Часть первая: На самом донышке души 8 страница

– Это почерк Джинни, – сообщила она, заглядывая Гарри через плечо. – Почему у тебя письмо Джинни, и почему оно начинается с обращения «Моему дорогому-любимому»?!

– Это не мне! В смысле, это не о том. В смысле… – комкая записку, зачастил Гарри.

– Как раз в том самом смысле, – отрезала Блэз. – Ну-ка объясни, почему вдруг Джинни пишет тебе любовные письма, Поттер?

Прозвучало это, на вкус Гарри, чересчур громко и именно тогда, когда в дверях с пустыми тарелками в руках появились болтающие Рон и Гермиона. Разговор, разумеется, мгновенно увял.

– Что ты сказала? – переспросила Гермиона, чьи глаза напоминали блюдца.

– Боже… – пробормотала Блэз.

– На кой ляд моей сестрице писать любовные записки Гарри? Я думал, это всё уже в прошлом…

– Это не любовная записка, – прижимая к груди кулак со скомканным пергаментом, повторил Гарри.

– Точно-точно, – неуклюже пришёл на помощь Драко, – скорее, поток сознания…

– Да, но…

– Но почему Джинни вообще пишет подобные письма Гарри? – со звоном опуская свою тарелку на стол, настойчиво поинтересовалась Гермиона.

– Эй, не надо говорить это так, словно я бесчувственный чурбан, в которого и влюбиться-то никто не может! – обиделся Гарри.

– Не увиливай, – отрезала Гермиона и, прежде чем Гарри успел сообразить, выхватила письмо прямо из его руки.

– Обалденные рефлексы, – оценил Драко. – И почему только ты не играешь в квиддич?

– Потому что это до тошноты скучно, – ответила, пробегая пергамент глазами, Гермиона. – Это, без всяких сомнений, любовная записка, – холодно оповестила она собравшихся, после чего, уже не так холодно, добавила: – Гарри, у тебя нет ни серебристых волос, ни глаз цвета лунного сияния, ни… о боже… – густо покраснев, закончила она. – Подозреваю, это письмо подразумевалось как личное, – она отшвырнула записку на стол с таким потрясением, словно её только что укусил Косолапсус.

– Цвета лунного сияния, – задумчиво повторил Драко. – Что верно, то верно…

Рон, который был, возможно, немного заторможен, однако же отнюдь не туп, посмотрел на письмо, потом на Драко, потом снова на письмо.

– Моя сестра написала любовное письмо МАЛФОЮ?! – ахнул он и потянулся к записке.

Чуя неизбежную катастрофу, Гарри вскинул руку:

– Immolatus! – пергамент дрогнул и рассыпался пеплом.

– Ты сжёг моё письмо! – возмутился Драко. – Оно дорого мне как память!

…А мне ты дорог как память, и если Рон сейчас догадается, что ты прошлой ночью вытворял с его сестрой, он тебя пополам порвёт, – указал Гарри.

Рон посмотрел на по-прежнему розовую от смущения Гермиону.

– Что там было? – спросил он.

Гермиона оглядела всех по очереди: сначала Драко, потом Рона и, наконец, Гарри, который пожелал, чтобы мог сейчас безмолвно общаться с ней, как с Драко. Он попытался телеграфировать ей глазами, и, похоже, она поняла, потому что повернулась к Рону и сказала:

– Просто записка, где она говорит, что прекрасно провела время на вчерашнем празднике.

– Хм, – неубеждённо фыркнул Рон. – Короче, Малфой, не думай, будто у тебя будет другой шанс поразвешивать на неё слюни. Она с Фредом и Джорджем уехала на побережье, а куда – не скажу.

Кажется, Драко собирался нагрубить в ответ, но тут дверь снова распахнулась, на этот раз от руки Нарциссы. Она была в сером платье и явно взволнована. Дверь захлопнулась за её спиной, когда она вошла в кухню.

– Мальчики, – мягко сказала Нарцисса, переводя взгляд с Драко на Гарри, – Дамблдор ждёт. Они с Северусом приглашают вас в кабинет.

