Ларри Бейнхарт Американский герой 18 страница

Возможно, последующие события выглядели бы совершенно иначе, если бы не время. А может быть, и нет. Возможно, когда разные силы приведены в движение, они все равно так или иначе найдут себе выход, вне зависимости от того, какой канал окажется открытым. Если ближайший окажется перекрытым, они просто устремятся в другой. А если заблокируют все, то они хлынут через дамбу. Возможно, судьба таки действительно существует и рок всегда отыщет себе пути.
Изначально машина Отиса и Перкинса стояла таким образом, чтобы они могли наблюдать как за выходом из дома, так и за машиной Броуди. Именно поэтому они не сомневались в том, что он все еще находится в квартире. Но Тейлор под давлением клиента и собственной тревоги не стал выслушивать их объяснения и извинения.
– Выполняйте, – распорядился он. – Немедленно. Один в квартиру, другой – в офис Броза. Перехватите его.
Трудно назвать это ошибкой. Но если бы Отис и Перкинс немного повременили, они бы увидели со своего выгодного наблюдательного пункта, как Тедди Броуди движется по тротуару к своей «субару джасти». Он останавливается и пытается вспомнить, не оставил ли чего-нибудь важного дома. Если бы оставил, то наверняка наткнулся бы в своей квартире на Чеза Отиса. Но он решает, что ничего не оставил, садится в машину и спокойно направляется в сторону офиса Джо Броза.

Сладкий аромат удовлетворенности витает в офисе Джо.

Мэгги томно смеется.
– Надо выглянуть в окно, – говорит Джо.
– Зачем?
– Хочу проверить, сколько за нами наблюдало людей.
– Тебя это что, волнует?
– Видеобизнес потеряет именно такое количество потребителей.
– Какой видеобизнес?
– Ну, Джейн Фонда снимает лее свои разминки на видео. Почему бы и нам этим не заняться?
– Ты что, серьезно?
– Абсолютно серьезно.
– И именно об этом ты и думал все это время?
– Конечно.
– Может, мне обидеться?
– Нет-нет-нет. Просто ты этим так хорошо занимаешься. Лучше всех.
– Лучше всех на свете?
– За пределами Юго-Восточной Азии.
– Юго-Восточной Азии?
– Да, надо будет тебе как-нибудь показать то, что я видел в Бангкоке.
– Чтобы я смогла это повторить для видео?
– Чтоб мне провалиться! – восклицает Джо, выглядывая в окно.
– В чем дело?
– Подойди сюда.
Мэгги подходит к окну, и Джо указывает ей пальцем на «бьюик» с тонированными стеклами припаркованный напротив. Водительское окно опущено вниз, и внутри виднеется лицо Мела Тейлора.
– Кто это?
– Это Мел Тейлор. Глава Лос-Анджелесского филиала «Юниверсал секьюрити». Он лично ведет за нами наблюдение.
– Это плохо?
– Плохо ли? Не знаю. Просто они увидят Тедди Броуди, когда он будет входить сюда.
– Значит, в этом нет ничего плохого?
– Хорошего я в этом тоже мало вижу.
– А знаешь, что я сегодня сделала? – говорит Мэгги, заглядывая через плечо Джо. – Заставила Джона позвонить Бемби Энн Слайго.
– Какого Джона?
– Траволту.
– Чтобы он рассказал ей, как саентология излечивает извращенцев?
– Ага.
– Это очень мило с твоей стороны.
– Просто мне нравится, как ее зовут. И потом, я представила, какое у нее будет лицо, когда ей позвонит Траволта.
– И Джон согласился? – Джо продолжает изучать улицу. Пешеходов на ней немного.
– А как ты думаешь, зачем ей это надо?
– Сын или муж, – отвечает Джо. – А она хочет, чтобы все было правильно. Бемби Энн очень правильная и аккуратная женщина. – На другой стороне улицы в конце квартала есть стоянка. И Джо видит, как оттуда движется сухощавый парень с короткой стрижкой и серьезным выражением лица. Рюкзак закинут на плечо как сумка, и в целом он очень похож на того человека, каким Джо представляет себе Тедди Броуди. Джо переводит взгляд и видит, что Тейлор тоже неотрывно смотрит на этого парня. Что доказывает справедливость его предположения.
Тейлор ничего не предпринимает и просто смотрит. Времени на то, чтобы что-нибудь изменить, уже нет.
Мэгги приникает к Джо, чувствуя, как из нее начинает вытекать влага. Ее вновь захлестывает волна эротического чувства. И все это потому, что их отношения начались еще совсем недавно. По прошествии некоторого времени это становится неприятным – взрослые люди не должны быть мокрыми и липкими. А когда эта влага засыхает, она стягивает кожу и оставляет пятна, вызывая обременительные гигиенические хлопоты. Хотя отстирывается это проще, чем пятна от красного вина.
– Вот он, – говорит Джо. Как только Броуди переходит улицу, Джо открывает окно, чтобы увеличить обзор. Мэгги прикрывает грудь и поправляет одежду. И в тот самый момент, когда Броуди собирается войти в дом, Джо боковым зрением замечает какое-то движение. Это приоткрывается дверца машины.
И Джо видит, как из нее быстро выходит Бо Перкинс, который тут же устремляется за Тедди Броуди внутрь здания.
– Оставайся здесь, – говорит он Мэгги. – Не открывай дверь никому, кроме меня. – И он выбегает из офиса.

