Русские монеты и денежное обращение х1у-ху вв

Чеканка собственных монет возобновилась на Руси в конце XIV в., после более чем 350-летнего перерыва. Новые экономические и поли­тические условия развития Руси способствовали почти одновремен­ному появлению чеканной монеты в различных русских центрах. Ус­пехи в освободительной борьбе с монголо-татарским игом и особая роль в пей Великого княжества Московского предопределили возоб­новление монетной чеканки прежде всего, вероятно, именно в Моск­ве. Начало собственной монетной чеканки стало возможным благода­ря действию целого ряда факторов как экономического, так и поли­тического свойства, сложившихся на рубеже XIV и XV вв. С одной стороны., необходимость в собственной монете определялась усили­вающимся развитием и укреплением рыночных связей между раз­личными русскими землями, которые обеспечивались заметным рос­том товарного производства и его дифференциацией. С другой сторо-^НЬ1, чеканка монет стала возможной благодаря концентрации монет­ного металла в крупнейших русских центрах, образованию в них значительных фондов серебра. Важную роль сыграла здесь и сильная политическая централизация отдельных русских земель и княжеств, о«з которой начавшаяся чеканка монет очень скоро бы заглохла.

Приоритет в возобновлении монетного производства оспаривают ^тРи сильнейших русских княжества конца XIV в. — Московское, Суз-

дальско-Нижегородское и Рязанское. Среди исследователей нет еди­нодушия по вопросу о времени и месте начала новой русской монет­ной чеканки. Большинство из них полагают, что первым приступил к чеканке монет великий князь московский Дмитрий Иванович Дон­ской (1359-1389) в 60-х или 70-х гг. XIV в. Вполне возможно, что начало чеканки следует отнести к 80-м гг. XIV в. и связать появление первых русских монет с победой в Куликовской битве 1380 г.

Существует мнение, что чеканка началась в Великом княжестве Суэдальско-Нижегородском при великом князе Дмитрии Констан­тиновиче (1365—1383).

Слабая изученность значительного фонда русских монет конца XIV в. не позволяет считать этот вопрос решенным, однако наибо­лее аргументированным представляется мнение ученых, отдающих предпочтение Великому княжеству Московскому.

В нумизматике долгое время господствовало неверное представ­ление об определяющей роли монетной чеканки Золотой Орды в возобновлении русского монетного производства. Оно покоилось на принимавшемся априори факте широкого распространения зо-лотоордынских монет на территории Руси на всем протяжении золо-тоордынской чеканки. В настоящее время установлено, что монеты Золотой Орды на русской территории имели исключительно не­большой и ограниченный ареал. Телеграфирование находок джучидских дирхемов убедительно это доказывает — лишь отдель­ные единичные находки татарских монет встречаются за предела­ми Великого княжества Рязанского и Верховских княжеств, да и сюда они начинают проникать только в 60-е гг. XIV в. Не приходит­ся и говорить о каком-либо принципиальном влиянии золотоордын-ской монетной системы на русскую. Что касается Великого княже­ства Рязанского, то специфика его монетной чеканки объясняется особыми условиями его исторического развития — пограничным по­ложением, экономическими связями с Золотой Ордой и определен­ной политической зависимостью от нее, особенно на раннем этапе собственного монетного производства в конце XIV в.

Монеты Великого княжества Московского. Чеканку монет в Москве начал великий князь Дмитрий Иванович Донской. Судя по незначительному числу известных монет Дмитрия Донского (около 100 экземпляров), чеканка началась в самом конце его кня­жения или по крайней мере в 80-е гг. XIV в. На лицевой стороне этих монет изображен человек с саблей или петух, а вокруг помеща­ется надпись: «Печать великого князя Дмитрия». На оборотной сто­роне отчеканена легенда, подражающая татарским монетам и содер­жащая имя хана Тохтамыша. Эта надпись отражала вассальную за-^висимость русских князей от Золотой Орды.

Сын Дмитрия Донского великий князь Василий I (1389—1425) про­должил чеканку в более крупных размерах. Характерно, что с некото-Рьгх типов его монет исчезают надписи, подражающие татарским. Этот Факт можно рассматривать как результат определенных успехов в "орьбе за освобождение от монголо-татарского ига. Сюжеты изобра-на монетах становятся более разнообразными. Большую попу-

лярность приобретает изображение всадника с птицей на руке, являю­щееся, возможно, портретом самого великого князя, принимающего участие в соколиной охоте, столь любимой на Руси.