* * *

…Прости, я сжёг твою записку… – мысленно извинился Гарри, когда они с Драко вышли из кухни (Блэз и Рон остались недоумевать, а Гермиона проводила друзей полными сострадания глазами) и начали подниматься по лестнице на второй этаж. – Я здорово струхнул.

…Я заметил, – сухо и как-то отстранённо отозвался Драко. Он уже был за семью морями от пышащего драматизмом и скорбью тона, взятого несколько минут назад в кухне. – Да ладно, ерунда. Слушай, ты не против заглянуть на минутку ко мне? Как-то не горю желанием предстать перед Снейпом и директором в пижаме.

– По крайней мере, она шёлковая, – заметил Гарри и добавил, уже мысленно: – Знаешь, мне как-то не по себе говорить о Снейпе с Дамблдором вслух – всё время кажется, будто они слышат.

– Ну и не говори, – отрезал Драко. Они добрались до спальни, и слизеринец потянулся к ручке.

…Эй, необязательно же вслух…

– Обязательно, – перебил Драко. Его серые глаза наполнились холодной задумчивостью. – Думаю, пора привыкать – в ближайшее время придётся обходиться без этого, – и раньше чем Гарри успел что-то ответить, слизеринец исчез в спальне, оставив его болтаться в коридоре. Через несколько минут Драко вернулся – уже в джинсах и тёмно-синем свитере, на рукаве которого что-то сверкнуло, но что – Гарри увидеть не успел: Драко развернулся и пошёл вперёд. Пришлось прибавить шагу.

– Слушай, может, пока идём, переговорим об этом?

– Если б было что сказать, мы бы давно всё обсудили.

У Гарри перед носом как красной тряпкой махнули, но с ответом он не нашёлся. Тем временем, они уже добрались до кабинета. Дверь была чуть приоткрыта – Драко стукнул и вошёл, Гарри последовал за ним.

Он редко сюда заглядывал, это напоминало ему Люциуса и тот день, когда тот привёл его сюда и предложил сделку: противоядие для умирающего Драко за Чашу. С тех пор кабинет совсем не изменился – похоже, Нарцисса оставила тут всё, как было: громадный стол красного дерева, буфет с запылившимся графином бренди, коробка с табаком… Но теперь за столом сидел Дамблдор, и от падающего сквозь стрельчатые окна света на его очках плясали искорки, оставляя в тени лицо. Позади стоял Снейп, похожий сейчас на чёрного ворона даже больше обычного. Лоснящиеся разделённые на прямой пробор волосы обрамляли узкое бледное лицо.

– Гарри, – тепло поприветствовал юношей Дамблдор, – и Драко. Рад видеть вас. Пожалуйста, присаживайтесь, – он указал на стоящие перед столом стулья с высокими спинками. Гарри сел, Драко остался стоять у второго – похоже, тоже припомнил встречи с отцом в этом самом кабинете. – Разумеется, – Дамблдор сложил руки и опёрся на них подбородком, – вы знаете, по какому поводу вы здесь.

– По поводу противозелья, – сказал Гарри. Драко хранил молчание. – Противозелья к Многосущному Зелью.

– Именно так. Северус?

Зельевар шагнул вперёд, поставив на стол два флакона с решением всех проблем. Решение было бурого цвета.

– Оно, – сообщил Снейп, – сварено специально, чтобы снять эффект зелья, принятого вами год назад. Результат мы увидим практически сразу. Разумеется, я буду находиться рядом на случай каких-либо накладок, которые, вне всякого сомнения, исключены.

– Никаких побочных эффектов? – уточнил Дамблдор, приподняв белоснежные брови.

– Абсолютно. Зелье идеально, могу вас заверить, – одним взмахом Снейп снял обе крышки. – Я отмерил точное количество для каждого из вас. Лучше, если вы выпьете его одновременно. Или по возможности одновременней.

Гарри покосился на Драко, чтобы узнать его реакцию, но тот смотрел на флакон по-зимнему пустыми глазами: ни любопытства, ни покорности – лишь равнодушная готовность.

По лицу Дамблдора проскользнула тень озабоченности.