Бо находится прямо за спиной Тедди. Он сразу распознает в нем педераста, что доставляет ему огромное удовольствие – он любит причинять боль педерастам. Это гораздо приятнее, чем мучить обычных людей. Он испытывает от этого особое удовлетворение.
Отлично – вестибюль пуст. Лестница налево, лифт справа. В глубине дверь. Ну и где же с ним разбираться? Все приходится делать без подготовки, а это рискованно. Проще всего покончить с этим побыстрее. Колеблющийся всегда проигрывает. В этих древних изречениях есть большая доля правды. И в то мгновение, когда Тедди протягивает руку к кнопке лифта, Во наносит ему удар по почкам. Тот оборачивается с исказившимся от боли лицом и видит Перкинса. Бо притягивает Тедди к себе и ударяет его коленом в промежность, расплющивая его яйца и член. Если он и выживет, ему придется очень долго ходить враскоряку. И тут Броуди смотрит прямо на Перкинса и видит его хорошо запоминающееся лицо. Иногда шок приводит к забывчивости, а иногда, наоборот, делает воспоминание особенно ярким – так зачем же рисковать? Поэтому Перкинс делает шаг назад и одним ударом переламывает Тедди шею.

Все происходит действительно очень быстро. Хотя Джо все время бежит, он добирается до места, когда Перкинс уже успевает уйти и, более того, залезть в машину и уехать, прихватив с собой рюкзак. Джо наклоняется к телу, лежащему на полу. Тедди мертв. Джо выходит на улицу.
Тейлор все еще сидит в своей машине. На противоположной стороне улицы. И они с Джо встречаются глазами.

Глава 42

Вестибюль пуст. Я опускаюсь на колени и обыскиваю тело. Достаю бумажник Тедди, запоминаю его адрес и кладу его обратно.
Потом поднимаюсь наверх и сообщаю Мэгги, что он мертв.
– Ты знал, что что-то должно произойти.
– Это вопрос?
– Вопрос.
– Да. Я это знал.
– Откуда ты это знал?
Откуда я знаю? Почему я понял, увидев Перкинса, что его появление здесь не случайно и он приехал не к дантисту, снимающему офис ниже этажом? И что в его обязанности входит не только слежка за Броуди?
– Просто знал. Ты ведь знаешь, как нужно играть в кино.
Я звоню Стиву.
Мэгги переполняют вопросы.
– Кто это сделал? Они его застрелили? Кого ты видел? Я ничего не понимаю.
Стив снимает трубку, и я говорю:
– Нам надо встретиться. У Мэгги.
– Конечно, сержант, – отвечает Стив.
– Я хочу, чтобы ты ее охранял, – говорю я.
– Зачем? От кого? – спрашивает Мэгги.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Стив.
– Вероятность очень мала. Надеюсь, никто не осмелится что-либо предпринять против нее…
– Джо, что происходит?
– Братан, в чем дело?
– Стив, у тебя есть какое-нибудь оружие?
– Я тебе уже сказал, что больше никому не стану причинять боль. С пушками покончено.
И тут до меня доносится звук сирен. Кто-то уже обнаружил Тедди Броуди и вызвал полицию.
– Стив…
– Не волнуйся, я приеду. Ты не возражаешь, если я захвачу с собой сына?
– Нет, не возражаю. У меня найдется пара пушек.
– Он это любит. Ты страшно удивишься, когда увидишь его.
– Почему?
– А это что-то вроде «Назад в будущее»; все равно что я в шестьдесят восьмом году.
Мэгги продолжает задавать вопросы. Я обещаю на все ответить позднее. А пока я хочу, чтобы мы оба исчезли до появления полиции, иначе нам придется делать заявления.

