Весна. Северная Англия 12 страница

– Прикажи принести ее.

Но ее голос звучал безнадежно. Нужно было еще много лекарства. Тут в голову ей пришла счастливая идея.

«Пей из моего рта, соколенок».

Лекарство было очень сильное. Даже если держать его во рту, можно умереть. Если хотя бы немного лекарства попадет внутрь, то смерть неизбежна.

Но Доминик умрет, если она ничего не сделает сейчас же. Сейчас же!

– Останься здесь, Саймон!

Удивленный, он подошел к Мэг.

– Помоги мне поднять его, – попросила она.

Вдвоем они приподняли голову и плечи Доминика. Подбородок уткнулся в грудь.

– Запрокинь ему голову, – сказала она. – Нет, не так. Как будто он смотрит вдаль. Держи так.

Теперь Саймон не будет подозревать ее. Мэг набрала полный рот янтарной жидкости. Открыв рот Доминику, она капнула немного лекарства ему на язык. Доминик проглотил его.

– Боже мой! – воскликнул Саймон.

Опять и опять Доминик пил из ее рта. Все шло прекрасно.

Мэг становилась увереннее с каждым разом. Теперь она не капала жидкость, а лила ее маленьким ручейком, пока не кончилось все лекарство.

Саймон зачарованно смотрел на Мэг. Он был не прав. Это были только злые сплетни. Мэг любила своего мужа. Хоть брак и не нравился Саймону, Доминик и эта ведьма были очень привязаны друг к другу. Она была так нежна к нему, как бывает нежна мать к своему единственному ребенку.

– Он дышит все слабее! – воскликнула Мэг.

Саймон с ужасом увидел, что Доминик действительно дышит очень слабо.

– Не вовремя! – твердила Мэг. – Не вовремя!

Она бросила бутылку на пол и опять стала трясти Доминика за плечи.

– Дыши! Ну, дыши же!

Вдруг Маг прильнула к губам Доминика.

– Дыхание жизни, – прошептала она, – возьми его.

Она помогала Доминику вдыхать воздух сильными толчками.

Саймон смотрел, как Мэг боролась за каждый вдох своего мужа. Его поразила ее решимость.

– Он дышит? – Мэг тяжело дышала.

– Очень медленно, но глубоко.

Мэг почти рыдала. Она оторвала губы от губ Доминика. Он был уже не так бледен. Кожа стала теплее, но дыхание все еще слабо.

Мэг очень боялась. Лекарство из недозрелых трав в два раза сильнее обычного.

– Сэр, – сообщил вошедший Джеймсон, – некоторым из рыцарей нездоровится, но никто особо не жалуется. Они говорят, что эль был слишком крепкий.

Саймон посмотрел на Мэг.

– Если бы доза была смертельной, то они уже умерли бы, – сказала она.

– Ступай! – приказал Саймон. – Мы пошлем за тобой, если ты понадобишься.

Но оруженосец не уходил.

– Сэр?

– Доминику уже лучше, – фальшиво улыбнулся Саймон. – Скажи людям, что завтра их господин будет здоров.

Джеймсон вздохнул с облегчением.

– Спасибо, сэр!

Он хотел уйти, но вдруг опять вернулся.

– Томас Сильный хочет узнать, нужно ли утром опустить мост.

– Нет, – беспечно ответил Саймон, – я не собираюсь никуда ехать.

– Хорошо, сэр!

Под пристальным взглядом Саймона оруженосец вышел из комнаты. Когда Саймон опять повернулся к Мэг, ее бледное лицо было искажено ужасом. Ее руки лежали на сердце Доминика. Она прислушивалась к его дыханию.

– Слишком редкое, – прошептала она. – Он умрет. Я должна сделать это.

– Что? Я ничего не понимаю.

Но Мэг не слышала его. Она поднялась на ноги. Подобрав с пола пустую бутылку, Мэг наполнила ее водой и хорошенько встряхнула. Она опять открыла рот Доминика. Саймон отошел в сторону, Доминик снова пил из ее рта.