– Если хотите, можете чуть-чуть подумать и собраться. Кстати, мистер Малфой, я очень надеюсь, что вы передадите мои комплименты вашей матушке по поводу переделки дома. Мне доводилось бывать тут в юношеские годы, и тогда я, помнится, подумал, что он насколько огромный, настолько уродливый и неприспособленный для жизни. Надо сказать, теперь я готов отказаться от своих слов.

– Непременно передам, господин директор, – с великосветской вежливостью сказал Драко и потянулся к своему флакону. Потом медленно повернулся к Гарри – так медленно, словно какая-то сила разворачивала его и заставляла поднять взгляд. – Ну, давай, Поттер? – он махнул рукой на клубящуюся и дымящую жидкость перед Гарри, и тот снова вспомнил Люциуса, и другой флакон, и совсем другое выражение лица – непохожее на Драко, хотя голос – прекрасно отмодулированный, полный аристократизма – слизеринец несомненно унаследовал от отца.

Гарри потянулся к зелью. На ощупь оно было прохладным, хотя над поверхностью курился дымок. А ещё оно пахло, напоминая по запаху Многосущное Зелье с какой-то кислой ноткой – то ли лимона, то ли уксуса. Гарри посмотрел на Драко, почти ожидая издевательского тоста, но тот уставился себе на руки. Его лицо было таким же, как в румынском замке, когда со словами «Te morituri salutant» он поцеловал Гарри в щёку.

– Готовы, Поттер? – скользко-холодным, словно змеиная кожа, голосом спросил Снейп. – Мы с директором не можем ждать весь день.

– Ничего-ничего, Северус. Гарри, у тебя неважный вид. Волнуешься? Всё в порядке?

Гарри поднял голову:

– Да, – Драко стрельнул в него удивлённым взглядом. – Да, всё в порядке. Я просто собирался с мыслями.

– Вижу-вижу, и как – собрался?

– Да, – он поставил флакон с зельем обратно на стол. Встал. – Ужасно признателен вам за все хлопоты и за создание противозелья, вот только принимать я его не хочу. Простите, что занял ваше время.

– Но… – начал потрясённый Дамблдор, однако его перебил не менее потрясённый Снейп:

– Вы не можете отказаться! Директор…

– Вообще-то, – заметил Гарри, – полагаю, что как раз могу отказаться. Судите сами: мне семнадцать, я совершеннолетний. И больше не являюсь студентом Хогвартса, профессор Снейп, а потому, видите ли, вы для меня больше не указ.

Снейп что-то мрачно пробурчал в ответ, слышное только Дамблдору. Тот вздохнул.

– Да, Гарри, формально ты прав: мы действительно больше не властны над тобой, однако, думаю, ты согласишься со мной – я всегда действовал исключительно в твоих интересах, верно?

– Да, сэр, – уже тише согласился Гарри: искренний тон директора было выдержать сложней, чем гневные взрывы Снейпа.

– Исключительно в его интересах? – удивив всех присутствующих, включая Гарри, вдруг спросил Драко. – Вы подкинули ребёнка своре бездушных магглов, которые истязали его одиннадцать лет, вы швырнули его драконам, вы дозволили одному встать против дементоров, целиком и полностью возложив на его плечи спасение из Азкабана его крёстного отца – в тринадцать-то лет! И после всего этого вы говорите, будто действуете в его интересах?!

Дамблдор поднял голову. Очки блеснули в полумраке смазанным золотом.

– Мне не приходило в голову, Гарри, – тихо сказал он, – что каждый повод для негодования ты берёшь на карандаш…

– Ничего подобного, – почти удивлённый таким поворотом разговора, возразил Гарри. – Я знаю: вы всегда в первую очередь думаете о безопасности магического мира, а во вторую – обо мне. И не возмущаюсь по этому поводу, так и должно быть, именно это меня всегда и восхищало в вас. И я хотел быть на вас похожим. Научиться принимать неэгоистичные решения. Ведь всю свою жизнь я пытался быть тем, кем обязан быть, переплавлял себя под то, в чём имелась необходимость. А нужно было сражаться с Вольдемортом. Но теперь его нет, да и я больше не ребёнок. И сейчас я принимаю решение относительно моей будущей жизни – какой ей быть, каким быть мне. Можете считать это моим первым самостоятельным решением, если желаете. Я отказываюсь от противозелья. Я его не приму. Теперь понятно?