Боже милостивый, как мне надоело каждый раз включать радио, когда нужно поговорить! Я останавливаю машину, и мы оба выходим из нее, чтобы я мог лечь на спину и порыться под приборной доской. Мне известно, где жучок. Я заползаю под приборную панель и вытаскиваю эту тварь, потом швыряю на панель и растаптываю ее каблуком, как мерзкого паразита. Потом мы сворачиваем на шоссе, и я отвожу Мэгги домой.
Как я могу ей объяснить, кто такой Бо Перкинс и откуда я его знаю?
Мы еще столького не знаем друг о друге. Я не задаю ей никаких вопросов о ее жизни. Мне наплевать. А вот ее некоторые вещи интересуют. И думаю, надо с ней кое-чем поделиться, чтобы доказать, что могу находиться на уровне и умею общаться. Я мало думаю о прошлом. Не испытываю потребности рассказывать окружающим, что совершил то-то и то-то, и что вызывало у меня слезы, когда мне было девять лет, и какую психическую травму я получил в старшем классе, когда пукнул в ответ на приглашение королевы бала потанцевать. Можно быть солдатом и достойным человеком – в этом никто не сомневается. Это подтверждается историей всех культур. О том же свидетельствует большая часть мировых религий. Одна из основополагающих идей христианства – идея справедливой войны. В армии служат капелланы разных конфессий. Знаете, почему ислам захватил полмира, от Марокко до Джакарты? Благодаря джихаду. Священные книги индуистов Упанишады представляют собой военный эпос. Ниндзя являются последователями Будды. Убийство не является злом. Но убийство убийству рознь. Убивать без чести и совести могут только дегенераты.
Каковым и является Бо Перкинс.
– Я тебе сказал, кто этот человек, сидящий в машине напротив, – говорю я. – Он не просто следил за парнем. Ему надо было удостовериться в том, что его остановят.
– Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что его убили для того, чтобы он не… Этого не может быть. А если это так, то тогда во всем виновата я.
– Нет. Виноват тот, кто его убил.
– Кто это? Кто это, Джо?
– Его зовут Бо Перкинс. Парень, который вошел за Броуди в здание и успел исчезнуть, когда я сбежал вниз. Обычно он работает не один, а с партнером.
– Откуда ты его знаешь?
– Он работает в «Юниверсал секьюрити», и мы с ним вместе выполняли некоторые… задания.
– Какие ты мог выполнять с ним задания, Джо, если ты знаешь, на что он способен?
– Я хочу, чтобы ты осталась дома, а Стив и его сын о тебе позаботятся. Стив – хороший человек. Что касается его сына – не знаю. Удостоверься в том, что сигнализация включена и все двери заперты. А я поеду в квартиру Тедди Броуди. Посмотрим, что мне там удастся найти. Когда он входил в здание, у него был рюкзак. Когда я его обнаружил, рюкзака при нем не было. А вот ключи и бумажник были на месте. Значит, им было нужно что-то конкретное.
Когда мы подъезжаем к дому, я с удовольствием отмечаю, что Стив уже на месте. Он знакомит меня со своим сыном. Он меня не обманул – это копия Стива, каким тот был в 1968 году. Поджарый восемнадцатилетний десантник. Кроме того, я понимаю, какой отпечаток оставили все эти годы на Стиве. И я не настолько тщеславен, чтобы не понимать, что и я постарел.
– Джо, неужели его действительно убили только потому, что он хотел с нами поговорить? – хватает меня за руку Мэгги, когда я уже собираюсь уходить.
– Да, Мэгги.
– Я не понимаю, я не понимаю, – повторяет она. – Такое бывает только в кино.
Когда я добираюсь до квартиры Тедди Броуди, выясняется, что ключ мне совершенно не нужен. Замки выломаны, и довольно грубо.
Компьютера нет. Зато на месте монитор, клавиатура и принтер. Это наводит меня на мысль о том, что Тедди Броуди знал, чем занимается Джон Линкольн Бигл. Видимо, он записал это и собирался показать мне. По крайней мере, так считали в «Юниверсал секьюрити». И именно поэтому его и убили, а потом еще вынесли все имеющее отношение к делу из его квартиры. Приходилось признать, что Мел Тейлор опережает меня и подрезает на каждом повороте. «Что, черт побери, происходит? – спрашиваю я себя. – Неужели все это из-за какого-то фильма?»
Тем не менее я приступаю к поискам, надеясь, что они что-нибудь пропустили. Я понимаю, что рано или поздно здесь должна появиться петиция. Перчаток у меня с собой нет, поэтому я иду на кухню, беру бумажные полотенца и пользуюсь ими всякий раз, когда что-нибудь беру в руки. Я ищу записи, распечатки и черновики. Сначала я обшариваю стол, потом корзину для бумаг. Но ребята Тейлора прошлись и там, и там.
