ФРАНЦИЯ 7 страница

- Смерть еретикам!

- Остановитесь! - кричал Антуан де Савиль, но не мог перекричать толпу.

Адам заметил поблизости одного из людей герцога де Гиза, предводительствовавшего толпой, и направился к нему.

- Месье, этот дом действительно принадлежит гугеноту, но его нет в Париже. Дом нанят благородным католиком, графом де Шер. Внутри - не гугеноты, а его семья и слуги.

- Дом должен быть сожжен, - ответил человек герцога, - таков приказ Гиза.

- Я понимаю. - Адам видел, что герцог, чей дом был рядом, решил не упустить случая и завладеть соседним участком. - Но позвольте моему отчиму вывести людей и забрать свое имущество. Граф де Шер пользуется покровительством короля и королевы Екатерины. Вожак кивнул:

- Мы придержим толпу, но поторопитесь. Эти канальи, почуяв запах крови, становятся неуправляемыми!

Адам развернул лошадь и, подъехав к Антуану, сказал:

- Мы приехали вовремя. Они собираются поджечь дом.

- Александр! Ив! - крикнул граф. - Отправляйтесь в конюшни и соберите все экипажи, даже не наши! Луи, Анри, Робер! Защищайте лошадьми главный вход! Адам, мы идем внутрь!

Им не потребовалось много времени, чтобы вывести детей и слуг и вынести имущество. Слуги уже упаковали вещи, готовясь к завтрашнему отъезду, так что оставалось только погрузить их на повозки на заднем дворе, пока вопящую толпу сдерживали у главного входа. Через несколько минут дом был пуст. Адам и граф выбрались через главный вход, оседлали лошадей и, поблагодарив вожака, отбыли за повозками. И тут же уже никем не сдерживаемая толпа парижан ворвалась в дом, круша все внутри, прежде чем поджечь его.

У дворца их ожидали мечтающие поскорее выбраться из охваченного бунтом Парижа женщины. После некоторой суматохи Скай оказалась наедине с Адамом в маленькой карете. Она привалилась щекой к его твердому плечу и задремала. Все происшедшее этой ночью было ужасно, и, как всегда после кризиса, она была без сил. Когда она проснулась, они уже отъехали от Парижа на несколько миль, но повсюду в пригородных поселках они видели те же следы разрушения, как и в оставленном позади городе. Тут и там на дороге стояли виселицы, на которых болтались тела мужчин, женщин и даже детей.

Скай разрыдалась.

- Я не верю, что Господь способен терпеть такую жестокость! - печально сказала она.

- Гугеноты ничем не лучше, - ответил Адам, - все религиозные фанатики ослеплены своими догмами.

Для нас же нет никакой разницы, как человек приходит к Богу, если он все-таки приходит к нему. Не смотри, дорогая! Ты уже ничем не поможешь этим несчастным.

Они останавливались только для того, чтобы наскоро перекусить и поменять лошадей. Днтуан де Савиль торопился добраться до замка - во время грядущей гражданской войны лучше всего отсидеться за его стенами. В Париж они ехали пять дней, а назад - всего три. Они прибыли в Аршамбо в сумерки, усталые и вымотанные дорогой и всем, что случилось за последние две недели. Живших вокруг Аршамбо гугенотов практически не тронули, хотя их пастор с наиболее ярыми фанатиками бежал в Ла-Рошель. Большинство же выжидало, надеясь на защиту графа - ведь они служили у него бондарями, виноградарями, виноделами. К счастью, добрый старый сельский кюре оказался не столь фанатичным и не стал убеждать паству поступить с еретиками так же, как их единоверцы в Париже и других городах, взявших с него пример.

Так что здесь, далеко от Парижа, люди не ощутили ужаса Варфоломеевской ночи. Когда прибыл граф и его семья, жизнь вернулась в обычное русло. Начались приготовления к свадьбе Адама де Мариско и Скай О'Малли. Первоначально ожидалось, что это будет чисто семейное торжество, но теперь, когда на него обещала прибыть сама королева, все изменилось. Намечалось большое празднество.

