Проблема обострения межнациональных отношений в Тыве на примере взаимодействия с российским правительством и русским народом

Китайский вектор этнополитической конфликтности на территории Республики Тыва

Основные причины и предпосылки роста этнонациональной конфликтности в современном мире на примере Республики Тыва

Причины возникновения этнополитических конфликтов можно рассмотреть на примере истории возникновения Республики Тыва.

Несмотря на то, что впервые на территории современной Тывы русские побывали уже через несколько лет после окончательного разгрома сибирского хана Кучума, в состав России Тыва вошла значительно позднее, чем соседние регионы. К примеру, Бурятия была окончательно присоединена к России по договору, подписанному Петром I в 1703 г., однако Баргузинский, Селенгинский, Удинский и ряд других острогов были основаны ещё в середине XVII в. Южные алтайцы (алтай-кижи, телеуты и теленгиты) стали подданными Российского государства после падения Джунгарского ханства в 1756 г., а северные ещё до этого. В начале XVIII в. Петербург приказал построить остроги в Засаянском крае. Однако при пограничном размежевании 1727 г. Россия уступила нынешнюю Тыву Цинскому Китаю.

До Синьхайской революции (1911-12 гг.) Тыва являлась провинцией Монголии и входила в состав Китайской империи (тем не менее, купцы Минусинского округа Енисейской губернии торговали в «Засаянском крае» уже во второй половине XIX века). После этой революции тувинские нойоны несколько раз обращались к царскому правительству с просьбой принять Туву под протекторат Российской империи. 17 апреля 1914 г. российский император Николай II подписал указ об установлении протектората России над Урянхайским краем. Он был включен в состав Енисейской губернии с передачей ведения в Туве политических и дипломатических дел иркутскому генерал-губернатору.[26]

Рубеж ХIХ-ХХ вв. стал временем подъема политической жизни и политической мысли Китая. К этому периоду самая большая по численности населения страна мира оставалась отсталым полуколониальным государством. Экономика ее носила традиционный для средневекового Востока характер, в самом общем виде напоминавший европейский феодализм. Большую часть населения составляли крестьяне-кули, только в более развитых приморских городах нарождались пролетариат и интеллигенция, а также буржуазия. Правящее сословие было представлено дворянством, военной знатью, духовенством, чиновничеством (мандаринами) и так называемым "ученым сословием" - шэньши. Формой правления в Китае являлась абсолютная монархия: с 1644 г. у власти находилась маньчжурская династия Цинь, то есть богдыханом ("великим ханом") был не китаец-ханец, а маньчжур.

Полуколониальный статус Китая выражался не столько в том, что сравнительно небольшая часть его территории (Гонконг, Макао, Тайвань) была отторгнута (соответственно Англией, Португалией и Японией) и превращена в колонии, сколько в неравноправном характере его отношений с европейскими державами, Японией и Россией. Потерпев ряд поражений в войнах с Англией, Францией, Германией, Японией и Россией, Китай фактически был разделен на сферы их влияния. Пекин принудили заключить ряд неравноправных договоров, по условиям которых победители получили право создавать на территории Китая свои сеттльменты (закрытые для китайцев поселения), содержать вооруженные силы для их охраны, вводить консульскую юрисдикцию в сеттльментах, строить железные и шоссейные дороги, монополизировать внешнюю торговлю и т.п. Таким образом, оставаясь формально независимым, Китай фактически не был суверенным государством.

Политика Пекина отнюдь не соответствовала всей сложности положения страны. По отношению к "белолицым дьяволам" императорский двор вел себя пассивно, идя на все новые и новые уступки и при этом убеждая себя и народ в "превосходстве над варварами". Внутренняя политика носила ярко выраженный фискально-полицейский характер. Вся тяжесть контрибуции перекладывалась на плечи народа, увеличение налогового бремени вело к росту недовольства, доходившего до восстаний, а они, в свою очередь, - к усилению репрессий против непокорных.

В итоге китайский народ оказался под двойным (социальным и национальным) гнетом, и в Китае быстро созревала революционная ситуация. Величайшей фигурой поднимавшегося с колен Китая, виднейшим политиком и политическим мыслителем рубежа ХIХ-ХХ вв. являлся Сунь Ятсен.

Сунь Ятсен родился 12 ноября 1866 г. в деревне Цуйхэнсунь (провинция Гуандун на юге Китая) в крестьянской семье. Начальное образование он получил в родной деревне, затем на деньги старшего брата обучался в английской миссионерной школе на о. Гонолулу (Гавайи), где приобщился к европейской культуре, а в 1892 г. с отличием окончил королевский колледж в Гонконге. Получив квалификацию хирурга, Сунь занялся врачебной практикой в соседней португальской колонии Макао (ныне Аомынь).