Зато на кухне в мусорном ведре я обнаруживаю целую стопку бумаги – его резюме, заявка и еще какие-то материалы. Я понимаю, что он их выбросил из-за того, что барахлил принтер.
Затем я направляюсь к телефону. Сначала я нажимаю кнопку набора предыдущего номера. Это подскажет, кому он звонил в последний раз. Трубка дает два гудка, после чего я слышу голос Бемби Энн: «Добрый день, кабинет мистера Тейлора». Ну естественно. Это звонил не Тедди, это отмечались громилы Тейлора. Очень грубая работа.
У меня возникает желание ответить: «Привет Бемби Энн. Тебе уже звонил Джон Траволта? И кстати, нет ли там Бо Перкинса? Никогда не садись с ним в лифт. Его внешность обманчива. Он как-то изнасиловал одну беззубую и одноглазую маму-сан. И его дружок Чез Отис точно такой же», Я бы наверняка что-нибудь сказал, если бы последние несколько месяцев не жил в атмосфере глобальной прослушки. Но я знаю, какие телефоны прослушиваются, а какие нет, и понимаю, что квартира Броуди является опасной зоной, так что любой мой текст окажется на столе у Тейлора уже утром.
За спиной раздается какой-то шум.
Я нахожусь в квартире убитого, а замки выломаны. Кто это? Мальчики Тейлора? Полицейские? Какой-нибудь законопослушный сосед, намеревающийся запомнить, как я выгляжу, и предоставить полиции мое описание?
Я оборачиваюсь. Дверь распахивается, и на пороге оказывается очень симпатичный белокурый юноша. Я бы не остался безразличным, если бы он оказался своей собственной сестрой. В руках у него цветы, завернутые в бумагу, и коробка четыре на семь дюймов.
– Что такое? Кто вы? Где Тедди? Что случилось с дверью?
Чертовы микрофоны. Что мне ответить? Я залезаю в карман, достаю бумажник и открываю его. Если пацан сможет что-нибудь разобрать с такого расстояния, то он должен быть грифом-стервятником, различающим мышь с высоты в пятьсот футов.
– Нам сообщили о взломе. – Я убираю бумажник и подхожу к пацану. – Не входите сюда – это место преступления. – Я выхожу в коридор и закрываю дверь. – Кто вы такой? – спрашиваю я.
– Я друг, – отвечает он.
– Чей друг?
– Тедди, Тедди Броуди, – отвечает он. – Он здесь живет.
– А для кого цветы? Для него?
– А если и для него? Что в этом такого?
– Сынок, давай куда-нибудь пойдем и побеседуем.
– Зачем?
– Просто я хочу с тобой поговорить. Ничего страшного. У тебя не будет никаких неприятностей. Тут нет где-нибудь кофейни поблизости?
– Есть одна в нескольких кварталах отсюда.
– Вот и пошли. Можем доехать на моей машине.
И он идет за мной к моему «кадиллаку».
– Неплохая машина для полицейского, – замечает он.
– У меня состоятельный приятель, – отвечаю я. Естественно, он воспринимает это по-своему, и взгляд его меняется. – Садись, – говорю я и, только когда дверца захлопывается, спрашиваю, как его зовут.
– Сэм Кармоди, – отвечает он.
– У вас с Тедди были близкие отношения?
Он продолжает держать цветы, в которые воткнута карточка «Я хочу, чтобы ты был всегда».
– Так-так. Мне придется тебя огорчить.
– Что случилось?
– Он погиб.
– О черт, черт…
– Сочувствую.
– Как?
– Грабеж. Кто-то его очень сильно ударил.
– Чертов Лос-Анджелес, чертов Лос-Анджелес. Я ненавижу этот ЛА-ЛА-ЛА. – Он швыряет цветы на пол и смотрит на коробку. – И что мне теперь с этим делать?
– А что это? – спрашиваю я.
– Его диски. Я принес их обратно. Хотел воспользоваться ими как поводом, чтобы прийти. Он сегодня утром заходил ко мне. У него испортился принтер, и он хотел воспользоваться моим. Я посмотрел на него и… подумал… ну знаете, иногда смотришь на человека и думаешь… может… может… может, попробовать…
Диски Тедди Броуди. Очень хорошо. «Спасибо Тебе, Господи», – говорю я про себя.
– Прости, Сэм, – говорю я. – Может, я что-нибудь могу для тебя сделать? Отвезти домой или что-нибудь еще?
– Нет, нет. Я хотел… Какая вам разница? Вам ведь все равно. Вы просто…
– Прости.
– Черт побери! – И он начинает вылезать из машины. – Что мне теперь с этим делать?
– Я все улажу. Если кто-нибудь из его родни ими заинтересуется, я…
– Да, конечно, – отвечает он и вылезает из машины. Такой симпатичный паренек. Если бы это был не он, а его сестра или у меня были бы другие наклонности… Я сосредотачиваюсь на дисках. Мне и в голову не приходит поднять упавшую на пол карточку Мэгги сама потом это сделает. К тому же эта карточка не имеет никакого отношения к тому, чем занимаются Джон Линкольн Бигл и Дэвид Хартман. На ней написано четверостишие. Не знаю, вкладывал Сэм в него какой-либо особый смысл или это просто одна из форм субкультуры геев, но гласит оно следующее:

