В. Относительная недействительность

Нужно согласиться с К.И. Скловским в том, что из римского, германского и французского вариантов решения проблемы продажи чужой вещи последний наиболее близок к российскому праву <1>: во французском праве также "уживаются" вместе недействительность продажи чужого и ответственность за эвикцию. Мыслима попытка прямого обоснования подхода, аналогичного принятому во французском праве.

--------------------------------

<1> См.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. С. 442.

Напомним, что купля-продажа во французском праве рассматривается как транслятивный (переносящий право) договор. Согласно ст. 1583 ФГК "она (купля-продажа) совершена между сторонами, и собственность приобретена по праву покупателем в отношении продавца, когда достигнуто соглашение о вещи и о цене, хотя бы вещь не была передана, а цена уплачена" <1>.

--------------------------------

<1> Elle est parfaite entre les parties, et la est acquise de droit l'acheteur du vendeur, qu'on est convenu de la chose et du prix, quoique la chose n'ait pas encore ni le prix.

Раз так, то в силу известного правила "nemo plus juris..." купля-продажа не сможет дать такой эффект, если продавец не имеет права на отчуждение. Видимо, по этой причине в силу ст. 1599 ФГК продажа чужой вещи недействительна (nulle). Причем тут же указано, что она (продажа) может дать основание для взыскания убытков, если покупатель не знал, что вещь принадлежит другому лицу <1>.

--------------------------------

<1> Надо отметить, что в тех случаях, когда речь идет о продаже неиндивидуализированных родовых вещей, будущих вещей или о договоре, по которому одно лицо обязуется приобрести известную вещь для того, чтобы перенести затем право собственности на другое лицо, рассматриваемое правило ст. 1599 ФГК не действует. См.: Планиоль М. Указ. соч. С. 530 - 531; Трепицын И.Н. Указ. соч. С. 265 - 266.

В литературе поднимался вопрос о том, что логичнее говорить не о недействительности продажи чужого имущества, а о праве покупателя расторгнуть договор, поскольку продавец не исполнил своего обязательства и не перенес право собственности на покупателя. Но в силу противоречия прямому указанию закона эта точка зрения не нашла широкого применения <1>. Впрочем, разница с расторжением в связи с неисполнением применительно к французскому праву невелика: по такому основанию договор расторгался бы с ретроактивным эффектом, т.е. считалось бы, что его не существовало с самого начала <2>.

--------------------------------

<1> См.: Планиоль М. Указ. соч. С. 527.

<2> См.: Malaurie P.,, Stoffel-Munck P. Les obligation.,, Paris, 2007. P. 462 - 463.

Как неоднократно отмечалось, уже в практике первой половины XIX века встал вопрос о том, является ли такая недействительность абсолютной или относительной <1>.

--------------------------------

<1> Деление во французском праве недействительных сделок на абсолютно недействительные и относительно недействительные не тождественно российскому делению недействительных сделок на ничтожные и оспоримые. Однако для целей настоящей работы важно другое: относительно недействительные сделки во французском праве, как и оспоримые в российском, производят те последствия, которые желали стороны, если только не будет заявлен соответствующий иск и эти последствия будут считаться ненаступившими. См.: Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. М., 1958. Т. 1. С. 96; Тузов Д.О. Теория недействительности сделок: опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. С. 190 - 191, 250 - 251.

И хотя по французскому праву на относительную недействительность сделки должно было быть специально указано в законе, судебная практика (с 1832 г.) и большинство ученых отвергли идею об абсолютной недействительности продажи чужого имущества <1>.

--------------------------------

<1> См.: Планиоль М. Указ. соч. С. 530.

Ни продавец, ни действительный собственник не могут предъявить иск, основанный на недействительности сделки по ст. 1599 ФГК <1>. Иск о недействительности вправе заявить лишь покупатель, "не дожидаясь обеспокоения" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Henry X. (et al.). Code Civil 109-e Paris: Dalloz, 2010. P. 1885 (art. 1599).

<2> См.: Планиоль М. Указ. соч. С. 527.

Эта особенность сделала защиту покупателя совершенной, поскольку до момента предъявления третьим лицом претензий, направленных на полное или частичное изъятие вещи в широком смысле слова, он не мог предъявить иск, основанный на гарантии от эвикции <1>, зато имел иск из недействительности <2>. Таким причудливым образом не догматически, но прагматически недействительность продажи чужого и ответственность за эвикцию логично "ужились" вместе.

--------------------------------

<1> См.: Планиоль М. Указ. соч. С. 552.

<2> См.: Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. Т. 3. С. 64, 82. М. Планиоль указывал, что "...из недействительности, карающей в наказание того, кто продает заведомо чужую вещь, они (практика и наука. - Прим. авт.) сделали средство охраны для покупщика, род дополнения теории гарантии ". См.: Планиоль М. Указ. соч. С. 530.

Рассмотрим, может ли это решение быть применено в нашем праве.

В ситуации продажи чужого мы имеем трех потенциальных истцов по иску о применении последствий ее недействительности: продавец, действительный собственник и покупатель.

Наличие заслуживающего судебного признания правового интереса первого в оспаривании этой сделки на том основании, что он не мог отчуждать вещь, вызывает сомнения.

Во-первых, виновно или нет, но это именно он создал ситуацию, когда им была "отчуждена" чужая вещь. Очевидно, что по общему правилу он имел больше возможностей убедиться, есть ли у него право отчуждать. И поэтому странно давать ему право требовать что-либо от покупателя из-за такого порока сделки.

