А. А. Гинкен. Идеальный библиотекарь — Николай Федо­рович Федоров.—«Библиотекарь», 1911, вып. 1, с. 1

Наст, изд., с. 633.

Несмотря на свое скромное служебное положение, Федоров вскоре становится своеобразным нравствен­ным средоточием всей библиотечной деятельности му­зея, воплощая в ней, по единодушному мнению совре­менников, настоящую интеллектуальную и духовную власть. Она была настолько большой, что художник Л. О. Пастернак в своих воспоминаниях о Федорове, написанных спустя много лет после его кончины, на­зывает его директором библиотеки. Такая ошибка па­мяти ценнее буквы факта. После трех часов (времени закрытия музея) и по воскресеньям «каталожная», в которой работал Федоров, превращалась в настоящий дискуссионный клуб, куда собирались многие замеча­тельные люди Москвы того времени.

Личность Федорова на всех производила особенное впечатление: она казалась совершенно уникальной, ео невозможно было свести ни к одному, даже самому редкому, человеческому типу, будь то «учитель жизни» пли аскет. «Так он был своеобразен во всем, так ничем не напоминал обыкновенных людей, что при встрече и знакомстве с ним поневоле становились в тупик люди, особенно выдающиеся и особенно ориги­нальные. Николай Федорович поражал в этом отноше­нии и всех простых смертных, и даже таких, например, оригиналов, как граф Л. II. Толстой или В.С.Соловьев. Все в нем было свое, и ни в чем он не походил на ря­дового смертного, начиная с внешности, продолжая привычками и приемами жизни и оканчивая мировоз­зрением» \ — писал о нем близко знавший его коллега, впоследствии, в советское время, известный книговед.

Было от чего стать в тупик перед Федоровым. Да, он жил аскетом, питался в основном чаем с хлебом, спал три-четыре часа на голом сундуке, ходил зимой и летом в одном и том же стареньком пальто, раздавал все своо жалованье нуждающимся. Но сам Федоров не призна­вал себя аскетом и искренне сердился, когда ему об этом говорили. Возраст его определить было трудно. На протяжении десятков лет он, казалось, застыл в неизменяемом облике «старца». (Толстой по виду счел его значительно старше себя, хотя они были ровеешь

П. Я. Покровский (Г, П. Георгиевский). Из иоспомиттл­ΐΗπι о Николае Федоровиче. —«Московские ведомости», 1904, № 23.

ки.) Впечатление его значительных лет усугублялось одеждой, очень старой и ветхой, но вовсе не грязной или рваной, а какой-то удивительно на нем уместной, не нарушавшей общего его благообразия. Федоров лю­бил повторять: «Не гордись, тряпка, завтра будешь ве­тошкой!» Сам его вид как будто являл образ его сер­дечной общности со всеми и всем неизбежно старею­щим, уходящим из жизни, ветшающим. Тем более всех поражал неожиданный избыток жизни, энергии, ума в этом человеке, казалось бы, преклонного возраста.

Николай Федорович был человеком необыкновен­ной доброты и нравственной чистоты. «У него было та­кое выражение лица, которое не забывается. При боль­шой подвижности умных и проницательных глаз, он весь светился внутренней добротой, доходящей до дет­ской наивности»¹,— так передавал свое впечатление о Федорове И. Л. Толстой. Редкая ученость Федорова поражала всех и порождала легенды. По свидетельст­ву многих, он знал содержание едва ли не всех книг Румянцевского музея. Его ученость совмещалась с ори­гинальным умом, энциклопедические познания не за­глушили в нем способности к живому творчеству.

При жизни Федоров печатался мало, по преимуще­ству в провинциальных или малоизвестных изданиях, всегда анонимно. Тем не менее его личность и идеи были хорошо известны в образованном обществе обеих столиц, и прежде всего Москвы. В 80-х годах Толстой был связан с Федоровым довольно интенсивным лич­ным общением, что отразилось в его дневниках, пе­реписке, художественных произведениях. Достоевский в 1878 г. знакомится с рядом федоровских идей в изло­жении Петерсона. Один из известных исследователей жизни и творчества Достоевского пишет: «К одной и той же идее Достоевский и Федоров пришли независи­мо друг от друга. Достоевского чрезвычайно обрадовало уже одно то, что он узнал о человеке, думавшем как он сам. Радость его была двойной, ибо Федоров был не только его единомышленником, но еще подкрепил их общую теорию научно-техническими выкладками»-². Узнав о желании Достоевского получить более полное представление об учении, которое «слишком заинтере­

//. Л. Толстой. Мои воспоминания. М., 1969, с. 190. ⁸ Б, Бур со в. Личность Достоевского, изд. 2-е. JL, 1979, с. 76, 12

совало» его, Федоров два лета — единственно когда он был свободен, во время отпуска,— составлял краткий очерк своего учения, но закончил его уже после смерти Достоевского. Это «письмо» Достоевскому, где впервые систематически излагалось учение Федо­рова, позднее составило значительную часть «Запис­ки от неученых к ученым».

Эту рукопись ответа Достоевскому внимательно изучает В. С. Соловьев, уже лично познакомившийся к этому времени с необыкновенным библиотекарем Ру­мянцевского музея. «Глубокоуважаемый Николай Фе­дорович!.. «Проект» Ваш я принимаю безусловно и без всяких разговоров. Поговорить же нужно не о самом проекте, а об некоторых теоретических его основаниях или предположениях, а также и о первых практиче­ских шагах к его осуществлению. В среду я завезу Вам рукопись в музей, а в конце недели нужно нам сой­тись как-нибудь вечером. Я очень много имею Вам сказать [...]

Будьте здоровы, дорогой учитель и утешитель. Сер­дечно Вам преданный Владимир Соловьев» ¹.

Целый ряд философско-эстетических работ Соловье­ва времени его наибольшего сближения с Федоровым, таких, как «Красота в природе» (1889), «Общий смысл искусства» (1890), «Смысл любви» (1892—1894) и др.,

С начала 90-х годов пути этих мыслителей разо­шлись. В неопубликованных материалах Федорова, на­ходящихся в настоящее время в рукописном отделе Библиотеки им. В. И. Ленина, собрано значительное количество его статей, писем, проливающих свет на ис­торию его взаимоотношений с Соловьевым и содержа­щих критический анализ статей Соловьева 90-х годов, в которых явственно прослеживается влияние мысли­теля «общего дела», влияние, замутненное, однако, от­влеченной метафизикой и эффектным «шумом и трес­ком», неприемлемыми для Федорова.

Замечательный московский библиотекарь и мысли­тель вовсе не был изолирован от жизни общества, как

Дата добавления: 2015-07-02