Идея антропоцентризма: от Возрождения до наших дней

Возвращение человека в философскую мысль происходит в эпоху Возрождения. Это возвращение праздничное, порой карнавальное. Оно не просто возобновляет античный интерес к человеку, его телесности и наслаждениям, разуму и творчеству, но совершенно по новому расставляет акценты: постепенно начинается эмансипация человека от всего, что не есть он сам, от всего, что до сих пор в его сознании господствовало и властвовало над ним. Иллюзия это или справедливое прозрение? Являясь наследниками ренессансного пробуждения, мы до сих пор не можем дать себе окончательного ответа. Однако, так или иначе человеческое бытие, в течение столетий подчиненное Богу, оказывается реабилитировано Возрождением в своей самостоятельности и самоценности. Впрочем, было бы наивно считать, что Бог совсем забыт ренессансными мыслителями. Он продолжает присутствовать в мире, но существенно подвигается, освобождая рядом с собой место для своего лучшего творения. Хотя это творение – как забыть о первородном грехе? – по-прежнему глубоко противоречиво.

С одной стороны, итальянскими гуманистами человек оценивается высоко: Пико дела Мирандола пишет «Речь о достоинстве человека» (достоинство гуманисты связывают со свободой и творчеством), Лоренцо Валла утверждает право человека на наслаждение. С другой стороны, человек обнаруживает себя как скопище страстей, и темами философствования становятся алчность и глупость, властолюбие и похоть, страх и гнев. В произведениях Н.Макиавелли незыблемые представления о добре и зле растворяются в прагматике политической борьбы, и человек становится прежде всего ловцом удачи, тем, кто не слишком обращая внимание на рок, желает оседлать фортуну. Позже, в произведениях В.Шекспира сформируется многоликий образ символа эпохи - человека-титана, раздираемого страстями, ведомого местью, алчностью, не знающей пощады любовью, и оставляющего за собой горы трупов. Интересно, что как откачка маятника, одним из мыслителей позднего Возрождения оказывается Мишель Монтень, в философских эссе которого ренессансные страсти умеряются, а на читателя смотрит со страниц скептический и иронический взгляд человека, который с одной стороны, не принимает сварливой добродетели средневековья, но с другой – далек от титанизма и гигантизма своих предшественников и современников.

В эпоху Возрождения в разных формах и обликах рождается идея, которая затем станет центральной для европейской культуры – идея антропоцентризма и гуманизма. Она по сей день остается ведущей и для правителей, и для интеллектуалов современности, хотя породит много противоречий, возражений и упреков.

Новое время обычно считают периодом забвения человека. Полагается, что в этот период безраздельно царит тема метода, математика и техника, активно развиваясь, вытеснили «соработника божьего» с философской сцены, на которую заступил Разум, сопровождаемый вычислительными формулами и грохочущими механизмами. До некоторой степени это действительно так. Однако, лишь до некоторой степени. На самом деле антропологическая традиция никуда не уходит, проблема человека по-прежнему актуальна, но для решения ее, по мнению нововременных мыслителей, следует прибегнуть к достижениям точных наук. Так Ф.Бэкон, открывающий плеяду блестящих умов 17 века, заботится прежде всего о человеческом благе. Чудный остров Бенсалем, наполненный достижениями техники, являет собой пример хорошего благоустройства человеческой жизни и служения науки людям. Борьба с заблуждениями ума, разного рода «идолами» - это тоже забота о человеке, о ясности и адекватности его сознания. Спиноза, пишущий свою «Этику» «геометрическим методом», скорее, отдает дань математике, чем вправду занят ею: его волнует счастье человека, спокойствие его души («Свободный человек ни о чем так мало не думает, как о смерти»), правильность его взаимоотношений с миром, являющим собой развертывание превосходящей нас необходимости. Другой ученый и философ Блез Паскаль ставит вопросы о жизни и смерти, подчеркивает достоинство человека, связанное и с его способностью сознавать себя и мир, противопоставляет «доводам разума» - «доводы сердца». Его философские размышления исполнены трагического накала, он с полным правом может считаться предшественником всей последующей сначала романтической, а потом экзистенциальной философии.

