Моя семья

Выйти на свет, бросить вызов злу и отверженности

Преисподняя и Аваддон открыты перед
Господом, тем более - сердца сынов человеческих.

Притчи 15:11

Мой отец родился в прекрасном маленьком городке в Саксонии, Германия. Он был младшим в семье, состоящей из тринадцати детей. Его отец был человеком жестким, воспитывал детей исключительно авторитарными методами, а мать – мягкой, заботливой женщиной. Я никогда не слышал от своего отца доброго слова о его отце. Было ясно, что мой дед не видел в моем отце ни личности, ни мужчины, и руководствуясь его примером, мой отец не сумел воспитать во мне мужчину. К сожалению, грехи моего деда, совершенные против моего отца, по сей день продолжают оказывать сильное влияние на его жизнь.

Моему отцу еще предстоит освободиться от последствий того воспитания, которое он получил в нацистской Германии. Его убеждения, построенные на антисемитизме и господстве арийской нации, были заложены еще в школьные годы. С 1945 по 1949 год он был в плену у американцев. Моего отца держали в одном из многочисленных американских лагерей, расположенных на берегах Рейна. Более года ему пришлось жить даже не в бараке, а прямо на улице, на крошечном огороженном участке, который раньше использовали в качестве загона для домашней птицы. Он спал прямо на земле, в грязи, каждую ночь слушая крики своих умирающих от голода соотечественников. Тем не менее каким-то чудом ему удалось выжить. В результате, когда американцы передали его французам, которые перевезли его во Францию и поместили в лагерь, находящийся в городе Сулак, он весил чуть более 35 килограмм.

Воспитание моего отца, равно как и годы, которые ему пришлось провести в лагерях, породили в нем глубокую отверженность и неправильное отношение к своей семье, что, конечно же, никогда не было частью плана Божьего для его жизни. Казалось, очень часто он был просто не в состоянии контролировать себя, находясь в плену собственной ярости, ненависти и боли, глубоко поселившихся в его душе. Я и сам двигался в том же направлении, но Иисус вошел в мое сердце, освободил меня от необходимости следовать примеру своих родителей и избавил от всякого наследственного проклятия (Исх. 20:5).

Мой отец хотел контролировать всех и вся вокруг себя. Он не уважал своих близких и считал свою семью лишь средством удовлетворения собственных нужд. Когда он проявлял свою любовь, мы чувствовали, что она какая-то нездоровая, болезненная и крайне эгоистичная. Он совершенно не считался с нашими интересами. Отец манипулировал и контролировал свою жену и детей, заставляя нас делать то, что казалось ему проявлением нашей любви к нему. Его требования были так велики, настолько противоречивы и запутанны, что всякий, открывающий перед ним свою душу, очень скоро начинал чувствовать, что им манипулируют. В конце концов, я пришел к выводу, что не существует в мире ничего, что могло бы удовлетворить моего отца и заставить его поверить в то, что кто-то по-настоящему любит его. Желая покончить с беспощадным отцовским контролем, я в возрасте 12 лет решился навсегда уйти из дома. Мое сердце было полно ненависти, я был озлоблен и ожесточен.

Мой отец был одновременно и преступником, и жертвой. Его дух был сломлен, и даже сегодня он все еще нуждается в искупительной любви Христа. Многие годы я сражался с собой, пытаясь простить своего отца за грехи, совершенные против меня, матери и сестер. Наиболее загадочным в его характере мне всегда казалось то, что иногда, хотя и очень редко, он все же мог быть добрым и сострадательным. Ему нравилось копаться в саду, он любил природу и животных, чего, кстати, я не замечал у отцов своих друзей.

Моя мама выросла на юге Франции, в краях, которые называют страной виноделия. Она была вторым по старшинству ребенком в семье, состоящей из шести дочерей. Ее мать была человеком холодным, держала своих дочерей на расстоянии, а отец – нежным и заботливым, хотя он иногда и злоупотреблял алкоголем. Все пятеро сестер моей матери вышли замуж за алкоголиков. Проблемы же моего отца были легко сопоставимы с проблемами мужей сестер моей мамы. Так он постоянно насмехался над своей женой и унижал ее, таким образом, держа мою маму в полном подчинении себе.

После войны французы заклеймили мою мать как изменницу родины за то, что она осмелилась родить наполовину француженку, наполовину немку – мою старшую сестру Марис. Они сделали все, чтобы и моя мать, и ее новорожденный ребенок жили в невыносимо тяжелых условиях.