Монеты великого князя Василия II Васильевича (1425—1462), прозванного Темным из-за его ослепления в 1446 г. галичским кня­зем Дмитрием Юрьевичем Шемякой, буквально поражают множе­ством типов. Здесь и различные изображения князя — на коне с пти­цей на руке, на коне с копьем, сидящего на престоле, и сцены охоты, изображения различных зверей и птиц, часто фантастические, и ка-] кие-то пока еще необъяснимые бытовые сиены. На лицевой стороне ранних монет этого князя изображен всадник с соколом, а на обо­ротной — мифический Самсон, раздирающий пасть льва, и круго­вая надпись: «Князь великий Василий».

Монеты Василия Темного ярко отразили острейшую борьбу за ' московское великое княжение между ним и его политическими со-1 перинками — галичскими князьями. Основные этапы этой феодаль-1 ной войны хорошо прослеживаются на нумизматическом материа- ] ле. Дело в том, что одним из действенных средств феодальной войны была порча монет, т.е. снижение их законного веса или ухудшение качества за счет уменьшения в монетах количества чистого серебра, завуалированного добавлением примесей. Например, резкое сниже­ние веса московских монет произошло в 1446 г., когда галичский князь Дмитрий Шемяка сел на московский престол. Поскольку та­кая монетная реформа прежде всего ухудшила положение трудово­го люда, очень скоро народное возмущение привело к изгнанию Дмитрия из Москвы, Захватив столицу, Шемяка какое-то время чеканил свои монеты, частично используя штемпели Василия II. Та­кие монеты несут на себе два имени. После возвращения в Москву в 1447 г. Василия Темного постепенно налаживается монетное про­изводство, сильно пострадавшее от хозяйничанья галичских кня­зей. Вновь организуется денежный двор, стабилизируется вес монет, вырабатывается определенный и постоянный их тип. На лицевой стороне изображается голова человека, вероятно князя, окружен­ная очень характерной надписью: «Осподарь всея земли русской». Знаменательно, что такую же надпись имела и государственная печать Василия II. В самом конце княжения Василия Темного по­являются монеты с надписью: «Денга московская». При этом князе, видимо, появляются и первые медные монеты — пулы, которые чека­нят в Москве и некоторых других городах.

В княжение великого князя Ивана III (1462—1505) практически завершается собирание русских земель и княжеств в единое госу­дарство. Этот важнейший исторический процесс также нашел оп­ределенное отражение в нумизматическом материале. Прежде все-

го он проявился в прекращении самостоятельной чеканки монет Новгородом Великим и некоторыми другими центрами. В то же вре­мя постепенно отмирает система откупа монетной чеканки и начина­ет более или менее постоянно функционировать Московский денеж­ный двор. На монетах все чаще изображается всадник, ставший своего рода гербом московских великих князей.

При Василии III (1505—1533) происходит дальнейшая центра­лизация монетного производства. Прекращает самостоятельную чеканку Псков. Значительное число монет Василия III, как и часть монет его отца, имеет только лишь титул «государь всея Руси», без обозначения имени князя. Уже сам титул делал присутствие на мо­нетах княжеского имени необязательным.

Метрология монет Московского княжества изучена еще недо­статочно. Окончательно не установлена монетная стопа, а следова­тельно, и весовая норма ранних монет Дмитрия Донского. Одни исследователи считают весовой нормой первых московских монет 0,92 г, другие — 0,98 г, полагая при этом, что вскоре после начала чеканки Дмитрий Донской провел денежную реформу, понизившую вес монет. По мнению Н.И.Булычева, высказанному еще в начале XX в., в основе монетной стопы Великого княжества Московского лежал полуслиток весом в 102,378 г — из этого слитка чеканили 100 монет. Иными словами, первоначальная весовая норма москов­ских монет была равной 1,02 г. Разногласия вызывает и вопрос о том, каким был первоначальный московский рубль — 100- или 200-денежным. В. Л. Янин, предполагая, что рубль в Низовских зем­лях был 200-денежным, пришел к выводу о том, что с понижением веса московской деньги Дмитрия Донского до 0,92 г происходит от­деление денежной единицы от весовой. Старый рубль сохраняется лишь в виде весовой единицы — гривенки (204,756 г), а новый яв­ляется чисто денежной единицей в 184,28 г. Однако среди всех из­вестных слитков XIV—XV вв. (246 экземпляров) нет ни одного с весом от 183 до 186 г, а их подавляющее большинство весит 193,5— 197,5 г. Представляется, что Дмитрий Донской начал чеканку моне­ты, исходя из теоретической нормы московского рубля — 102,378 г, а затем опираясь на реальный полуслиток весом 91—94 г. Интерес­ные наблюдения В. Л. Янина, суть которых сводится к «возможности существования в определенные периоды двух монетных норм - официально объявленной, которую можно назвать исходной или теоретической и которая является результатом реформ, и неофи­циальной, несколько пониженной сравнительно с теоретической и постепенно все более понижающейся», подтверждают наше мнение.