Август перешел в сентябрь, и Скай уже считала оставшиеся дни до свадьбы и приезда ее детей. Свадьба была назначена на день святого Михаила - 29 сентября, а дети прибыли двадцатого. Они радостно высыпали из дилижанса. Здесь был даже старший, Эван, оставивший свое ирландское имение, чтобы присутствовать на свадьбе матери.

- Не волнуйся, мама, - улыбаясь, сказал он. - Дяди Симус и Конн присмотрят за Баллихинесси.

- А твоя жена? - спросила она.

- Мы с Гвинет решили подождать до твоей свадьбы, чтобы жениться после тебя. Она ведь еще слишком молода, мама. Ты торопишься стать бабушкой? - иронизировал он.

- А ты уже готов стать отцом, Эван? - парировала она. Он хихикнул и тут же вспыхнул, когда Мурроу заметил:

- У него уже есть два побочных сына, мама!

- Эван! - Скай была потрясена, но Адам и де Савили только весело рассмеялись, явно довольные успехами Эвана.

- Молодец, - сказал граф, вытирая слезящиеся от смеха глаза, - вот каковы мои новые внуки! - Близоруко щурясь, он одобрительно оглядел Эвана. - Так ты неравнодушен к дамам, а, парень? Ну, я уже немножко стар для этих игр, но думаю, что мои парни подскажут тебе, где живут самые отзывчивые красотки в округе.

- Граф, - упрекнула его Скай, - к чему вы его поощряете?!

- А почему бы и нет, дорогая? Он все-таки взрослый мужчина! Вам следует гордиться им!

Скай беспомощно оглянулась на Габи, которая только сочувственно подняла брови, но ничего не сказала. Савили приняли детей Скай так, как будто они уже были родней, а дети, никогда не видевшие дедушек и бабушек, были в восторге от новых французских родственников. Граф и графиня любили детей, именно поэтому двое сыновей и дочь жили в Аршамбо вместе со всеми чадами и домочадцами, а Изабо и Клариса - всего в нескольких милях от замка, который всегда был полон детей. Дети Скай, лишенные семейной жизни, с радостью восприняли такую перемену. Эван и Мурроу быстро подружились с Анри и Жаном, практически их ровесниками, и все четверо проводили целые дни на охоте, в том числе, как поняла Скай по перемигиваниям своих сыновей, и за девушками. Катрин-Анриетта была всего на год моложе Виллоу, но Виллоу восхищалась ею - еще бы, она в одиннадцать лет побывала на придворном балу в Лувре. Виллоу так и не было позволено присоединиться ко двору Елизаветы. Робби подружился с Шарлем Сансерром, а маленькая Дейдра, которой в январе должно было исполниться пять лет, оказалась в детской замка вместе со своей ровесницей Анриеттой. И даже у такого малыша, как Патрик, нашелся сверстник для игр - Мишель Сансерр.

Скай не уставала восхищаться детьми. Конечно, старшие всегда были рады видеть мать, но Дейдра и Патрик не помнили ее и немного дичились. Впрочем, Дейдра помнила Адама, который провел с ней немало времени, пока Скай была в гареме. Она определенно считала его своим папой, и тянувшийся за старшей сестрой Патрик также называл его "папа".

- Пусть, - спокойно сказал Адам, когда она попыталась поправить их.:

- Со временем они узнают о Найле, а пока пусть у них будет отец.

Но, к удивлению Скай, и четверо старших тоже стали называть Адама папой. Робби раньше называл так только Джеффри, а ее дети от О'Флахерти, совершенно не помнившие Дома, никогда из-за своей ирландской гордости не называли папой ни Джеффри, ни Найла. Виллоу привыкла звать папой Найла, но чары Адама сказались и на ней.

- Ты просто околдовал моих детей, - поддразнивала Адама Скай.

- Никакого колдовства тут нет, просто мы нужны друг другу.

- Ах, Адам, - с чувством сказала она, - я так рада этому! - И она благодарно поцеловала его.

