Ларри Бейнхарт Американский герой 9 страница

Когда мы возвращаемся домой, машина битком набита коробками. В основном все это для меня – носки, боксерские шорты и бикини, галстуки, носовые платки, шесть пар туфель, шляпы, ремни, халаты, футболки, свитера. А остальное должно поступить еще позже, после подгонки. Несколько компакт-дисков с Рэем Чарльзом и Бобом Диланом – кантри для тех, кто не любит сельскую местность. Мэгги принимается сдирать упаковки с таким счастливым видом, словно она пятилетняя девочка, разбирающая подарки на собственном дне рождения. Через пять минут вся гостиная завалена паркетами, коробками, упаковочной бумагой, этикетками и горами одежды стоимостью в несколько тысяч долларов.
– Покажись-ка мне в этом, Джо… А теперь примерь этот галстук с этой рубашкой. А теперь галстук с этим ремнем и той рубашкой. Просто подержи галстук, не затягивая его, а ремень можешь не продевать в брюки… Какой у тебя мужественный и серьезный вид! Ну давай улыбнись. Это же так весело! Я хочу посмотреть, как на тебе сидит это бикини. Вот это шелковое. И перестань заливаться краской. И избавь меня от своих мизантропических заявлений. Множество гетеросексуалов носит шелковое белье… Ну хорошо же, раз ты отказываешься их надевать, я сама их надену, – и она начинает стаскивать с себя рубашку. – Закрой глаза. Я знаю, что ты подсматриваешь, – А я и вправду подсматриваю. Она выскальзывает из джинсов. – Отвернись. – Я послушно отворачиваюсь. Она что-то напевает себе под нос. – Ну вот, – говорит она. – Можешь повернуться. – Я поворачиваюсь. Она похожа на маленькую девочку, которая натянула на себя папину одежду. Боксеры, халат, галстук и ремень, волосы убраны под шляпу, на ногах – мужские туфли. Конечно, она не ребенок, но все это выглядит смешно и забавно, а главное – невероятно сексуально.
Она подходит к зеркалу и подрисовывает себе усы. Тоненькую полоску.
– Ну и как, на твой взгляд, что подумают люди?
– Если ты и дальше будешь покупать мне шмотки, они решат, что я использую тебя. Немедленно это прекрати.
Если бы у тебя были деньги, ты бы тоже постоянно мне что-нибудь покупал. Разве не так? Ты бы окутывал меня бриллиантами и одевал в меха, одевал в бриллианты и окутывал в меха. [46 - Неточная цитата из пьесы Теннесси Уильямса «Кошка на раскаленной крыше». Мэгги сыграла Кошку-Мэгги в Лос-Анджелесском театре, после чего снялась в одноименном фильме.]
– Это совсем другое дело, и ты прекрасно это понимаешь.
– Серьезно? А что такое деньги, Джо? Признак добродетели? Ума? Или мужского начала?
– Там, откуда я родом…
– Того места, откуда ты родом, уже не существует. Деньги приходят случайно. Точно так же как происходят столкновения на скоростных шоссе. Почему, ты думаешь, мы все такие безумные? Потому что мы знаем, что это – чистая случайность. Лицо, тело, то, как меня снимает камера, – все случайность. Нет, конечно же я тружусь не покладая рук. Занятия по актерскому мастерству, педагоги, упражнения, уход за кожей, парикмахер, визажист – я изо всех сил стараюсь стать лучше и сохранить свою внешность. Но даже пятнадцать пластических хирургов не смогут создать одну Магдалину Лазло. Можно взять губы Барбары Херши, один из носов Ли Гранта, грудь Мелани и попку Шер, и все равно ты ничего не будешь из себя представлять. Можно из шкуры лезть вон, но так и не научиться тому, чем, с точки зрения тех, кто платит мне миллион долларов за картину, владею я. Все это случайность. Это все равно что выиграть в лотерею или быть сбитой автобусом. Поэтому, если я хочу потратить свои шальные деньги на то, чтобы одеть тебя, потому что мне это доставляет удовольствие, я все равно это буду делать.
– Мужчины, берущие у женщин деньги, имеют определенное название, – говорю я.
– Женщины, берущие деньги у мужчин, тоже имеют свое название, – отвечает она.
– Это разные вещи.
– Послушай, Джо, у тебя нет при себе двадцати долларов?
– У меня сотня с небольшим, – отвечаю я.
– Дай мне двадцатку, – говорит она.