– Что мне особенно понятно, – холодно заметил Снейп, – что вы, Поттер, в совершенстве овладели искусством неблагодарности.

Гарри мягко улыбнулся той самой, подмеченной у Драко улыбочкой, которая могла кого угодно привести в бешенство.

– Я уважаю вашу точку зрения, профессор, однако не разделяю её.

Снейп повернулся к Дамблдору:

– Директор, на карту поставлено куда больше, чем жалкие поттеровские потуги на самоопределение: если он не примет зелье, это повлияет на эффективность процедуры у Драко. Поттер, возможно, уже подрос достаточно, чтобы отвечать за себя, однако же сомневаюсь, что ему дозволено принимать решения за других студентов… – зельевар спохватился и напряжённо закончил: – Я имел в виду – за других людей. Верно?

– В каком-то смысле, Северус, – кивнул Дамблдор и взглянул на Гарри. – Ты осознаёшь, как твоё решение отразится на мистере Малфое?

Гарри прикусил губу и кивнул.

– Если Драко решит принять зелье, я тоже его приму, – уступил он. – Чтоб никто не ушёл обиженным.

Теперь все смотрели на Драко. Тот, держа флакон в руке, молчал. Из-за плохого освещения Гарри мог видеть лишь светлые волосы да очертания подбородка – он не осознавал, что слизеринец улыбается, до тех пор пока Драко не поднял голову и не взглянул на него в упор.

– Знаете, я что-то всякими противоядиями-противозельями по горло сыт.

И с этими словами он поставил флакон на стол, рядом с флаконом Гарри.

* * *

Снейп, если так можно выразиться, остекленел от ужаса.

– Драко, это не серьёзно…

Однако выяснилось, что Драко был вполне серьёзен, равно как и Гарри. Оба стояли на своём, и пока бушевал Снейп – а выстоять оказалось непросто, – и пока Дамблдор смотрел на них с задумчивой озабоченностью, что оказалось непросто вдвойне. В конце концов, зельевар умолк в безмолвном негодовании, а Дамблдор поднялся, набросив на плечи дорожную мантию.

– Что ж, – сказал он, – вы приняли решение. Я его уважаю.

– Спасибо, директор, – с облегчением выдохнул Гарри.

Драко промолчал. Проходя мимо, Дамблдор легко коснулся его плеча и что-то тихо сказал. Гарри не услышал, а Драко слабо улыбнулся и кивнул в знак согласия. Минуя Гарри, директор и ему положил руку на плечо и тихо, чтобы слышал только тот, кому это адресовалось, заметил:

– Пусть это станет первым мудрым решением из множества тех, которые ты ещё примешь, Гарри Поттер.

Снейп, собиравший свои вещи включая два флакона, без слов последовал за директором, но замер в дверях и вдруг развернулся, вперив пронзительный взгляд в Малфоя:

– Я буду держать зелье под рукой. На случай, если ты изменишь своё решение, Драко.

– Спасибо, – вежливо – как всегда со Снейпом, вежливо – поблагодарил тот. – Не думаю, что я захочу его принять, но всё равно спасибо, профессор.

Зельевар медленно покачал головой. Его узкие губы гневно подёргивались.

– Итак, – мрачно заметил он, – значит, отныне и навсегда ты готов стать тенью Гарри Поттера? Это все твои желания?

Драко повернулся к нему и сцепил руки за спиной. Сейчас, на фоне окна с величественным малфоевским гербом, он наверняка напоминал Снейпу Люциуса в молодости – напоминал бы, если б губ не касалась тень юмора, коим Люциус никогда не обладал, и если б глаза не наполняло тихое принятие себя, которое за всю жизнь так и не сумел обрести Люциус.

– Готов. Или этого недостаточно?

Снейп нахмурился и, больше не добавив ни слова, вышел, с грохотом захлопнув за собой дверь.