За три дня до свадьбы помогавшая Скай в окончательной отделке подвенечного платья портниха процедила сквозь сжимавшие булавки зубы, стоя на коленях перед ней:

- Мадам, вы опять поправились! Наверное, вы очень счастливы. Обычно невесты перед свадьбой нервничают и худеют. Мне снова придется отпускать талию!

Скай даже не пошевельнулась, но Габи заметила, как она побледнела при словах портнихи. Когда женщина вместе с платьем удалилась. Миньона помогла Скай накинуть свободное домашнее платье и тоже отправилась по делам. Габи пристально взглянула на Скай и спросила:

- Что случилось? Почему вы так взволнованы? Скай посмотрела на свою будущую свекровь и обреченно выдавила:

- Габи, я беременна. Ошибки быть не может - я беременна. Господи, что мне делать?!

На мгновение графиня окаменела, как пораженная молнией, затем инстинктивно поднесла руку к губам, чтобы сдержать крик. Но, видя, что Скай сама близка к обмороку, Габи собралась с силами и спокойно сказала:

- Это, разумеется, ребенок короля Наварры. Будь он проклят! Неужели он не мог оставить вас в покое?!

- Ведь только раз, Габи, - голос Скай дрожал, - он овладел мной только однажды, как же это могло случиться?!

- Одного раза, - заметила графиня, - вполне достаточно.

- Но как я теперь могу выйти за Адама? Как я могу выйти замуж за человека, которого люблю, если я ношу в себе ублюдка другого мужчины? О Небо, разве мало Адам страдал в жизни? Я не могу выдать чужого ребенка за его собственного! О, Габи, что же мне делать?!

- Но у вас нет выбора. Нужно сказать Адаму.

- Нет!

- Да! Послушайте, Скай! Я хорошо знаю своего сына и, думаю, хорошо знаю вас, хоть мы знакомы совсем недолго. Вы прошли столь тернистый путь, прежде чем соединиться с ним, и вы сделали моего сына счастливым. Я таким его никогда не видела. Он был как тень, неполноценным мужчиной. Вы придали ему цельность, и если вы покинете его, просто не знаю, что с ним станет.

Мы скажем ему правду. Он не сможет бросить вас и, даже осудить. Насколько я его знаю, первая его мысль будет о вас и о том, что вам пришлось претерпеть в руках герцога. Потом он подумает о мести, и вот тут мы все вместе должны будем удержать его. Я знаю одну лесную ведьму, которая изготовит снадобье для изгнания плода, а если это не удастся, мы сможем отдать ребенка в крестьянскую семью на воспитание.

- Габи, я не стану вытравлять плод. Это не для меня. Я знаю, Адам простит меня, но просить его об этом - нечестно. Если он решит отвергнуть меня, я согласна, - сказала Скай, и по ее щеке скатилась слеза.

- Разыщи Адама, - приказала Габи вошедшей в эту минуту в комнату Миньоне.

Камеристка поспешила выполнять приказание, а две женщины в молчании сидели, дожидаясь прихода Адама. Габи видела, что Скай находится почти в невменяемом состоянии, она бессознательно терзала в руках кружевной платочек.

- Все будет в порядке, - наконец вымолвила Габи, - обещаю вам, все будет в порядке.

Эти последние слова матери услышал вошедший в комнату Адам. Увидев лицо Скай, он бросился к ней и встал рядом на колени, глядя ей в глаза.

- Что случилось, девочка? - спрашивал он. - Что случилось?

Скай не могла вымолвить ни слова и только молча смотрела на него сквозь пелену слез, застилавших ее глаза. И прежде чем ее сын впал в истерику из-за состояния своей невесты, Габи пришлось объяснить ему, в чем заключается трудность положения.

- Дьявол! - воскликнул повелитель Ланди, обращаясь к матери. - И ты оставила ее одну, и это после всего, что она перенесла в Марокко?! Я был о тебе лучшего мнения, мама!

- Адам де Мариско, ты не должен говорить с матерью в таком тоне! - всхлипнула Скай. - Она была так добра ко мне!

- Я его убью! - проревел Адам.