Я залезаю в бумажник и даю ей двадцать долларов. Она берет их и засовывает в ширинку боксерских шортов, под которыми на ней ее собственные трусики. Она складывает купюру и запихивает ее под резинку.
– Так как называются женщины, которые берут у мужчин деньги, Джо?
– Я не понимаю твоих игр, Мэгги.
– Как называются такие женщины?
– Они называются шлюхами, Мэгги. Ты это хотела от меня услышать?
– Да, именно это. Я взяла у тебя деньги, и теперь я – твоя шлюха.
Я не знаю, как ей это удается. То ли это другое выражение лица, то ли поза, то ли какой-то более утонченный актерский трюк, но, несмотря на свое смехотворное одеяние – мужскую шляпу, ботинки и боксерские шорты с сердечками, она вдруг превращается из озорной девчонки в развязную потаскушку.
Она залезает в свою сумку и достает двадцатидолларовую купюру.
– Вот, возьми, – говорит она.
И я беру.
– Теперь ты мой жиголо, – смеется она. – Какое смешное слово! – хрипло добавляет она, пытаясь сдержать смех. – Ты мой альфонс. Я – шлюха, а ты – альфонс.

Видишь, женщин, берущих у мужчин деньги, называют гораздо хуже. Поэтому больше не говори всех этих глупостей о деньгах, ладно, Джо?
– Хорошо, я постараюсь. Но как только я услышу, что кто-нибудь говорит о том, что я тебя использую…
– Ты его вырубишь и покажешь, какой ты крутой, – подкалывает она меня. – Джо, ты мне нужен. Моя интуиция подсказывает мне, что ты очень хороший и верный человек. Поставь песню «Чтобы кто-нибудь заботился обо мне» и потанцуй со мной.
– Мэгги, я это делаю не для того, чтобы чего-нибудь добиться.
– Чего ты боишься? Что кто-нибудь скажет, что ты пытаешься проложить себе путь наверх с помощью собственного члена? Здесь это звучит как комплимент. Потому что в этом городе так поступают все, только мало кто умеет трахаться по-настоящему хорошо, чтобы добиться успеха.
– Ты в этом уверена?
– Не хочешь «Чтобы кто-нибудь заботился», поставь «Лягте, леди, лягте».
– Очень смешно.
– Ну это же кантри.
Я включаю музыку. Потому что это способ, с помощью которого мы даем друг другу понять, что хотим поговорить наедине, а не для чужих ушей. Это то самое, что она просила, – Боб Дилан. Возможно, это кантри. Он поет о том, как укладывает леди на большую латунную кровать.
– Черт возьми, – говорю я, чувствуя, что у меня пересохло в горле, – потанцуй со мной.

Глава 20

– Он прав. Очень смешно, – произносит Дэвид Хартман.
На столе перед ним продолжает перематываться пленка. Начинает звучать музыка. Сам Хартман не очень любит Дилана. Правда, однажды ему пришлось доказывать обратное – когда тот попытался украсть Джека Николсона у его агента. Тогда ему пришлось отсидеть на всех матчах по американскому футболу, глядя, как одни огромные потные негры наваливаются на других, – из-за чего обострился его скрытый расизм. Который, впрочем, он настолько успешно преодолел, что даже подписал кое с кем из них контракты. Они получали целые состояния, снимаясь в рекламе и участвуя в различных выступлениях. Полгода они работали, а остальные полгода тренировались и поэтому требовали меньше внимания, а что касается почасовой оплаты, то они могли переплюнуть многих кинозвезд. Поэтому Хартман по-прежнему делал вид, что интересуется спортивными мероприятиями, но не собирался проявлять энтузиазм по поводу Дилана.
– Эта запись сделана менее часа тому назад, – говорит Шиган, пытаясь произвести впечатление на клиента. Вид у Шигана слишком помятый. Многие считают безопасность дешевым бизнесом малограмотных полуалкоголиков, охрняющих супермаркеты и норовящих спереть конфеты «Херши», не платя за них. Именно поэтому Шиган носит костюмы за тысячу восемьсот долларов. Он называет их «представительскими», настолько классно и элегантно они выглядят.