Я только что узнал, что СПИДом не страдаю,
Я счастлив до того, что в облаках летаю.
И если ты здоров и вечно будешь верен,
Любить тебя готов и быть с тобой намерен.

Глава 43

Перкинс не знает наверняка, убил он пацана или нет.
– Думаю, скапустился. Но гарантировать не могу. Может, он упал, но еще дышит. Глядишь, еще очухается, евнух недобитый.
Поэтому Тейлор решает, что лучше во всем убедиться лично, – вдруг Броуди выжил, и тогда не придется докладывать Хартману, что он… в таких случаях слово «убит» никому не нравится. Что он погиб. Или уничтожен? Или устранен? Инициализирован? Погружен в состояние фатального сбоя? Выведен из игры? Пущен в расход? Вырублен? Деконструирован? Уснул? [98 - Большой ученый Уильям Сафир, писавший в свое время речи для Никсона, составил словарь слов и выражений для приложения «Нью-Йорк таймс», уделив особое внимание этимологии сленга и идиом. В разделе, посвященном эвфемистическим обозначениям убийства, он выдвигает гипотезу, согласно которой современный сленг свидетельствует о более высоком уровне образования у населения. Например, такие термины, как «инициализировать» и «фатальный сбой», связаны с компьютерной техникой, «деконструкция» – термин литературной критики, «уснуть» – цитата из «Гамлета» (III, 1): «Уснуть! И видеть сны…» Как бы то ни было, игривость этих каламбуров, связанных со смертью, доказывает определенный уровень литературного чутья.] Расследование нужно проводить осторожно, окольными путями, чтобы никто не заподозрил причастность «Юниверсал секьюрити». Поэтому подтверждение смерти Броуди ему удается получить лишь к часу дня.
После чего он сообщает об этом клиенту. Это происходит ровно в 1:00. Хартман, выслушав, вешает трубку, и уже в 1:01 Тейлор звонит Банкеру в Чикаго.
Банкер любил приключения. Когда-то ему нравилось выскакивать по первому зову, оставляя в смятой постели разнеженного любовника, и нестись в разгар ночи к месту событий. В течение многих лет он мечтал о личном самолете, и когда он у него появился, он хотел только одного – чтобы тот переносил его с одного места действия к другому. Он создал всемирную империю служб безопасности и имел на это право. Беда заключалась лишь в том, что он старел. Он старел настолько быстро, что это уже начинали слышать окружающие: суставы скрипели и щелкали, дыхание вырывалось со свистом, и даже такие простые действия, как надевание туфель или рубашки, сопровождались кряхтением и стонами. И теперь ему большее всего нравился старый особняк на берегу озера Мичиган с его столовой, библиотекой и детской, забитой игрушками, куца приезжали его внуки. Он любил тамошнюю прислугу, которая знала все его причуды и жила в соответствии с заведенным им распорядком. Он разлюбил путешествия. И уж точно не собирался срываться с места по первому мановению чьей-то руки.
Даже если не принимать во внимание, что он летел не коммерческим рейсом, а на личном самолете, готовом взлететь по первому требованию, и то, что он экономил два часа, перемещаясь на запад, его появление в Лос-Анджелесе в три часа дня означало только одно: Дэвид Хартман и операция «Лай собаки» обладали такой значимостью, что кто-то мог лишиться всех должностей за то, что создал ситуацию, в результате которой старик Банкер был вынужден покинуть свой очаг.
Шиган летит вместе с Банкером. Тейлор встречает их на лимузине в аэропорту. В машине имеются бар и телевизор. Телевизор выключен. Банкер пьет скотч с содовой и легкое пиво, словно опасаясь, что от одного запаха солода его организм может попытаться избавиться от всех тягот жизни. Банкер сидит на заднем сиденье, Тейлор напротив. В самолете у Банкера есть телефон, но он предпочитает не обсуждать по телефону щепетильные вопросы, несмотря на то что на обоих концах линии стоят шифрующие устройства и его личные эксперты убеждают его в том, что линия защищена. Поэтому Тейлору приходится разговаривать с ним непосредственно в машине с пуленепробиваемыми стеклами.
Тейлор предлагает устроить совещание в Кубе. Клиентам нравятся не способствующая комфорту роскошь и дороговизна. Тейлор был расстроен и изумлен тем, что Хартман не пожелал там встречаться. Куб был доходным местом, и Тейлор завоевывал очки, проводя в нем совещания, – клиенту это могло не нравится, зато из него таким образом высасывались деньги. К тому же Тейлор понимал, что ему надо пользоваться любой предоставившейся возможностью.
– Мне нужны только факты, Тейлор. Никаких объяснений и никаких оправданий.
И Тейлор без особых преамбул сообщает, что с его точки зрения остановить Броуди было совершенно необходимо. Полученное им распоряжение не содержало уточнения: «Перехватить, но только определенным образом с использованием определенных людей». Он воспользовался имевшимися в его распоряжении ресурсами и выполнил задание так, как он его понимал.
Банкер спрашивает, видел ли Джо Броз Перкинса. И Тейлор отвечает, что, скорее всего, нет. Банкер спрашивает, видел ли Броз самого Тейлора. И Тейлор вынужден ответить утвердительно.
– Я получил огромное удовольствие от записей Джозефа и Магдалины Лазло, – замечает старик. Он говорит медленно и баритональными обертонами. – Есть что-нибудь новенькое?
– Да, – отвечает Тейлор.
– Может быть, имеет смысл подумать о видеозаписи? – Банкер меняет тему, не меняя при этом интонации. – А где рюкзак с документами?
Тейлор, готовый к этому вопросу, тут же протягивает бумаги Банкеру. Но тот даже не обращает внимания на его протянутую руку. И их берет Шиган, садящий рядом с Балкером.
– Можете ли вы на основании этого материала судить о том, над чем сейчас работает Джон Линкольн Бигл?
– Нет, не могу, – отвечает Тейлор.
Шиган просматривает материалы, словно намереваясь найти там нечто такое, что было пропущено Тейлором. Банкер молчит, а когда Шиган заканчивает чтение, лишь качает головой.
– Это не все, – замечает Тейлор. Он держит еще одну увесистую пачку страниц в четыреста. – Это все, что было в компьютере Броуди. – И снова Банкер делает вид, что не испытывает к этим материальным объектам никакого интереса, и бумаги берет Шиган.
– Удалось ли вам определить, о каком проекте идет речь? – спрашивает Банкер.
– Нет, сэр, – отвечает Тейлор. – Хотя я еще не успел все прочитать.
– Гм-гм.
Шиган заканчивал курсы быстрого чтения, и это сильно повысило эффективность его работы с бумагами.