- Поэтому-то я и не сказала тебе ничего, болван! - процедила Габи. - Ты бы доставил нам всем, включая Скай, массу удовольствий, убив наследника французского престола! Где бы ты после этого нашел убежище?

- Если ты откажешься жениться на мне, Адам, я согласна, - прошептала Скай.

- Женщина, - завопил он, - что за чушь ты несешь?! Разумеется, я женюсь на тебе! Я уже шесть лет хочу жениться на тебе! Сколько бессонных ночей я провел в мечтах о тебе и проклинал себя за то, что ты ускользала от меня из-за моей глупости! Я могу убить Генриха Наваррского из-за того, что он изнасиловал тебя, но ведь этот ребенок в тебе - наполовину твой, и я воспитаю его, как своего собственного! И речи быть не может, чтобы погубить его, отдав какой-нибудь крестьянке! И прекрати хныкать, девочка, лучше обними и поцелуй меня! - Он встал и притянул ее к себе, целуя.

- Ах, Адам, - сказала она, прижимаясь к его губам, - я так люблю тебя, но ведь все твои родственники знают, что этот ребенок не может быть твоим. Я не могу навлечь на тебя такой позор!

- Нет, нет! - воскликнула Габи. - Когда Атенаис отказала Адаму и ославила его на всю округу, мои дети от Антуана были еще слишком малы, они просто не помнят этого. Правду знают только сестры Адама и Антуан. Я расскажу им о вашей беде, они не выдадут вас. Они любят вас так же, как и я, потому что вы сделали счастливым их брата.

- Видишь, - прошептал он ей, - даже так тебе не удастся удрать от меня, моя девочка, тебе на роду написано быть моей женой.

Она внезапно почувствовала себя такой счастливой, что ничего не смогла вымолвить, ее лицо просияло.

- Тогда с завтрашнего дня мне лучше соблюдать диету, чтобы снова не перекраивать платье, - проговорила она наконец.

Однако в день свадьбы платье оказалось самим совершенством: ярко-зеленый шелк, блузка с низким вырезом, расшитая золотом и жемчугом, гармонирующая с более темной бархатной нижней юбкой. Лиф книзу сужался клином, подчеркивая узкую талию платья. Юбка была сшита в форме колокола, разрезы позволяли видеть нижнюю юбку. Из-под юбки виднелись изящные шелковые туфли, расшитые жемчугом, и узкие лодыжки, обтянутые бледно-зелеными чулками с вышивкой в виде виноградной лозы. Невеста казалась воплощением любви.

Миньона украсила ее прическу золотистыми шелковыми розами, к которым были присоединены золотые цепочки с небольшими алмазами. На шее у Скай было белое жемчужное ожерелье. Виллоу захватила из Англии драгоценности Скай, так что та могла отложить подарки Никола, вид которых в день свадьбы не сделал бы Адама счастливее. Сам жених был великолепен в бархатном костюме бронзового цвета, расшитом золотом и отделанном кружевами.

Благодаря присутствию Екатерины Медичи свадьба из скромного семейного торжества превратилась в праздник для всей округи. Приглашенные не уместились бы в замковой капелле, и по этому случаю пришлось привести в порядок деревенскую церковь. Ее вымыли, выскоблили, украсили розами и осенними цветами.

Королева прибыла накануне и расположилась в апартаментах, которые, как считала Габи, недостаточно роскошны для такой персоны, но Екатерина уверила графиню в обратном.

Свадебная процессия двинулась с замкового холма над рекой Шер вниз, к церкви Аршамбо. Все дома по случаю этого праздника были украшены, а жители вырядились в лучшие одежды. Ничего не зная об Адаме, они одобрительно кивали, глядя на шестерых детей невесты, говоря, что этим числом внуков граф и графиня явно не ограничатся.

Стоя на коленях рядом с Адамом во время свадебной мессы, Скай чувствовала присутствие своих бывших мужей, она словно бы видела их одобрительные улыбки. Конечно, здесь не было Дома, но были Халид эль Бей, Джеффри Саутвуд, Найл Бурк и - да! - даже несчастный Фаброн де Бомон, чьей женой она была так недолго. Адам надел ей на палец тяжелое золотое кольцо, и тут же призраки исчезли, и если вначале Скай немного опечалилась, то теперь ее сердце наполнилось радостью.