К несчастью, в десять часов три минуты того утра, когда Мэгги впервые появилась на людях с Джо Брозом и отправилась с ним по магазинам, полдюжины человек бросились наперегонки к Дэвиду Хартману, чтобы первыми принести ему эту новость. И, хотя в это время у него была деловая встреча и он не отвечал на звонки и никого не принимал, похоже, к 10:40 ему уже все было известно. Именно в это время он позвонил Мелу Тейлору и заявил, что ему нужен полный отчет о происходящем, после чего переключил его на свою секретаршу Фиону, которая и выяснила, что ближайшее «окно» предвидится в восемь вечера.
Тейлор тут же позвонил в Чикаго – в полном соответствии с инструкцией, которая предписывала ставить руководство в известность о любых изменениях, связанных с Биглом. Звонил он непосредственно К. Г. Банкеру. Банкер вызвал Шигана и распорядился: «Отправляйся в Лос-Анджелес. Присутствуй на встрече. И убедись в том, что клиент доволен. Спасибо». Черт, голос Банкера всегда вызывал у него подобострастные чувства.
Шиган позвонил Тейлору:
– Я хочу, чтобы к моему приезду все было готово. Папки аккуратно подписаны. Чтобы все было организовано и все материалы представлены. Только ничего лишнего, не имеющего отношения к делу. – Шигана воспитывали монахини.

Он улаживает остальные свои дела и звонит жене предупредить, что его не будет к обеду. Ближайший самолет отправляется в 5.00 с расчетным временем прибытия 7:17. Единственное свободное место оказывается во втором классе – оно слишком узко для большого человека и превращает костюм в половую тряпку. Пиджак повесить некуда, поэтому он аккуратно его складывает и кладет на полку поверх остальных вещей. Однако там что-то сдвигается, падает, и на протяжении тысячи двухсот миль пиджак оказывается придавленным коробкой с книгами к сумке с неупакованными фруктами. На плече появляются пятна от виноградного сока, и всякий раз, когда Шиган шевелит рукой, от рукава исходит аромат бананов. Самолет приземляется вовремя, но, даже несмотря на то что у Шигана лишь ручная кладь, он оказывается на стоянке такси лишь в 7:38. У него нет времени переодеться. На улице жарко и душно, а кондиционера в такси нет. Шиган успевает на встречу, но появляется на ней в помятом виде. Брюки его костюма за тысячу восемьсот долларов приобрели столько складок, сколько на физиономии хорошего шарпея.
К тому же он видит, что костюм Хартмана стоит три тысячи шестьсот долларов.
– Да, похоже, Мэгги и Джо начинают представлять некоторую проблему, – произносит Хартман. – Как это получилось?
Тейлор подготовил краткий письменный обзор событий, рядом с которыми аккуратно проставлены номера соответствующих пленок с записями.
– Мисс Лазло приехала домой поздно ночью после бармицвы. Ее привез Джек Капгинг.
Тейлор берет запись № 1 и вставляет ее в кассетный магнитофон. Она уже отмотана к интересующему их месту.
– И между ними началась любовная игра, – добавляет Тейлор и нажимает кнопку воспроизведения. Звук поразительно хорош, что доказывает качество использованных микрофонов. Слышны не только слова, но и звуки страстных поцелуев и тяжелого дыхания. – Джозеф Броз был в доме. Он вышел из своей комнаты, и они его увидели. – Мел прокручивает запись вперед. – Они оба потребовали, чтобы Броз вышел. Но он отказался это сделать. Между ними началась драка, и Броз одержал верх.
Мел нажимает кнопку воспроизведения, и до них доносятся стоны и шарканье ногами.
– Далее небольшой разрыв, – замечает Мел, вынимая пленку № 1 и вставляя пленку № 2. – То есть даже два разрыва. Потому что они вышли на улицу. Потом они вернулись и снова отправились, как мы предполагаем, на пляж. Если вы прислушаетесь, то сможете различить разные… звуки. Аналитики говорят, что первый хлопок – это входная дверь, а более приглушенный звук – это задняя дверь. Выход на пляж. – Он вынимает пленку № 2 и вставляет пленку № 3. – Потом они вернулись в дом, и между ними начались интимные отношения.
Все трое делают вид, что звуки страсти не производят на них никакого впечатления. У Тейлора начинается эрекция. Он сидит, поэтому окружающем этого не видно, однако он все равно смущен и раздражен этим. Не превратился ли я в извращенца, приходит ему в голову. В любителя подсматривать за другими. К тому же у него возникает ощущение, что Броз становится для него неуязвимым, словно слияние с этой золотой куколкой в каком-то смысле сообщало ему те же свойства, что были приобретены Ахиллом после погружения в Стикс.