Каждый следующий глоток Доминика был активнее. Сердце разгоняло лекарство по телу. Болезнь отступала. Губы Доминика зашевелились. Он был похож на ребенка, сосущего молоко.

Последняя капля упала с губ Мэг. Она выпрямилась. Тут Мэг заметила, что Саймон смотрит на нее со смешанным чувством сострадания и удивления, и покраснела. Не говоря ни слова, она прополоскала рот. Но было поздно. Лекарство попало в кровь. Она зашагала по комнате, и ее золотые колокольчики радостно запели. Мэг становилось все хуже. Она схватила бутылку и сжала ее руками, чтобы облегчить боль.

Саймон посмотрел на брата, потом на Мэг.

– Что теперь?

– Ждать.

– До каких пор?

– Пока он не умрет или не очнется, – просто сказала Мэг.

Саймон посмотрел на бутылку, которую держала Мэг. Она была пуста.

– Что вероятнее?

– Не знаю, – прошептала Мэг. – Он должен был умереть несколько часов назад.

– Несколько часов назад?

– Да. Тогда – от яда. А теперь – от лекарства. Оно очень сильное, а доза велика. Но меньшая не подействовала.

– Поэтому ты так волнуешься?

Мэг кивнула.

– А как же ты? – спросил Саймон.

– Не знаю. Если Доминик очнется, а я умру… Дай ему воды, и пусть он пьет ее, сколько сможет. Его тело очистится от яда.

Саймон опустил брата на подушку и подошел к Мэг.

– А ты?

– Я не такая сильная, как он. Забота и беспокойство Саймона почему-то рассмешили Мэг. Ее сердце начинало громко стучать.

– Не волнуйся. Лекарство быстро… усваивается…

Отрывистая речь и быстрое дыхание выдали ее.

– Это должен был сделать я. Или это глендруидская тайна?

Мэг нервно рассмеялась и опять зашагала по комнате, и повсюду раздался отчаянный звон.

– Глендруидская тайна? Нет, этому меня научил Доминик.

Саймон не понял ее.

– Мой муж очень хотел иметь сына. Он соблазнял меня таким образом.

Колокольчики громко разговаривали между собой. Но их голоса звучали не так, как обычно. Или слух уже изменял Мэг?

– Но я не могу подарить ему сына. Когда Доминик узнает об этом, он возненавидит меня.

Отчаянный крик колокольчиков заставил Саймона покрыться холодным потом.

– Глендруид, – говорила Мэг. – Проклятие и надежда. Глендруидские девушки дарят проклятие. Ни одна из них пока еще не подарила надежду.

Мэг дышала, как загнанная лошадь. Ее шаги становились все быстрее. Задыхаясь и дрожа, Мэг из последних сил старалась не упасть. Лекарство, как молния, ударяло по ее сердцу.

Саймон подхватил Мэг. Она задыхалась. Началась агония. Саймон понял, что он был несправедлив к жене брата.

– Прости меня, – сказал он с дрожью в голосе. – Я думал о тебе плохо. Ты просто молодец.

Но Мэг уже ничего не слышала. В ее голове гремела безумная музыка. Она стала бы рвать на себе волосы, если бы Саймон не схватил ее за руки. Казалось, что она не понимала, что делала. Сжав зубы, Мэг старалась не шевелиться, чтобы лекарство быстрее покинуло ее тело.

И вдруг агония кончилась. Со вздохом облегчения Мэг расслабилась.

– Мэг? – Саймон забыл, что он говорил со своей госпожой.

– Худшее уже позади, – шепнула она. Ее охватила слабость.

Слабый стон раздался с постели. Мэг бросилась к мужу.

– Доминик! – закричала она.

Его глаза были открыты, но он не видел ее. Изо рта его вылетали бессмысленные звуки.

Мэг вскрикнула от ужаса.

– Боже мой! Я спасла его тело, но разум его умер!

Глава 18

Какое-то время Саймон был в замешательстве, но вдруг с облегчением рассмеялся:

– Мэг, ты спасла и его тело, и его разум.

– Что ты говоришь?

