Триады: токио-берлин-вашингтон 3 страница

ОБАЯНИЕ ВУДИ АЛЛЕНА
Для могущества США стала гораздо насущнее, чем промышленная база, и на значительно более долгий срок система знания, или информационная сфера (инфосфера).
Наш взгляд на эту третью опору силовой триады идет вразрез с представлениями тех, кто склонен опрометчиво сбрасывать со счетов колоссальную "остаточную" мощь Соединенных Штатов. Чрезмерно увлекшись вооружением и деньгами, они пренебрегают ролью знания для могущества нации или недооценивают его.
Итак, первое громадное преимущество, которым располагают Соединенные Штаты в настоящее время, - это просто язык. Английский стал всемирным языком международных научных связей, коммерции, авиации и множества других областей. До тех пор, пока компьютерный перевод не сделает языки взаимно прозрачными, тот факт, что сотни миллионов человек способны хоть немного понимать английский язык, придает американским идеям, направлениям, изобретениям и продукции мощную движущую силу в мире.
Другая сильная сторона Америки - это все еще прочная ее научно-техническая база. Уже немало написано о том, что в процентном отношении снижается количество патентов, полученных американцами23, и о прочих признаках ее научно-технической немощи.
После Второй мировой войны Соединенные Штаты были практически во всех отношениях единственным великим промышленным государством, способным заняться широкомасштабными исследованиями в области науки и техники. При сложившихся обстоятельствах вряд ли разумно ждать, что Соединенные Штаты станут придерживаться того же процентного отношения патентов, что и прежде.
Соединенные Штаты утратили свою фактическую монополию. Но их научная база все еще мощно возвышается над достижениями своих конкурентов. По данным Национального научного фонда, частные и государственные расходы Соединенных Штатов на НИОКР составляют около 120 млрд. долл. в год, что превышает
546

бюджеты Японии, Германии, Франции и Великобритании вместе взятых и примерно втрое - бюджет Японии.
Корпорационные НИОКР в США только чуть-чуть не дотягивают до 70 млрд. долл., значительная часть остальной суммы приходит из Пентагона, при этом большая часть его исследований, несмотря на все возражения, подпитывает гражданскую экономику. (По словам Самьюла Фуллера, возглавляющего научные исследования в "Диджитал эквипмент"*, большинство серийных изделий - от персональных компьютеров до производственных рабочих станций - родилось в недрах фундаментальной науки, финансируемой Управлением перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ.)
У Соединенных Штатов пока все еще вдвое больше ученых и инженеров24, активно работающих в научно-исследовательской области, чем у Японии, хотя у японцев они сосредоточены главным образом в ведущих корпорациях, а сотрудники их неакадемических исследовательских институтов помоложе.
Одни только огромные усилия, предпринимаемые Америкой, не гарантируют качества. Более того, возможно, что при сокращении ассигнований на оборону и перемещении американскими корпорациями ресурсов из фундаментальных исследований на исследования, в большей мере ориентированные на решение производственных задач, изменения идут не в слишком удачных направлениях. И все же хотя США, совершенно очевидно, и сталкиваются с трудностями, но, что знаменательно, они продолжают сохранять ведущие позиции в области высоких технологий, и особенно в области информационной технологии.
Прогресс Японии в создании компьютеров и кристаллов для модулей памяти феноменален, особенно головокружительного успеха добились три фирмы: "Фудзицу"*, NEC и "Хитачи". В настоящее время "Фудзицу" наступает на пятки "Диджитал эквипмент" - второй по величине компании по производству электронно-вычислительного оборудования, a NEC и "Хитачи" недалеко от нее отстали. Японцы контролируют 50% рынка
* Американская компания по производству электронного оборудования и техники. - Примеч. пер.
** Имеет отношение к компании "Фудзи". Основана в 1935 г., "отпочковавшись" от "Фудзи". - Примеч. пер.
547