Несмотря на то, что моя мама любила нас, ей не всегда удавалось защитить нас от злого влияния отца. Кроме того, она не умела защищать свое человеческое достоинство, равно как и отстаивать свои права. Она всегда становилась на сторону отца, говоря нам о его «тяжелой жизни» и ссылаясь на те жуткие условия, в которых он жил, находясь в плену. Несмотря на то, что ее слова были сущей правдой, в наших глазах трудности жизни не могли оправдать жестокое поведение отца по отношению к нам.

Моя мама не умела проводить границы между своим внутренним миром и внутренним миром других людей. Она доверяла мне секреты, которые я не советовал бы матерям доверять своим сыновьям. Между нами развились нездоровые отношения, что повлекло за собой расстройство на сексуальной почве, что позже развилось в гомосексуализм. Болезненная связь, которую некоторые психологи называют «эмоциональным кровосмешением», привела к перестановке ролей родителя и ребенка. В каком-то смысле я заменил своей матери мужа. В книге Хемфельта, Минирса и Мейера написано следующее:

Именно на этом спотыкаются многие родители, именно здесь взаимоотношения с их собственными детьми переворачиваются с ног на голову. Они думают (причем немногие их них отдают себе в этом отчет): «Меня не слишком волнует жизнь моего супруга, но у меня есть ребенок, которого я люблю больше собственной жизни».

В конце концов, для того чтобы исцелиться, мне пришлось молиться о том, чтобы эмоционально «развестись» со своей матерью. Мне пришлось прочертить определенные границы между ее жизнью и своей.
Невосполненные нужды членов моей семьи

Еще до вступления в брак каждый из моих родителей пережил серьезные потрясения в жизни. Дважды в течение Второй мировой войны моя мать видела, как бомбы сметают с лица земли все, нажитое ее отцом. Мой же отец рассказывал, что однажды утром его против собственной воли забрали в армию Рейха. Он чувствовал себя, подобно еще неродившемуся ребенку, которого вытаскивают из утробы его матери. Все семеро братьев и сестер моего отца погибли на войне. Оба моих родителя были еще подростками, когда началась война. Они потеряли все: детство, своих близких, чувство родины, дома, а также своего первого ребенка. Можно сказать, что они потеряли саму жизнь, а точнее, ту жизнь, о которой они мечтали.

Ущерб, который был нанесен им как личностям, не поддается описанию. Когда люди, пережившие такие душевные травмы в своей жизни, вступают в брак, они пытаются «отыграться», начав все сначала. Они хотят обрести исцеление от ран прошлого, и члены их новой семьи становятся жертвой обретения этого исцеления. Тем не менее, мои родители сами готовы были пожертвовать многим для своей семьи. Мой отец работал на двух или трех работах, пытаясь выкарабкаться из нищеты. Без всякой помощи извне, он создал предприятие, приносящее неплохой доход, построил дом на окраине города и оплатил учебу своих детей в колледже. Он жаждал дать нам то, чего сам был лишен. Он, равно как и моя мама, изо всех сил старался улучшить жизнь нашей семьи. Я очень признателен им обоим за это.

Тем не менее хоть в этом и нет их вины, те трудности, через которые пришлось пройти моим родителям, оставили в их жизни неизгладимый след. Пустота, образовавшаяся в их сердцах, мешала им эмоционально поддержать своих детей в трудную минуту. При всем своем желании они не могли дать нам то, чего они сами недополучили, и, таким образом, мы также чувствовали себя обделенными во многих сферах своей жизни.

Кроме того, мы, дети, часто сталкивались с нескрываемой ненавистью и отвержением со стороны своих родителей. У нас не было даже того, что необходимо любому ребенку для его здорового развития. Будучи одной семьей, мы, тем не менее, почти никогда не принимали пищу за одним столом. Наши родители никогда не читали нам книжек, не способствовали развитию в нас личности, не воспитывали в нас чувство собственного достоинства. Они попросту не уважали нас, и когда кто-то обижал нас, мы редко прибегали за утешением к своим родителям. Иногда мы бежали друг к другу, но чаще всего пытались решать свои проблемы самостоятельно.