Светловолосый Шиган заливается краской. По прошествии некоторого времени, когда ни у кого не остается сомнений относительно происходящего, Тейлор выключает запись, чтобы не показаться остальным слишком заинтересованным, и вставляет пленку № 4.
– Тут все то же самое, – комментирует он и достает пленку № 5. – А эта запись сделана на кухне, в тот день, когда они отослали горничную Мэри Маллиган. – И все трое прослушивают, как Мэри Маллиган предоставляется выходной. – После этого они снова продолжили… свои интимные отношения. – Тейлор демонстрирует пленки с 6-й по 11-ю, но не ставит их, показывая жестами, что на них записано.
Хартман берет шестую пленку и ставит ее наугад. Смесь эротики с бытом. Хотя количество секса намного превышает занятия домашним хозяйством. Затем он прослушивает отдельные куски пленки № 9. Она также очень вдохновляет. Шиган, проводивший довольно много времени в пути, стал регулярным пользователем номера 900. Но то, что он слушал сейчас, могло с этим поспорить, учитывая, что одна из участниц была настоящей кинозвездой – это во много раз усиливало эффект. И хотя женщины, с которыми он говорил, обладали сочными, глубокими голосами, он всегда подозревал, что хриплые сладострастные звуки издавались такими же ведьмами, как Маргарет Гамильтон, [47 - Злая ведьма Запада из «Волшебника страны Оз» (1939).] или, еще того хуже, как его жена. И он вознамерился непременно получить эти пленки для личного архива по этому делу.
Хартман останавливает запись и пододвигает всю коллекцию к себе.
– Это единственные экземпляры? – спрашивает он.
– Да, – не моргнув глазом лжет Тейлор. Он уже сделал копии для себя. Точно так же поступил и Рэй Матусов, хотя Тейлору об этом неизвестно. Возможно, это сделали и другие технические работники, причастные к этой операции.
– Я бы не хотел, чтобы по городу начали ходить записи того, как Магдалина Лазло занимается сексом. Поэтому убедитесь в том, что других копий не существует, – говорит Хартман.
Он догадывается о том, что это не единственный экземпляр, так как знает, что техники в кинолабораториях делают для себя личные копии эротических сцен, особенно если в них участвуют знаменитости, – и прекратить это невозможно. Да и волнует его это не так уж сильно, просто когда пленки всплывут, это вызовет конфликт с «Юниверсал секьюрити». Но Хартман всегда лез на рожон. Он останавливает свой взгляд на последней кассете, словно ожидает увидеть на ней лицо Джо, как на конверте какого-нибудь альбома.
– Этот Броз… с ним такое часто случается?
– Heт.
– И женщины на него не набрасываются?
– По-моему, нет, – отвечает Тейлор. – По крайней мере, таких проблем никогда не возникало. Я и представить себе не мог…
– Я бы хотел познакомить вас с общим положением дел, – вступает в разговор Фрэнк Шиган. – Которое вполне удовлетворительно. Слежка за Линкольном Биглом осуществляется в нормальном режиме.
– Он же ваш сотрудник, – говорит Хартман, имея в виду Броза. – У вас есть его личное дело? – Тейлор передает ему папку. И Хартман открывает ее. – Очень интересно, – замечает он вслух. – Десантные войска. Четыре командировки во Вьетнам. Два «Пурпурных сердца» с дубовой ветвью. Представлен к «Серебряной звезде»… Интересно, почему он ее не получил? Две «Бронзовые звезды». И снова вернулся во Вьетнам, уже в качестве гражданского лица…
– Можно мне посмотреть? – просит Шиган. Он протягивает руку через стол и выхватывает у Хартмана бумаги. В личном деле содержатся сведения, которые посторонним знать ни к чему. Тейлор совсем рехнулся. Надо было покончить с ним еще в прошлый раз. Шиган пробегает страницу глазами. Нет, все в порядке – Тейлор отредактировал файл. – Да-да, понимаю, – с глубоким облегчением произносит Шиган и указывает на название фирмы: – Вероятно, он работал там в какой-то строительной компании. Вот в этой, «Океания-Американа». – И продолжает, чтобы скрыть свое облегчение: – Желтая лихорадка. Сочетание западной валюты с индокитайскими женщинами всегда очень увлекает. А может, в то время там он мог заработать гораздо больше, чем здесь.
– Значит, как я понял, вы решили не ставить этого Джо Броза в известность о том, что дом Мэгги прослушивается, – продолжает Хартман. – Похоже, это было верное решение.
