ответы.

Рома.

Джек натянул рубашку и — неохотно — вышел из квартиры. В коридоре, заперев дверь, вырвал волосок с макушки, послюнил, прилепил между косяком и створкой. Слюна высохнет, волоска видно не будет. Старый известный трюк, но весьма эффективный.

Он направился обратно в отель, всю дорогу поглядывая через плечо.

Джек сидел на диванчике в общем зале на втором этаже. Разнообразные сисуперы бродили туда-сюда между ярмаркой и залом заседаний, где читались доклады об МК-Ультра. Он смотрел, как они обмениваются улыбками и приветствиями, смеются над шутками, дружески обнимают друг друга за плечи, и думал о словах Эйба. Действительно, похоже на семью, пусть без генетической связи, но с общим наследием. Можно поспорить большинство одинокие, почти целый год слушают только новости, лазают по Интернету, отвечают на редкие телефонные звонки. Конференция — нечто вроде семейного праздника... на который собрались в основном одиночки.

Одиночки... Знакомое семейство. Он сам его чартерный член.

Но один представитель этой конкретной ветви мертв. Может быть, два, если Мелани разделила судьбу Олив.

— Трудитесь не покладая рук?

Джек, подняв глаза, увидел стоявшего рядом Лью Элера.

Выглядит еще хуже, чем утром. Совсем, что ли, не спал?

— Садитесь, — предложил он, хлопнув рядом с собой по сиденью дивана. — Хочу задать пару вопросов.

Лью устало опустился неуклюжим телом на подушку.

— Что-нибудь узнали с утра?

— Ничего полезного.

— Если посиживать тут и дремать, дела не сделаешь.

Джек взглянул на него, подняв брови.

— Извините. — Он отвел глаза. — Я просто убит, уничтожен. С каждым часом убеждаюсь все больше и больше, что никогда ее не увижу. — Прикусил губу. — С ума схожу.

— Утром вы себя лучше чувствовали, когда мы расставались.

— Да. Какое-то время... Думал, она исчезла из-за людей в черном, поэтому со мной не связывается, от них прячется. — Бедняга совсем ссутулился. — Потом себя спрашиваю, можно ли точно сказать? Если прячется, то где? Страшно представить, что с испугу забилась куда-то одна...

Похоже, сейчас снова раскиснет.

— Может быть, все не так уж и плохо, — возразил Джек. — Укрылась в каком-нибудь мотеле...

— Как? На какие деньги? Я проверил наш банковский счет, она с него ничего не снимала. Обзвонил кредитные компании, по ее карточкам ничего не выплачивалось. Словно исчезла с лица земли.

— Возможно, не одна, а с подругой.

— С Олив? — слегка просветлел Лью. — Знаете, она еще не объявилась.

— Так я и думал, — осторожно заметил он.

— До сих пор никому не звонила... Точно так же, как Мэл. Думаете, она с ней, помогает?

Джек решал, рассказать ли об Олив. Имеет Лью право знать? Возможно. Облегчит ли это ему сейчас жизнь? При упоминании о ней в глазах вспыхнула искра надежды, а правда убьет его.

Как-нибудь в другой раз.

— Не знаю, что сказать.

Конечно, не ответ, но, в любом случае, правда.

— Я все думаю о веревочной лестнице в подвале дома родителей Мэл, — продолжал Лью. — Очень странно... Она у меня из головы не выходит. Не спрашивайте почему, только я просто знаю, что это как-то связано с исчезновением.

— Хорошо, — сказал Джек, хватаясь за любую возможность покончить с вопросом об Олив. — Может, мы на нее еще разок взглянем.

— Сейчас? — с готовностью встрепенулся Лью.

— Ну, не прямо сейчас. Сначала хочу побеседовать с профессором Ромой.

— Чем он может помочь?

— Вы говорили, он часто общался с Мелани до ее исчезновения. Не знаете, они когда-нибудь лично встречались?

— Уверен, что нет. А в чем дело?

Джек рассказал, что вчера ездил в Монро, где библиотекарша видела на прошлой неделе Мелани вместе с мужчиной, на плече у которого сидела обезьянка.

Лью пришел в изумление:

— С профессором Ромой?

— Еще кого-нибудь знаете с ручной обезьянкой?

— Ничего не понимаю...

— Я тоже. Поэтому хочу с ним повидаться.