Итак, нас в семье было семеро. Мы все могли находиться дома, однако, на самом деле, каждый из нас был как бы сам по себе. Никто из нас не считал нужным выстраивать какие-то семейные взаимоотношения для своего здорового эмоционального развития. Мы были как бы «отделены» друг от друга. Только очень серьезные потрясения могли заставить нас почувствовать себя членами одной семьи. Однако в своей ежедневной жизненной борьбе каждый из нас оставался сам по себе.

Дик Кийс в своей замечательной книге «Превыше себя» пишет:

Никто из нас не живет и не развивается сам по себе, но созидает свою личность посредством многообразных взаимоотношений: с родителями, братьями и сестрами, бабушками и дедушками, супругами, детьми, друзьями и просто знакомыми.

Именно в семье ребенок начинает развиваться как личность. Ребенок, которого лишили элементарного общения на уровне семьи, может так никогда и не осознать себя индивидуальностью, не пережить того, что он действительно является личностью. В будущем такие люди могут всегда смотреть на других, ожидая, что те расскажут им, кем они на самом деле являются. Так мои родители пытались найти себя в собственных детях. Гомосексуалисты же, чувствуя себя очень неуверенно в вопросах отождествления с мужским или женским началом, в попытках обрести себя и найти пример для подражания, стремятся снискать к себе расположение представителей своего пола.

Когда элементарные нужды ребенка не восполнены, у него может возникнуть некое нервное расстройство на почве недостаточного восполнения его нужд, которое влечет за собой сильнейшие душевные муки. Пытаясь преодолеть эту боль, ребенок, прежде всего, будет стараться восполнить тот дефицит общения, который образовался в его душе. Ведь у такого ребенка никогда не было близких людей, и, следовательно, он никогда не переживал счастья быть любимым другими. В результате в его сердце образовалась пустота. Стремление восполнить эту пустоту может стать главным стержнем всей жизни человека. У него или у нее могут возникнуть странные и подчас неуместные привязанности к людям, явлениям или даже предметам. Кроме того, эта пустота может порождать постоянное беспокойство и страх в жизни человека, который страдает подобного рода неврозом, и тогда вопрос о том, как побороть эти чувства становится для него чрезмерно важным.

Мы можем распознать невроз на почве недостаточного восполнения нужд человека по негативным чувствам, которые подчас побеждают в нем добрые намерения или даже голос его разума. Зависть, ненависть, злоба и отверженность могут стать единственными чувствами, которые он испытывает. Он или она подходят к своим эмоциям очень субъективно. В отличие от тех, кто посредством разума или каких-либо других сдерживающих факторов могут подавить или хотя бы успокоить в себе негативные эмоции, люди, страдающие подобного рода расстройствами, не в состоянии справиться со своими чувствами. Чтобы как-то компенсировать эти эмоции, он или она могут начать злоупотреблять алкоголем или пищей, пристраститься к курению и начать вести чрезмерно активную сексуальную жизнь. Став взрослыми, некоторые люди, страдающие подобного рода неврозом, становятся в буквальном смысле слова пленниками своих сексуальных желаний и, как следствие, видят все свои взаимоотношения с другими людьми исключительно в эротическом свете.

Человек, страдающий неврозом на почве недостаточного восполнения своих нужд, часто неспособен развить свои интеллектуальные способности в полной мере. Такие проявления интеллектуального развития человека, как, например, учебу в школе, ни в коем случае нельзя рассматривать вне контекста его эмоционального развития. Дети, в чьих семьях царит нездоровая эмоциональная атмосфера, как правило, плохо учатся. По крайней мере, так было в моей семье. Никто из нас не отличался хорошей успеваемостью до тех пор, пока мы не стали жить отдельно от родителей и строить свой душевный мир, мир своих эмоций, вместе со своими друзьями и супругами, которые, к счастью, поддерживали нас в нашей учебе. Ниже я привожу цитату из книги доктора Конрад Баар и доктора Анны Терув «Исцеляя неуверенных», в которой я вижу описание собственной борьбы за то, чтобы всегда добиваться поставленных перед собою целей.

Одна девушка жестоко страдала неврозом на почве недостаточного восполнения своих нужд. Будучи необыкновенно талантливым практически во всех сферах жизни человеком, она, тем не менее, всегда чувствовала себя не в состоянии сделать какое бы то ни было дело должным образом. Несмотря на то, что она была чрезвычайно умна, артистична и имела золотые руки, она никогда не могла закончить начатое. Не успев начать какое-то новое дело, она тут же сдавалась, всегда извиняя себя тем, что «все равно не сможет доделать эту работу до конца». Как бы там ни было, после годичного курса лечения, она сумела побороть в себе мучавшие ее страхи и научиться проявлять упорство во всем, что она делает. Теперь она успешна во всем! Позднее она рассказала нам, что не хотела учиться исключительно из-за страха потерпеть неудачу. Она боялась, что поставив перед собою цель, она все равно не сможет добиться ее осуществления.