– Хоть я и ненавижу турок, но сейчас их речь звучит для меня как музыка.

Мэг испугалась. Неужели Саймон тоже сошел с ума?

– Он говорит по-турецки, Мэг. – И Саймон снова засмеялся.

Как он похож на Доминика!

– По-турецки? – удивилась Мэг. – Значит, это связная речь?

– Вот именно!

– Ну и что же он говорит?

Саймон прислушался, потом посмотрел на Мэг. Он явно не хотел передавать то, что понял.

– Ну, он говорит о каких-то предках султана.

– О каких предках?

– Что-то о паше Осле, султане Обезьяне, господине Сопли…

– Ты что, тоже сошел с ума? – в отчаянии закричала Мэг.

Саймон улыбнулся, и сердце Мэг почти перестало биться. Эта улыбка! Как она похожа на улыбку Доминика! Боже! Ведь она могла не увидеть ее уже никогда! Мэг согласилась бы носить колокольчики и есть из рук мужа хоть всю жизнь, лишь бы он был жив и здоров.

– Султан был не очень приятным человеком, – сказал Саймон.

Поток нечленораздельных слов Доминика заставил их опять повернуться к нему. Мэг разобрала имя Саймона. Она села на постель и взяла Доминика за руку.

– Успокойся, милый. Все хорошо.

– Саймон, Саймон! Он в плену!

Доминик почти кричал. Саймон взял его руку.

– Я здесь. Ты уже спас меня. Я в порядке, брат, и ты тоже.

Доминик опять вскрикнул, но уже не так беспокойно.

– Что произошло в Иерусалиме? – тихо спросила Мэг.

– Двенадцать рыцарей попали в плен. Я был одним из них. Нас подарили султану. Никто не мог выговорить его имя, и мы называли его Вельзевул. Доминик спас меня и всех остальных рыцарей, но заплатил за нас очень дорого.

Мэг внимательно посмотрела на Саймона. Она чувствовала, что он что-то недоговаривает.

– Что ты хочешь сказать?

– Султану было плевать на двенадцать неверных. Он хотел испытать храбрость только одного христианина.

– Доминика? – прошептала Мэг.

Саймон кивнул.

– Да. Доминика Ле Сабра.

– И что же случилось?

– Доминик заплатил за нас собой.

Глаза Мэг расширились от ужаса.

– Бог мой! – проговорила она.

– Бог тут ни при чем. Я не знаю такого жестокого человека, как Вельзевул. Люди бывают разные, Мэг. Кто-то любит женщин, кто-то мужчин, а кому-то нравится причинять боль. Вельзевулу нравилось мучить и убивать людей, которые были сильнее и благороднее его самого. Он был в этом мастером.

Мэг содрогнулась.

– Посмотри на его руку, – сказал Саймон. – Если бы ты знала Доминика как мужа, ты бы увидела шрамы на всем его теле.

Рука Доминика была больше руки Мэг, сильная и тяжелая. Рука воина, но с какой нежностью он касался Мэг!

Кончиками пальцев Мэг провела по шрамам. Ее внимание привлекли пальцы Доминика. Такие пальцы бывают обычно у дровосеков: ногти когда-то были изувечены, потом зажили, но остались изуродованными.

– То же и с другой рукой, – произнес Саймон. – Это было самым невинным развлечением султана – вырывать Доминику ногти.

– Как он освободился? – с трудом выговорила Мэг, едва сдерживая слезы.

– Когда в христианских землях узнали об этом, собралось большое войско, которое разгромило султана.

– А он сам?

– Он был мертв, когда его нашли.

Саймон опять что-то недоговаривал.

– Как он умер? – полюбопытствовала Мэг.

– Это трудно себе представить. Видишь ли, когда у султана не было неверных для пыток, он отправлялся развлекаться в гарем. Пока воины султана обороняли дворец, Доминик схватил его, затолкнул в помещение, где находились наложницы, и запер дверь.

Мэг была потрясена. Саймон улыбнулся.

– Мой брат, – сказал он, – разбирается в людях. Он хорошо понимал, что никто не придумает для султана более жестокого наказания, чем его наложницы. Они всю жизнь ждали такого случая.

