Замещающая искупление другого 2 страница

Б.Х.: А как дочь?

Второй ребенок: Тоже хорошо.

Мать: Как будто с меня сняли какой-то груз.

Б.Х.: Конечно. Такая констелляция и явилась бы решением^ Но ни мать, ни отец не осознавали в момент зачатия ребенка, что это содержит в себе риск, и не признали глубокого достоинства этого акта. Если бы они это сделали, то смогли бы принять и то, что у них родился ребенок-инвалид. И если бы они поддержали друг друга в это тяжелое время, вместо того чтобы прекратить отношения, то дочь, возможно, все еще была бы жива. Во всяком случае, ей было бы лучше.

(К Бруно): Видя своих родителей, стоящих рядом друг с другом, ты. можешь принять свою жизнь от них. Встань на свое место в расстановке,

чтобы это ощутить.

(Бруно, стоящему на своем месте в расстановке): Посмотри на свою; сестру и скажи ей: «Дорогая сестра, я твой старший брат». Скажи ей это! Как ее звали? Бруно: Мария. Б.Х.: Скажи ей: «Дорогая Мария, я твой старший брат». Скажи же ей

это!

Бруно: Дорогая Мария, я твой старший брат. Второй ребенок: Я тебя люблю. Б.Х. (Бруно): Скажи ей: «Я уважаю твою судьбу». Бруно: Я уважаю твою судьбу.

Б.Х.: «Я всегда приму тебя, какой бы ни была твоя судьба!» Бруно: Я всегда приму тебя, какой бы ни была твоя судьба! Б.Х.: «Я принимаю также и мою судьбу!» Бруно: Я принимаю также и мою судьбу!

Б.Х.: Мы проделаем сейчас с тобой еще одно упражнение... Оно труд-I ное, но помогает. Подойдите оба, ты и твоя сестра, немного ближе к ро-[ дителям и поклонитесь перед ними. Поклонитесь настолько низко, на-[ сколько это соответствует вашим чувством. С любовью! Поклонитесь I перед родителям и тем, что они приняли на себя ради вас. Поклонитесь! (Оба поклонились. Бруно начинает плакать.)

Б.Х. (Бруно): Вот к тебе и пришло исцеляющее чувство. Скажи те-Цперь: «Дорогой папа, дорогая мама» или как ты их называл в детстве. I Дыши глубоко! Как ты называл твоего отца, когда был ребенком? Бруно: Папочка. Б.Х.: «Дорогой папочка». Бруно: Дорогой папочка. Б.Х.: «Я тебя уважаю!» Скажи ему это! Бруно: Я тебя уважаю! Б.Х.: И скажи еще: «Дорогая мама» или как ты называл ее, когда был

ребенком?

Бруно: Мамочка.

Б.Х.: «Дорогая мамочка».

Бруно: Дорогая мамочка.

Б.Х.: «Я тебя уважаю».

Бруно: Я тебя уважаю.

Б.Х.: Выпрямись и посмотри своим родителям в глаза.

(Родителям): Как вы себя при этом чувствуете? Вы согласны с этим?

(Оба родителя кивают.)

Б.Х.: Да, вы можете согласиться, так как это соответствует исцеляющему решению и возвращает ваше родительское достоинство.

(Бруно): Ты тоже можешь принять свое достоинство. Кроме того, ты можешь обрести свое отцовское достоинство в отношениях с собственными детьми. Так могут решиться все твои системные проблемы.

(Группе): Вы видите, что мы проводим работу с очень глубоким уважением ко всем участвующим, не копаясь в прошлом пациента, всегда концентрируясь только на решении проблемы, которое даст ему силы для жизни и окажет позитивное воздействие на его нынешнюю семью.

Участник: Я думаю, почему ты не позволил Бруно более подробно рассказать о себе и провел расстановку согласно только своему собственному образцу. Тебе сразу же стало ясно, что надо начинать именно с родительской семьи пациента?

Б.Х.: Нет. Вначале я только спросил себя, существует ли какое-то переплетение, в котором находится пациент. Как только он сказал, что у него была сестра с синдромом Дауна, мне сразу же стало понятно, что именно в этом и состоит его проблема.