Тейлор не успел прошерстить материал, да этого от него никто и не ожидал. Поэтому что-то существенное могло быть замаскировано под короткий рассказ, любовное письмо или текстовую игрушку.
– Очень тяжело работать, сэр, когда не знаешь суть дела, – замечает Тейлор.
Лицо Шигана, читающего одно из личных писем Тедди, искажается гримасой.
– Педераст, – вслух произносит он.
– Угу, – говорит Банкер своим прославленным баритоном, соглашаясь не то с Тейлором, не то с Шиганом, не то подтверждая собственные мысли. Жаль, что Джон Хьюстон скончался, не дождавшись Картера Гамильтона Банкера. Никто не обладал таким идеальным сочетанием уверенности, хитрости, коварства и властности. Разве что со временем таким мог стать Николсон, если он с годами не растолстеет.

Банкер обещает быть в половине четвертого. А Хартман намеревается выразить свое неудовольствие и дать понять, кто есть кто, невзирая на то что старику для этого пришлось проделать две тысячи миль. Хартман считает получасовое ожидание в порядке вещей и в три часа отправляется в спортивный зал, прилегающий к офису, чтобы полчаса позаниматься с Сакуро Дзюдзо. Это его очень устраивает – после занятий он сможет попросить Сакуро остаться и постоять на страже рядом с внутренним кабинетом, где ему предстоит встретиться с Банкером и его командой. Он твердо намерен встретить их немигающим взглядом воина, выражающим великое ки, [99 - Японское ки – синоним китайского ци, обозначающего внутреннюю силу и мощь. Все боевые искусства направлены на развитие ци. «В широком смысле слова ци означает энергию… которая является основополагающей составной частью мироздания и проявляется в земных пределах. Туман, ветер, воздух, а также человеческие существа содержат большое количество ци. Дыхание – это и есть ци… это животворящая сила, обеспечивающая жизнь. Китайцы считают, что ци циркулирует в организме точно так же, как кровь… Акупунктура – это система воздействия на потоки ци». (Рэйд и Кроучер «Боевые искусства». Саймон и Шустер, 1983. Изначально опубликовано в «Пути воина».)] тем самым взглядом, с помощью которого были повержены многие великие воины.
Когда прибывают представители «Юниверсал секьюрити», Сакуро уже стоит на месте с непроницаемым видом. Фрэнк Шиган подходит к секретарше Хартмана Фионе, утверждающей, что она выросла среди рейнджеров Слоуна, [100 - Английский сленг. Речь идет о дорогом и фешенебельном районе Лондона Слоун-сквер.] и обладающей соответствующим акцентом, что делает ее самой высокооплачиваемой секретаршей на всем Западном побережье.
– Пожалуйста, садитесь, – произносит она. – Мистер Хартман скоро будет.
– Насколько скоро? – спрашивает Фрэнк.
– Этого я сказать не могу, – отвечает Фиона.
– Дорогуша, а огонь в камине горит? – спрашивает К. Г. Банкер.
– Вы имеете в виду в главном холле?
– Да, в главном холле.
– Конечно. В главном холле всегда горит огонь.
– Тогда передайте достопочтенному мистеру Хартману, что я подожду его там. С его… э-э-э… позволения. – И он с кряхтением удаляется.
Он очень любит главный холл, напоминающий ему его собственную библиотеку. Конечно, это помещение гораздо просторнее и официальнее, но оно принадлежит такому же удобно устроившемуся хозяину жизни. В конце концов, это всего лишь копия зала, выстроенного для выпускников Гарварда в эпоху плутократии 1920-хгодов.
Шиган знает, что К. Г. любит сидеть у камина, поэтому пододвигает кожаное кресло с высокой спинкой поближе к огню. Банкер опускается в кресло, и Шиган протягивает ему сигару и «Холодный дом» в кожаном переплете. Банкер уехал налегке, поэтому и то и другое Шиган извлекает из собственного портфеля. Стюард при виде сигары бросается к Байкеру, чтобы сообщить ему, что он находится в Калифорнии – штате для некурящих. Однако что-то в поведении Банкера напоминает ему Господа Бога в исполнении Джона Хьюстона, поэтому он достает из кармана коробок, зажигает спичку и подносит ее к гаванской сигаре.
– И немного содовой, – говорит Банкер. – Спасибо.