Он отвел глаза, не упомянув, что интересуется Ромой по личным причинам. Конечно, тот может что-нибудь знать о Мелани, но это сейчас не единственный повод. Надо выяснить, много ли ему известно о Джеке и как он получил информацию.

— Не забывайте про Фрейна Кэнфилда, — напомнил Лью. — Они близки с Мелани. Связаны общими узами, которых я не разделяю.

Джек взглянул на него. Не слышен ли намек на ревность?

— Впрочем, этого следует ожидать. Выросли рядом в маленьком городке, оба с физическими недостатками... — Лью тряхнул головой. — Одно время я подозревал между ними роман, потом... понял, что ошибаюсь. Мэл так со мной не поступила бы.

— Кстати, что у него с ногами?

— Не знаю. Никогда не видел... Мэл видела.

— Откуда вам известно?

— Я ей задал такой же вопрос: «Что у Фрейна с ногами?» Она сказала: «Тебе не захочется знать».

Остаток утра и начало дня Джек потратил на поиски Ромы, но мужчина с обезьяной словно испарились. Никто в отеле не знал, где они. Попытался посидеть на заседании, посвященном Эль-Ниньо, однако услыхал такой бред, что смылся через пару минут. Досадно — лучше бы поучил Вики основам бейсбола.

В конце концов отправился на улицу в поисках телефона. Его встретил весенний субботний солнечный день. Что делают ньюйоркцы под ясным небом в теплую погодку? Когда не надо косить газоны, выпалывать сорняки в саду, можно свободно шляться по улицам. Нынче вовсю гуляют — прохаживаются, бегают трусцой, заглядывают в магазины, закусывают, родители толкают перед собой коляски, парочки в шортах, в пляжных костюмах, бродят, держась за руки или под руку, мальчишки гоняются друг за другом по тротуарам.

Кругом голые пупки, во многих продеты колечки.

Сколько хорошеньких девушек с жутко страшными парнями, словно нарочно подбирают пару из другой породы. Интересно, задумался Джек, не скажут ли то же самое про них с Джиа? Вполне возможно.

Глядя на людей, лишь сильней захотелось побыть с Джиа и Вики. Хотя ясно — даже если бы Рома нашелся и дал ответ на вопросы, от них пока лучше держаться в сторонке.

Невозможно отделаться от ощущения, что это безопаснее для Джиа с Вики.

Отыскал телефон-автомат на углу Девятой и Пятидесятой. С боковой стены здания в полуквартале ниже по улице, где располагались офисы «Трома-филм», ухмыляется мститель с гигантской афиши. Он принялся набирать номер Джиа, инстинктивно прикрыв рукой кнопки.

Проклятье! Почему бы не получить членский билет сисупера? Окончательно им уподобился.

За исключением того, что за мной в самом деле следят.

Несомненно, такого же мнения придерживаются на свой собственный счет Кенуэй и Залески.

Что дальше? Пойти на рентген по поводу психотропных имплантантов?

Даже не помнится, когда еще так трусил.

Джиа взяла трубку.

— Привет, это я, — сказал Джек.

— Опаздываешь, — упрекнула она. — Вики ждет.

Ох, как не хочется разочаровывать Вики.

— Боюсь, бейсбольную тренировку придется отменить.

В трубке явственно послышался вздох.

— Не уверен — не обещай.

— Был уверен, что выкрою пару часов, но...

— Тогда завтра?

— Пожалуй, нет. Я...

На фоне послышался голосок:

— Это Джек? Джек?

Потом голос Джиа:

— Да, детка, хочет поговорить с тобой.

— Джек, привет! — с обычным энтузиазмом затараторила Вики. — Ты почему еще не пришел? Я еще в час надела перчатку, она уже вся пропотела внутри, пока жду. Когда будешь?

Сердце разрывалось на части.

— Ммм, прости, Вик, я тут одним делом занят. Действительно, очень жалко...

— Не придешь? — Она наполовину сбавила тон.

— Обещаю исправиться, — поспешно посулил он. — Как только освобожусь, сыграем от души.

— Отбор на следующей неделе...

— Прошу тебя, пойми, пожалуйста.

— Вик, я для тебя все сделаю. Не подведу. Обещаю.

— Ладно, — пробормотала она еще тише. — Пока.

Джек прислонился спиной к стенке будки, уставившись в тротуар. Муравей полз по бровке. Со стыда можно было в пуститься с ним наперегонки.

— Слушай, — укоризненно сказала Джиа, — неужели действительно ты сейчас занят таким важным делом, что нельзя прийти с ней повидаться?