Когда в семье есть ребенок-инвалид, это всегда важная деталь. Когда же пациент добавил, что эта сестра рано умерла, а после этого его мать стала жертвой несчастного случая, то факт важности смерти сестры стал еще значительнее. Это было для меня самой важной информацией, с которой я и работал. Если бы я ошибся, мы бы увидели это в процессе самой расстановки. Я начинаю работу с пациентом, учитывая только основное, а это всегда какие-то события, произошедшие в семье: смерть матери — это событие; смерть сестры - это тоже событие; сестра была инвалидом с синдромом Дауна — и это событие. Другой информации терапевту не нужно.

Если же терапевт, вместо того чтобы искать решение, позволяет пациенту сообщить целый ряд подробностей, то это введет его в заблуждение. Но когда мы позволяем событиям воздействовать на нас, то сразу же ощущаем действующую в них энергию. Значит, надо найти ответ только на один вопрос: содержится ли здесь эта энергия... или нет. Когда Бруно расказал нам о событиях в своей семье, мы все почувствовали, что в них действуют сила и энергия. С этой энергией я и работаю.

Участница, игравшая роль сестры: Интенсивность проводимой здесь терапевтической работы произвела на меня огромное впечатление.

Б.Х.:Ты непосредственно испытала воздействие этих энергий, так как сама участвовала в расстановке, и теперь знаешь, как меняются чувства в зависимости от позиции в расстановке. Я не знаю, почему это так. Те, кто играет роли членов семьи, участвуют в судьбе не знакомых им лиц и чувствуют так, как они, но никому не известно, почему это происходит. Подумайте, если даже мы можем ощутить все эти энергии, то насколько же больше должен быть переплетен ребенок с чувствами и судьбами в своей семье!

Другой участник: Я поражаюсь той уверенности, с которой ты устанавливаешь важность одного события и незначительность другого, и тому, как ты работаешь на основе этого, не позволяя неважным деталям ввести себя в заблуждение.

Б.Х.: Если хочешь, я объясню, как этому можно научиться. Участник: Да, пожалуйста.

Б.Х.: Надо забыть обо всем, что мы знали раньше. Это самое важное. Кроме того, ты должен смотреть на всех участвующих в расстановке лиц с любовью и уважением. В данном случае - на Бруно, его мать и сестру. Они были самыми важными лицами здесь. А затем нужно просто ждать, не покажется ли решение. Если терапевт внутренне занимает эту основную позицию, то решение часто приходит довольно быстро. Конечно, неплохо выучиться той или иной терапевтической технике. Например, в ситуации вроде той, в которой находится Бруно, важно, чтобы терапевт попробовал, как будет реагировать система в случае смерти одного из ее членов. Для этого нужно попросить умершего выйти за дверь. В данном случае выяснилось, что семья пыталась найти равновесие с помощью смерти. Такое решение, конечно, плохое, и нужно постараться найти другое, лучшее.

Путем расстановки своей семьи Бруно показал нам, в чем состояла попытка этой семьи решить свою проблему. На него воздействовала внутренняя картина связей, существующих в его семье. Но это попытка оказалась болезненной и привела к смерти и сестры, и матери. Бруно выразил эту внутреннюю картину в расстановке, вследствие чего она стала видна и мы смогли ее изменить. Для того чтобы новая картина начала оказывать свое действие в пользу Бруно, в самой семье не нужно никаких изменений. Отцу не нужно как-то меняться или знать о том, что здесь произошло. А мертвые остаются мертвыми. Бруно же может сейчас дать место в своей душе этой новой картине, и если он сделает это с любовью, то она окажет положительное воздействие на его жизнь.

(К Бруно): Когда ты вернешься домой с этой новой внутренней картиной, твои дети будут просто светиться от счастья, а это свидетельствовало бы о том, что наша работа была проведена согласно простым правилам и была постоянно связана с самым существенным.

Участник: У меня чисто практический вопрос. Положим, Бруно пришел бы к тебе в качестве частного пациента. Работал бы ты с ним таким же образом как здесь, уже при первом сеансе, но потом предложил бы ему еще дополнительные?