По какой бы норме ни началась московская монетная чеканка, ее снижение в результате реформы до 0,90—0,93 г привело к установ-

лению рациональных взаимоотношении московской деиги как с джучидскими дирхемами, так и с рязанскими и новгородскими мо­нетами. Московская денга стала равной половине белы, заменив­шей в Новгороде Великом ногату, а три московские денги прирав­нивались к двум золотоордыиским дирхемам. Именно в это время впервые появляется новая счетная единица — алтын. Этимологию этого термина связывают с татарским «алты» — шесть. Первое упо­минание алтына в письменных памятниках относится к 1375 г., причем вместе с ним здесь фигурирует еще не денга, а резана. Пер­вое совместное употребление алтына и денги зафиксировано в до­говорной грамоте Дмитрия Ивановича Донского с рязанским вели­ким князем Олегом Ивановичем 1381 — 1382 гг.

В нумизматике существуют две точки зрения о монетном содер­жании алтына. Одни исследователи доказывают его первоначаль­ное равенство 3 денгам, другие — 6 денгам. После денежной рефор­мы 1535 г. равенство алтына 6 денгам-московкам или 3 копейкам-новгородкам не подлежит никакому сомнению. Шестиденежный ал­тын хорошо известен и во второй половине XV в. До конца XVI в. алтын был только счетной единицей; в виде серебряной монеты он появился в конце XVI в., а не в 1704 г., как обычно указывается в литературе. Счет на алтыны в пережиточной форме сохранился до наших дней в народном бытовом названии 15-копеечной монеты — «пятиалтынный». Первые серебряные алтыны были отчеканены при царе Федоре Ивановиче (1584—1598). Эти редкие монеты чекани­лись на проволоке обычными копеечными штемпелями, только вес их был равен весу трех копеечных монет.

Монеты великого князя московского Василия Дмитриевича, внешне очень похожие на монеты Дмитрия Донского, разнятся с ни­ми в метрологическом отношении. Скорее всего, Василий I начал чеканку своих монет по стопе последних монет Дмитрия, однако около 1409— 1410 гг. он провел денежную реформу, в результате которой вес московской денги был снижен до 0,789 г. Знаменатель­но, что это снижение веса московских монет вызвало цепную реак­цию — в других русских центрах, чеканивших монеты, также про­исходят изменения весовых норм монет.

Монеты Василия II Темного изучены достаточно хорошо, До 1446 г. их весовая норма (0,72—0.73 г) не нарушается. Даже когда в 1433— 1434 гг. московский великокняжеский стол захватил галичский князь Юрий Дмитриевич, он стал чеканить монеты от своего име­ни, но по весовой норме монет Василия II, несмотря на то что в са­мом Галиче чеканка осуществлялась в это время уже по понижен­ной монетной стопе. В 1446 г. князь Дмитрий Шемяка понижает вес московской денги до 0,59 г, а затем, в конце княжения Василия II

Темного, ее вес был понижен еще раз до нормы в 0,395 г, сохра­нившейся неизменной до денежной реформы Елены Глинской в

1535 г,

Среди всех средневековых русских так называемых удельных монет наиболее многочисленны и разнообразны монеты, чеканив­шиеся в различных уделах Великого княжества Московского. Из­вестны монеты Галичского, Звенигородского, Дмитровского, Мо­жайского, Серпуховского и других удельных княжеств. Несмотря на слабую изученность московских удельных монет, можно конста­тировать определенные тенденции в их чеканке. Она начинается, видимо, по весовой норме московских монет, но затем понижение их веса в сравнении с московскими монетами идет более быстрыми темпами. При этом в экономически более развитых центрах этот про­цесс протекал значительно медленнее, чем в более слабых.