— Проблема не в этом. Мне просто кое-что не нравится.

— А именно?

— За мной следят.

— Кто?

— Точно не знаю, поэтому беспокоюсь. Не хочется, чтоб им стало известно о вас... Для вашей же пользы мне лучше держаться подальше, пока не закончу работу.

— А, — сказала она. — И когда это будет?

— Надеюсь, совсем скоро.

Снова вздох.

— Джек, когда это кончится?

— Пожалуйста, Джиа, не надо сейчас. Не хочется обсуждать этот вопрос в автомате на забитом людьми тротуаре в Адской Кухне.

— Тебе его никогда не хочется обсуждать.

— Пойми...

— Разве не видишь, к чему ведет весь этот бред с Наладчиком Джеком? Дело не только тебя касается. Оно всех нас затрагивает. Теперь ты из-за этого боишься с нами встретиться.

— Ты права, как это ни ужасно.

Кажется, она смягчилась.

— Хорошо. Продолжение следует. Пожалуйста, будь осторожен, Джек.

— Как всегда. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже.

Он повесил трубку с тревогой в душе, тупо глядя на аппарат. Действительно, Джиа права. Надо поосторожней выбирать заказы. Видимо, такова цена любви, близости. Ничего этого не было в одинокой, волчьей жизни, когда он разыгрывал свою долю беспощадных, жестоких трюков. А теперь... разве стоит расстраивать Вики, даже подвергать опасности?

Досадно, что он в последнее время дьявольски ошибается в выборе. Казалось, к примеру, дело о пропавшей жене не сулило никакого труда и риска. Почему оно вдруг, черт возьми, вышло из-под контроля?

Рано или поздно придется признать: личная и деловая жизнь несовместимы. Скоро придет пора принимать нелегкое решение.

Впрочем, об этом нельзя сейчас думать.

Он снова снял трубку, якобы собираясь сделать другой звонок, резко обернулся...

...и увидел поджидавшую возле будки девушку, стриженную коротким ежиком, в джинсах, футболке, как минимум с десятком колечек в левом ухе. Она быстро оправилась от смущения.

— Поговорили?

Джек огляделся вокруг в поисках других наблюдателей.

Никого... по крайней мере, никого не заметно.

Уступил ей будку, пошел прочь. Хорошо бы завершить это дело. Оно его с ума сведет.

Вернувшись в свой номер в отеле, Джек вытащил из ванной ящики, снял крышки, прислонил к изголовью кровати, собрал несколько секций на распорках, понял, что требуется еще пара рук. Попробовал расшифровать надпись в углу меньшей крышки, не увидел особого смысла.

Расстроенно сел на кровать, глядя на два ящика, полных деталей головоломки. Вспомнил Вики, любительницу головоломок. В нормальных обстоятельствах было бы интересно обсудить с ней проект, но сейчас никак нежелательно близко ее подпускать к этим ящикам.

Еще пару часов побродив по залам заседаний, он проголодался. Не вынося даже мысли о следующем заходе в кафе, пошел в какое-то заведение под названием «Друиды» на Десятой. Пинта «Гиннесса» со стейком привели его в более благоприятное состояние духа и тела, в каковом он вернулся в отель.

На полпути к лифту увидел Фрейна Кэнфилда, катившегося навстречу по истертому ковру в вестибюле. Ярко-зеленая рубашка в сочетании с рыжими волосами и бородой придавала ему какой-то рождественский вид.

— Нашли Сола? — спросил он.

Джек прикинулся, будто его это практически не интересует.

— Вы имеете в виду профессора Рому? Кто вам сказал, что я его искал?

— Ивлин. Лью. Я сам его ищу. Повезло?

— Ничуточки.

— Может, вместе поищем?

Действительно ищет Рому или хочет за мной присматривать? На кого работает?

Вспомнилось, что Кэнфилд первым начал бредятину об Ином. Может, из него удастся что-нибудь выкачать, может быть, между делом проговорится, обронит словечко про Мелани.

— Давайте, — согласился Джек. — Вчера мы долго говорили об Ином, хотелось бы продолжить беседу.

— Об Ином? — Выпученные глаза Кэнфилда прищурились. — Как вы с ним соприкоснулись?

Джек постарался скрыть изумление. Неужели у меня какой-то знак на шее?

— Э-э-э... до этого мы еще не дошли.

Кэнфилд огляделся:

— Ну, здесь не место для обсуждения. У меня в номере или у вас?