Б.Х.: Я сразу же начал бы работать с ним таким же образом, как и здесь, и не предлагал бы ему никаких дальнейших сеансов. Вы видели, что все необходимые для Бруно ответы мы нашли в течение сегодняшнего сеанса. Во время паузы я сказал ему, что с точки зрения системной динамики не исключена возможность идентификации его дочери с его

сестрой, то есть его дочь переплетена с судьбой его сестры, так как ту недостаточно уважали в семье. Когда он вернется домой после этого курса, то увидит, что изменилось у его дочери. Дочери лучше уже потому, что он с сегодняшнего дня начал относиться к сестре с любовью.

Семейно-системная терапия схожа с баллистической кривой тем, что, быстро достигнув своей наивысшей точки, энергия спадает. Терапевт должен прервать сеанс точно на этом пункте, так как все, что могло бы произойти после этого, требует силы, и энергия будет затрачена тогда на накопление информации вместо практической работы.

Участник: Значит, ты действительно при первом же сеансе работал бы как здесь?

Б.Х.: Да. И как я уже сказал, в случае Бруно я бы ничего дополнительного не делал. Основой такой терапии является, конечно, моя вера в силу Бруно и силу его родителей, которых он сейчас принял такими, какие они есть. Он под зашитой самых лучших людей: своего отца, матери и сестры. Лучшей охраны для него нет. Как только я понял, что мне удалось передать его им, я отступил.

В древности в Китае жил один мудрец по имени Лао-цзы. Он был автором одной небольшой книги под названием «Дао-де-цзин». В ней можно найти одну фразу, которая послужит девизом для тех, кто стремится помочь другим: «Таким же образом и мудрец: как только работа закончена, он больше не занимается ею». Я как терапевт поступаю так же. Я не провожу никаких дополнительных бесед или повторных анализов. То, что кончено, — кончено.

Участник, игравший роль отца: Для меня все было утомительным, особенно в конце расстановки.

Б.Х.: Позвольте обратить ваше внимание на очень важный пункт. Во-первых, те, кто предоставляет свою помощь, играя роли членов семьи в расстановке, оказывают услугу тому, для кого производится эта расстановка. Это касается и тебя. Ты сделал это из любви к нему как своему ближнему, несмотря на то, что это было для тебя утомительным.

Во-вторых, когда участник группы играет роль члена чьей-то семьи в расстановке, он испытывает чужие чувства и не должен верить в то, что они - его собственные. Это очень важно. Значит, ты не должен внутренне задавать себе вопрос: «Если у меня такие чувства, то что это может означать для меня?» Иначе все станет очень запутанным. Поэтому все исполнители ролей должны после расстановки полностью возвратиться в свою собственную систему.

А теперь объясни подробнее, что именно было для тебя утомительным? Возможно, тот факт, что он поклонился тебе?

Участник, игравший роль отца: Мне кажется, что... да.

Б.Х.:Я попробую интерпретировать это впечатление. Человеку иногда трудно принять уважение, на которое он имеет право. Например, если

бы ты в своей роли отца в расстановке пошел навстречу своему сыну и

' поднял бы его во время поклона, тогда произошло бы «короткое замыка-

|ние» энергий. Это было бы слишком рано для него. Сначала ты должен

позволить ему начать уважать тебя, и только потом любовь сможет снова

течь между вами.

(К Бруно): Судя по чувствам участника группы, я бы сказал, что твоему отцу трудно принимать твое уважение. Правда? (Бруно кивает.)

Человек, игравший твоего отца, это почувствовал. (Участнику, игравшему роль отца): Как бы то ни было, твои усилия в стремлении все это выдержать, являются хорошим упражнением для тебя. Возможно, это звучит странно, но способность отца принять уважение, на которое он имеет право, и позволить ребенку уважать его так, как следует уважать отца, есть смирение.

Мужчина становится отцом не благодаря собственному достоинству, а благодаря определенному действию. Мужчина становится отцом не потому, что он хороший человек или плохой, но потому, что соглашается на это действие и заключенный в нем риск. Я отношусь к этому с уважением.

Одна из участниц: В начале сеанса я ожидала, что ты спросишь у Бру-[ но, в чем заключается его проблема, и была изумлена, что это оказалось совсем ненужным.

