А где проходили такие встречи?

Вы позвонили ему?

— Да. Разговор вроде бы ни к чему не обязывает. «Как себя чувствуете? Все нормально? Как кормят? Не уста­ете? Ну и слава Богу. Всего доброго». Все.

В чем смысл такого разговора? Че­ловек позвонил, и это главное. Это своего рода проба на «советскость», тест на определение: диссидент ты или нет. Я не был диссиден­том, меня не прельщал этот путь. И брезгливости от контакта с органа­ми власти я не испытывал. Контакт контактом. Главное — не переступать черты: «не стучать», не сообщать им информации, которая могла бы помочь им в травле других людей.

В 60–70-е годы таким собе­седованиям и такой фильтрации подвергались практически все се­минаристы. Я поступил в 1986 году. Тогда фильтрация стала уже выбороч­ной: обращали внимание лишь на тех, кто подает надежды, кто кем-то в Церкви непременно станет, если не завтра, то послезавтра. Мой класс в семинарии был элитарным, в нем учились только люди с вы­сшим образованием. С нашим-то классом они и «работали». Между прочим, в нашем классе мы друг от друга этих контактов не скрывали, и более того — преду­преждали друг друга: «Сегодня меня вызывают в известное место. Если что-то случится, то я там». Когда воз­вращались со встречи, рассказыва­ли, о чем шла речь, о ком спраши­вали, предупреждали, над кем на­висла опасность.

— Приходило, например, извещение с почты о посылке, идешь за ней, а там человек в сером плаще. Иногда самым неприкрытым образом ка­раулили у выхода из семинарии: «Следуйте за на­ми». Приводили в конспиративное место. Их было несколько: в гости­нице, в загсе, в Государственном музее, который находился в Лавре. Последнее предназначалось ис­ключительно для бесед с монахами, которые за пределы монастыря вы­ходили редко.

Начинался разговор. События не форсировались, ведь система была рассчитана навечно, на всю челове­ческую жизнь. Они это знали, и мы — тоже. Сначала ничего не предлагали — просто «приручали». Они уже знали о нас все, даже боль­ше, чем мы сами. Ясно было, что у них есть и хорошо разработанные методики психологической обра­ботки. Первые фразы обязательно были «высокие»: «Мы так же, как и вы, хотим блага Православной Церк­ви». Осторожное касание политики. А затем — ни к чему не обязыва­ющая болтовня. Какие-то пустяки, Но каждый раз добавляется по пес­чинке. Например, показывают фото­графию кого-нибудь из моих со­курсников по семинарии и говорят: «Нам только что передали карточку, надо теперь узнать имя, вы не можете нам помочь?». Конечно, они и имя его знают, и уж тем более фа­милию. Просто это делалось для то­го, чтобы хоть полную чепуху, хоть совершенный «пустячок», но чело­век сделал по их просьбе.

Дата добавления: 2015-06-27