Психогенетические исследования генотип-средовых соотношений в изменчивости компонентов темперамента у детей первых лет жизни

В исследовании М. Риза, проведенном на 45 парах МЗ близнецов, 38 однополых парах и 70 парах разнополых ДЗ близнецов в первые дни жизни, были получены следующие результаты. У тех и других получены одинаково низкие внутрипарные корреляции по четырем чертам темперамента (возбудимость, способность успокаиваться и др.) и по характеристикам активности во сне и бодрствовании. Корреляции у МЗ близнецов колеблются в пределах 0,06–0,31, у однополых ДЗ они равны 0,06–0,59, у разнополых – 0,13–0,30. Автор полагает, что главной причиной этого являются пренатальные условия и особенности родов; аргументом в пользу такого объяснения служат корреляции между различиями по поведенческим характеристикам, с одной стороны, и весом при рождении и тесту Апгар, говорящему о физиологической зрелости новорожденного, – с другой. Как заключает Дж. Лоэлин, в этом возрасте гены не являются основным источником индивидуальных различий по темпераменту «или, точнее, еще не являются».

В ближайшие месяцы ситуация существенно меняется. В четырех исследованиях, проведенных с близнецами 10 возрастов – от 3 до 12 месяцев жизни (группы МЗ близнецов – от 29 до 117 пар, ДЗ – от 18 до 213 пар), использовали разные методики оценки поведения детей – от лабораторных до наблюдения. При этом только в одном случае сходство в парах ДЗ близнецов оказалось выше, чем МЗ. В остальных 9 возрастных группах корреляции МЗ выше, чем ДЗ. Коэффициент наследуемости, правда, пока невелик – в среднем около 30 %, но генетические влияния уже вполне отчетливы.

Это подтверждается и методом приемных детей. В Колорадском исследовании биологические сиблинги (101 пара в возрасте 1 года) имели корреляцию по шкале Н. Бейли, оценивающей особенности поведения ребенка, равную 0,20, а у 83 пар приемных сиблингов она была практически нулевой (0,09). На следующем, втором, году жизни генотипические влияния еще более отчетливы. В Луизвилльском близнецовом исследовании (близнецы 1,5 и 2 лет, 30–83 пары МЗ и 28–50 пар ДЗ) при оценке поведения ребенка двумя разными методами коэффициенты наследуемости уже достаточно высоки: h² = 0,42–0,56, что сопоставимо с величиной генетической детерминации экстраверсии и нейротицизма у взрослых.

По данным того же исследования, в течение первых двух лет близнецы оказываются более похожими и по возрастной динамике оценок, получаемых по шкалам темперамента и личности; усредненные по нескольким шкалам и возрастным этапам (в пределах 9–48 месяцев) корреляции таковы: r МЗ = 0,50; r ДЗ = 0,18. Это может говорить о том, что индивидуальные траектории развития на данном отрезке онтогенеза также испытывают влияние наследственности.

Э.Ф. Кириакиди у близнецов 21–25 месяцев жизни (x = 23мес.) оценивала, среди прочего, особенности поведения по методике Н. Бейли (одна из наиболее распространенных и хорошо отработанных шкал для диагностики детского развития). Эта часть шкалы объединяется в три фактора, два из которых могут быть отнесены к категории темперамента: эмоциональность-экстраверсия и активность. Результаты показали, что на абсолютные оценки по этим факторам влияют конкретные особенности домашней среды: наличие в семье бабушки, систематические игры родителей с детьми, хорошие жилищные условия. Однако внутрипарное сходство и, следовательно, коэффициент наследуемости от этих обстоятельств не зависит.

Генетический компонент обнаружился только в дисперсии оценок эмоциональности (0,30 и 0,47 при двух разных способах вычисления). Индивидуальные различия по активности полностью определяются средой, причем в обоих случаях большую роль играет индивидуальная среда. Но при этом эмоциональность и активность оказались связанными генетической корреляцией (r G = 0,45), что свидетельствует о наличии у них некоторой общей основы, общей системы генов, определяющих вариативность обеих черт.

Несколько иной подход к исследованию динамики поведения детей был реализован в Нью-Йоркском лонгитюдном исследовании, в котором были выделены 9 компонентов, описывающих динамику поведения ребенка:

· активность (главным образом двигательная);

· регулярность (ритмичность появления поведенческих реакций, например, проявлений голода, отправления физических функций, смены циклов сна и бодрствования и т.д.);

· приближение-удаление (иначе обозначается как реакция к / от: направление эмоционального и двигательного ответа на новые стимулы);

· адаптивность (реакция на новую ситуацию);

· интенсивность реакции любого знака;

· порог активности;

· доминирующее настроение;

· отвлекаемость (легкость изменения поведения в ответ на новые ситуации);

· внимание / настойчивость (длительность какой-либо деятельности и способность продолжать ее вопреки помехам).

По данным, полученным в Нью-Йоркском лонгитюдном исследовании был выделен синдром трудного темперамента. Его признаками являются: низкая ритмичность, преобладание негативного настроения, плохая адаптивность и высокая интенсивность реакций.

Оказалось, что этот синдром устойчив в первые годы жизни. Более того, трудный темперамент детства имеет проекцию в приспособленность взрослого человека к разным сферам деятельности: обучения, социальной, семейной и т.д. Соответствующие корреляции с первым и вторым годами жизни нулевые, но с трудным темпераментом в 3 года трудности взрослого уже имеют корреляцию r –0,21, а в 4 года r –0,32 (минус здесь означает, что, чем выше оценки трудного темперамента в детстве: чем он труднее, тем ниже приспособленность взрослого).

На основе Нью-Йоркского лонгитюдного исследования А. Торгерсен провела близнецовое исследование, результаты которого в табл. 1.

Начиная примерно с 9 месяцев жизни проявляется генетически заданная индивидуальность в сфере динамических характеристик поведения ребенка, т.е. темперамента. Начиная с трех лет обнаруживаются связи с темпераментом в период ранней взрослости (17–24 года): корреляции с оценками, полученными в 1 и 2 года, приближаются к нулю, но затем, в 3 и 4 года, они уже равны 0,31 и 0,37.

Дата добавления: 2014-01-03