Образ человека-машины, человека-механизма, характеризующий Новое время, никогда не был однозначным. Книга Ламетри «Человек-машина» и печальная ирония Э.Т.А.Гофмана, показавшего в «Песочном человеке» неотличимость женщины от заводной куклы – лишь одна сторона медали. Эпоха дала и многое другое: от интереса к пылким эмоциям до прославления высокой нравственности.

Авторы 18 века, которых современная история философии чаще всего прописывает по ведомству гносеологической и социально-политической тематики, тоже не чужды антропологических сюжетов. Они продолжают начатую еще в эпоху Возрождения линию рассмотрения «природы человека», но дают свои собственные постановки и решения. Так, например, известный английский мыслитель Д.Юм в своей крупной работе «Трактат о человеческой природе» много внимания уделяет аффектам, пронизывающим нашу жизнь. Достаточно подробно он рассматривает любовь и ненависть, гордость и унижение, полагая при этом в противовес Спинозе, что от аффектов невозможно избавиться, ибо они – естественная принадлежность человека. Причем для Юма страсти и переживания выступают не как психофизиологические реакции, но, скорее, как экзистенциальные состояния.

Классическая немецкая философия, охватывающая 18 и 19 века, также насыщена антропологической проблематикой. Тема человека проявляет себя здесь то прямо, то косвенно, но всегда присутствует. Так «Критика чистого разума» И.Канта, сложное гносеологическое произведение, написана ради последующего выполнения этико-антропологической задачи: обоснования возможности для человека поступать морально, в соответствии с императивом бескорыстного благоволения ко всем разумным существам. Канта волнует свобода человека, его способность быть нравственным, и ради этого строятся все этажи теоретико-познавательной башни. Кант и прямо писал об антропологии, но даже если бы у него не было работ, непосредственно посвященных человеку, все три «Критики» вполне выполнили бы свою антропологическую роль.

Философия Г.В.Ф.Гегеля – великого диалектика и систематика полагается лишенной всякого внимания к человеку и его проблемам. Гегеля интересует развертывание мирового духа, а не человечество, которое является для духа лишь одной из возможных форм его проявления и самопознания. И все же, как показывает опыт, философия Гегеля по сегодняшний день может играть экзистенциальную роль в жизни отдельных людей. Эта роль вызвана грандиозностью описанного Гегелем внутреннего миропорядка, его уверенностью в том, что мир, несмотря на внешний хаос и безумие, имеет собственную логику. В периоды социальных потрясений, войн, распада привычной жизни гегелевская логика может служить внутренней психологической опорой для тех, кого несет поток событий. И служит таковой. Конечно, для этого человек должен быть немножко философом, тогда величие нарисованной Гегелем картины оказывается психотерапевтическим средством.

И тем не менее, критические современники воспринимали Гегеля иначе. Три мощные версии темы человека, возникшие в 19 веке, появились в споре с Гегелем, в полемике с ним, через отрицание его космической, божественной, надчеловеческой позиции. Это, во-первых Л.Фейербах с его антропологической философией. Фейербах прямо говорит, что его главный интерес – человек, счастье человека, поэтому он пишет об эвдемонизме. Фейербах сражается с иллюзиями, желая найти путь к подлинному благу – к любви и сотрудничеству, к естественной радости общения и взаимного утверждения любящих в бытии. Его путь – путь межличностной коммуникации.

Во-вторых, Гегелю противостоит К.Маркс. Для Маркса, чьи антропологические идеи ярко выражены в ранней работе «Экономическо-философские рукописи 1844 года», человек – это универсальное, предметно-деятельное существо, творящее по меркам любого вида, в том числе и по законам красоты. Но объективный закон экономического отчуждения и появление частной собственности делает судьбу человеческого рода драматической, полной противоречий. Развитие производства в конечном счете приводит к неразрешимому конфликту между общественным производством и частным владением, и тогда класс пролетариат в революционном порыве ликвидирует частную собственность и отчуждение: человек будет возвращен к своей сущности, к самому себе. Это видение человека в неявной форме сохраняется во всех последующих работах Маркса, посвященных как экономике, так и революции.