– Кажется, он тебя недолюбливает, – заметил Драко.

– Угу, вечно я подворачивался ему не под ту руку… Правда, потом мне показалось, будто дело пошло на лад… Но теперь всё опять испортилось.

– Никогда-то ты не умел грамотно подмазываться, оттого и страдаешь, – слизеринец поднял голову и передёрнул плечами. – Терпеть не могу это место. Позавтракать, опять же, не дали. Назад в кухню?

– Обожди секунду. Я кое о чём хотел тебя спросить, но нам помешали.

Драко, уже на полпути к выходу, с удивлением развернулся:

– Ну?

– Ты говорил, что собираешься отправиться в кругосветное путешествие. И планов менять не собираешься.

Драко медленно кивнул:

– Ну.

– Скажи, а ты не против, если я поеду с тобой? Я кроме Англии мира вообще не видел. Погоня за Тёмным Лордом, когда мы чуть не померли от голода и холода, не в счёт.

Драко начал улыбаться:

– Хочешь пожить в местечках поприличней, чем холодные-голодные курятники на просторах занесённой снегом Восточной Европы?

– Хочу увидеть всё, что можно увидеть. И увидеть это вместе с тобой, – он помолчал и добавил: – Лучшего ничего и придумать нельзя.

Забрезжившая было улыбка Драко стала улыбкой самой настоящей – он просиял, словно в нём зажёгся свет.

– К твоему сведению, через неделю я уезжаю. Успеешь упаковаться, как думаешь?

– Да я к завтрашнему утру соберусь. На кой тебе неделя?! Что ты собираешься с собой везти?

– Шутишь, что ли? Мне нужно встретиться с портным, подготовить одежду – дорожную одежду, разумеется. Потом продумать маршрут – а это, знаешь ли, не только булавки в карту втыкать. Надо ещё кое-чего подкупить – пойдёшь завтра со мной в Диагон-Аллею, там появилась новейшая колдокамера, которую я просто обязан иметь: она делает снимки, запоминает направление, так что ты никогда не потеряешься, и даже суп варит. Суп, правда, так себе, но, думаю, они над этим делом ещё поработают. И…

– Я так понимаю, это знак согласия. Значит, мне можно с тобой?

Драко не сдержал улыбки. Вернее, ухмылки во весь рот, если к нему вообще возможно применить подобное выражение.

– Ты спас мир. Так что можешь ознакомиться с тем, что, собственно говоря, спас.

* * *

В итоге Гарри даже порадовался, что между свадьбой и отъездом оказалась целая неделя. Гости медленно разъезжались из Имения: на следующий день отбыли в Нору Уизли, остался только Рон, захотевший побыть ещё немного с Гарри и Гермионой. Осталась и Блэз, и их с Роном частенько видели разгуливающими по просторам Имения. Она, вне всяких сомнений, обменивалась совами с Джинни, хотя по поводу ответных посланий держала язык за зубами. Драко получил одну-разъединственную неподписанную открытку с морским пейзажем. Он рассмеялся и, сложив, сунул её в карман.

Пока Гермиона в шезлонге готовилась к учёбе в Корнуэлле, Рон, Драко, Блэз, Гарри и частенько присоединявшиеся к ним Сириус и Ремус играли на поле за домом в квиддич. Как-то поутру Гарри с Драко отправились в Диагон-Аллею, где последний скупил всё, что попалось ему на глаза, включая пробковый шлем, и Гарри поклялся, что любой ценой сделает фото, если хоть раз увидит его у Драко на голове. А как-то днём Драко взял Terminus Est и пошёл в отцовскую гробницу, где, завернув меч в ткань, его и оставил. Его сопровождал Сириус, и по возвращении Драко выглядел так, будто сбросил тяжкое бремя. К нему подошёл Рон, они поговорили – цивилизованно и вполне осмысленно, правда, никому не обмолвились, о чём таком разговаривали.