компьютерных комплектующих и поразительно, но 85% рынка кристаллов для модулей памяти.
Что же касается вычислительной техники25 как таковой, то США тем не менее производят 69%, т. е. большую часть продукции мирового рынка, оставшийся 31% почти поровну делят между собой европейские и японские фирмы. Соединенные Штаты поставляют по меньшей мере 62% персональных компьютеров, производимых в мире.
В 1988 г. из 20 ведущих компьютерных фирм мира 10 было американских, 6 - европейских и только 4 - японских. Одна IBM более чем вдвое крупнее всей вместе взятой Большой тройки Японии. "Диджитал эквипмент" была почти равна Европейской большой тройке. В постепенно приобретающей все большее значение сфере предоставления информационных компьютерных услуг в отличие от сугубо вычислительных 9 из 10 ведущих фирм мира принадлежат Америке, а одна - Европе, и ни единой - Японии. (Доля Японии на рынке услуг составляла в 1988 г. только 10,6% и даже предполагается, что она вообще удалится оттуда с ростом участия в нем Соединенных Штатов.)
Подобным же образом можно отметить замечательные успехи Японии в производстве супер-ЭВМ, тогда как американские разработчики супер-ЭВМ столкнулись в своей работе с трудностями. И вновь японцы лидируют в создании аппаратного обеспечения, между тем как американцы - в создании системного и прикладного программного обеспечения. Гонка еще не кончена.
В изготовлении кристаллов для модулей памяти японское массовое производство практически стерло с лица земли своего американского конкурента. Однако IBM была первой, кто объявил о создании запоминающего устройства на монокристаллах с объемом памяти в 16 млн. бит, т. е. в 4 раза превышающего самые новейшие образцы и оставляющего далеко позади своего японского конкурента26. Более того, перемены идут не столько в направлении массовости производства, сколько по пути изготовления на заказ и специализации, где гораздо больше ценятся квалифицированность конструктивного решения и сложное программное обеспечение на современном уровне, а это - самое слабое место японских разработчиков. Что же касается собственно программного обеспечения - а 550-млрд. бизнес растет сейчас по экспоненте, -
548

то Соединенные Штаты держат под своим контролем 70% мирового рынка27.
У нас нет возможности подробно остановиться еще и на таких областях, как сверхпроводимость, телекоммуникации, материаловедение и биотехнология, да к тому же пока еще слишком рано оценивать результаты всемирной научно-технической гонки.
Более того, по большинству важных аспектов научно-технической базы страны может не быть своевременной информации о том, что там происходит в какой-либо конкретный момент, а всего лишь о скорости, с какой происходят там процессы непрерывного обновления, насыщенности и интенсивности обмена информацией, содержащей специализированное ноу-хау, с теми, кому она необходима, и быстроте, с которой осваиваются знания, получаемые со всего света. И значение будут иметь не запасы знания, а потоки обмена им.
Общепризнанной зоной бедствия Америки стала школьная система так сказать фабричного типа, да еще и разрушаемая наркотиками, насилием и отчуждением. К несчастью, в бедственном состоянии находятся школы и за пределами Соединенных Штатов, и особенно в районах трущоб крупных промышленных городов. Сыщется ли где-нибудь по-настоящему хорошая школа в трущобах? В Брикстоне? В Бейлмермере? В Берлине? Кризис образования - отнюдь не американская монополия.
Некоторое преимущество американским школам дает, несмотря на все остальные беды, все-таки то, что они не так зацентрализованы, как школы в Европе и Японии, и не находятся под диктатом какого-нибудь госминистерства образования. И это делает их, хотя бы потенциально, более открытыми и доступными для экспериментирования и внедрения всего нового.
К сожалению, у деловых и научных кругов Америки наблюдается почти рефлекторная потребность во все большем количестве математиков и естественников, в строго упорядоченном знании, во все большем количестве ученых со степенью. Большинство людей заблуждаются относительно подлинного состояния дел в японской системе образования, и они были бы крайне удивлены, узнав, что рывок Японии к рубежам новейшей высокой технологии за период с 1975 г. по 1988 г. был совершен за счет лишь незначительного увеличения числа инженеров и ученых со степенью28
549