Он на секунду задумался. Пойдешь с Кэнфилдом — упустишь Рому. С другой стороны, неизвестно, найдется ли Рома, тогда как Кэнфилд — дело верное. Только не хочется, чтоб он увидел загадочные ящики с их содержимым.

— У вас, — сказал он, не предложив объяснений.

Идя следом к лифтам, заметил забившихся в угол Джима Залески с Майлсом Кенуэем, которые переговаривались, склонив друг к другу головы, и замолчали, увидев его.

— Жду снимка с минуту на минуту, — сообщил Кенуэй.

Джек на ходу выставил большой палец.

Значит, разведчик последовал совету сопоставить визуальную информацию о здешнем и кентуккийском Роме. Возможно, выйдет что-нибудь весьма интересное.

— Что за снимок? — спросил Кэнфилд.

— Одного общего знакомого.

Поднимались молча, Кэнфилд деловито грыз ногти, Джек старался не смотреть на обернутые фланелью ноги, неприятно шевелившиеся под пледом. Никак не мог выбросить из головы ответ Мелани на вопрос Лью, что представляют собой эти ноги: «Тебе знать не захочется».

Номер оказался точно таким же, как у него. Вполне можно было бы спутать, если бы не стоящие в последнем непонятные зеленые ящики.

— Ну, давайте-ка вспомним, — усмехнулся Кэнфилд сквозь рыжую бороду Хагара, указывая ему на кресло, — до чего мы дошли.

Он сидел, грызя ноготь, обкусывая мясо вокруг лунки, глядя на Джека чересчур горящим взглядом. Взвинчен больше обычного. Под мышками темнели просоленные полукружия.

— Вчера добрались до зоны «детей Иного», где обитаете вы и Мелани Элер, — напомнил Джек, сидя в кресле на одном уровне с Кэнфилдом. — Потом Рома заметил, что я будто бы им помечен.

— Не «будто бы» — метка присутствует, и вам это известно.

Ты ее тоже видишь? — мысленно спросил замерший Джек. И как можно небрежнее передернул плечами, насколько позволяли напряженные мышцы.

— В самом деле?

— Конечно. Расстегните рубашку, и я докажу.

— Прошу прощения. Не при первом свидании.

Кэнфилд не рассмеялся.

— В чем дело? Боитесь, как бы шрамы вас не связали со мной и с моим врожденным дефектом?

Джек сдержал дрожь, видя, как дернулись под одеялом ноги.

— Все мои шрамы получены через много лет после рождения. Ваши дефекты, как вы говорите, возникли еще до него. Никакой связи не вижу.

— Ах, — вздохнул Кэнфилд, подняв хорошо обкусанный указательный палец. — Но кто вам нанес эти шрамы? Чудовище, верно?

Он вытаращил глаза. Ему и это известно?

— Откуда у вас эти сведения?

— О тварях Иного?

Почему не назвать их своим именем?

— Угу. Откуда вы о них знаете?

— В прошлом году мы с Мелани чувствовали их присутствие. Точно так, как я чувствую шрамы у вас на груди, мы почуяли приближение тварей Иного с востока.

Точно. Ракшасы явились с востока... из Индии... на грузовом пароходе.

— У меня такое впечатление, что вы ни одного никогда не видели.

— Не удостоился чести. Мы искали, но так и не обнаружили.

— Ваше счастье.

— Я думаю иначе. Могу представить их почти... братьями. В конце концов, тоже дети Иного вроде меня и Мелани, хотя в них от него гораздо больше, чем в ком-либо из нас.

— Мне уже окончательно надоело это слово — Иное...

— Фактически, идеальное слово. Иное означает все, что «не наше», имея в виду человеческий род и реальность, в которой мы живем. Мелани видит в нем своего рода вампира, высасывающего жизнь отовсюду — духовную жизнь. Как только окончательно высосет, настанет немыслимо темное время.

— И как это ему удается?

— Украдкой, когда никто не видит с другой стороны. Открыто вторгнуться не может, пока нынешний домовладелец держит дверь на запоре, но всегда рядом, топчется на самом пороге, не сводит с нас глаз, старается на секунду прорваться, устраивает фантастические пугающие демонстрации, пользуется своим влиянием, сея раздоры, страх и безумие где и когда только можно.

— Например, с помощью собравшейся внизу компании?