Когда они вышли из церкви, их оглушили приветственные крики собравшихся гостей и крестьян, и Адам, к восторгу собравшихся, крепко обнял жену и поцеловал. Затем во главе процессии они направились в замок на свадебный пир. Скай никогда не видела столь прекрасной свадьбы, и день при этом выдался теплый и солнечный - все это, решила она, предвестие их счастливого будущего.

- Счастливы ли вы, как я, леди де Мариско? - спросил Адам, и она только улыбнулась вместо ответа.

Вокруг замка были расставлены пиршественные столы, а стол новобрачных стоял на специальном помосте, чтобы их, а также Екатерину Медичи и неожиданно прибывшую утром из Шенонсо Марго могли видеть все гости. Сперва, увидев ее, Скай онемела от ужаса - что, если ее сопровождает Генрих Наваррский?! Но принцесса, чтобы успокоить ее, нарочито громко сообщила матери:

- Монсеньор Наваррский занят делами и не смог приехать. - И она присоединилась к герцогу де Гизу, который загадочным образом оказался в свите королевы без своей супруги.

Гости, дворяне из окрестных замков, быстро заняли места за столами. Самые крайние были предназначены для крестьян из Аршамбо и соседней деревни Савиль, откуда и появился род де Савилей. Из кладовых замка были извлечены дубовые бочки с трехлетним красным вином, припасенным как раз для особого случая. Им были наполнены серебряные кубки знати, а крестьяне на дальних столах наполнили свои глиняные чаши аршамбоским вином. Граф Антуан встал и поднял кубок за новобрачных:

- Хотя Адам де Мариско не мой ребенок и не наследует мои земли, он - сын моей любимой жены и поэтому дорог мне так же, как и оба моих сына. Я рад за него, рад, что он нашел себе жену - и не просто жену, а женщину, которая похитила его сердце. Долгой жизни вам обоим, тебе и твоей прекрасной жене, сын мой!

- Vive! Vive! - закричали гости, с энтузиазмом поднимая кубки.

За этим тостом последовало множество других, и Скай пришлось мило улыбаться, так как в большинстве их звучали пожелания множества детей. Наконец Адаму пришлось взять ее за руку, и, повернувшись к нему, она увидела такой любящий взгляд, что почувствовала себя более счастливой, чем когда-либо раньше.

Пиршество было не менее пышным, чем тосты. На первую перемену подали несколько видов паштета из свежей шерской рыбы, а также привезенные с побережья устрицы. Затем последовали гуси, мелкая дичь, утки и каплуны, говядина и ягнятина. На кострах, на вертелах, поджаривались благодаря удачливым местным охотникам, трудившимся несколько дней в поте лица, вепрь, пара красных оленей и две косули. Затем последовали сыры, крутые яйца, свежий хлеб, блюда со свежим салатом, которые нужно было залить добрым аршамбоским вином. Наконец подали десерт - свежие яблоки, персики и виноград последнего урожая. Был тут и грандиозный многослойный торт, увенчанный марципановыми фигурками жениха и невесты, по бокам которого расположились марципановые щиты с гербами де Мариско и О'Малли, - это была вершина пира.

Все наелись до отвала, после чего крестьяне устроили танцы для развлечения знати. К восторгу поселян, к ним присоединились Адам и Скай, побуждая к тому же остальных дворян. Наступили сумерки, и были зажжены факелы, освещающие сцену торжества, к которым добавилась, украшая небо, полная луна. Никому не хотелось покидать этот великолепный праздник. Наконец стало ясно, что гостей можно заставить разойтись, только отправив молодых в постель. Скай церемонно провожали ее свекровь, сестры мужа и прибывшая с детьми леди Сесили.