Дни текли, неспешные и золотые, заканчиваясь вечерними пикниками, фламинговым крокетом или же просто – лежанием на земле в ожидании зажигающихся одна за другой звёзд. Ночи Гарри проводил с Гермионой. Они больше не говорили о будущем. Разве что о прошлом, и то совсем немного, теперь оно казалось сказочным и практически совершенным – как практически совершенна жизнь, если в конце не ждут страдания. Как идеальна она, когда не гнетут воспоминания.

Время меж тем шло, приближалось, как обычно бывает, расставание. Сначала Гарри простился с Роном. Они крепко обнялись на верхней площадке парадной лестницы Имения. Экипаж унёс его в дом Блэз, где ему предстояло встретиться с её родителями, после чего их наконец-то ждала Нора. Вид у Рона был странный – его то ли забавляло происходящее, то ли угнетало – «словно на собственные похороны идёт», – подметила Гермиона, обнимая его на прощание. Рон сел рядом с Блэз, и карета, сорвавшись с места, исчезла.

Следующей уехала Гермиона. Это оказалось куда больней. Они простились с Гарри без свидетелей, и когда она несла багаж в коляску, готовую доставить её к родителям в Чиппинг Содбэри, слёзы ещё не высохли на щеках. Сириус, Ремус, Нарцисса пожелали ей доброго пути, Драко с Гарри снесли чемоданы с лестницы. Пришла пора расставаться.

– Мне писать? – вяло поинтересовался Драко, и Гермиона наконец-то рассмеялась.

– Если хочешь, – ответила она. – Скажи – те чёрные розы на приёме ты смастерил?

– Нет. Но идею подал именно я. Ты ведь знаешь, я люблю чёрный больше белого. Почему все восторги вечно достаются белому, тогда как мрак куда лучше успокаивает глаза?

Она ласково коснулась его лица:

– Помнишь – ты спросил, будет ли красиво там, куда ты отправляешься?

В памяти Драко всплыл длинный коридор, меркнущий свет и едва различимые голоса.

– Помню.

– Думаю, теперь я могу смело сказать «да». Будет, – она опустила руку. – Берегите друг друга.

Гермиона сбежала вниз, Гарри подсадил её в карету, она наклонилась, чтобы поцеловать его на прощание. Солнце зацепилось за стеклянное колечко, висящее на цепочке, и оно вспыхнуло бело-синей звездой.

Гарри поднялся по лестнице.

– Следующая очередь наша, – сказал он. Драко опасался услышать страх или смятение, однако слова прозвучали просто задумчиво. – Пора собираться…

– Ты ещё не готов?! – махом потеряв всю невозмутимость, ахнул Драко. – Блин, да за нами через час приедут! И корабль ждать не станет…

– Уймись, Малфой, – засмеялся Гарри. – Я ночью всё упаковал. У меня же нет трёх чемоданов с гелями для волос.

Они поднялись за вещами, чтобы вернуться с сумками через плечо (при помощи какого-то магического прибамбаса Драко ухитрился ужать три чемодана со средствами для волос до вполне разумного размера). Нарцисса, Сириус и профессор Люпин сидели на ступеньках, внизу – двери нараспашку – ждала карета.

– Что-то я от прощаний утомился, – поднимаясь, чтобы пожелать им доброго пути, мрачно заметил Сириус.

– В августе мы будем в Греции, – обнимая Гарри, сказала Нарцисса, – может, там и увидимся.

– Нечего приглашать кого ни попадя на наш медовый месяц! – запротестовал Сириус. Он посмотрел на Драко – видимо, примериваясь, как бы его половчей обнять, однако ограничился крепким мужским рукопожатием и обещанием при необходимости посылать деньги.

Драко удержался от замечания, что последнее едва ли потребуется. Даже если они с Гарри будут весь год пить вместо воды самое дорогое шампанское, закусывая исключительно икрой, это не отразится на многомиллионном малфоевском состоянии, не говоря уж о том, что и у Гарри кое-что за душой водилось.

Люпин протянул Гарри тоненькую книжку:

– Мне тоже довелось не один год путешествовать, вот я и описал свои любимые места… Если заинтересует…

– Заинтересует, – уверил, засовывая книжку в карман, Гарри. – Очень. Спасибо, – он улыбнулся присоединившемуся к ним Сириусу.