Б.Х.: Я поведаю тебе одну тайну. Интуиция срабатывает только в том случае, если мы сосредоточимся на решении проблемы. Если же мы смотрим только на проблему, взгляд наш становится узким, а мы сами уподобляемся пленникам. Такой узкий взгляд воспринимает только детали и при этом теряет из виду целое. Тот же, кто сосредоточивается на решении, всегда имеет в виду целое и при этом увидит выход, внезапно промелькнувший перед ним, как свет в темноте. И заметив его, он сразу же стремится к этому выходу. Все остальное он может забыть за ненадобностью. Другая участница: Мне было очень интересно услышать, что после рождения ребенка-ивалида сексуальные отношения между родителями прекратились, так как жена считала себя виноватой и поэтому пожертвовала своими сексуальными отношениями с мужем. Я спросила у себя, могла бы и я распознать это в картине расстановки. Или это было только твоей гипотезой? Но потом расстановка подтвердила, что это не было гипотезой!

Б.Х.: Да, мы все это видели, и в таком случае все вопросы отпадают. Ведь было совершенно ясно, что между родителями не было больше никаких сексуальных отношений именно в результате рождения ребенка-инвалида. У матери не было другого выхода. Никто не оказал ей помощи и не уважал ее за риск, который она приняла на себя, и его последствия. Участница: Как раз это и произвело на меня глубокое впечатление.

Расстановка:

Лучше умереть, чем поклониться отцу

Б.Х.: У нас мало времени, поэтому я сразу перейду к следующей рас-тановке. Для этого я выберу по-настоящему больного человека. В таком случае расстановка оказывает наибольшее воздействие, а у нас появляется наилучшая возможность чему-то научиться.

Герман: Мне бы хотелось расставить свою семью. У меня рак костного мозга.

Б.Х.: Хорошо. Тогда сейчас твоя очередь. Это и в самом деле очень тяжелая болезнь. Сядь здесь, рядом со мной. Когда ты заболел?

Герман: Год назад.

Б.Х.: И какие способы лечения были использованы?

Герман: Гемотерапия. Кроме того, я посещал группы, занимающиеся разными методами психотерапии.

Б.Х.: Ты женат?

Герман: Да.

Б.Х.: У вас есть дети?

Герман: Нет.

Б.Х.: По какой-то особенной причине?

Герман: Нам хотелось детей, но как-то не получилось.

Б.Х.: Произошло что-нибудь особенное в твоей родительской семье?

Герман: Мне известно только, что у моего отца были очень плохие отношения с братом. У них была совместная фирма, но позже они отделились и отказались от всякого контакта друг с другом.

Б.Х.: А что тебе известно об их отце?

Герман: Я его никогда не видел. Мой отец тоже ничего не рассказывал о нем. Все это, так сказать, покрыто мраком.

Б.Х: Действительно странно, что твой отец ничего не говорит о нем. Сейчас мы расставим твою систему происхождения: отца, мать, тебя самого и... Сколько у тебя братьев и сестер?

Рис. 26.1:

О - отец; М - мать; 1 — первый ребенок, сын (Герман); 2 — второй

ребенок, дочь.

Герман: Только одна, младшая сестра.

Б.Х.: Состоял ли кто-то из родителей в браке или имел серьезные отношения с кем-либо другим до брака друг с другом?

Герман: Я не думаю. По крайней мере, об этом мне ничего не известно.

Б.Х.: Умер ли кто-то из детей в твоей системе или родился мертвым?

Герман: Нет.

Б.Х.: Как чувствует себя отец?

Отец: Говорят, что я жив.

(Смех в группе.)

Б.Х.: Как ты себя чувствуешь?

Отец: Мягко выражаясь, очень... (Вздыхает.)

Б.Х. (группе): Он вынужден покинуть систему. Вы это видите? Спрашивается только, за кем он следует? Как чувствует себя мать?

Мать: Мне нравится, что у меня такие хорошие дети. Но, по-моему, я слишком далеко от них. Что касается мужа, мне все равно, останется он или уйдет.

Б.Х. (группе): Тут нет любви. Вы это чувствуете? Вообще никакой любви! В таком случае можно предположить, что скорее мать хочет уйти, но муж делает это вместо нее. Часто бывает, что жене хочется уйти, но вместо нее уходит муж. И мы охотно называем это любовью, не правда ли? Видите выражение ее лица? Она ужасно зла. Она была бы рада его уходу и не может скрыть этой радости... Участница, играющая роль матери, хороший человек и не имеет со всем этим ничего общего. Она только играет роль обозленного человека, но не в состоянии контролировать свои чувства, если серьезно относится к своей роли.