Доминик заметался по постели. Он ругался по-английски и по-турецки, проклинал какого-то Роберта Рогоносца.

– Кто это? – полюбопытствовала Мэг, посмотрев на Саймона.

– Роберт женился на норманнке, выросшей на Сицилии. Она любила мужчин. Очень любила. Роберт приревновал ее к Доминику и навел нас на вражескую засаду.

– Доминик был ранен?

Саймон кивнул.

– Он убил Роберта и с тех пор оказывает покровительство Мари. Только его авторитет и предотвращает ссоры между рыцарями.

Мэг нахмурилась, услышав, почему Мари очутилась среди приближенных Доминика.

– Как это благородно со стороны Доминика – он сделал ее вдовой, но не оставил без защиты, – произнесла она с издевкой.

– Но не мог же он продать ее в гарем султану!

– Ну почему же? Это ее призвание.

– Ты должна быть благодарна ей.

Мэг так злобно взглянула на Саймона, что ему пришлось сдержать улыбку.

– Без ее помощи – и без темпераментной Эдит, конечно, – рыцари кинулись бы искать утех за стенами замка. А здешние девушки не любят норманнов.

– Дай им время, – сухо проговорила Мэг. – Ваши рыцари так красивы, что наши девушки скоро сдадутся.

– Ты думаешь? – спросил Саймон серьезно.

– А что? В темноте нельзя отличить норманна от сакса.

Саймон рассмеялся.

– У вас с Домиником будут веселые дети, Мэг. Ему это пойдет на пользу, а то он стал слишком серьезен после Иерусалима.

Улыбаясь, Мэг отвернулась и наполнила водой чашу. Но когда холодный металл коснулся губ Доминика, он отодвинулся.

– Мой брат бредит, но он с ума не сошел. Ему приятнее пить из теплых губ, чем из холодной посуды.

Мэг набрала полный рот воды и наклонилась к Доминику. Он сразу же жадно потянулся к ее губам. Выпив почти две чаши, Доминик опять заметался и начал бормотать по-английски.

– Кровавый убийца… Джеймс убит… Джон Малыш тоже убит. И Ивар Язычник убит. Стюарт Красный…

Доминик говорил скороговоркой, как будто читал молитву. Мэг наклонилась к нему и стала поглаживать по голове. Его слова не были бредом – они напоминали о кровавых битвах, жестоких муках, предательстве друзей и голодных детях в осажденной крепости. Каждое новое имя заставляло сердце Мэг кровоточить.

«Должно быть время любить!»

Вдруг Доминик закричал:

– Ты слышишь меня, Саймон? Должно быть время любить!

Он словно прочитал мысли Мэг.

– Да, – ответил ему Саймон. – Ты принесешь мир на свою землю, я в этом уверен.

Раньше Мэг никогда не видела Доминика страдающим – он умел скрывать боль. Теперь ей открылся совсем другой человек, которого метаться по постели заставлял не только яд, но и израненный дух.

"Он был так добр. Он не требовал, а просил. Он мог бы в мгновение ока расправиться со всеми обитателями замка, но не сделал этого.

Мир, а не война.

Господи, если бы я могла исполнить его самое заветное желание!"

Но это было невозможно. Только любовь снимет проклятие с рода Глендруидов. И любить должна Мэг.

«Но я никогда не смогу полюбить мужчину, который не любит меня».

Мэг поднесла руку Доминика к своим губам. Слезы капали на его ладонь. Все надежды Доминика напрасны. Все надежды Глендруидов напрасны… Мэг ждала та же участь, что и всех женщин ее рода.

Проклятие!

– Доминик сильно изменился, побывав в плену, – тихо сказал Саймон. – Он всегда был хорошим воином, но теперь ему нет равных. Для него важно не только победить, но победить без жертв. А когда жертвы неизбежны…

Саймон на минуту замолчал, потом опять заговорил:

– Если жертвы неизбежны, то поле боя напоминает кровавое месиво.

Мэг прижалась губами к руке Доминика.

