Бессмертная прелюдия: «щас бить будем» 1.1

Рабы

Худшая из моих покупок

Лучшая из моих покупок

Приобретение «Греческо-английского словаря Лиддела иСкотта». Забористое чтиво... У природной одаренности есть опасная сторона - вы слишком привыкаете ктому, что все вам дается без усилий. Не то чтобы я считал себя особоодаренным ребенком, но я никогда не мог взять в толк, почему иным изучениеязыков дается с такими трудами - только подумать, сколько времени тратят онина задалбливание грамматики и заучивание слов! Все экзамены я сдавал играючи- пожалуй, именно это и было моей проблемой. Вспоминаю, как мне пришлось вкалывать, разнося утренние газеты, чтобызаработать деньги на покупку «Лиддел-Скотта». Конечно же, долгоэто безобразие продолжаться не могло, и в один прекрасный день меня выперлис работы, однако к тому времени я уже скопил требуемую сумму. Купить «Словарь» в Маклесфилде было немыслимо - вы должныбыли заказывать его по почте. Правда, забавно?Мне было тринадцать лет. На момент получения посылки со«Словарем» я едва-едва овладел зачатками греческого. Но,примчавшись домой со своим приобретением, я засиделся над ним до утра, сголовой уйдя в чтение. Щель под дверью я заткнул одеждой, чтобы родители незаметили, что у меня в комнате до утра горит свет. Штудируя«Словарь», я думал, что ни из какого другого кладезя нельзяполучить столько премудрости - премудрости, о которой большинство людей дажене подозревает. Одно слово влекло за собой другое. Семантический бег покругу. Остановиться я уже не мог. Сидя на школьных уроках, я думал - сейчася приду домой и наброшусь на «Словарь». Именно это страстное увлечение легло в основу моей карьеры. Моядиссертация об особенностях словаря философов-досократиков была готовараньше, чем я поступил в университет. Со своим греческим я разогнался дотакой скорости, что даже убери я ногу с акселератора, лобовое столкновение снашей системой высшего образования было бы уже неизбежно.Их власть - как всякая истинная власть - незаметна для большинствалюдей. Их колонии можно встретить повсюду. Они колонизировали римлян, арабов,персов, индусов. Пользуясь прочими языками в качестве ширмы для отвода глаз,они действуют в масштабах всей нашей планеты. Они создали первуютранснациональную корпорацию, которая жива по сей день и не имеет себеравных. Они заполонили весь мир. Одна из их опор - университеты. В мире нет уголка, где чей-нибудьвзгляд не скользил по строчкам, усеянным альфами, бетами, гаммами и зетами;повсюду ученые нуждаются в омегах и пси. В мире нет ни одного имбецила, фигляра, врача или политика, которыйхоть раз в жизни да не прощебетал бы что-нибудь на ломаном греческом. «Лиддел - Скотт»! За долгие годы моей жизни, когда надопродемонстрировать поверхностное знание глубоких материй, еще ни разу небыло случая, чтобы сей кладезь премудрости не подсказал бы какого-нибудьрешения. Ни разу.????????????????????????? Жослин порывистым движением сбросила с кровати мое «Искусствонаслаждения» Ла Меттри. По мне, философы Просвещения были развращенытем, что успех сам упал к ним в руки. Этот чудовище - порождение секса инасилия, именуемое Французской революцией - позаботилось о том, чтобы никтоне стоял у них на дороге. Но Ла Меттри, сделавший имя на том, что потакалсвоим слабостям, Ла Меттри, выжавший из своей чувственности не один толстыйтом, - Ла Меттри всегда вызывал у меня восхищение; демонический эвдемонист,заевший себя поедом - и умерший с ланцетом в руке, ставя над собой очередноймедицинский эксперимент. «Послушай. Теории - всего лишь теории. Истинная же тайнамироздания - в том, чтобы наслаждаться им. Наслаждаться тем, что есть.