Отец: А почему же я ничего не чувствую?

Б.Х.: Я поверну тебя лицом к семье, а твою жену - от нее. Посмотрим, что будет.

Рис. 26.2

Отец (жене): Давай повернемся и встанем так, как стояли прежде. Б.Х.: Постарайся обойтись без шуток, иначе расстановка не принесет никаких результатов.

Как чувствуют себя дети?

Первый ребенок: Я буду против, если он опять повернется.

Б.Х.: Конечно.

Как чувствует себя дочь?

Второй ребенок: Вначале у меня было такое впечатление, словно мы с братом - муж и жена.

Б.Х.: Как сейчас чувствует себя мать? Лучше или хуже?

Мать: Мне пока еще не хочется отсюда уходить. Я хочу еще побыть со своими детьми, и поэтому мне хочется к ним повернуться.

Б.Х.: На кого ты только что посмотрела?

Мать: На своего мужа.

Б.Х.: Нет. Кого ты видишь там, перед собой? Кто там стоит? На что ты смотришь?

Мать: На мою собственную жизнь, на картину моей жизни.

Б.Х.: Это просто разглагольствования.

(Герману): На кого смотрит твоя мать? За кем она хочет последовать?

Герман: Ее сестра умерла три года назад, но...

Б.Х.: Это еще недостаточно веская причина.

Герман: Ее мать умерла несколько лет назад.

Б.Х.: Нет. Причина должна быть еще более серьезной.

(Б.Х. переставляет мать подальше от остальных.)

Рис. 26.3

Б.Х. (матери): Как тебе здесь? Лучше или хуже? Мать: Лучше.

Б.Х.: Конечно. Вот сейчас ты сказала правду. Как чувствует себя муж?

Отец: Когда я повернулся к детям, то внезапно почувствовал внутреннюю тяжесть и боль.

Б.Х.: Встаньте друг напротив друга — ты и твои дети.

Рис. 26.4

Б.Х. (Герману): Встань на свое место в расстановке. Как ты себя там чувствуешь? Герман: Очень непривычно.

Б.Х.: Встань слева от отца и посмотри на него... с любовью. Поверни голову и посмотри на него! Как ты называл отца? Герман: Папочка.

Б.Х.: Скажи ему: «Дорогой папочка». Герман: Дорогой папочка. Б.Х.: «Пожалуйста, останься!» Герман: Пожалуйста, останься. Б.Х.: «И благослови меня, если я останусь с тобой». Герман: И благослови меня, если я останусь с тобой. (Длинная пауза.)

Б.Х.: Что, по-твоему, было бы более подходящей фразой? Герман: Что я зол на него. Б.Х.: Скажи ему: «Я делаю это ради тебя». Герман: Я делаю это ради тебя. Б.Х.: Громче!

Герман (со злостью): Я делаю это ради тебя. Б.Х.: Громче.

Герман: Я делаю это ради тебя. (Длинная пауза.)

Б.Х. (группе): Он умрет. Он не в состоянии покинуть свое переплетение. (Герману): Твоя злость для тебя важнее жизни. Какую несправедливость ты совершил по отношению к отцу? Герман (упрямо): Я не знаю. Б.Х.: Ты обидел его чем-то? Герман: Я не думаю. Б.Х.: Ты его презирал? Герман (с твердостью в голосе): Да. Б.Х.: Вот мы и нашли суть твоей проблемы!

21 — 1463

Герман: Он меня...

Б.Х.: Действия отца здесь не играют никакой роли. Решающим является только то, что ты делаешь сам.

Встань снова рядом с сестрой.

(Группе): Сейчас пришел момент, когда Герман должен бы встать на колени и поклониться отцу, но он на это не способен. Он предпочитает умереть, чем это сделать.

(Герману): Не правда ли?

Герман: Нет.

Б.Х.: Ты все-таки это сделаешь?,

Герман: Да, я попробую.

Б.Х.: Нет, ты должен это действительно сделать, а не просто попробовать! Ты согласен?

Герман (твердо): Да.