– Он стал удивительно спокоен, – продолжал Саймон, – и поклоняется только одному богу – разуму. Поэтому Доминик никогда не демонстрирует своей силы. А дуракам он только показывает краешек меча, и этого оказывается достаточно.

Мэг опять поцеловала руку Доминика. «А что он сделает со мной за то, что я нарушила клятву?»

– Когда Доминик вырвался из плена, – говорил Саймон, – он поклялся уехать подальше от власти и гнева королей, пап и султанов. Он мечтал о своей собственной земле, в которой не будет места голоду, нужде, страданиям. И еще он мечтал о знатной женщине, достойной матери его детей.

– Чтобы его род не угас. – произнесла Мэг.

– Чтобы не угасла его мечта. Чтобы у его земли были защитники.

Благородство помыслов Доминика поражало Мэг. Она вглядывалась в лицо мужа. Судьба посмеялась над ним, выбрав ему в жены дочь Глендруидов. Ее сердце изнывало от боли.

«Теперь у тебя есть земля, есть знатная жена. Но сыновей не будет. Почему Господь не послал тебе другую женщину?»

– Ты родишь ему сыновей? – спросил Саймон.

Вместо ответа Мэг тихо заплакала. Саймон рассказывал ей о жизни Доминика, а она сидела неподвижно, целуя руки мужа.

Мэг слушала о кошмаре, через который пришлось пройти Доминику, о его мечтах. Ей вспомнилось, как он выехал из тумана и приблизился к Блэкторну много дней назад. Тогда он показался ей олицетворением грубой и бессмысленной силы, но теперь она знала, что это совсем не так. Его жизнь была полна страданий и потерь, он закрылся от мира ледяной броней, но в его сердце не умерли справедливость и благородство.

Доминик затих. Его дыхание выровнялось, тело расслабилось.

– Он в порядке? – тихо поинтересовался Саймон.

– Да. Теперь он просто спит.

Саймон прошептал молитву благодарности. Он откинул волосы со лба Доминика. Этот жест был исполнен такой заботы, что говорил о глубокой любви. Кровные родственники могут быть равнодушны друг к другу. Но Доминик и Саймон были не только братьями – они были единомышленниками, людьми, близкими по духу.

– Как странно, – прошептала Мэг.

– Что тебя удивило?

– Дункан так же дотрагивался до лорда Джона, – сказала она, не подумав, что не стоит упоминать имя Дункана.

Вся нежность Саймона мгновенно исчезла.

– Дункан, – произнес он со злобой. – Я вырежу ему сердце.

– За что? – испуганно воскликнула Мэг.

– Он отравил моего брата.

– Дункан сейчас далеко отсюда!

– Его прихвостни здесь.

– Риверсы ушли.

– Черт бы их побрал, – проговорил Саймон. – Это шпионы Дункана в замке отравили Доминика. Я расправлюсь с ними.

– Никто в замке не мог…

И тут она замолчала. Кто-то мог, потому что сделал это. Мэг закрыла глаза. Она пришла в ужас от мысли, что в доме находится человек, который так ненавидит Доминика.

– Я думал, это сделала ты, – сказал Саймон.

– Я врачую людей, а не убиваю.

– Да, – улыбнулся Саймон. – Ты спасла Доминика. Скорее всего не ты была его убийцей.

– А может, это была случайность? Может, хотели отравить кого-то другого?

Саймон задумался.

– Вряд ли, – произнес он с сомнением.

– А что ты думаешь? – спросила Мэг.

– Мне кажется, что кто-то отравил весь бочонок, а потом добавил яда в кружку Доминика для верности.

– У меня пропала бутыль с ядом.

– Ты сказала об этом Доминику?

– Нет.

– Но почему же?

– Я не доверяла ему, – объяснила Мэг просто. – Украсть яд могли и ваши люди.

Саймон покачал головой:

– Нет, они верны нам. Многим из них Доминик спас жизнь.

– А остальные? За скольких ты можешь поручиться?