Изображения на монетах московских уделов очень разнообраз­ны. Некоторые из них повторяют изображения на великокняжеских монетах. Например, изображение Самсона встречается на монетах княжества Серпуховского и Боровского при князе Семене Влади­мировиче (1410—1426), княжества Малоярославского при князе Ярославе Владимировиче (1388—1426), княжества Дмитровского при князе Петре Андреевиче (1389—1428), княжества Можайского при князе Андрее Дмитриевиче (1389—1432) и Галникого княжест­ва при князе Юрии Дмитриевиче (1389—1434). Очень популярным на монетах московских уделов является изображен ие всадника с со-

колом. Оно известно и на монетах великих княжеств Суздальско-Нижегородского и Тверского.

Иногда на монетах удельных княжеств присутствует имя вели­кого князя московского Василия II Темного, что, возможно, отра­жает определенный контроль Москвы над чеканкой в уделах. Впрочем, вероятно и другое объяснение — чеканка для удела осу­ществлялась денежником великого князя московского.

Монеты Великого княжества Суздальско-Нижегород­ского. Чеканка монет этого княжества началась в его главном цент­ре — Нижнем Новгороде при великом князе Дмитрии Константи­новиче (1365—1383). Значительное количество монет этого князя и многочисленность их типов свидетельствуют о сравнительно ран­нем начале чеканки. Однако вряд ли справедливо мнение в том, что чеканка началась около 1365 г. Скорее всего, Дмитрий начал чека­нить монеты не в первые годы своего княжения. Первое комплекс­ное исследование суздальско-нижегородскпх монет и персона.?!ьпая атрибуция многих их типов принадлежат А.В.Орешникову. После смерти Дмитрия чеканку продолжил его брат Борис Константино­вич (1383—1394), которому пришлось вести длительную и упорную борьбу за великокняжеский стол со своим племянником - суздаль­ским князем Василием Дмитриевичем Кирдяпой (1377—1387). До чеканки монет в Нижнем Новгороде Борис Константинович чека­нил собственную монету в Городце, а Василий Кирдяпа — в Сузда­ле. Все ранние суздальско-нижегородскне монеты имеют на одной из сторон (а часто и на обеих сторонах) надписи, подражающие та­тарским. Например, на одной из ранних монет князя суздальского Дмитрия Константиновича на лицевой стороне в круглой рамке изо­бражено лицо человека впрямь, а на обратной — подражание татар­ской монете. Г.А.Федорову-Давыдову в специальной монографии, посвященной монетам этого княжества, удалось установить опре­деленные типы подражаний золотоордынским монетам в чеканке Суздаля. Городца и Нижнего Новгорода.

Самостоятельная чеканка монет в Суздальско-Нижегородском княжестве прекратилась в 40-х гг. XV в. Монеты этого княжества, отличающиеся богатством сюжетов помещенных на них изображе­ний, часто анонимны. В метрологическом отношении они изучены недостаточно.

Монеты Великого княжества Рязанского. Отличительной особенностью денежного обращения Великого княжества Рязанско­го накануне начата собственной монетной чеканки явилось широкое использование серебряных золотоордынеких монет, массовое про-

1.46

никновение которых на его территорию началось в 60-е гг. XIV в. Первые рязанские монеты — это джучидские дирхемы, снабженные надчеканками в виде различных букв русского алфавита: «Б», «Бо», «Д» и др. Начало буквенного надчеканивания приходится на сере­дину 80-х гг. XIV в. Около 1390 г. буквенные надчеканки сменяют­ся надчеканками в виде характерной тамги, ставшей неизменным и обязательным отличительным признаком рязанских монет на всем протяжении-самостоятельной чеканки. Практически одновремен­но с появлением тамги начинается изготовление подражаний джучидским дирхемам, которые довольно быстро вытесняют из об­ращения подлинные золотоордынские монеты. Обязательный ат­рибут рязанских монет — надчеканка в своем развитии также про­шла ряд этапов.