Б.Х.: Хорошо. Тогда мы сделаем это вместе. Я тебе помогу. Встань на колени, поклонись до самого пола и вытяни вперед руки с повернутыми кверху ладонями. Да, вот так! Дыши глубоко. Скажи: «Дорогой папочка!»

Герман: Дорогой папочка!

Б.Х.: «Я уважаю тебя!»

Герман: Я уважаю тебя!

Б.Х.: Повтори это спокойным голосом.

Герман: Дорогой папочка, я уважаю тебя.

Б.Х.: Правильно. Это и есть нужная фраза. Дыши глубоко. Скажи: «Дорогой папочка».

Герман: Дорогой папочка.

Б.Х.: «Я уважаю тебя!»

Герман: Я уважаю тебя!

Б.Х.: «Я уважаю тебя как моего отца»...

Герман: Я уважаю тебя как моего отца...

Б.Х.: «...и я буду твоим сыном».

Герман:...и я буду твоим сыном.

Б.Х.: «Я уважаю тебя!»

Герман: Я уважаю тебя!

Б.Х.: Побудь так еще немного. Постарайся остаться спокойным. Дыши глубоко. Расслабься! Правильно! Когда ты почувствуешь, что пришел подходящий момент, то можешь подняться и снова занять свое место в расстановке.

(Через некоторое время): Дыши глубоко, открытым ртом. Это самый лучший способ глубокого дыхания. Оно символизирует то, что, вдыхая воздух, ты принимаешь отца, а выдыхая - позволяешь своей любви течь к нему.

(Еще через некоторое время): А сейчас возвратись на свое место возле сестры и посмотри на отца. Наклони голову в знак уважения к нему.

Б.Х. (отцу): Какое у тебя сейчас впечатление?

Отец: Мне словно трудно поверить, что наконец...

Б.Х.: Что? Что он действительно уважает тебя?

Отец: Да.

Б.Х.: Да, я понимаю.

(Группе): Обман здесь невозможен. Вы это заметили? Обман был бы сразу же заметен.

Моя гипотеза состоит в том, что многие больные раком предпочитают умереть, чем действительно глубоко поклониться перед родителями. Они предпочитают смерть! Поэтому больные раком часто держатся очень гордо и прямо. Они ходят с высоко поднятой головой, не желая кланяться.

(Герману): Посмотри снова на отца и скажи: «Пожалуйста!»

Герман: «Пожалуйста!»

Б.Х.: «Дай мне еще немного времени».

Герман: Дай мне еще немного времени.

Б.Х.: «Пожалуйста...»

Герман: Пожалуйста...

Б.Х.: «...дай мне еще немного времени».

Герман:...дай мне еще немного времени.

Б.Х.. Доверься лучшей части своей души.

(Группе): Пока ему еще не позволено подойти к отцу и обнять его. Это было бы просто игрой и не помогло бы пациенту.

(Герману): Хорошо. На этом мы и остановимся. И мне бы тоже хотелось довериться лучшей части твоей души. Можно?

Герман (улыбаясь): Да.

Б.Х.: Нет, мне нельзя этого делать. Твоя улыбка свидетельствует об этом.

Герман: Почему вдруг?

Б.Х.: Послушай, я не хочу с тобой спорить, а хочу только помочь тебе. Поэтому я принимаю всерьез каждый посланный тобой сигнал. Если бы я этого не делал, значит, я просто играл бы с тобой, а это только навредило бы. При такой серьезной болезни, как у тебя, нет места никаким играм.

Хорошо, это все.

Герман: Спасибо.

Б.Х. (группе): Мне хотелось бы сказать еще несколько слов об энергии ужасного. Эта энергия поддерживает человека, и только те из нас, кто не сопротивляются ей, пребывая во внутренней гармонии с ней и принимая ее такой, какая она есть, находятся в гармонии и с Землей. Такая гармония иногда помогает нам изменить ужасное к лучшему в большей степени, чем при помощи любви. Поэтому терапевт находится в согласии с ужасным и не противится ему, чем бы оно ни было.

Я могу признать, что, если Герман останется таким, какой он сейчас, это будет причиной его смерти, потому что нахожусь в согласии не толь-

ко с хорошим, но и с энергией ужасного. И так как я занимаю такую внутреннюю позицию, не только я отношусь к нему как к человеку, которому можно доверять, но и он принимает меня как достойного доверия терапевта. Кроме того, он может понять серьезность своей болезни. И только в результате этого он будет в состоянии принять какое-либо решение, но не раньше!