Хартман меж тем прекрасно отдает себе отчет в том, что он думает по поводу сложившейся ситуации, но никак не может понять, что он чувствует. Сначала он счел это за провал. А с другой стороны – и это чувство все разрасталось, пока он ждал приезда Банкера, – в том, что произошло, было что-то очень жизнеутверждающее. Ради сохранения его, Дэвида Хартмана, тайн был убит человек. Вот где была настоящая власть. И даже если в этом убийстве не было никакой необходимости, никогда еще Хартман не ощущал такого абсолютного могущества. Это чувство пьянило его. Правда, опьянение предполагает дезориентацию и потерю остроты ума. Он же, напротив, занимаясь кендо со своим сенсеем, ощутил невероятную сосредоточенность и ясность. Он впервые ощутил свое кн. Ему и раньше казалось, что он его ощущает, но сейчас оглядываясь назад, он понимает, что выдавал желаемое за действительное. Ему казалось, что он вознесся на горную вершину, которой мало кому удается достичь.
Этот эпизод распахнул перед ним дверь, и он воочию увидел то, что его ожидало: он превращался в творца войны, распоряжающегося чужими судьбами. Пути власти неисповедимы и зачастую петляют по самым необычным местам – ему пришлось продраться сквозь густую поросль голливудских сделок и прислужничество ради десятипроцентного дохода. И лишь в конце человек оказывается на горной вершине, где воздух разрежен и чист и куда добираются только сильнейшие. Оттуда они могут спокойно взирать на весь мир. Сказочное ощущение. И он повторяет шепотом: «Совершивший восхождение обретает власть богов».
Как ни странно, благодаря этому восторженному состоянию он уже не знал, чего он хочет от этой встречи, – невероятно, ибо Хартман всегда знал, чего он хочет, это было одним из ключей к его успеху. И если у кого-то с плеч должна была святиться голова, все понимали, что это произойдет именно потому, что этого хочет Хартман. Но чего он хотел теперь? Заверений в том, что промахов больше не будет? Или, ощутив вкус крови, он…
Зато Банкер прекрасно знал, чего он хочет. Он хотел выяснить, в чем заключается суть этого проекта. Гейтс в разговоре с ним даже не намекнул ему на это. Он просто упомянул этого голливудского агента. Банкер не сомневался в своей победе. Он всегда одерживал победы. А пока что он сидел и наслаждался бесконечными подробностями и неторопливым течением романа Чарлза Диккенса. Диккенс вселял в него веру в собственные силы. Которые на самом деле были на исходе.
И Фрэнк Шиган знал, чего он хочет. Он не сомневался в том, что кто-то будет наказан. И его главная цель заключалась в том, чтобы этим кем-то не оказался он сам. Он считал, что осуществить эту цель будет не так уж сложно. Он просит стюарда принести ему мартини с оливкой и принимается изучать материалы, распечатанные с компьютера Тедди Броуди. Мелу безусловно, зачтется то, что он раздобыл их и столь оперативно распечатал, однако одной этой заслуги недостаточно, чтобы вывести его из-под удара. К счастью для Шигана, который знал, что всегда должен быть кто-то виноватый.
И Тейлор знает, чего он хочет. Он хочет сохранить свое место. И снова все возвращается к Джо Брозу. Если ему удастся доказать, что Броз представляет собой угрозу, – сделать это довольно сложно, так как Тейлору неизвестна суть дела, – тогда любые крайние меры, как, например, убийство Тедди Броуди, будут оправданными. Если Броз будет признан невинным, тогда он, Тейлор, совершил непростительную ошибку. И дело не в моральной стороне – конечно, нехорошо, что парень мертв, но люди умирают сплошь да рядом: на войне, в автокатастрофах, играя в полицейских и грабителей, занимаясь сексом и даже от обжорства, – дело в дополнительных расходах и неэффективности. Для того чтобы замести следы, требовались серьезные траты. Однако, как ни странно, ликвидации никогда не вызывали резонанса. Резонанс обычно был связан с такими аферами, как, например, Уотергейт или операция против Ирана: незаконные вторжения, перевод денег, чеки, ложь под присягой, появление документов, которые должны были быть уничтожены, или оставленных по забывчивости записей конфиденциальных разговоров.
Тейлор сидит, обливаясь потом, и пытается сочинить свою версию происшедшего.
Шиган натыкается на несколько писем, в которых Броуди говорит о том, чем, с его точки зрения, занимается Бигл, и делает заметки. Он протягивает их Банкеру, и тот, недовольный, что ему помешали, принимается их изучать, а прочитав, бросает их в огонь. Но сквозняк не дает им долететь до камина, и их поднимает Тейлор. Он принимается их читать, но они посвящены вопросам кинопроизводства, и Тейлор не понимает, зачем ему велели остановить человека любой ценой, если он собирался просто поболтать о такой ерунде.
Фиона Элис Виктория Ричмонд, жившая в Найтсбридже до того, как ее отец потерял все свое состояние, а мать пошла на панель, прекрасно знала, что время ожидания ни в коей мере не зависит от существа дела и связано исключительно с табелем о рангах, положением в обществе и системой отношений. Поэтому она сообщает Хартману о том, как Банкер воспользовался предоставившейся ему паузой.