Скай больше всего не хватало Дейзи, но та осталась в Англии, ожидая второго ребенка. Скай даже застеснялась раздеваться в присутствии стольких женщин, но Габи и ее дочери сделали вид, что не замечают ее смущения, а леди Сесили ободряюще похлопала ее по плечу:

- Я уверена, моя милая Скай, что этот брак точно заключен на небесах. Мне так не понравилось, когда королева Елизавета отослала тебя так далеко от нас в прошлый раз!

- Но королева еще ничего не знает о моем браке, дорогая Сесили, - отвечала Скай, - только на следующей неделе Робби отправится в Англию и известит ее о нашей свадьбе.

- Неплохо было бы послать с моим братом богатые дары для нее, хотя вряд ли это успокоит королеву. - И леди Сесили продолжала, понизив голос, хотя вряд ли кто из де Савилей, кроме Габи, понимал английский:

- Она так нервничает из-за этих постоянных переговоров о ее собственном браке, что просто не выносит, когда другие счастливы.

Прежде чем Скай смогла что-либо ответить, раздались крики восторга де Савилей - это Миньон внесла и представила на всеобщее обозрение ночную рубашку Скай. Она была сделана из бледно-розового шелка, низко вырезанная блузка переходила в простую юбку, доходящую до щиколоток, с длинными и подчеркнуто скромными рукавами. Со Скай быстро сняли нижние юбки и блузку и надели на нее ночную рубашку, с легким шорохом скользнувшую по коже.

Леди Сесили и Габи раскрыли рты при открывшемся соблазнительном зрелище, и Клариса выразила общее мнение такими словами:

- Боже, дорогая Скай! Стоило ли трудиться одевать вас? Эта рубашка облегает вас, как кожа! Но, насколько я знаю своего брата, вам недолго носить ее - постарайтесь только не дать ему слишком сильно повредить рубашку!

- Мужчины идут! - возвестила Мюзетта с порога.

- Быстро, - распорядилась Габи, к которой сразу вернулось хладнокровие, - в постель. Не думаю, что Адаму понравится, что кто-то делит с ним это зрелище.

Скай взобралась на высокую кровать, быстро вынула из волос все заколки и шпильки и передала их леди Сесили. Миньона тут же расчесала ей волосы. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился Адам в сопровождении своих единоутробных братьев, за которыми толпилось еще много гостей. На нем была шелковая ночная рубашка.

- О, мадам де Мариско, да он уже готов к встрече с вами! - рассмеялась Александра.

- Если бы меня ждало что-нибудь столь же прекрасное, - ухмыльнулся Ив, - я бы не стал столько ждать у постели!

- Убирайтесь, все вы! - проревел лорд Ланди. - Вон! Габи задержалась, чтобы поцеловать сына, прошептав ему:

- Вы оба такие счастливые!

Гости постепенно переходили в салон, и наконец спальня опустела. Убедившись, что ушел последний, Адам закрыл дверь в спальню и уселся на кровати.

Некоторое время он сидел так молча, и наконец Скай сказала:

- Господи, неужели это правда?! Адам, наконец-то мы женаты!

Он как-то по-мальчишески улыбнулся ей, и ее сердце болезненно сжалось.

- Я люблю тебя, Скай де Мариско, - тихо ответил он, - я очень сильно люблю тебя.

- Если не хочешь, - внезапно проговорила она, - можешь не спать со мной, я понимаю.

- С кем же мне теперь спать, Скай?!

- Ты знаешь, что я имею в виду, Адам.

- Это повредит ребенку, Скай?

- Нет.

- А сколько еще ждать, Скай? Тебе придется говорить мне, ведь я никогда не был отцом.

"И теперь ты не отец! - вдруг захотелось разрыдаться ей. - Я никогда не смогу родить тебе, моему любимому, ребенка. Тот, что во мне, - это ублюдок, мы оба это знаем!" Но вместо этого она сказала:

- Это зависит от ребенка, Адам. Когда я растолстею, то это будет опасно, но сейчас все в порядке.

- Отлично! - воскликнул он, вставая и снимая с себя рубашку, в которую его нарядили. - Видишь ли, я все-таки хотел бы реализовать полностью свои законные супружеские нрава.

Скай выпростала ноги из-под покрывала и встала рядом с ним.

