Статья 257

Статья 256

Статьи 253—255

Статья 252

Статья 251

Статьей 2159 устанавливается наказание в зависимости от суммы похищенного и личности преступника. Максимальное на­казание, установленное за кражу предмета стоимостью более 300 рублей во второй раз, — наказание розгами и отдача в ис­правительные арестантские роты на срок от 8 до 10 лет. Такое же наказание установлено и по ст. 2192.

Статья подчеркивает, что состав святотатства относится толь­ко к христианским церквам. Похищение священных предметов или иного имущества из нехристианских храмов квалифициро­валось как преступление против частной собственности.

Похищение из частного дома икон, лампадок и других свя­щенных или освященных предметов, принадлежащих не цер­кви, а частным лицам, наказывалось как простая кража.

Хотя данные статьи и помещены в разделе о святотатстве, но к святотатству не относятся. К деяниям, в них предусмотрен­ным, могли быть применены все постановления закона и касса­ционной практики, относящиеся к краже. В частности, к ним могла быть применена ст. 2170, по которой наказание уменьша­лось, если кража совершена по крайности или неимению ника­ких средств к пропитанию и работе. По делам о святотатстве

эта статья не применялась

Разрытие могил не являлось религиозным преступлением в собственном смысле слова. В статье имеется в виду разры­тие любых могил, независимо от вероисповедания погре­бенных.

Могилой считалось любое признаваемое религией усопшего хранилище трупа, сооруженное без нарушений врачебно-поли-цейских правил погребения, как-то: склеп, усыпальница и т. п.¹⁰³.

Разрытие могил для переноса праха усопшего без соответ­ствующего разрешения наказывалось по ст. 108 Устава о нака­заниях, налагаемых мировыми судьями. Разрытие могил в иных корыстных целях, в частности «для подкрепления ложно-

го доноса», должно было квалифицироваться, в соответствии с разъяснениями Сената, по ч. III комментируемой статьи¹⁰⁴. Старинными признавались могилы, память о погребенных в ко­торых не сохранилась.

Примеры суеверия, о которых говорится в ч. II статьи: для прекращения падежа скота необходимо выкопать труп, отру­бить ему голову и обойти с ней вокруг селения; рука мертвеца спасает от пули¹⁰⁵.

Действие статьи распространяется также на все могилы и надгробные памятники, склепы и усыпальницы, независимо от вероисповедания покойного. По смыслу статьи, не всякое над­ругательство над могилой влечет ответственность, а только такое, которое сопровождалось истреблением или повреждени­ем ее.

Глава пятая Статьи 258—262

По Своду законов, к присяге приводил местный священник в присутствии станового пристава, стряпчего, в необходимых слу­чаях — представителя заинтересованного ведомства, а также двух свидетелей'⁰⁶. В соответствии с Уставом уголовного судо­производства, приведение к присяге должно осуществляться ду­ховным лицом одного с присягающим вероисповедания, если же такой возможности не было, это мог сделать председатель суда. От присяги освобождались священнослужители и монахи-хри­стиане, а также лица, исповедовавшие вероучения, отвергаю­щие присягу, но за ложные показания они несли ту же ответ­ственность, что и присягавшие. На практике лжеприсяга сов­падала с лжесвидетельством под присягой. Присяга давалась не только на суде и следствии, но и на верность подданства, на верность службы военнослужащими и чиновниками, она могла быть дана и частным лицом, например женой мужу или слугой хозяину. Все эти виды, если клятва была ложной, составляли грех перед церковью, который не смывался с потомков до седь­мого колена, но не являлись преступлением. Глава имеет в виду только присягу, данную с соблюдением процессуальных норм в судебном заседании или на предварительном следствии.

Раздел третий О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ

"аздел посвящен государственным преступлениям. Он заме­нил собой раздел третий т. XV, кн. 1 Свода законов Россий­ской империи «О преступлениях государственных по первым Двум пунктам: 1) злоумышление против священной особы им­ператорского величества и членов императорского дома и поно­шение императорского величества злыми и вредительными сло­вами; 2) бунт и измена противу государя и государства». Соста­вители Уложения основывались на указанном разделе Свода,

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

УКДС, 1879, №61.

См.: МаксимовС. Указ. соч., с. 191.

Купель

— большой сосуд (ванночка) для

совершения обряда

крещения

в православной

церкви.

106 См.:

Стояновский Н.

Практическое

руководство

к русскому

уголовному

судопроизводству,

М, 1858, ч. II,

с. 34.

Налой (аналой)

— в православной церкви столик, на который во время

службы кладут священные книги.

Риза

— одежда священно­служителей для богослужения.

Кадило

— сосуд для

курения фимиама

(смолосодержащих

веществ, сжигаемых при богослужении).

Паникадило

— большая люстра

в церкви.

Законодательство

первой половины

XIX века

См.: Кодан С. В.

Ссыльные

дворянские

революционеры

в сибирских

политических

процессах. — В кн.:

Ссыльные

революционеры

в Сибири

(XIX век — февраль 1917

года).

Вып. VIII.

Иркутск, 1983.

108 См.:

Оржеховский И В. Самодержавие

против

революционной

России. М., 1982,

с. 54, 55.

Ленин В. И. Поли.