Тейлор переводит взгляд на Шигана. Клиент, не отдавая себе в этом отчета, только что одобрил то единственное решение, которое было принято Тейлором вразрез с инструкцией.
Хартман относительно удовлетворен. Он мог поставить в тупик и сбить с толку любого. Но теперь он знал, что у Магдалины появился новый хахаль, который будет занимать ее мысли и тело.
– Ох уж эти актрисы, – вздыхает он. Теперь все становилось просто и ясно. – Всякий раз, как у них появляется новый муж или любовник, они меняют прическу, покупают новый гардероб и требуют себе роли другого амплуа. Каждая из них считает себя Джоном Дереком. [48 - Бывший актер Дерек посвятил себя занятиям с целым рядом красивых женщин, которых он готовил к карьере кинозвезд; среди них были Урсула Андрее и Бо Дерек.] Или того хуже – новым Йоном Питерсом. Вот увидите.
Ошибочно было бы думать, что Мел Тейлор из-за того, что его сексуальная жизнь порой изобиловала анекдотическими ситуациями, походил на шута горохового. Напротив, он был коварен, безжалостен и опасен ровно в той мере, в какой от него это требовала страна и компания.
– Надеюсь, вы не предлагаете нам закончить слежку лишь потому, что они оказались в постели? – спрашивает он. Записи произвели на него точно такое же впечатление, как и на остальных, разница лишь в следующем: его собеседники убедились в том, в чем хотели убедиться, а он убеждаться в этом не хотел. У него все еще была козырная карта, и он собирался ее использовать. Никто не может сымитировать такое количество траханья с такими подробностями и при этом остаться в своем уме. И тем не менее Тейлор хотел в этом удостовериться.
– Похоже, им обоим ни до чего нет дела, – отвечает Хартман. – Но вы можете продолжать следить за ними.
– Вы имеете в виду расходы? – спрашивает Шиган.
– Нет, – говорит Хартман. – Делайте все, что сочтете нужным. – Ему легко это говорить. Он уже все устроил для того, чтобы расплатиться чужими деньгами.
Козырной картой Тейлора была горничная. Когда он разберется с Мэри, что будет непросто, так как у нее действующая грин-карта на ближайшие шесть лет, он заставит ее перейти в «Юниверсал секьюрити», пригрозив в противном случае высылкой из страны.
– А что мы будем делать, если мисс Лазло снова начнет задавать вопросы? – спрашивает Тейлор. – Или за нее это станет делать Броз?
Хартман некоторое время молчит, подбирая слова.
– Я хочу вам напомнить, что Магдалина Лазло – чрезвычайно ценная особа. Я не говорю о том, что это душевно тонкая, творческая и во многих отношениях привлекательная актриса; главное – что благодаря ей очень многие люди зарабатывают деньги. Такими вещами не разбрасываются. Поэтому речь может идти лишь об очень осторожном и взвешенном подходе. Что касается мистера Броза, то дело ваше. И главное – то, чем занимается мистер Бигл, во много раз важнее всего остального. При любых обстоятельствах это должно сохраняться в тайне.
Тейлор бросает взгляд на Шигана, и тот спрашивает:
– Когда вы говорите об обстоятельствах, вы… э-э… имеете в виду не финансовую сторону дела?
– Мне жаль, что вы меня не поняли, – отвечает клиент.
– Если мы говорим о… – Шиган начинает волноваться. Банкер велел ему выполнить все пожелания клиента. К тому же «Юниверсал секьюрити» иногда делала такие вещи, которые стала бы отрицать даже под угрозой обвинения в даче ложных показаний. Однако и Шиган, и Тейлор не считали Хартмана тяжеловесом, так как, с их точки зрения, он занимался довольно легкомысленным бизнесом. – …Если вы намекаете на противозаконные или… принудительные меры, то я не знаю, что вам и сказать…
А Хартман имел в виду именно это. Потому что они уже приближались к следующему этапу и степень риска, стало быть, значительно возрастала. Но ему вовсе не хотелось, чтобы это оказалось записанным, и поэтому он не хотел говорить ничего определенного этим паяцам.
– Главное – то, чем занимается мистер Бита, – медленно повторил Хартман. – При любых обстоятельствах это должно сохраняться в тайне. Если для вас это представляет какие-то сложности, то откажитесь от этого дела прямо сейчас, – добавляет он. – А если вы этого не понимаете, то обратитесь за разъяснениями в Банкеру. Если вам требуются подтверждения того, что вы защищаете правду, справедливость и американский образ жизни, позвоните человеку, на которого вы работали в тысяча девятьсот семьдесят девятом году.