Давай-ка устроим себе небо в алмазах...» Мы постарались от души. Уходя, Жослин вдруг остановилась в дверях и окинула менялениво-оценивающим взглядом, словно я - какая-нибудь кабацкая танцовщица,пляшущая между столами. Потом вдруг подошла и отвесила мне шлепок. - Что с тобой? - Это на будущее. Похоже, ты собираешься сделать какую-то глупость,вдруг меня в этот момент не будет рядом, чтобы как следует тебя нашлепать?????????????????????????? Лежа в постели, думаешь: пора бы уже пьянству свести тебя в могилу... Может, все дело в том, что у меня неразрушимая печень, над загадкойкоторой медицина будет биться веками? Я успею давно истлеть в гробу, а мояпечень будет переходить от одного счастливца к другому, как драгоценность,передающаяся по наследству... На этом месте я сообразил, что мне пора поторапливаться, иначе япропущу рандеву с Юбером. Мы отправились пропустить по стаканчику в забегаловку, явнопользующуюся его симпатиями. Как подобное заведение может пользоватьсячьими-то ни было симпатиями - мне невдомек. Подвал, готовый, казалось,обрушиться от грохота рок-музыки, имел некое неуловимое сходство с баром,где мы сидели с Юбером в последний раз и где из меня пытались сделатьпаштет. Клиентура отличалась той неизлечимой худобой и агрессивностью,которая свойственна выходцам из городских низов, особенно хорошо знакомым снищетой и пребыванием в пенитенциарных заведениях строгого режима. Юпп пил одну кружку за другой, воодушевленный тем, что ему удалосьразживиться на редкость хорошими документами, призванными удостоверять нашиличности. - Возьми, - сказал он, протягивая мне паспорт. - Только-только из-подтуриста - еще теплый. То, что тебе нужно. И все же заведение было не из числа тех, где заведомо рады тучным лысымфилософам, страдающим одышкой. Допивая вторую кружку пива, я услышал шипениенад ухом и почувствовал, как что-то влажное холодит мой затылок. Я увидел,как Юбер, недобро напрягшись, уставился на что-то, находящееся у меня заспиной. Обернувшись, я увидел баллончик синей краски, зажатый в руке унизкорослого представителя какого-то из северо-африканских меньшинств:народный художник наносил краску на девственно-чистую поверхность моегочерепа. Творческое рвение умельца подогревалось группой хихикающих дружков -шесть здоровых бугаев просто корчились от сдавленного смеха. В общем,типическая ситуация: карлик, тщащийся выказать себя великаном,взгромоздившись на чужие плечи и отчаянно кривляясь при этом. - Я тут рисую, - пояснил он. - Вам что-то не нравится?То была классика жанра. От древности и до наших дней - от той дикойдолины, где человекообразная обезьяна впервые взяла в руки дубину, дабы ейбыло сподручней превратить в паштет мозги другой человекообразной обезьяны,до современных пещер, куда представители рода человеческого спускаютсяутолить жажду, - прелюдия эта всегда разыгрывалась по одним и тем же нотам. Если помнить о всех войнах, о всех страданиях человеческих, о техкурганах отчаяния, под которыми погребено наше небесное тело, - какоймалостью на их фоне покажутся несколько капель желеобразной дряни, которыеизукрасили вашу лысину лишь потому, что у кого-то чешутся шаловливыеручонки. - Мне? Все зависит от того, что ты рисуешь. - Я попытался спрятаться заизбитой философской уловкой. - Волосики. Голубые волосики... Выглядят - просто чудно. - Мы не туристы, - вмешался Юбер, явно сдерживаясь из последних сил.Явно для меня - но не для других. - Что до тебя, - воскликнул юный художник, - тебе бы не помешала новаяфизиономия. И тут же струя краски брызнула Юберу прямо в лицо. Юбер сгреб со стола бутылку - тогда как вся семерка подалась ближе,готовясь устроить нам показательный отлуп. - Я болен. Слышали - такая смертельно опасная и жутко модная болезнь? -произнес Юпп, опуская бутылку себе на голову и как подкошенный падая подстол. Спустя мгновение стало ясно, что пристальный интерес, выказанный моимнапарником по отношению к полу, является проявлением не столько его боевойхитрости, сколько излишнего доверия к бутылке. В следующий миг я был одним ударом повержен на пол рядом с Юппом,горько жалея, что сохранил чувство реальности, данное нам в ощущениях. Есливам предстоит не по своей воле оказаться в роли футбольного мяча, неплохо быперед этим принять на грудь бурдюк-другой чего покрепче.

Дата добавления: 2015-07-02