Кэнфилд кивнул:

— Одни чувствуют сильнее, другие слабее, но все мы знаем о яростной битве. Не важно откуда — из предсознания, постсознания, подсознания, из бессознательной информации, заложенной в самые потаенные уголки, в каждую клетку нашего тела... Запредельное ощущение отражается в любой религии с начала времен: Гор и Сет, титаны и олимпийцы, Бог и Сатана. Война идет с сотворения мира. Мы знаем об этом. Чуем за дверью Иное, слышим его нетерпение.

— Ладно. Хорошо. Допустим, это правда. Но как сейчас, здесь действует это... дьявольское Великое Ничто?

— Оказывая влияние на некоторых восприимчивых личностей, «тронутых им», по выражению Мелани.

— Действительно тронутых, лучше не скажешь, — хмыкнул Джек.

— Интересно, не правда ли, — с улыбкой заметил Кэнфилд, — что слово «тронутый» имеет и другой смысл?

Он об этом не думал, а подумав, не обрадовался.

— Продолжайте.

— Согласные чуткие люди поддаются влиянию и берутся за дело — провоцируют раздоры, обеспечивают прикрытие.

— По команде Иного.

— Не столько по команде, сколько из сочувствия. Не получают прямых приказов, но в определенной мере разделяют его этику.

— О какой же тут этике может идти речь?

— Хорошо, может быть, этика — не идеальное слово. Как насчет «эстетики»? Лучше звучит? Какими бы ни были термины или причины, они стараются внести в повседневную жизнь как можно больше хаоса и разногласий. Несогласные вступают в ответную борьбу, расплачиваясь дорогой ценой.

— Имеются в виду члены СИСУПа.

— Да. Мы называем их «экстрасенсами». К счастью или к несчастью, их нервная система острей реагирует на Иное. Сознание воспринимает постороннее воздействие, поэтому они слышат голоса, поэтому провозглашают безумные на первый взгляд теории.

— Например, о серых инопланетянах, рептилиях, Маджестик-12, Новом Мировом Порядке...

— Мелко мыслите. Все идет из одного источника, от христианской Книги Откровения до иудейской Каббалы и Бхагават-гиты.

— Иными словами, нет никакого теневого правительства, которое пытается контролировать наше сознание.

— Вы не поняли, — покачал головой Кэнфилд. — Я верю в существование теневого правительства, питающего по отношению к нам наихудшие намерения, но его возглавляют не инопланетяне, не ООН, не Сатана, а люди, подчинившиеся влиянию Иного. Заметьте — «влиянию», а не «приказам». Инопланетяне, бесы, представители Нового Мирового Порядка — все это лишь некоторые маски единой безымянной хаотичной силы... множество ликов единственной истины.

— Великое Объединение Мелани... — пробормотал Джек.

— Совершенно верно. Нынешняя конференция тоже своего рода объединение. Члены СИСУПа особенно остро воспринимают Иное, отсюда столь строгий отбор. Нынче все здесь собрались, образовали цельную структуру, где каждый представляет собой нечто вроде линзы, направленной на Иное, фокусирующей, приближающей. Вы, конечно, обратили внимание на напряженную атмосферу в отеле?

— Более или менее. Зачем его фокусировать?

— Только время покажет. Сейчас можно лишь верить, но скоро мы обретем доказательство.

— Доказательство? — переспросил Джек. — Настоящее твердое доказательство? Что-то новенькое.

— Вам не кажется, что ваши шрамы тоже своего рода доказательство?

Джек охотно вернулся к своим шрамам, вспомнив кое-какие слова Кэнфилда:

— Говорите, вы с Мелани «чуяли» тварей в Нью-Йорке, а не знаете, откуда они взялись.

— Конечно, знаем. Из Иного.

— Я имею в виду, из какой страны.

— Из какой страны? Что такое страна? Участок, ограниченный произвольными границами, установленными эфемерными властями.

— Вдобавок, поспорю, не знаете, как они называются.

— Что такое название? Условное обозначение, придуманное примитивными людьми. Важно лишь то, что Иное породило этих существ много веков назад и они несут его в себе.

Странно. Похоже, общую картину вполне себе представляет, а деталей не знает.

— Несли, — поправил Джек. — В прошедшем времени. Ныне кормят рыбу на дне нью-йоркской гавани.

— Да, — кивнул Кэнфилд. — Помню, как очнулся от кошмара об их агонии. Прочитал о сгоревшем в порту пароходе, догадался о происшедшем. — Он покачал головой. — Ужасно досадно.