Ранние рязанские монеты чаще других привлекали внимание ис­следователей. Тем не менее до сих пор вопросы смысла и значения русских надчеканок на джучидских монетах и подражаниях им яв­ляются дискуссионными. Уже сам факт появления надчеканок означал, в сущности, начало самостоятельного монетного производ­ства Рязанского княжества и, безусловно, отражал стремление ря­занской великокняжеской власти к экономической и политической самостоятельности. Использование при этом монет Золотой Орды было предопределено сравнительно длительным обращением их на территории княжества.

Надчеканивание татарских монет и изготовление подражаний им началось при великом князе Олеге Ивановиче (1350-1402). Моне­ты этого князя, так же как и монеты его сына и преемника Федора Ольговича (1402—ок. 1417), анонимны. В княжение Ивана Федо­ровича (ок. 1417—1456) резко изменяется тип монет — прекращает­ся изготовление подражаний и на монетах впервые появляется над­пись на русском языке, содержащая титул, имя и отчество князя. С монетами предшественников их связывает только надчеканка ря­занской тамги, помещение которой на монетах чисто русского типа подтверждает мысль о ее геральдическом характере. Оформление новых монет далеко не случайно: надпись расположена по внешним сторонам квадратной рамки, середина которой оставалась пустой, так как предназначалась для нанесения надчеканки с противополож­ной стороны монеты. Интересно, что тамга не вырезывалась в ос­новном штемпеле, а, как и прежде, надчеканивалась специальным пуансоном, т.е. и при Иване Федоровиче сохранялось дополнитель­ное клеймение монет тамгой.

К сожалению, нет ни одного пуансона тамги, который связал бы первые монеты Ивана Федоровича с анонимными монетами его от­ца Федора Ольговича. Отсутствие такой связи может свидетельст-

вовать или о каком-то перерыве в чеканке монет, вызванном, быть может, как раз сменой княжений, или о сознательном уничтожении пуансонов, употреблявшихся перед началом чеканки монет Ивана Федоровича. Поскольку надчеканки последних анонимных монет практически не отличаются от надчеканок на ранних монетах Ива­на Федоровича, следует признать верным первое из возможных ре­шений.

После смерти великого князя Ивана Федоровича в 1456 г. само­стоятельная чеканка монет в Рязанском княжестве фактически пре­кращается, так как сын Ивана Василий находился под опекой вели­кого князя московского Василия II Темного и был отпущен из Моск­вы в Рязань только в 1464 г. Известны монеты с надписью на одной стороне «Князь великий Василий», а на другой — «денга рязан­ская», которые по типу и весу скорее всего принадлежат чекану Ва­силия II Темного. Лишь единичные монеты с надписью «Князь Васи­лий Иванович» можно связать с кратковременным чеканом Василия после его возвращения в Рязань.

Таким образом, фактическая потеря независимости Рязанского княжества привела к прекращению в 1456 г. самостоятельной монетной чеканки задолго до окончательного его присоединения к Москве в 1520 г.

Изучение веса ранних рязанских подражаний дирхемам с надчеканками в виде букв и тамги показывает, что они чеканились по весовой норме монет Золотой Орды, установленной монетной реформой хана Тохтамыша в 1380 г. — 1,40—1,42 г. Однако уже в начале XV в. большинство рязанских монет весит 1,25—1,30 г. Нет никаких оснований связывать это понижение веса монет с денеж­ной реформой. Скорее всего, оно явилось результатом эксплуата­ции монетной -регалии. Среди рязанских монет первого десятиле­тия XV в. есть группа подражаний дирхемам, связанных общими штемпелями и надчеканками. Весовая норма этих монет заключена в пределах 1,12—1,19 г, а датируются они приблизительно 1408 г. Вероятно, что здесь мы уже имеем дело с монетной реформой, уста­новившей равенство двух рязанских денег трем московским. Весо­вая норма монет великого князя Ивана Федоровича колеблется от 0,92 до 1,04 г, а монеты с именем князей Василия и Василия Ивано­вича чеканились по московской стопе.

Самым тесным образом с монетным делом Рязанского княжест­ва связана чеканка в удельном княжестве Пронском. На одной сто­роне пронских монет надчеканена тамга, отличающаяся от обычной рязанской тем, что вместо точек внутри ее завитков помещены про­фильные изображения головы человека, обращенные друг к другу. На другой стороне монет помещена характерная «Ф» — образная тамга, вырезанная в монетном штемпеле, вокруг которой надпись: «печать князя великого», или «печать князя», или «княжа Ивана».