- А как тебе нравится мое платье, мой муж?

Он скользнул взглядом по всей длине ее рубашки и ответил:

- Если вам желательно сохранить это одеяние в целости и сохранности, мадам, то лучше его снять как можно быстрее, пока я не разодрал его!

Скай медленно спустила рубашку с плеч до талии. Тут она остановилась, давая ему возможность насладиться зрелищем ее прекрасной груди, и только затем стянула рубашку с бедер, позволив ей соскользнуть дальше на пол. Он с наслаждением наблюдал за этим небольшим спектаклем, пока она не выступила из маленькой шелковой лужицы. И тут она не менее дерзко, чем он, смерила взглядом его длину.

- Надеюсь, мадам, вам нравится то, что вы видите? - весело поинтересовался он.

- Всегда нравилось, мой муж, - ответила она. - А вам то, что вы видите?

- И мне тоже всегда нравилось, - хихикнул он. - Тогда, черт побери, пошли в постель! Мне так хочется ощутить твою нежность!

Едва они оказались в постели, как он обнял ее и притянул к себе. Скай тоже обняла его за шею и, радостно вздохнув, прошептала:

- О мой Адам, я так люблю тебя! Ты такой хороший!

- И, найдя его губы, она впилась в него поцелуем, а он застонал. Он так жаждал прикосновения ее губ, что, казалось, между ними проскакивали электрические искры. И этот поцелуй не кончался до тех пор, пока они не почувствовали, что вот-вот задохнутся.

Осторожно положив ее голову на подушки, он зарылся рукой в ее смоляные волосы и целовал ее, пока у нее не заныли губы. Ее соски набухли и поднялись, так что он ощутил их прикосновение даже сквозь толстый слой волос на груди. Опустив одну руку, он стал ласкать мягкое полукружье, поглаживая большим пальцем сосок. Скай содрогнулась от наслаждения.

Адам рассмеялся низким грудным смехом, выдающим его страсть:

- Ты самая чувственная женщина из всех, что я знал, та femme, и я рад, что наши законные отношения не сделали тебя маленькой ханжой. - И, наклонив голову, он стал целовать сосок. Он медленно проводил языком по крошечному холмику плоти, а ее руки, сцепившиеся у него на шее, все плотнее прижимали его к груди. Он начал играть с обеими ее грудями, целуя и лаская их с нарастающей страстью. Скай ощутила на своем бедре его длинную горячую твердость и снова содрогнулась при мысли о предстоящем наслаждении.

Этой ночью он любил ее с таким пылом, как никогда раньше. Он медленно исследовал каждый сантиметр ее шелковистой кожи, как будто прежде совершенно не знал ее.

- Моя жена, - бормотал он, - моя прекрасная невеста, Скай, милая Скай! - Ее тело горело от его поцелуев и жаждало новых. Его рука скользнула вниз, и пальцы, нащупав чувствительное местечко, начали поглаживать его, пока ее бедра не раскрылись полностью, беззащитные перед этой атакой. Проводя пальцами по складкам ее нижних губ, он дразняще прикасался одним из них к самому чувствительному месту, сердцевине ее женственности, пока она не начала громко стонать.

- Ox, дорогой, - прошептала она, - я тоже хочу дотронуться до тебя!

- Нет, еще не время, моя сладкая, подожди немного, - попросил он и перевернул ее на живот. Он медленно гладил ее длинные ноги, переходя к ягодицам и спине. Ей же оставалось только бессильно стенать от переполнявшего ее желания. Наконец она почувствовала, как его тяжелое тело оказалось сверху, придавив ее к перине, и его пульсирующая от биения сердца грудь прикоснулась к нежным половинкам ягодиц. Она почти задыхалась, но не замечала этого - главное, чтобы он обладал ею.

- Адам! Адам! Пожалуйста, - умоляла она, - я так хочу тебя сегодня, мой муж!