– Вот было бы здорово, будь тут… – крестный сжал Гарри плечо и умолк, однако все поняли, что он собирался сказать: «Вот было бы здорово, будь тут Джеймс и Лили…»

– Да. Но теперь они обрели покой, – сказал Гарри. – И это самое главное.

– А ты? – тихо спросил Люпин, не сводя внимательного и задумчивого взгляда с Гарри.

Первая его мысль была о Драко с этим напугавшим Гарри «Готов».

– И я, – ответил он. – Я всегда буду тосковать по ним – по родителям. Но я помню, что ты сказал однажды, Сириус: «То, что мы делаем ради любви, не умрёт». Я всегда буду их помнить.

Глаза крёстного потемнели, он снова обнял крестника за плечи – крепко, почти больно. Люпин, кажется, хотел что-то сказать, но его перебило озадаченное восклицание Нарциссы:

– Ну не странно ли! – в ряду роз, окаймлявших Имение, один куст за ночь изменил цвет с белоснежного на пылающий тёмно-красный. Она нахмурилась: – Не припомню, чтобы я разводила красные розы…

– Вот давай ещё из-за какой-то флоры переживать, мама, когда вокруг столько других, куда более весомых. Например, я. Я отправляюсь в путешествие один-одинёшенек…

– Эй! – оскорбился Гарри.

–…и неизвестно, что ждёт впереди: меня могут похитить цыгане, я могу столкнуться с разбойниками – да мало ли что!

– О, уже сочувствую цыганам и разбойникам, – кончиками пальцев погладив сына по лицу, вздохнула Нарцисса. – Если я за кого и не волнуюсь, так это за тебя. Ты способен позаботиться о себе, – она с улыбкой опустила руку. – Равно как и Гарри.

Бормоча что-то о трагических последствиях недостатка материнской заботы, Драко чмокнул Нарциссу в щёку, подхватил сумки и начал спускаться. За ним зашагал Гарри. Они оставили окна кареты открытыми, чтобы выглядывать и махать на прощание, что и делали ещё долго после того, как Сириус, Ремус и Нарцисса, а следом и Имение исчезли из вида. Наконец, оставив Драко торчать из окна и беседовать с кучером, Гарри плюхнулся на сиденье. Драко составил ему компанию через секунду, сразу начав рыться в дорожном мешке:

– У нас шоколад есть? Я проголодался.

– Эй, это наши припасы в дорогу, не трожь! – отпихивая его руку, возмутился Гарри. – А что ты говорил кучеру?

– Мы едем в Париж, а не в пустыню Калахари. Затаришься шоколадом в Париже.

– Ладно, уговорил. Так что там насчёт кучера?

Улыбка Драко была слаще шоколадки, выуженной из дорожного мешка:

– Я попросил сделать остановку по дороге к побережью.

– Остановку? А где именно?

Драко откусил батончик:

– Увидишь.

* * *

Где-то в полдень карета вдруг остановилась, разбудив Гарри. Он зевнул и повернулся к окну, за которым расстилался знакомый пейзаж: зелёные поля, величественная серая лестница, ведущая к двустворчатым дубовым дверям, нагромождение башенок и крепостных стен, чистый и прозрачный горный воздух…

– Хогвартс? – недоверчиво спросил он. – Мы приехали в Хогвартс?

– Ага, – бодро кивнул Драко.

По дороге он, раскинувшись на своём сиденье, листал путевые записки Люпина. Записки отправились в дорожный мешок, а Драко выскочил из экипажа. Гарри, удивлённо оглядываясь, последовал его примеру:

– Ничего не понимаю. Зачем мы здесь? Тебя что – уже ностальгия по школе замучила? Я думал, понадобится лет десять, не меньше.

Драко, как раз говорящий кучеру, сколько придётся подождать, раздражённо покосился:

– У меня тут дело, ясно? Держи штаны крепче, Поттер.

– Мои штаны никуда не убегут, Малфой. Но вынужден тебе напомнить, что на летних каникулах в школе никого нет. Разве что Дамблдор. Но ему едва ли понравится, что мы нарушили его отпуск.