Весовая норма ранних пронских монет, отчеканенных на доволь­но грубых подражаниях джучидским дирхемам, 1,32—1,38 г, совпа­дает с нормой рязанских монет последнего десятилетия XIV в. В это время пронским князем был Иван Владимирович (1372— ок. 1430). Казалось бы, что такой атрибуции противоречит титуло­вание удельного князя Ивана великим князем. Но известно, что ти­тулование в средневековой Руси было малоустойчивым. К тому же в договоре 1402 г. великого князя московского Василия Дмитрие­вича с рязанским великим князем Федором Ольговичем Иван Вла­димирович назван великим князем. Более того, в 1408 г. он на ко­роткое время занял рязанский великокняжеский стол и, вероятно, с'разу же приступил к чеканке монет со своим именем и титулом великого князя.

Эмиссия пронских монет была кратковременной, так как их из­вестно сравнительно мало, они компактны по своему весу и, что са­мое главное, в подавляющем большинстве связаны между собой об­щими основными штемпелями и пуансонами тамги-надчеканки.

Итак, монетная чеканка и денежное обращение Великого кня­жества Рязанского периода его самостоятельности неразрывно свя-

заны с общим ходом его исторического развития. Начало чеканки а собственных монет по джучидской весовой норме явилось не столь-1 ко отражением политической зависимости Рязанского княжества ' от власти золотоордынских ханов, сколько было результатом их эко- | комических взаимоотношений и тех определенных условий, при ко- | торых Рязанская земля была одним из районов обращения татар­ских монет. Тем не менее сравнительно быстро рязанская монетная ] система расходится с джучидской.

Монеты Великого княжества Тверского. Чеканка монет в ] этом княжестве началась где-то в самом начале XV в. при великом князе Иване Михайловиче (1399 — 1425), который чеканил свои мо­неты не только в Твери, но и в городе Городне (современная Стари- _; ца?). Чеканка монет тверскими великими князьями не только в стольном городе, но и в удельных княжениях, находившихся у них «под рукой», — особенность тверской чеканки. С 1425 но 1461 г. I чеканку как в Твери, так и в Городне и Кашине осуществлял вели- ' кий князь Борис Александрович. Кроме названных князей, свои мо­неты чеканили кашинские удельные князья Василий Михайлович (до 1426 г.) и предположительно Иван Борисович, микулинский князь Федор Михайлович (до 1430 г.) и дорогобужский князь Анд­рей Дмитриевич (1407—1437).

Самостоятельная чеканка монет в Тверском княжестве прекра­тилась при великом князе Михаиле Борисовиче (1461 — 1486) по­сле присоединения Твери к Москве в 1486 г. Приблизительно до 1534 г. чеканка па Тверском денежном дворе осуществлялась от име­ни московских великих князей Ивана Ивановича и Василия III. Ива­ну Ивановичу, своему сыну и соправителю, Иван III пожаловал Тверь в 1486 г. после бегства в Литву тверского князя Михаила Бо­рисовича.

Среди различных изображений на тверских монетах наиболее ин­тересным предсташьяется изображение чеканщика монет, сидящего за верстаком и держащего в руках молот. Характерно, что на тверских монетах полностью отсутствуют надписи, подражающие татарским.

В весовом отношении монеты Твери и ее уделов изучены недоста­точно, но все же можно заключить, что при Борисе Александровиче и Михаиле Борисовиче их весовая норма составляла около 0,57— 0,59 г, т.е. 4 тверские денги по весу равнялись 3 московским.

Монеты Новгорода Великого и Пскова. Чеканка монет в Новгороде Великом началась позже, чем в других основных русских центрах. Только в 1420 г., как сообщает Новгородская I летопись, «начаша новгородци торговати денги серебряными, а артуги по-