собр. соч., т. 23,

с. 397—398.

См. для сравнения ст. 271 Уложения

1845 г. «О

восстании скопом

и заговором»

ист 223

Свода законов

(т. XV). См.

также ст ст. 19, 20

гл II

Соборного уложения 1649

года, ст. 268

Уложения 1845

года и арт. 20

Артикула

воинского.

но попытались учесть и опыт организации репрессивных мер против деятелей дворянских революционных организаций (де­кабристов, участников национально-освободительного движе­ния), опыт политических процессов, прошедших в последовав­шие за восстанием декабристов годы, в том числе и в Сибири, где были рассмотрены дела о революционно-просветительской деятельности ссыльных декабристов, дела, связанные с побега­ми и нарушением режима ссылки, с организацией вооруженных выступлений с целью освобождения политических ссыль­ных, другие формы революционной борьбы, характерные для первой половины XIX века, в том числе связанные с рас­пространением революционных идей в западных губерниях России, близких к Польше, деятельностью А. И. Герцена, ис­пользованием демократической и революционной мыслью пе­чати.

Отчеты Третьего отделения Собственной его императорского величества канцелярии свидетельствуют, что наибольшую угро­зу правительство видело в активизации деятельности передо­вых журналов, в возрастании студенческого и националь­но-освободительного движения'⁰⁸. Хотя, по мнению Третьего отделения, эти действия затрагивали лишь незначительные слои общества. Такая оценка в целом совпадает с реальной об­щественно-политической ситуацией в России первой половины XIX века. «Эпоха крепостная (1827—1846 гг.) — полное пре­обладание дворянства, это — эпоха от декабристов до Герцена. Крепостная Россия забита и неподвижна. Протестует ничтож­ное меньшинство дворян, бессильных, без поддержки наро­да»¹⁰⁹, — отмечал В. И. Ленин.

Составители Уложения отказались от архаичных формулиро­вок Свода законов и попытались более современно сформулиро­вать основные составы государственных преступлений, предста­влявшие действия (или бездействие), направленные как непо­средственно против императора — главы государства, так и против государства — на ниспровержение или подрыв суще­ствовавшего политического строя. И тем не менее в формули­ровках Уложения весьма заметно влияние предшествующего за­конодательства, и не только Свода, но и Соборного уложения 1649 года, Артикула воинского и др."⁰.

Составители Уложения попытались объединить все составы государственных преступлений в один раздел. Но в полной ме­ре им это не удалось. Некоторые из составов государственных преступлений содержались в разделе четвертом, например ст. 333 (об ответственности за истребление и повреждение по­граничных знаков для передачи земли иностранному государ­ству) и ст. 347 (об ответственности основателей и руководите­лей тайных обществ); в разделе пятом —ст. 455, предусматри­вающая ответственность за намеренное открытие государствен­ных тайн иностранным правительствам; в восьмом — ст. 1147, предусматривающая ответственность за создание «сообщества для преступлений государственных», ст. 1158 — за распростра­нение слухов с умыслом, имеющим «политически зловредную цель или же явно оскорбительным для верховного правитель-

ства», ст. 1243 — за изготовление или хранение в большом ко­личестве оружия в целях, противных государственной безопа­сности, ст. 1791 — за случаи явного неповиновения фабричных и заводских людей артельно или толпой, приравниваемые к вос­станию против властей. Все эти статьи приравнивали лиц, со­вершивших указанные преступления, к государственным пре­ступникам и требовали наказания со ссылкой на статьи третьего раздела Уложения.

Отсутствие четкой квалификации некоторых составов престу­плений как государственных мешало царскому правительству и его репрессивному аппарату в полной мере использовать весь арсенал судебных и полицейско-административных мер, приме­нить особый порядок судопроизводства, предусмотренный для так называемой политической преступности. Это стало особенно заметно в период подготовки и проведения судебной реформы 1864 года, четко определившей подсудность дел и порядок следствия и судопроизводства по делам о государственных пре­ступлениях.

В последующих редакциях Уложения (особенно 1885 года) раздел третий был пополнен новыми статьями, а затем заме­нен главами нового Уголовного уложения 1903 года, более полно объединившего в них составы государственных преступ­лений.

В качестве наказания за государственные преступления Уло­жение 1845 года применяло в основном самые тяжкие ме­ры — лишение всех прав состояния и смертную казнь, лишение всех прав состояния и каторжные работы на разные сроки или ссылку в отдаленнейшие места Сибири, а для лиц, не изъятых от наказаний телесных, — наказание плетьми с наложением клейм. Последние из указанных мер наказания были связаны с последующим (после окончания срока) правопоражением. Восстановление сословных прав и снятие полицейского надзора было возможно лишь исключительно по воле императора. Ста­тья 277 разрешала применять в качестве дополнительного нака­зания конфискацию всего имущества, родового и благоприобре­тенного¹".

Глава первая

Глава определяет ответственность за умышленные деяния, объект посягательства которых — жизнь, здоровье, честь импе­ратора, его положение главы государства, его прерогативы не­ограниченного монарха. Речь идет и об обнаружении умысла свергнуть императора с престола, лишить его свободы, власти или ограничить последнюю либо совершить над ним какое-либо насилие.

Дата добавления: 2015-06-27