Участник: И как бы ты продолжил его терапию?

Б.Х.: Никак. Вся необходимая терапевтическая работа уже сделана.. Участник: Я имею в виду, не собираешься ли ты провести еще один сеанс с ним, например, на следующей неделе или...

Б.Х.: Нет. Моя работа действительно закончена. Что же касается Германа, то он уже понял, что должен делать дальше. Если бы терапевт продолжил исцеление, то уже проделанная им работа потеряла бы свою серьезность.

Моя работа с этим пациентом действительно закончена.

Участница: Каким образом ты узнал, что именно мать должна была покинуть систему, а не отец? Ведь сначала все было наоборот.

Б.Х.: Я понял это по его лицу, а потом просто испробовал этот вариант. Я приобрел этот опыт в других расстановках. А в данном случае такая семейная динамика была ясно видна.

Другая участница: Чем вы объясняете тот феномен, что участники, играющие роли в расстановках, испытывают чувства, не имеющие ничего общего с ними самими?

Б.Х.: Ничем. Я просто это вижу, как вижу действующую динамику и то, что ее можно подтвердить с помощью расстановки. Участники, играющие роли в расстановке, действительно ощущают то, что происходит в семье, а этого уже достаточно для проведения моей работы.

Расстановка:

Последствия детского полиомиелита,

тяжелой беременности и трудных родов

Б.Х.: Сейчас твоя очередь, Криста. Подойди ко мне, пожалуйста.

(Максу, мужу Кристы): Сядь рядом с ней. Возможно, ты тоже понадобишься нам при расстановке.

(Кристе): Чем ты больна?

Криста: Я часто внезапно теряю всю мою энергию. Я думаю, что это последствия моего детского полиомиелита. Я не могу громко говорить из-за того, что голосовые связки парализованы уже сорок лет. Это было установлено только сейчас. Признаки паралича у меня проявляются в области горла и диафрагмы. Когда я была маленькой, врачи этого не смогли установить.

Б.Х.: В каком возрасте ты заболела? Криста: Когда мне было четырнадцать.

Б.Х.: Не произошло ли что-то особенное в твоей семье в то время? Криста: Мы отпраздновали мою конфирмацию. Б.Х.: Я не думаю, что она могла послужить причиной таких тяжелых последствий. Какие еще проблемы тебя беспокоят?

Криста: Мы опраздновали конфирмацию моей дочери, и тогда у меня не осталось никакой энергии. Уже полгода до конфирмации у меня было так мало сил, что я даже не могла стоять. Во время конфирмации я потеряла оставшуюся энергию, и у меня началось воспаление почек. С тех пор я не могу окончательно оправиться от этого.

Б.Х.: Давай расставим твою нынешнюю семейную систему. Позже мы рассмотрим важных лиц и из твоей родительской семьи. Кто принадлежит к твоей теперешней семье?

Криста: Мой муж, я и наша дочь. (Криста выбирает участников на роли этих лиц.) Б.Х.: Твоя беременность протекала нормально? Криста: Нет, и беременность, и роды были очень тяжелыми. Я чуть не умерла. По мнению врачей, у меня было очень мало шансов, а у ребенка — вообще никаких. Еще я должна добавить, что моя прабабушка умерла при родах.

Б.Х.: Это важно. Недавно в моем семинаре принимала участие одна беременная женщина, страдающая психическим расстройством из-за беременности. Ее мать умерла при родах. Я посоветовал этой женщине представить себе, что она со своей дочерью стоит напротив умершей матери, и попросить ее благословить внучку. Благодаря этому внезапно установилась тесная внутренняя связь пациентки с матерью. И в данном случае я собираюсь работать по этому принципу. Расставь свою семью.

Рис. 27.1:

М -муж; Ж — жена (Криста); 1 — ребенок, дочь.

Б.Х.: Как чувствует себя муж?

Муж: Я чувствую связь с дочерью, но одновременно мне очень хочется повернуться к жене.

Б.Х.: Как чувствует себя жена?

Дата добавления: 2015-06-30