Он скатился с нее и снова перевернул на спину, затем перевернулся сам, так что его лохматая голова оказалась у ее бедер. Нежно лаская ее, он прошептал:

- Ну вот, девочка, теперь и ты можешь погладить меня. Нежная рука Скай скользила по орудию мужа, возвращая ему его ласку, и это еще больше возбуждало ее. Она вдруг поняла, что он был прав, долгие годы втолковывая ей, что торопиться некуда, - торопиться в самом деле некуда, постепенно возникающая страсть была гораздо сильнее всего того, что она когда-либо испытывала. И когда ее наслаждение, казалось, достигло пика, Адам осторожно навалился на нее и скользнул в ее тепло. Это движение было так приятно, что она простонала и плотнее прижала его к себе.

- Это как теплое пряное вино, - выдохнул он. - Такое ощущение у тебя внутри. - Некоторое время он наслаждался этим чувством, не в состоянии шевельнуться, а потом начал медленно и ритмично двигаться.

Но она уже не слышала его слов, так как его ласки унесли ее в нездешний мир сладостных экстазов, накатывающихся на нее, как волны. Когда наконец она вынырнула из этих волн, насыщенная их негой, она прошептала:

- Адам, ну почему, почему у нас так все хорошо получается?

Он тихо рассмеялся:

- Ну как же у нас может получаться иначе, если мы любим друг друга?

Любовь. Вот что неразрывно связало их. Эта связь закалилась в огне переживаний и испытаний, в страсти и боли. В Аршамбо их окружала только любовь, де Савили были дружной семьей, заботящейся друг о друге, и как жена Адама она стала одной из них. Граф настоял на том, чтобы они остались в замке до рождения ребенка. Он был тих и незаметен, но мудр, и понимал, что чем теснее связь между их семьей и Скай, тем легче она перенесет свалившуюся на нее тяжесть. Он чувствовал, что, несмотря на любовь и заботу Адама, она находится в угнетенном состоянии. Кроме того, как человек, любящий детей, он хотел, чтобы не только мать, но и ребенок оказались под защитой.

Мурроу и, как ни странно, Эван отбыли наконец в Парижский университет. Эван решил, что раз уж он оказался во Франции, нужно воспользоваться случаем, чтобы получить французское образование, как и его отец. У него не было особых способностей к учебе, как у Мурроу, но с учебой он справится, да и, учитывая положение в Ирландии, неплохо было завести знакомства во Франции.

Виллоу же нервничала из-за того, что ее любимая леди Сесили возвращается в Рен Корт без нее. Однако та была непреклонна:

- Мисс, ты не видела свою мать почти два года, и ты ей нужна. Кроме того, эта глупышка Дейзи к Новому году ждет нового ребенка, так что я буду занята по горло. Ее собственная мать слишком больна, чтобы помочь ей, ты же знаешь, Виллоу.

На самом деле Виллоу была довольна этим, но ей было стыдно показать свою радость - она так любила леди Сесили, но еще больше любила мать, и ей действительно сильно не хватало Скай все эти годы. К тому же ей очень пришлась по нраву эта милая, любящая и добрая французская семейка. Так что она с легким сердцем проводила свою вторую маму до Нанта, где она села на корабль О'Малли, идущий в Бидфорд. Простившись с Сесили, она перенесла свою привязанность на бабушку Габи, у которой училась сложному искусству - быть хозяйкой замка. Чему не могла научить ее Габи, она перенимала у своих новых кузин - Матильды Рошуар, Мари-Габриэлы, Катрин-Анриетты. Впервые у нее были близкие по возрасту подруги ее круга.

Семилетний Антуан де Савиль и его кузен Шарль Сансерр стали близкими друзьями лорда Робина, девятилетнего графа Линмутского. Эта троица, сопровождаемая сворой лохматых псов, постоянно совершала опустошительные рейды по Аршамбо, устраивала скачки, гонялась за птицами и заводила разные игры. Три негодника весьма преуспели в уклонении от советов своих наставников, так что Адаму даже пришлось пригрозить своему пасынку приличной поркой, если тот не исправится. Вскоре вся троица, пошептавшись, выяснила, что то же самое грозило каждому из них от их родственников, так что пришлось на время утихомириться.

Дата добавления: 2015-06-04