– Перестань, ради Бога, – нетерпеливо остановил ее Саймон. – Кто же из них мог знать о твоих травах и ядах?

– Знает только Старая Гвин.

Саймон нахмурился.

– Где она сейчас?

– В поселке, день езды отсюда.

– Она могла отравить эль.

– Тогда все рыцари были бы давно мертвы.

Он недоверчиво посмотрел на Мэг.

– Как так?

– Уж кто-кто, а Старая Гвин умеет обращаться с травами. К нашему счастью, убийца не сумел рассчитать дозу.

– Эдит знает дозу? – поинтересовался Саймон.

– Нет. Откуда?

– Она ненавидит норманнов.

– Неужели? – сухо произнесла Мэг. – Поэтому она и спит в постели Томаса Сильного?

– Она разливала эль.

– Норманнка тоже разливала эль, – напомнила Мэг. – Почему же ты не подозреваешь и ее?

– Мари? Ни в коем случае! Доминик спас ей жизнь.

– А я спасла жизнь Эдит. Она, конечно, злостная сплетница, но не убийца.

– Она честолюбива.

– Это честолюбие женщины – она мечтает о знатном муже, о доме и семье.

Вдруг Саймон вскрикнул в волнении:

– Это мог сделать один из рыцарей Джона! Мэг задумалась.

– Пока мы не найдем этого злодея, никто не может чувствовать себя в безопасности, – заключил Саймон.

Мэг смотрела на Доминика. Саймон был прав: судьба Блэкторна зависела от жизни Доминика Ле Сабра, а она висела на волоске.

Глава 19

Доминик проснулся среди ночи. Рядом спала Мэг. Голова у него раскалывалась от боли, невыносимо болели глаза. Он не мог понять, что с ним.

Он попытался подняться. От его движения Мэг сразу же проснулась. Быстро встав с постели, она подала Доминику чашу с водой, которую Саймон принес вчера вечером из колодца.

– Выпей. Тебе станет легче.

Доминик доверчиво взял чашу. Вода была горькой. Но он выпил все до последней капли.

Мэг с облегчением вздохнула.

– Твой брат думал, что я отравила тебя.

«Отравила».

Доминик сел. Все поплыло у него перед глазами. Он выругался по-турецки. Мэг нежным прикосновением заставила его лечь.

– Не вставай, – сказала она. – У тебя, наверное, сильная головная боль.

– Голова просто раскалывается, – простонал Доминик.

– Ш-ш-ш… – прошептала Мэг. – Закрой глаза. Так будет легче. Не смотри на свет.

Мэг терла ему виски. Золотые колокольчики пели нежную песню.

– Ты все еще носишь их, – улыбнулся Доминик, постепенно приходя в себя и вспоминая вчерашний день.

– Пока ты не снимешь мои путы, – ответила Мэг.

– Все-таки ты нарушила мой приказ.

«Мудрый человек прощает только один раз. Больше не сражайся со мной, соколенок».

Она была виновата перед ним.

– Жена Гарри… – начала было Мэг.

– Я помню, – прервал он ее. – Трудные роды. Как она себя чувствует?

– Я не знаю. Саймон никого не впускает и не выпускает. Он спит за дверью.

– Ей нужна твоя помощь? – спросил Доминик.

Мэг насторожилась. Зачем он это спрашивает? Он расставляет ей ловушку.

– Не думаю, – сказала Мэг. – Старая Гвин, должно быть, уже вернулась. Она пришлет за мной, если дела будут плохи.

– А как же приказ Саймона? – спокойно задал вопрос Доминик. – И мой приказ?

Как объяснить ему, что она несет ответственность за жизнь своих людей?

«Люди страдают, а я могу помочь им».

Мэг посмотрела на Доминика. Его лицо было непроницаемо.

«Ты можешь наказать меня, но я служу своим людям. Я должна была это сделать».

Доминик отвел ее руки от своих висков.

– Ты нарушила клятву, – проговорил он.

– Да. – Мэг закрыла глаза.

– И ты будешь делать это всякий раз, когда попросят твоей помощи?

– Да, – согласилась она. – Прости меня, муж мой. Я выполню любые твои желания, кроме этого.