Во-вторых, позиция продавца достаточно прочна, пока никто другой не оспаривает сделку. Ведь он, с одной стороны, получил цену, а с другой стороны, в случае эвикции, когда встанет вопрос о возврате цены и ответственности, он имеет возможность участвовать в процессе и может бороться за сохранение сделки.

В-третьих, даже если продавец имел основание владеть вещью до ее отчуждения, то после него вряд ли можно говорить, что оно сохранилось в прежнем виде. Ведь, отчуждая вещь, он стал позиционировать себя как собственника вещи, а не как, например, арендатора. И действительный собственник в такой ситуации наверняка имеет право требовать прекращения отношений, позволявших лжепродавцу владеть спорной вещью.

Тогда получается, что потенциально незаконный владелец будет требовать от реально незаконного возврата переданной вещи, обосновывая это тем, что у него самого не было права на ее отчуждение. При этом выработанное практикой правило, что по реституционному требованию, заявленному к стороне недействительной сделки, другая сторона такой сделки не обязана доказывать наличие права на истребуемую вещь <1>, здесь не должно работать по указанным выше причинам.

--------------------------------

<1> Пункт 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 ноября 2008 г. N 126 "Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения", п. 81 Постановления N 25.

В-четвертых, формальным барьером для оспаривания сделки со стороны продавца должны стать новые правила ГК РФ о сделках.

Так, согласно п. 5 ст. 166 ГК РФ в новой редакции заявление (т.е. не только иск, но и возражение против иска) о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки <1>.

--------------------------------

<1> Пункт 70 Постановления N 25: "Сделанное в любой форме заявление о недействительности (ничтожности, оспоримости) сделки и о применении последствий недействительности сделки (требование, предъявленное в суд, возражение ответчика против иска и т.п.) не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки (пункт 5 статьи 166 ГК РФ)".

Буквальное прочтение этого правила означает, что продавец, исполнявший договор продажи чужого и создавший тем самым для покупателя и третьих лиц видимость его действительности, не может ссылаться на то, что у него отсутствовала юридическая возможность распоряжаться проданной вещью. Поэтому продавец вряд ли может требовать применения последствий недействительности продажи чужого. Скорее всего, он не может и возражать об этом, если к нему предъявлен иск из такого договора. По крайней мере это однозначно верно в отношении продавца, знавшего или имевшего возможность знать, что он продает чужое. Если раньше такое возражение должно было быть отклонено на основании ст. 10 ГК РФ как злоупотребление правом, то теперь суд сошлется на п. 5 ст. 166 ГК РФ. Может быть, было бы правильным пойти еще дальше и сказать, что вне зависимости от добросовестности продавца при продаже его заявление о ничтожности договора по причине отсутствия у него права собственности на вещь является неправомерным и подпадает под действие п. 5 ст. 166 ГК РФ, поскольку направлено на извлечение выгоды (возврат владения вещью) из объективно неправомерного поведения.

Как уже было показано выше, действительный собственник, заявляя о порочности сделки, на самом деле вряд ли стремится ее оспорить: он в ней не участвует, и она его не связывает. Его интерес в том, чтобы вернуть себе вещь, находящуюся у лица, с которым его не связывают обязательственные отношения, - покупателя.

Кроме того, согласно новым правилам ст. 166 ГК РФ в случае как с ничтожной, так и с оспоримой сделкой иск, основанный на ее недействительности, может предъявить сторона или в предусмотренных законом случаях иное лицо.

Закон собственнику вещи такого иска не дает. Как и во французском праве, ничто не мешает ему предъявить виндикационный иск и неоспоренная купля-продажа не станет препятствием для его удовлетворения <1>.

--------------------------------

<1> Henry X. (et al.). Op. cit. P. 1886 (art. 1599).

Таким образом, единственным, кого можно было бы признать имеющим заслуживающий защиты интерес требовать последствий недействительности продажи чужого, будет покупатель.

Впрочем, и это спорно. Есть ли интерес покупателя в таком оспаривании? Его можно было бы увидеть, если бы ответственность продавца наступала только тогда, когда эвикция осуществилась. Пункт 1 ст. 460 ГК РФ дает покупателю весьма совершенную защиту и до непосредственного изъятия у него вещи третьим лицом.

Если считать продажу чужого хотя бы оспоримой, а не ничтожной, то вместо ее оспаривания покупатель может просто требовать расторжения договора и убытков, связанных с его неисполнением по п. 1 ст. 460 ГК РФ. Однако если мы допускаем, что такая сделка имеет порок, приводящий к недействительности, то даже по новой редакции ст. 168 ГК РФ она ничтожна, так как порок касается именно прав третьих лиц.

Впрочем, если мы лишим продавца возражения о ничтожности, а суд устранится от ее констатации ex officio, то будет существовать видимость действительного договора - ситуация, похожая на оспоримость. Более того, возможно, с учетом п. 5 ст. 166 ГК РФ мыслимо утверждение об относительной ничтожности сделки: в споре добросовестного контрагента с недобросовестным ссылка последнего на ничтожность сделки будет отвергнута. И покупатель сможет воспользоваться защитой, которую ему дают ст. ст. 460 и 461 ГК РФ.

По крайней мере в таком ключе может быть объяснено рассмотренное дело о продаже земельного участка: то, что в другом деле по иску третьего лица сделка объявлена недействительной, не дает защиты неисправному продавцу в деле о взыскании с него убытков покупателем.

Дата добавления: 2017-01-14