И тем не менее освоение Америкой своей целины в образовании - вот основной источник ее глобального могущества, не поддающегося количественному определению колоссального культурного влияния на планету. Сейчас речь идет о качестве, которое, конечно же, может вызывать бурные споры. Мы просто констатируем факт, что культура в том или ином виде исходит от Соединенных Штатов. Так, например, за границей переводится гораздо больше американских книг, чем иностранных книг переводится американскими издателями. С одной стороны, это плачевная ситуация, поскольку американцы лишаются возможности знакомиться с ценными идеями и блестящими озарениями. Однако она отражает и громадность избыточного предложения со стороны Америки в культурном обмене.
Во благо ли, во зло ли, но несметное множество людей по всему земному шару жаждет приобщиться к Западу, а особенно к его американскому варианту - образу жизни, социальным установкам, модам, идеям и новшествам. Высказывалось предположение, что всемирная притягательность американской массовой культуры исходит из ее многонациональных истоков, питаемых еврейским обаянием Вуди Аллена, негритянской уморительностью Билла Косби, своеобычностью итальянских характеров вроде Коломбо или кинорежиссера Мартина Скорсезе, японским самообладанием "Пэта" Мориты в "Каратисте", кубинским темпераментом Десы Арнас и воплощением истинного американца Клин-том Иствуд.
Мощной волной нахлынувшее воздействие этих образов, наряду с широким потоком науки и техники, а отнюдь не одна лишь экономическая или военная мощь делают Соединенные Штаты столь опасными в глазах поборников "жесткого" курса в политике, которые руководят современным Китаем, или верхушки шиитского духовенства, управляющего Ираном. По всему свету смотрят не советские, японские или европейские фильмы и телепрограммы, а американские. У остальных великих держав попросту нет шансов на выигрыш в этой гонке.
Вообще говоря, Соединенные Штаты продолжают оставаться богатейшим источником инноваций в науке, технике, искусстве, бизнесе, умении создать собственный имидж и в знании, в самом его широком смысле. Это преимущество может уменьшиться в
550

грядущих десятилетиях, однако другие государства или регионы поймут, что гораздо легче создать новую систему вооружения или объединить свои экономические системы, чем сравняться с Америкой или обойти ее в этом культурном лидерстве.
Поэтому рассмотрение силовой триады наводит на мысль, что, хотя у Соединенных Штатов и существуют серьезные проблемы, это отнюдь не "бумажный тигр". А ближайшие десятилетия, по мере того как будут постепенно набирать темп изменения в расстановке сил как внутри страны, так и за рубежом, Америку начнут раздирать социальные, расовые и сексуальные протесты. Однако внутренние проблемы Америки, по всей вероятности, ни в какое сравнение не пойдут с теми пертурбациями, которые ожидаются в Европе - наименее стабильной из трех великих претенденток на звание мировой державы. Не избежать и Японии политических и социальных беспорядков, когда весь окружающий ее мир содрогнется до основания.
Такая картина, набросанная несколькими быстрыми ударами кисти, разумеется, не может не быть импрессионистичной, а все представленные оценки могут быть подвергнуты сомнению пункт за пунктом. И все же, взятые в совокупности, они внушают мысль, что Соединенные Штаты - это единственный из всех трех великих капиталистических центров мира, кто располагает наиболее сбалансированным могуществом, и что они по-прежнему сохраняют за собой лидерство именно в той составной части силовой триады, которая становится наиважнейшей, - в знании.
ВЫБОР ПАРТНЕРОВ
Большинство прогнозов относительно глобального господства не только опирается на слишком упрощенные исходные посылки, но и неверно трактует понятие "могущества". Пользующаяся определенным влиянием теория Пола Кеннеди, автора работы "Взлет и падение великих держав", где, например, в общедоступной форме излагается идея американского упадка, по существу оценивает национальное могущество только с точки зрения богатства и воен-
551

ного потенциала. Кеннеди упоминает о влиянии идеологии, религии и культуры, но недооценивает их, а между тем все они начинают приобретать значение гораздо более важное, чем когда бы то ни было прежде. Он совершенно недооценивает роль знания, которое на самом деле уже стало сейчас основным источником как экономического благосостояния, так и военной мощи. И это - самое важное изменение в раскладе сил нашего времени.
Более того, как мы уже видели, в вопросе о могуществе речь идет не только о том, "как много", но и о том, "насколько хорошо" - и качество могущества может быть не менее важно, чем его количество, а могущество нации должно быть сопряжено с ее собственными целями, а не только соотнесено с могуществом других наций. И то, что могло бы отвечать требованиям одной цели, отражающей одну систему ценностей, может совершенно не отвечать требованиям другой.
В отличие от Европы, где в центре внимания находятся региональные проблемы, и от Японии, которая колеблется между региональной и глобальной ролью, Соединенные Штаты обречены играть глобальную роль. После того как Америка на протяжении всей второй половины XX в. возглавляла глобальную коалицию, едва ли ей взбредет в голову сужать свои честолюбивые замыслы до размеров какого-то региона. Однако здесь действует не только психологический фактор. Экономика США настолько неразрывно связана со многими регионами мира и теперь уже зависит от столь обширного многообразия взаимных связей, что было бы уже просто невероятно отказаться от доступа к какой-либо из важных частей мировой экономики. Да и ни один американский политический лидер не может допустить, чтобы такое случилось.
Возможно, что то же самое окажется справедливым и для Японии, и не исключено, что и для Европы. Тем самым какая бы то ни было серьезная угроза протекционизму - в ответ, скажем, на экономический кризис - совершенно дестабилизировала бы отношения между тремя великими капиталистическими центрами. А кроме того, три - это нестабильное число. Компания из трех человек чаще всего разбивается на двоих и одного.
Конечно, уже немало других государств и регионов включилось в борьбу за место во властной системе XXI в. Появятся новые неизвестные союзы и новые стратегии. Страны, давным-давно
552