– И ты готова принять наказание?

– Да. Только не запирай меня опять. Я этого не вынесу.

– Твои люди тоже этого не вынесут, правда?

– Да, – подтвердила Мэг после долгого молчания.

– Не вынесут они, не вынесешь ты. А что же делать мне? Это обоюдоострый меч.

– Я не виновата в этом. Я просто… я…

– Из рода Глендруидов.

– Да.

Доминик немного помолчал.

– Как ты выбралась из замка?

Мэг не отвечала. Ее глаза все еще были закрыты.

Наконец Мэг взглянула на мужа. Он смотрел пристально, пытаясь понять Мэг. Но ей не стало от этого взгляда страшно, как раньше. Доминик был теперь для нее одним из жителей Блэкторна, зависящим, как и другие, от ее искусства.

– Ты храбра, – холодно отметил он, – потому что можешь положиться на своих людей. Это твое войско, от которого ты ждешь защиты.

– Это не правда! – воскликнула Мэг. – Мне было тяжело сидеть в твоей золотой клетке, но я никому не сказала об этом! Я для тебя – всего лишь очередной шаг на пути к цели. Я знала об этом, но я не противилась приказу короля и вышла за тебя замуж. Даже когда лорд Джон бил меня, я не жаловалась никому!

– Твои люди, все это знают.

Мэг заколебалась. Но…

– Мы знаем все друг о друге, – просто сказала она. – Мы… вместе.

Доминик молча смотрел на свою жену, женщину Глендруидов. Она была слаба и сильна одновременно. С каждым днем Мэг все больше удивляла Доминика.

– Я уверен, что в замке есть потайной ход, – произнес он наконец. – Ты покажешь его мне. И никому больше.

Мэг не хотела открывать Доминику секрет замка, но он был законным хозяином и должен был знать его. Правда, она сама лишалась возможности покинуть замок.

– Хорошо, – согласилась она мягко.

Доминик криво усмехнулся.

– Тяжело, соколенок?

– Что?

– Признавать меня своим хозяином?

– Наверное, нет.

– Конечно, нет. Ты просто еще не приручена.

– Еще не приручена? – повторила Мэг. – Так вот как ты ко мне относишься?

– А как же еще? Ты никому не подчиняешься, даже своему мужу.

– Я подчиняюсь моему долгу и отдаю людям плоды древнего знания. Но никто никогда не спрашивал меня о моих желаниях.

– Ну и что же это за желания?

– Оно только одно. Я желаю свободы.

С этими словами Мэг подошла к очагу.

– Спи. Тебе нужно выспаться, – устало сказала она мужу.

– Я высплюсь только рядом с тобой.

Мэг немного постояла в нерешительности, потом повернулась и подошла к ложу.

Доминик ждал ее, взглядом приглашая лечь рядом с ним.

– Укройся потеплее, а то простынешь, – велела она.

– Ты меня согреешь.

Сильные руки коснулись ее. Доминик притянул Мэг к себе, и она почувствовала, что он холоден как лед.

Мэг укутала его одеялами, потом прижалась к нему. Доминик потянулся от удовольствия.

Улыбаясь, он поцеловал Мэг в лоб и откинулся на подушки. Мэг тоже потянулась: наконец-то можно было спокойно заснуть!

Но сон был ужасен. Мэг пыталась защититься от неведомого, «Нет!»

Доминик проснулся от ее крика, схватил нож. Но вокруг все было спокойно.

– Доминик? – позвал Саймон из-за двери. – Все в порядке?

– Да. Просто страшный сон.

Доминик положил нож обратно под подушку и зажег свечу. В комнате было очень холодно.

– Что с тобой? – спросил он Мэг.

Она не слышала. Страшные образы все еще стояли у нее перед глазами.

– Мэг!

Ее глаза открылись.

– Доминик? Что случилось? Тебе плохо?

– По-моему, это тебе плохо. Ты кричала во сне.

– О Боже!

Мэг оглядела комнату. Огонь в очаге почти погас.