прадаша немцем, а торговали имы 9 лет». Из этого известия следу­ет, что до появления собственной монеты Новгород использовал иноземную. Та же летопись под 1410 г. сообщает: «Начаша новго­родци торговати промежи себе лопьци (лобци) и гроши литовьски-ми и артуги нсмечкими, а куны отложиша...» Литовские гроши -это хорошо известные пражские гроши (от лат. «гроссус» — боль­шой), чеканка которых началась в Чехии около 1300 г.; немецкие артуги — это, вероятнее всего, ливонские артиги. Что касается на­звания «лопьци» (лобци), то его принято объяснять как русифици­рованное наименование любекских «белых пфеннигов». Таким об­разом, речь идет о введении в обращение иноземных серебряных монет, заменивших куны. Сторонники теории меховых денег утвер­ждают, что новгородские куны в этом случае, безусловно, являют собой меховые валютные единицы. Одним из аргументов в пользу такого решения вопроса они выдвигают миниатюру Лицевого (ил­люстрированного) летописца XVI в., являющуюся иллюстрацией сообщения 1410 г., на которой изображена сцена обмена кун на мо­неты. Действительно, на ней можно увидеть какие-то предметы пря­моугольной формы, согнутые пополам и снабженные «язычками» (мордки?), в руках горожан и в ящике. Исследователи, защищаю­щие металлическое денежное обращение, считают, что и в данном случае речь может идти лишь о замене одних серебряных монет дру­гими или о замене монетами прежних товаро-денег.

Для новгородских монет характерна исключительная устойчивость оформления. На лицевой стороне изображена двухфигурная компо­зиция: левая фигура в одеждах и короне (венце?) с жезлом (мечом?), а правая обнажена и стоит в так называемой просительной позе. Ле­вая фигура стоит или сидит, а правая иногда держит в руках дар, пере­данный в виде овала или столбика из точек (монет?). На оборотной стороне помещена лаконичная строчная надпись: «Великого Новаго-рода». Попытки осмыслить и истолковать изображение на этих моне­тах породили целую литературу. В левой фигуре видели князя новго­родского, посадника, московского великого князя, Софию, какой-то отвлеченный символ города, в правой — человека, медведя, денежно­го мастера, посадника. Следует отметить и подчеркнуть сюжетную бли­зость изображений на новгородских и венецианских монетах. На последних также помещена двухфигурная композиция: св. Марк — по­кровитель города — вручает дожу символы власт,и. Скорее всего, ком­позицию изображений на новгородских монетах следует рассматри­вать как чисто монетную эмблему.

Происхождение оригинальной системы новгородского денежного счета, в котором гривна и рубль подразделялись соответственно на 14 и 216 денег, остается еще окончательно не выясненным. С мо-

мента начала собственного денежного производства новгородцы приняли для своих монет вес московской денги в 0,789 г и сохрани-- ли его неизменным до падения Новгорода в 1478 г.

Основной единицей новгородской денежно-весовой системы был рубль, состоявший из 216 денег и весивший 170,1 г. Норма этого рубля точно высчитывается на основе твердого веса позднейшей мо­сковской монеты времени Василия III: 0,7875 х 216 = 170,1 г. Значительно труднее определить время появления этого рубля. Сам термин «рубль» впервые зафиксирован в новгородской берестяной грамоте, найденной в 1952 г. в слое XIV в. Изучение новгородских денежных слитков, берестяных грамот и других источников позволи­ло В. Л. Янину датировать его возникновение рубежом XIII—XIV вв. и проследить три основных этапа становления и развития новго­родской денежно-весовой системы, которая во второй половине XV в. приобрела следующий вид:

рубль = 15 гривнам + 6 денгам = 216 денгам = 170,1 г; гривна = 14 денгам -= 11,04 г; денга = 0,79 г.

В этой системе новгородская денга была равной 1/100 москов; ского рубля, а три новгородские денги составляли счетный алтын. Это значительно облегчило слияние московской и новгородской де­нежных систем в единую общерусскую систему в 1535 г.

После 1478 г. на новгородских монетах появляется титул вели­кого князя, а затем на лицевой стороне монет — московская велико­княжеская эмблема — «ездец». Вес монет остается неизменным. Та­кие монеты получили название новгородок.

На монетах Пскова периода его независимости на лицевой сто­роне изображался князь Довмонт с мечом в правой руке и в боль­шой короне или шапке. На оборотной стороне помещалась строчная надпись: «деньга псковская» или изображение идущего барса, ок­руженное аналогичной надписью. Прототипом псковских монет, ви­димо, явились дерптские монеты с изображением головы епископа. Популярный псковский князь XIII в. Довмонт-Тимофей был патро­ном города, а его меч — местной святыней. Самостоятельная монет­ная чеканка осуществлялась в Пскове с 1425 по 1510 г., когда город вошел в состав Московского государства.

Дата добавления: 2015-06-29