Этого намека Тейлор не улавливает. Зато спина Шигана распрямляется и он принимает такую позу, что еще чуть-чуть» – и отдаст салют.
– Да, сэр, – отвечает он.
– Что-нибудь еще? – спрашивает клиент.
– Нет, сэр, – отвечает Шиган.
Записи и личное дело Джо Броза Хартман забирает с собой. Шиган и Тейлор провожают его к лифту, и, пока его дверцы не закрылись, Хартман говорит, обращаясь к Шигану:
– Кстати, он высоко оценивал ваши способности.
– Спасибо, сэр, – отвечает Шиган и замирает, прислушиваясь к шороху троссов в шахте лифта. Когда он убеждается в том, что Хартман находится от них на расстоянии нескольких этажей, он поворачивается к Тейлору:
– На самом деле это были не единственные экземпляры записей?
– Я сделаю для вас еще одну копию, – отвечает Тейлор. – А что он имел в виду, когда говорил о тысяча девятьсот семьдесят девятом годе?
– В семьдесят девятом я еще работал в ЦРУ, – говорит Шиган. – И нашим директором был Джордж Буш.

Глава 21

Она подходит ко мне настолько близко, что я могу заключить ее в объятия.
– Хорошо, – отвечает она. – Только в том случае, если ты будешь сдерживать себя.
– Буду.
На ее лице появляется выражение легкого сожаления, и я ее обнимаю за плечи. Она опускает голову мне на плечо, и мы начинаем двигаться в такт музыки.
– Тебе придется набраться терпения со мной, – говорит она.
– Ладно.
– Ты думаешь, они купились?
– Да, – отвечаю я. – Уверен. Я это чувствую. – И это полностью соответствует действительности. Даже несмотря на то, что мы постоянно должны помнить о включенных микрофонах, ощущения совершенно изменились. Теперь я уже не олень, увидевший тигра. Стратегия позиционирования не согласуется с реальностью и прокладывает путь через иллюзии. И теперь, когда тигр меня увидит, он воспримет меня за подобного себе. Может быть, он и не сочтет меня такой же большой кошкой, как он сам, но шакала во мне он точно распознает.
Мэгги начинает смеяться. Музыка продолжает играть, а мы шептаться.
– Что?
– Миссис Маллиган вернется завтра.
– Я знаю.
– Не забудь, что мы должны сделать.
– О, черт!
– Это была твоя идея. Ты сам сказал об этом, когда мы сидели на пляже после того, как ты вышвырнул бедного Джека Кашинга.
– Скажи мне, ты действительно собиралась лечь с ним в постель или просто меня провоцировала?
– По-моему, нам лучше разойтись по разным комнатам, – отвечает она.
– Ладно. Пошли, – и я направляюсь к лестнице. Мэгги следует за мной. Музыка все еще звучит довольно громко, так что мы можем разговаривать. Правда, только шепотом.
На лестнице она снова хватает меня за плечи.
– Джо, но ведь это была твоя идея. И прекрати себя мучить. Ты же сам сказал, что самое главное – развязать себе руки, чтобы заняться Биглом и Хартманом и выяснить, что происходит. И когда я спросила тебя, сможешь ли ты прикинуться моим любовником, ты ответил «да».
– Я знаю. Но я думал, что мы пару раз сделаем «ах-ах-о-о-о!» и на этом все закончится. Так, пару минут. Я и не думал, что нам придется заниматься такими длинными и напряженными… не знаю, как это назвать… сценариями. С такими извращенными подробностями.
– Я предупреждала, что не собираюсь делать озвучку в духе какого-нибудь малобюджетного порнофильма.
– Еще никто в истории мирового секса не изображал оргазм так долго, как это делаешь ты. Достоинство искусственных оргазмов в том и заключается, что они быстро наступают.
– Уж если мне надо делать вид, что я твоя любовница, для пачки подслушивающих педерастов, среди которых, вероятно, находится и Дэвид Хартман, я хочу, чтобы они изошли от зависти. Я хочу, чтобы они волосы рвали на себе. Высокомерные ханжи. И к тому же, – добавляет она, – я не вижу в этих сценариях ничего извращенного.
– Ладно-ладно, пошли.