Лишь после того как я начал принимать исцеление и ободрение от церкви, команды служения «Пасторская забота» и лично от Лиэнн Пейн, я осмелился вернуться в университет и получить степень бакалавра. Лиэнн проявила себя как великолепный лидер. Она настойчиво советовала продолжать учиться, уверяя, что с Божьей помощью я могу завершить годом ранее начатое обучение в университете.

Невроз на почве недостаточного восполнения нужд человека, согласно докторам Баар и Терув, может проявляться в различных формах болезненных взаимоотношений. По причине недостатка любви и глубоких позитивных эмоций со стороны своих близких, многие люди просто не в состоянии питать подобные чувства по отношению к своим друзьям. Таким образом, их взаимоотношения с другими часто можно охарактеризовать как болезненные и нездоровые.

Дружба предполагает взаимную эмоциональную открытость по отношению к объекту своей дружбы. А ведь именно этого так недостает людям, страдающим неврозом на почве недостаточного восполнения их нужд… Такого рода люди просто не способны к настоящей эмоционально насыщенной дружбе, оставляя себя довольствоваться лишь поверхностными, неглубокими взаимоотношениями. Неудивительно, что после этого они говорят о том, что их преследует чувство одиночества.

Могу с уверенностью сказать, что именно так я и поступал. На протяжении десяти лет я постоянно переезжал из города в город. Я легко менял место жительства, поскольку не был отягощен никакими дружескими узами, не считая друзей детства и членов своей семьи. У меня никогда не было друзей, за которых я был бы готов отдать свою жизнь. Кроме того, будучи очень коммуникабельным и компанейским человеком, я легко сходился с людьми, делая это, однако, лишь для поддержания поверхностных отношений с ними. Очутившись в новых условиях, я легко находил себе «новых друзей», хотя сегодня я вряд ли вспомню их имена. В противовес моим отношениям с людьми в те годы, мои сегодняшние дружеские взаимоотношения проверены временем, основаны на взаимном посвящении, открытости и доверии.

Еще одним проявлением невроза на почве недостаточного восполнения нужд человека является его чрезмерная чувствительность. Затаившиеся на дне его сознания негативные эмоции не могут не проявляться в его взаимоотношениях с другими людьми. Нечаянно оброненное кем-то колкое слово может вызвать бурю негодования или приступ чувства отверженности. А иногда люди, страдающие подобного рода неврозом, могут испытывать чувство отверженности подсознательно, безо всякого на то повода. В результате они чувствуют себя отверженными даже тогда, когда никто, по сути, их не отвергал.

Страх быть отверженным заставлял меня держать других людей на расстоянии вытянутой руки. Будучи вполне коммуникабельным человеком, я, тем не менее, никому не открывал свою душу. Если кто-то и осмеливался подойти ко мне слишком близко, я быстро выстраивал стену между этим человеком и собой, которая, по моему мнению, защищала мои чувства. Частота, с которой я менял своих друзей, была свидетельством того, насколько закрытым и закомплексованным человеком я на самом деле являлся.

Кроме того, из-за невроза на почве недостаточного восполнения своих нужд, я постоянно испытывал чувства, которые преследовали меня, будто паранойя. Я не говорю о паранойе в смысле навязчивой идеи, когда, к примеру, человека преследует мысль о том, что агенты ЦРУ замышляют убить его. Я говорю лишь о чрезмерной подозрительности в отношении других людей и о неспособности доверять им, когда подобное отношение перерастает в некую форму паранойи. Человек, страдающий нервным расстройством на почве недостаточного восполнения своих нужд, уже изначально не доверяет своим новым знакомым, поскольку в своей собственной семье никогда не имел взаимоотношений, основанных на настоящем глубоком доверии. Кроме того, когда человек, страдающий подобного рода неврозом, начинает испытывать трудности во взаимоотношениях со своими друзьями, он может приписывать им неправильные мотивы, которым они, якобы, следуют.

Дата добавления: 2015-06-30