В результате стюард сообщает Банкеру что мистер Хартман сможет их принять не через полчаса, а через пятнадцать минут. Банкер поднимается и передает ему свою полувыкуренную сигару, как чаевые. [101 - Существуют ли в Америке правительственные и неправительственные компании, которые могут убивать людей, а потом спокойно возвращаться к своему бизнесу?Несомненно, такие крупные аферы, как Боески. Милкен и Уотергейт, должны убедить нас в том, что преступление никогда не остается безнаказанным и даже великим мира сего всегда приходится платить за противозаконные действия, – иными словами, нам пытаются доказать, что система работает.Системе очень важно, чтобы мы ей верили.Когда все фильмы проходили цензуру (с 1934 по 1968 год) и к показу не допускались сцены орального секса, одно из основополагающих правил заключалось в том, что преступные деяния ни в коей мере не должны поддерживаться. Если на экране совершалось преступление, оно обязательно должно было быть наказано. И позднее с появлением телевидения довольно долго соблюдалось то же правило. Из драматургических соображений нам регулярно показывают истории о независимых полицейских, которые, противодействуя сопротивлению коллег, отлавливают крупных коррумпированных мошенников. Однако с тех пор как существует криминалистика, ее постоянно преследует теория «совершенного преступника». По совершенно понятным причинам криминалисты, психологи и социологи изучают лишь преступников-неудачников, то есть тех, преступления которых повлекли за собой обвинительный акт и наказание. Но если существуют люди, которые совершают преступления и продолжают после этого жить счастливо, то криминалистика – это наука не о преступниках, а о неудачниках и неумехах и должна называться неудачнистикой.В каком-то смысле само определение преступника, по крайней мере в Америке, – ты виновен, только если вина доказана – указывает на то, что это неудачник, совершивший антиправовое действие настолько безалаберно, что даже наша беспомощная правоохранительная система в состояния безоговорочно доказать его вину.Поэтому совершенно очевидно, что вокруг как частными лицами, так и организациями успешно совершаются противозаконные действия. Но главное, что те, кто совершает их постоянно, могут спокойно продолжать заниматься своим делом, не рискуя при этом столкнуться с правоохранительной системой.Все, кто жил в Нью-Йорке в шестидесятые годы, стали свидетелями драматических событий вокруг комиссии Серпико и Кнэппа. И дело не в том, что были вскрыты доказательства коррупции. Дело в том, что коррумпированным был весь департамент полиции, причем на протяжении нескольких поколений. Выяснилось, что его сотрудники участвуют в азартных играх, занимаются вымогательством, наркоторговлей, сутенерством, рэкетом и убийствами. Тысячи людей знали об этом и безнаказанно принимали в этом участие.И несмотря на то, что в Нью-Йорке была проведена широкая и довольно успешная реформа, большинство подозреваемых офицеров как ни в чем не бывало вышло на пенсию и теперь наслаждается плодами своей продажности.Нельзя слепо полагать, что такое может происходить только в Нью-Йорке или только в крупных городах и никогда – на государственном или международном уровне.Однако вернемся к «Юниверсал секьюрити».Может ли существовать компания, являющаяся суррогатом агентств национальной безопасности? Существующие документы подтверждают это. Например, компании, патентованные ЦРУ: они могут находиться в собственности, существовать на основе договорных отношений или финансироваться вышестоящей организацией.Следующий шаг представляет большую сложность. Станет ли такое агентство участвовать, грубо говоря, в убийстве? Документами подтверждается, что ЦРУ регулярно осуществляет массовые убийства, как, например, во Вьетнаме. Причем в основном для этого используются подставные компании, являющиеся, как правило, политическими организациями. Правительственные агентства, а также частные компании проводят самые разнообразные курсы «обучения» в Южной и Центральной Америке. Замечена поразительная связь между проведением этих обучающих программ и временем появления практики пыток, убийств, «исчезновений», возникновением «эскадронов смерти». Все это тоже довольно хорошо документировано и уже стало сюжетом для нескольких художественных фильмов («Пропавший без вести», «В осаде», «Под обстрелом», «Сальвадор»). Мы сейчас не пытаемся заниматься левацкой критикой. Возможно, все эти меры необходимы для защиты общества. Либералы могут ныть и хныкать сколько угодно, но мы знаем, что вьетконговцы не одобряли программу «Феникс».И наконец – нет ли такого частного сыскного агентства, которое время от времени убивает людей из коммерческих или политических соображений? И которое осуществляет это так профессионально, что мы никогда об этом не узнаем?Что это – бред параноика или суровая реальность?]

Дата добавления: 2015-06-27