Довод вполне ясен. Что подумает Мэри Маллиган, несмотря на то что ее отослали и вокруг была организована вся эта глумиха, если простыни окажутся чистыми? Поэтому каким-то образом их надо было запачкать. Даже если она не работает на компанию, уже через несколько часов обо всем этом станет известно. Ведь Мэгги – звезда. А все горничные, шоферы, водопроводчики, электрики и врачи только тем и занимаются, что сплетничают о звездах. Мэри может решить, что Мэгги лесбиянка и пытается это скрыть или это заговор, чтобы вызвать ревность Джека Кашинга, или что все это каким-то образом связано с песчанками – как бы там ни было, всем станет известно, что мы лишь изображаем страсть. И довольно быстро это дойдет до «Юниверсал секыорити» и Дэвида Хартмана.
Мэгги заходит в свою комнату. Я продолжаю двигаться по коридору к своей. Мне пришлось этому научиться еще в 1967 году, когда от этого зависела жизнь, – я говорю не об онанизме, а об умении предусматривать все мелочи, не оставлять никаких следов и обеспечивать присутствие всего необходимого. От этого зависит, расставляешь ты ловушку или попадаешь в нее сам. Вьетконговцы были большими мастерами этого дела, потому что у них не было огневой мощи, как ее сейчас нет и у меня; у них был только ум – воображение и внимание к мелочам.
Почему я так смущаюсь? Я не впервые в своей жизни занимаюсь мастурбацией. Когда нам было по тринадцать-четырнадцать лет, мы делали это целой компанией. Устраивали соревнования – у кого оргазм наступит быстрее и сперма брызнет дальше. Это совершенно не повод переживать. Мэгги в каком-то смысле занимается в своей комнате тем же самым. И хотя женские выделения менее заметны, чем мужские, они тем не менее обладают своим запахом. Это может показаться бредом, но я точно помню, что мы могли отличить их по запаху, а они нас. Я различал запах вчерашнего риса, их самокруток и мог определить, когда они курили марихуану. Я чувствовал, как пахнут их тела, и ощущал различие между газами, выпущенными американцем и вьетнамцем. И сейчас я не знаю, станет ли Мэри Маллиган рассматривать простыни или не глядя бросит их в стирку. Я не знаю, станет ли она их обнюхивать и сможет ли заметить отсутствие запаха.
Мы с Мэгги собираемся сначала испачкать собственные простыни, а потом поменяться местами.
Это доводит меня до помешательства. Потому что я люблю ее. И я на самом деле хочу с ней заниматься любовью, трахаться, вступать в интимные отношения, устраивать сексуальные игры – называйте это как хотите. Мы прикасаемся друг к другу только тогда, когда на нас смотрят другие. Мы уже несколько дней ведем скабрезные беседы и воспроизводим сцены, за прослушивание которых я бы заплатил. Я живу в ее доме уже несколько недель. И вот она всего в нескольких шагах от меня. До меня доносятся ее смущенные смешки, а потом другие звуки, когда она начинает ласкать себя и получать от этого удовольствие. У меня такая эрекция, какой еще не бывало никогда в жизни.

Я чувствую себя полным идиотом из-за того, что вынужден пользоваться собственной рукой, когда она совсем рядом.
Я скидываю простыню, вылезаю из кровати и направляюсь по коридору к ее комнате.
Я вхожу в комнату Мэгги со стоящим торчком членом. Я полон решимости. Я собираюсь овладеть ею и не сомневаюсь в том, что ей это понравится. Неужто эта игра не захватила ее так же, как меня? В чем дело? Почему она все время сдерживает меня?
Я залезаю на кровать и притягиваю ее к себе. Она обмякает. Я целую ее. Она не отвечает.
– Чего ты хочешь? – шепотом спрашивает она. – Трахнуть меня и после этого навсегда расстаться? Или ты хочешь испытать собственное самообладание и сделать вид, что все происходит по-настоящему? Так чего же ты хочешь, Джо?
– Трахнуть тебя, Мэгги, – отвечаю я громко, чтобы это восприняли все микрофоны.
Если бы мне было двадцать, я бы так и поступил. Скорее всего, я бы ее трахнул. И считал бы, что правильно сделал. Как лицо мужского пола. И десантник. Но мне не двадцать. И она самая желанная женщина в моей жизни. Если не вспоминать Вьетнам. Напротив расположен тридцатитрехдюймовый телевизионный экран с пультом управления, находящимся у кровати. Я включаю телевизор на полную громкость. Это один из киноканалов. Джон Вейн играет ковбоя.