— Черта с два ужасно. Пожалуй, лучшее, что я в своей жизни сделал.

Кэнфилд пристально взглянул на него. Джек не разобрался в выражении заросшего со всех сторон лица. Потом вымолвил почти шепотом:

— Ты? Это ты убил тварей Иного?

Он почувствовал себя неловко под взглядом широко распахнутых глаз.

— Ну да, кто-то же должен был это сделать. По ошибке собрались закусить маленькой девочкой.

— Тогда неудивительно, что ты здесь очутился. Причастен гораздо больше, чем думаешь...

— К чему?

— К Теории Великого Объединения Мелани. С ней наверняка связаны твари Иного, а значит, и ты.

— Ничего себе, — присвистнул Джек. — А не связана ли с этой теорией какая-то бредовая конструкция?

— Механическая имеется в виду? Едва ли. А что?

— Да у меня в номере стоят два ящика с какими-то деталями. Не знаю, откуда они взялись, но, как ни странно, чувствую, что их появление как-то связано с исчезновением Мелани.

— Не вижу, каким образом. Хочешь сказать, что не знаешь, кто их послал и откуда?

— По-моему, из Талсы[ 43 - Талса — город в штате Оклахома. ]. Из нижней Талсы.

Кэнфилд усмехнулся:

— Был когда-нибудь в Талсе?

— Нет.

— А я был. Не такой большой город, чтоб делиться на «нижнюю» и «верхнюю».

— На крышке отпечатана инструкция по сборке этой чертовщины, а в углу написано: «Н. Талса».

— «Н. Талса»... — тихо повторил Кэнфилд. — «Н. Тал...» — Он вдруг резко дернулся в инвалидном кресле. — Боже правый! А может быть, Тесла?

Джек мысленно представил себе крышку.

— Возможно. Надпись размазана, я особого внимания не обратил, потому что...

Кэнфилд уже ехал к двери.

— Пошли!

— Куда?

— К тебе. Хочу сам посмотреть.

Джек не испытывал бешеной радости при мысли о гостях в своем номере, однако, если Кэнфилду что-то известно про ящики...

— Что это за Тесла? — спросил он, пока они спускались на один этаж в лифте.

— Не что, а кто. Не могу поверить, что ты о нем никогда не слышал.

— Поверь. Так кто такой Тесла?

— История долгая. Если я ошибаюсь, не стоит рассказывать.

Джек проследовал за ним к своему номеру, отпер дверь, внезапно пораженный тревожной мыслью.

— Как ты узнал, в каком я номере?

— Почуяв шрамы, задался целью выяснить, — улыбнулся Кэнфилд. — Наверняка не я один. Пожалуй, половине присутствующих известно, где ты поселился.

— Какое им, черт возьми, дело?

— Дело в том, что ты — неизвестная величина. Одни подозревают в тебе агента ЦРУ, другие шпиона, подосланного Маджестик-12, третьи, может быть, видят посланника дьявола.

— Замечательно.

— Тебя окружают люди уверенные, что все не так, как кажется. Чего от них ждать?

— Верно.

Вот оно, значит, как. Вроде худшего ночного кошмара. Утром первым же делом прочь отсюда.

Оставив свет включенным, он пропустил Кэнфилда в комнату вперед себя. Открытые ящики стояли на полу, и тот прямо к ним покатился. Взял одну крышку, всмотрелся.

— Другая, — подсказал Джек.

Он осмотрел другую, стукнул по ней кулаком, обнаружив искомое, воскликнул на октаву выше обычного:

— Да! Он самый, Никола Тесла!

Джек заглянул через его плечо, пригляделся как следует, действительно теперь увидел надпись «Н. Тесла».

— Хорошо. Кто же такой Никола Тесла?

— Один из величайших гениальных изобретателей трех-четырех последних поколений. Наравне с Эдисоном и Маркони.

— Про Эдисона и Маркони я слышал, про Теслу никогда.

— МРИ когда-нибудь делал?

Он присел на письменный стол.

— Рентген, что ли? Нет.

— Во-первых, не рентген, а магнитно-резонансное исследование — МРИ, ясно? Единица магнитной индукции называется теслой в честь Никола Теслы. Одна тесла равняется десяти тысячам гауссов.

Джек изо всех сил постарался продемонстрировать восхищение:

— А. Потрясающе. Зачем же гениальный изобретатель шлет мне посылки?

Дата добавления: 2015-06-04