В-третьих, Гегелю яростно оппонирует С.Къеркегор, чей голос будет услышан философами мира гораздо позже. Къеркегор возражает Гегелю с прямо противоположных Марксу позиций: он стремится отстоять не сущность человека, но его индивидуальное, неповторимое существование. Именно забытый Гегелем индивидуальный человек со своими маленькими незримыми для мира страданиями интересует этого религиозного мыслителя, ставшего предшественником экзистенциализма. Человек как уникальная душа – вот тот ракурс, который важен для Къеркегора.

Таков был философско-антропологический резонанс на гегелевский панлогизм.

В 20-м веке тема человека – безбожного покорителя природы и неповторимого разумного существа, печального безумца и игрушки страстей – во многом оказывается в центре внимания философов. 20-й век дал целую россыпь философско-антропологических направлений, которые, имея разные названия, различную методологию, базируясь на разных идейных позициях, тем не менее, разрабатывали тему человека, причем прежде всего в экзистенциальном ключе.

Мы уже упомянули на предыдущих страницах имена немецких мыслителей М.Шелера, Х.Плесснера, А.Гелена, которых всегда называют представителями направления «философская антропология». Их-то как раз интересовал родовой человек. Но кроме них было множество других. Так следует назвать экзистенциализм, представленный именами М.Хайдеггера, Ж.-П.Сартра, А.Камю, К.Ясперса, Г.Марселя. Близок к ним по тематике и манере письма Х.Ортега-и-Гассет (хотя он и именовал себя «рациовиталистом»).

К экзистенциальной проблематике без обиняков можно отнести труды многих представителей психоаналитического направления. Это сам отец-основатель психоанализа З.Фрейд, это К.-Г.Юнг, Э.Фромм, К.Хорни, Э.Берн. Это работы представителей других психологических и психотерапевтических школ: В.Франкл, А.Маслоу, И.Ялом. Имеет ярко выраженные антропологические аспекты трансперсональная психология (С.Гроф, К.Уилбер).

Персонализм Э.Мунье, Н.Бердяева, Л.Шестова; философия диалога М.Бубера, модернистская протестантская теология П.Тиллиха – все эти учения в центр своих интересов тоже ставят человека.

Трактовки человека в ХХ веке разноречивы и многообразны, и, если искать подходящую метафору для образа человека в современной культуре, то это «вечный странник». Может быть, это Одиссей, может быть Фауст, может быть, Парсифаль, взыскующий своего Грааля. Скорее всего, он путешествует по жизни в поисках себя, но поиски эти пока так и не привели его к успеху, о чем ярко свидетельствует философский постмодернизм, отринувший саму надежду на понимание целостности. Кто знает, возможно в обозримом будущем «философскому человеку» повезет больше.

Поскольку спектр экзистенциально-антропологических идей современности богат и широк, я перечислила далеко не всех философов и не все направления антропологической мысли. Однако, завершая тему предмета философской антропологии, я хотела бы назвать нескольких современных российских авторов, занимающихся интересующих нас предметом. Это авторы учебных пособий по философской антропологии, к которым - пособиям – может обратиться любой из моих читателей:

Барулин В.С. Основы социально-философской антропологии М. 2002.

Гуревич П.С «Философская антропология» М. 2001;

Губин В.Д., Некрасова Е.Н. Философская антропология М, 2000;

Губин В.Д. Философия. Актуальные проблемы М. 2005.

Марков Б.В. Философская антропология: очерки истории и теории. СПб., 1997.

Моторина Л.Е. Философская антропология М. 2003.

Все эти книги интересны и познавательны, ибо они не пишутся «просто так, для галочки». Занятие проблемой человека требует не только знаний, но личного пафоса и сердечного участия, которые делают текст живым и доступным для понимания.

А теперь обратимся к нашей первой большой теме – теме родового человека.

Вопросы для самопроверки:

1. Какие философские образы человека мы можем усмотреть в истории философии?

2. Связаны ли философские образы человека с историко-культурным контекстом, и если «да», то как?

3. Почему мы говорим об антропоцентристской установке последних столетий?

Дополнительная литература:

1. Барулин В.С. Основы социально-философской антропологии М. 2002. Гл. 2. «Философские истоки социально-философской антропологии»;

2. Вальверде К. Философская антропология М. 2000. Гл.2. «Философы перед лицом человека»;

3. Гуревич П.С. Философия человека Ч.1-2 М. 1999-2001.

4. Человек: мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии М. 1991.

Дата добавления: 2015-07-02