– Черт побери, Мэгги, как это все неловко, – говорю я.
– Вовсе нет, – отвечает она. – Это говорит о твоей мудрости и самообладании. Просто человек, идущий путем воина, не может руководствоваться собственным членом.

Глава 22

//-- «Шери со звездами --//

Наша дорогая Мэгги после долгого одиночества нашла себе нового возлюбленного. Мы тебя поздравляем, Мэг! На этот раз никаких галантных сердцеедов. Она нашла себе настоящего мужчину с большой буквы «М», и, кажется, ей это нравится. Мне бы тоже понравилось. Его зовут Джо Броз, и он высококлассный специалист в области безопасности. В старые времена таких людей называли детективами, и я воздержусь от каких-либо каламбуров на эту тему. Это единственное из моих новогодних решений, которое я в состоянии выполнить. Уже известно, что Джо Броз – ветеран-орденоносец и относится к тем, кто сражается за свою даму сердца. Поэтому, ребята, лучше не подходите слишком близко – не хотелось бы видеть ваши сломанные носы. Это настоящий мужчина. Мы первыми….»

Тейлор хочет, чтобы я подождал. Я выглядываю в окно. Дымка над городом сегодня особенно густая, в чем можно убедиться, глядя на нее с сорок третьего этажа. Пелена скрывает все, за исключением нескольких зданий. Они похожи на компьютерные модули островов, поднимающиеся из серо-коричневого моря. Самолеты, летящие над этими грязными испарениями, ныряют в них и бесследно исчезают.
Я оборачиваюсь. На меня с восторженным видом смотрит секретарша Мела. Ее зовут Бемби Энн Слайго. Она чем-то напоминает Мэгги Тетчер: облегающая голову, как шлем, стрижка, и вся она слишком жесткая для того, чтобы ее хотелось трахнуть. К ней все обращаются «миссис Слайго», даже Мел. Ей уже к пятидесяти, она ровесница Шер, но относится к другому разряду женщин: они к двадцати девяти достигают среднего возраста, а к тридцати шести начинают выглядеть как Барбара Буш.
Я ей улыбаюсь.
– О, мистер Броз, – выдыхает она.
Я снисходительно киваю, словно я звезда, а она из числа тех маленьких людей, которые меня ею сделали.
– Привет, Бемби. Как дела? – отвечаю я.
– О, мистер Броз, – повторяет она, как будто я ее любимая кинозвезда. – Я уже сказала мистеру Тейлору, что вы здесь, и он будет с минуты на минуту. Обещаю вам.
– Спасибо, Бемби, – отвечаю я, широко улыбаясь.
Она заливается краской. Я сажусь и открываю одно из профессиональных изданий – не «Новости полиции и службы безопасности», а «Голливудский репортер». Бемби Энн делает вид, что занимается чем-то за своим столом, при этом то и дело украдкой бросает на меня взгляды. Может быть, благодаря отношениям с Мэгги у меня тоже появилась харизма? Миссис Слайго видела меня довольно регулярно в течение двенадцати лет и никогда не давала понять, что ее радарный экран отмечает мое присутствие. Но теперь ей необходимо выяснить, на что похож человек, чей пенис был внутри настоящей кинозвезды.
Наконец мистеру Тейлору надоедает делать вид, что он занят какими-то неотложными делами, и он звонит миссис Слайго и сообщает, что готов уделить пару минут Джо. И она ставит меня в известность о том, что я могу войти. Я встаю. А она продолжает смотреть на меня так, словно ей не терпится задать мне какой-то вопрос. Поэтому, проходя мимо ее стола, я останавливаюсь и спрашиваю:
– В чем дело, Бемби?
– Это правда? – выдыхает она. Под бумагами у нее спрятана колонка Шери.
Я смотрю ей в глаза и беру ее за руку.
– Правда. Святая правда. – Вид у Бемби такой, что она вот-вот лишится чувств. Но она хочет узнать еще кое-что. – Давай, – снисходительно говорю я, – спрашивай.
– А ты… – она колеблется, отводит глаза в сторону, потом собирается с духом и наконец выпаливает: – Не занимался саентологией?
– Нет, – с некоторым уважением отвечаю я.
– Ах вот как, – произносит она, словно я сообщил ей нечто чрезвычайно важное.

Дата добавления: 2015-06-27