– А я с ним договорился, – поднимаясь к дверям, сказал Драко. – И он разрешил. Конечно, если не хочешь со мной идти, можешь остаться.

Гарри пожал плечами, но не притормозил.

– Думаю, что для исключения из школы уже поздновато.

– О, обожаю твою способность во всём видеть положительные моменты.

И вот – верхняя площадка лестницы и двери. Гарри привык видеть их распахнутыми в закат – тем страннее было обнаружить их запертыми. Ручка не поворачивалась.

– Видал? Закрыто. И что-то мне подсказывает, что Алохомора нам не поможет.

Драко пригвоздил его к месту долгим и мрачным взглядом, потом положил руку на дверь, и та беззвучно распахнулась.

– Тебе ж сказали: директор мне разрешил.

Слишком удивлённый, чтобы спорить, Гарри вошёл в выложенный каменными плитами холл. Огромные песочные часы, обычно отмеряющие количество очков того или иного факультета, стояли пустыми. Даже не взглянув на них, Драко направился к уходящей вверх мраморной лестнице. Он молчал, и Гарри не решился нарушить тишину, хотя ощущение, что в этом огромном замке они сейчас одни-одинёшеньки, действовало на нервы. Вот заскрипела половица у статуи Лаклана Ленивого на седьмом этаже. Раньше Гарри этого не замечал. Поворот – они оказались в длинном незнакомом коридоре с одной-единственной дверью на западной стене, которую Драко рывком и открыл. Открыл – и замер на пороге, словно не в силах ступить внутрь. Гарри приблизился, заглянул – пустое помещение, голые окна, танцующие в полосах света пылинки. Единственным предметом интерьера было грандиозное зеркало на когтистых золотых лапах. Солнце падало на него под таким углом, что поверхность мерцала, будто вода, не давая прочитать надпись на раме. Впрочем, нужды в этом не было, Гарри и так её знал.

– «Я показываю не лицо твоё, – процитировал он, – но тайные желания твоего сердца».

Драко молчал, неотрывно глядя на Зеркало. На его шее торопливо билась жилка.

– Ты сюда ради этого пришёл? – спросил Гарри. – Ради Зеркала Джедан?

– Чтобы взглянуть в него. Ради этого.

Гарри мотнул головой:

– Зеркало – не игрушка. И смотреть на тайные желания своего сердца не всегда приятно, особенно если они недосягаемы…

– А ты думаешь, мои желания настолько недосягаемы?

– Не знаю… – Гарри подумал о Люциусе и тут же – о том, что зря он о нём подумал. – Я не знаю, чего тебе хочется…

– Равно как и я, – отозвался Драко. Он стоял, привалившись к косяку, глядя в комнату, но не видя её. – Но хочу узнать. В своём замке Слизерин привёл меня к Зеркалу Правосудия, которое показывает то, чем ты был и чем мог бы стать. Теперь я хочу узнать, кто я сейчас. Хочу узнать, изменил ли меня прошедший год.

– Мне кажется, изменил, – заметил Гарри.

– Похоже, недостаточно, – отозвался Драко. – Желания наших сердец – это не просто то, чего мы хотим: скажи мне своё желание, и я скажу тебе, кто ты… – он посмотрел на Гарри ясными и отстранёнными серыми глазами. – Подождёшь меня тут?

Гарри, не испытывая желания подходить к Зеркалу, кивнул:

– Если хочешь.

– Именно этого я и хочу, – сказал Драко, вошёл внутрь и захлопнул за собой дверь.

* * *

Едва закрылась дверь, комнату наполнила звенящая тишина. Пыль на полу не нарушали отпечатки ничьих следов. Драко вдруг задумался, сколько же тут стоит Зеркало? Хотя едва ли способ его транспортировки таков, что оставляет следы… Айсбергом средь замёрзшего океана вздымалось оно посреди комнаты. Окна пропускали свет, но не тепло – Драко дрожал, пока шёл к Зеркалу сквозь пыльную завесу, каждым шагом поднимая в воздух пушистые клубы.

Дата добавления: 2015-07-13