отправленные на задворки истории, вдруг неожиданно забрезжат в нашем сознании. Но даже сейчас европейские лидеры обращаются к Вашингтону со своего рода планами нового союза, уже более не нацеленного против Москвы.
Некоторые предложения ограничиваются такими специфическими областями, как телевидение высокой четкости (ТВЧ) или общая технология. Однако совершенно очевидно, что имеются в виду и более широкие отношения. Влиятельная ежедневная немецкая газета "Штуттгартер цайтунг" выражает общее мнение, что "более тесные связи между европейцами и американцами послужили бы только ко взаимной пользе... при выработке согласованной политики... по отношению к общему сопернику - Японии"29.
А что, если американская долгосрочная стратегия не проявит должного интереса и позволит истории качнуться в противоположном направлении, к негласному альянсу (и экономическому разделу мира) между Японией и германизированной Европой. Японские компании типа JVC уже бросились перемещать свои европейские штаб-квартиры в Берлин. "Мицубиси" уже и думать забыла о своих связях с компанией "Мессершмитт".
Даже если бы Соединенные Штаты и влились в бурный Общий рынок североамериканских стран, то все равно не смогли бы долго выдержать такое оттеснение себя из мировой экономической политики, результатом чего стала бы катастрофа, по своим масштабам не меньшая, чем третья мировая война.
Однако если бы с новыми силами возобновился альянс США - Япония, то результат его был бы резко противоположным.
Американо-японские отношения никогда не были хуже со времен Второй мировой войны, и брешь между Соединенными Штатами и Японией может только расширяться до тех пор, пока опасные искры не превратятся над ней в дуговой разряд. Безответственные ура-патриоты в погоне за голосами избирателей и с жаждой наживы умышленно подогревают опасные эмоции как в Токио, так и в Вашингтоне.
И если бывший член кабинета министров Синтаро Исихара может предаваться размышлениям на тему о будущем, когда Соединенные Штаты вновь оккупируют Японию, дабы помешать ей
553

продавать новейшие интегральные схемы Советскому Союзу, то он, по сути, открыто и недвусмысленно рассуждает о войне, высказывая тем самым неслыханную мысль, которая не так уж и чужда самосознанию обеих стран. Ему и его американским "собратьям" неплохо было бы помнить, что едущему верхом на тигре не суждено от него спастись.
В мире, где происходят самые неожиданные смены позиций и изменения во взглядах, нельзя исключить возможность реализации любой фантазии. Однако даже самый маловероятный риск такого противостояния сил должен вызывать безотчетный ужас даже у тех, кто в равной мере устал от американской сверхдержавности и японского соперничества. Это противоборство способно весь мир ввергнуть в такой кошмар, раны после которого ему придется залечивать столетиями.
Нарастающая враждебность между этими двумя тихоокеанскими державами могла бы только еще более усилиться, если бы Европа, изменив свои протекционистские ориентации, вынудила их вступить в еще более ожесточенную конкурентную борьбу со всем остальным миром. Вот почему сама идея "Европы как крепости", недоступной для конкуренции извне, равнозначна угрозе миру всего мира.
В этой крайне изменчивой ситуации Америка может позволить себе выступать в роли кокетки, которая разрешает то Европе, то Японии разыгрывать себя, как "карту", в их конкурентной борьбе мирового масштаба. Может она выступать и в качестве посредника. Или сфабриковать какой-нибудь межгосударственный союз, который будет доминировать в первые десятилетия XXI в. Вот, правда, с кем?
Поэтому в данном случае подробный анализ "силовой триады" позволяет с наибольшей глубиной вскрыть суть рассматриваемой ситуации. Ибо если мы еще раз взглянем на силу, богатство и знание, то в каждом отдельно взятом раскладе сил мгновенно просматривается роль и значение могущества.
Мы, например, с его помощью узнаем, что союз США с Европой сплотил бы фактически воедино огромную военную мощь (включая сюда и старый союз НАТО). Свел бы воедино колоссальные рынки и огромные материальные ценности (правда, значи-
554