– Очаг, – произнесла она отсутствующим голосом.

– Я все сделаю.

– Ты простынешь. Я сама.

– Что случилось, Мэг?

Она молчала.

– Ляг, – укладывая ее, говорил Доминик. – Я не дам тебя в обиду.

Он подбросил в огонь дров. Потом опять лег в постель, оставив занавеси открытыми.

Мэг медленно обняла мужа.

– Так что же все-таки случилось?

– Просто страшный сон.

– И часто тебе снятся страшные сны?

– Нет.

Доминик ждал, но Мэг ничего больше не сказала.

– Ты боишься меня? – спросил Доминик наконец. – Ты боишься, что я накажу тебя?

– Нет, – прошептала она. – Хотя я должна этого бояться.

– Почему?

– Ты сильнее меня.

Он недоверчиво усмехнулся.

– Правда? Поэтому ты меня и не слушаешься?

– Но я…

– Скажи мне, – тихо наклонился к ней Доминик, – почему ты боишься?

– Я… я вижу сны…

– Все люди видят сны.

– Нет… не такие. Нам грозит опасность.

– Это просто ночные кошмары, – сказал Доминик успокаивающе.

– У тебя бывают кошмары?

– Да.

Мэг легла так, чтобы видеть лицо Доминика, на котором плясали отблески огня в очаге.

– О чем они? – спросила она.

– Я не знаю. Но каждый раз я просыпаюсь в холодном поту.

– Ты не помнишь своих снов?

– Только некоторые.

– Тебе повезло, – вздохнула Мэг.

– Расскажи, что ты помнишь. Или это тайна Глендруидов?

– Я… я не знаю, – сказала Мэг. – Ни Старая Гвин, ни мама никогда не говорили со мной об этом. Но они тоже видели их.

– Так, родовые сны Глендруидов.

Доминик решил не прекращать допрос, пока не узнает всего.

– Да, – прошептала Мэг.

– Расскажи мне все, соколенок.

Голос Доминика был нежен, но настойчив.

– Моя жизнь никогда не была спокойной, – начала Мэг. – Отец… то есть лорд Джон, сколько я себя помню, пытался выдать меня замуж за какого-нибудь могущественного шотландского тана или саксонского лорда.

Доминик погладил ее по волосам.

– Саксы воевали между собой, воевали с норманнами – постоянно с кем-то воевали.

– Как Риверсы?

Мэг кивнула.

– Лорд Джон, – продолжала она, – был сыном норманнского рыцаря. А мать у него была наполовину саксонка. Отец с сыном все время воевали, и поместье пришло в запустение. Тогда лорд Джон решил жениться на женщине из рода Глендруидов, чтобы поправить дела за ее счет. Он хотел содержать как можно больше рыцарей.

Доминик откинул со лба Мэг прядь золотисто-рыжих волос.

– Но бесприданница не принесла в дом богатства, а раба родового проклятия не родила сыновей.

– Но родила дочь.

– Разочарование, – ответила Мэг.

– Нет. Ты спасла меня, – просто сказал Доминик. – Для меня ты не разочарование, а радость.

– Что-то ты раньше не очень радовался.

Доминик мудро промолчал.

«Я подчиняюсь моему долгу и отдаю людям плоды древнего знания. Но никто никогда не спрашивал меня о моих желаниях».

– Чего ты хочешь, Мэг? – спросил Доминик наконец. – Почему ты согласилась выйти за меня замуж? Почему ты не отдала руку и сердце Дункану из Максвелла? Ведь ты любишь его.

Доминик почувствовал, как тело Мэг расслабилось.

– Я устала от войн, – тихо произнесла она. – Мне и замку нужен был сильный и храбрый защитник, чтобы на нас перестали нападать. А ты как раз такой человек.

Мэг прерывисто вздохнула и продолжала:

– Теперь все обвиняют меня в супружеской измене, хотя я никогда не касалась ни одного мужчины, кроме своего мужа. Моего господина отравили – опять обвиняют меня. Рыцари рыщут по всему замку в поисках врагов.

Дата добавления: 2015-07-13