тельную часть которых составляют устаревшее производство и непомерное чванство). Объединил бы науку и технику Америки и Европы и сконцентрировал бы громадный культурный потенциал. Давние культурные и этнические связи сделали бы эту конвергенцию совершенно естественной.
Нацеленный против Японии, такой союз разбудил бы воспоминания о 30-х годах, ускорил бы темпы дальнейшего перевооружения Японии, способствовал бы приходу к власти "ястребов", оттеснил бы Японию еще дальше - ближе к развивающимся странам как наименее удобному рынку для ее товаров и капиталов. В военном же отношении это привело бы к советско-японскому соглашению и даже к некоей новой форме китайской авантюры. Для Японии же быть вытесненной из Европы или даже, если такое можно себе вообразить, из Соединенных Штатов было бы равносильно "запуску" бомбы замедленного действия глобального масштаба.
В противоположность этому, беспристрастные размышления показывают также, что союз между Соединенными Штатами и Японией, невзирая на нынешние напряженные отношения между ними, привел бы фактически к совершенно иным результатам для всей планеты. Такое изменение позиции не могло бы быть проигнорировано в мире, где общественное мнение может измениться за ночь, а Соединенные Штаты неожиданно для себя начать поддерживать Михаила Горбачева.
Как бы странно это ни звучало, но американо-японский союз, для того чтобы сосредоточить всю мощь на "самом сердце" Европы, свел бы вместе первостепенные и третьестепенные по объему военные бюджеты в мире, обе свои крупнейшие экономики, обе свои самые быстро развивающиеся научно-технические базы. Подобное сочетание сформировало бы стратегическую дуополию или совместное владение двух входящих в союз государств единой, но одной из самых быстро развивающихся экономик мира - экономикой тихоокеанского региона, геополитическое "сердце" которого стало бы тогда его "морской душой".
Существует, кроме того, и еще один последний, но вызывающий священный трепет фактор, разительно отличающий один союз от другого, а между ними-то Соединенным Штатам, возможно, со
555

временем и придется разрываться. Это отличие настолько мало обсуждается в Вашингтоне, Токио да и в других европейских столицах, что стратеги из богатейших и могущественнейших государств склонны об этом и вовсе забывать. Все же в ходе продолжительной гонки оно приобретает потенциально громадное значение в крупной игре наций.
Любой евроамериканский союз без Японии - монорасовый по самой своей сути - силовая коалиция, составленная только из белых людей, в мире, где белая раса представляет собой постоянно сокращающееся меньшинство. В противоположность тому, союз между Соединенными Штатами и Японией, несмотря на весь расизм, отличающий оба эти государства, представляет собой межрасовую силовую коалицию. И это различие не может не быть отмечено всем остальным населением земного шара.
История не катится по железнодорожным рельсам к заранее заданному будущему. В эру принципиальных изменений в раскладе мировых сил, в период революционного переворота на планете, возможны и многие другие силовые перестановки. Европу уже беспокоит натиск мусульман на южном фланге. Не исключено, что в Китае может вспыхнуть гражданская война. Придумать можно еще сколько угодно других фантасмагорических сценариев. Естественно, что остальная часть человечества не будет сидеть сложа руки, пока Европа, Япония и Америка занимаются дележом трофеев. Все же придется стратегам из Вашингтона, Токио, Брюсселя и Берлина, и, возможно, очень скоро, выбирать, на чьей стороне участвовать в этом великом турнире триад за мировое господство.
Решение, которое примет Вашингтон (сознательно или по собственной пассивности), наметит будущее всей остальной планеты от Китая и СССР до Ближнего Востока, Африки и Латинской Америки.
К какому выводу придем мы тогда об этой борьбе между собой капиталистических держав за мировое господство? Кто из трех великих претендентов станет триумфатором следующего великого исторического изменения в раскладе сил?
Ответ же, как мы увидим далее, состоит в том, что мы задаем неверный вопрос.
556

Дата добавления: 2015-07-13