Уже в 1893 г. Сунь Ятсен становился профессиональным политиком. Он предпринял десять попыток поднять вооруженные восстания на юге Китая, неоднократно создавал политические организации.

В октябре 1911 г. организованное Сунь Ятсеном народное восстание в Учане увенчалось успехом: 15 из 18 провинций Китая объявили о непризнании власти богдыхана, и маньчжурская династия пала. 29 декабря 1911 г. в южной столице Китая Нанкине Сунь Ятсен был избран временным президентом Китая. В конце августа 1912 г. он создает Национальную партию ("Гоминьдан"), на десятилетия ставшую ведущей политической силой Китая. Вскоре оттесненный от власти, Сунь в 1917 организовал демократическое правительство в Кантоне (на юге страны), оппозиционное реакционному режиму Пекина. В союзе с компартией Гоминьдан одержал победу в гражданской войне. Но плоды победы Сунь Ятсен не увидел: 12 марта 1925 г. он умер в Пекине. Прах его захоронен в Национальном мавзолее в Нанкине.

Политическая концепция Сунь Ятсена представляет своеобразную триаду - она выражена в трех принципах.[27] Первый из них - это принцип нации ("национализм"). До свержения династии Цинь он имел сугубо внутреннюю направленность. В 1905 г. Сунь писал: "В течение 260 лет мы, китайцы, являемся людьми потерянного государства. Теперь, когда наступает предел преступности и зверствам маньчжурского правительства, мы должны поднять наши справедливые войска, чтобы свергнуть это правительство и восстановить наш суверенитет... Китай - государство самих китайцев. Поэтому управлять Китаем должны сами китайцы".[28]

После 1911 г., когда династия Цинь пала, принцип нации вроде бы был осуществлен, поэтому в политической программе Гоминьдана для него не нашлось места. Но реалии контрреволюции и гражданской войны заставили восстановить его, наполнив новым содержанием. В манифесте 1 съезда Гоминьдана (1924 г.) этот принцип был изложен в двух аспектах: внешнем и внутреннем.

Во-первых, была поставлена новая задача - борьба китайского народа против колонизаторов: "Члены Гоминьдана не могут не продолжать бороться всеми силами за национальное освобождение Китая, опираясь на широкие массы интеллигенции, крестьян, рабочих и торговцев, ибо принцип нации для каждого из этих классов означает добиться избавления от агрессии иностранного империализма"[29]. Во-вторых, под влиянием социалистической революции в России Сунь Ятсен закреплял принцип равенства всех наций Китая вплоть до права на самоопределение. Справедливости ради необходимо отметить, что великоханьский шовинизм не удалось преодолеть ни ему, ни его преемникам. Это выразилось в недооценке федерализма как одного из важнейших принципов построения большого по территории и к тому же многонационального государства.

Вторым элементом триады является принцип народовластия ("демократия"). Он понимался Сунь Ятсеном двояко: и как установление в Китае республиканской формы правления, и как утверждение демократического режима. Для традиционно патриархального китайского общества, не выработавшего понятия прав человека (в том числе и права определять свою судьбу) и не знавшего в течение тысячелетий иной формы правления, кроме монархии, этот принцип был безусловной новеллой.

Сунь обосновал три причины необходимости учреждения республики. В плане теоретическом нет нужды сохранять монархию, ибо все люди должны быть равными. Анализ истории показывает, что идеал республиканизма соответствует велению времени, что подтверждает опыт Европы. Монархия же - это тормоз развитию общества и государства, она поставила Китай на грань потери своей государственности. Наконец, с точки зрения будущего, только республиканская форма правления поможет преодолеть смуты и междуусобицы, раздиравшие Китай в прошлом (и непрекращавшиеся при жизни Суня). В целом эти причины сформулированы в духе своего времени, своеобразного "республиканского романтизма", но насколько они бесспорны - судить сложно. Во всяком случае, в весьма сходной с Китаем Японии монархия не стала преградой ни в построении демократического общества, ни в достижении прогресса в экономике, политике и культуре.

Демократия (как вторая составляющая принципа народовластия) - это степень участия народных масс в управлении государством. Но Сунь Ятсен рассматривал ее несколько шире, как условие существования свободы и равенства: "Без демократии свобода и равенство - пустые звуки". Здесь просматривается влияние идей А. Токвиля и западно-европейской социал-демократии. На более раннем этапе Сунь полагал возможной своеобразную "рецепцию демократии", прямое заимствование демократических идей и институтов Запада. Но с течением времени он пришел к выводу: Китай должен идти по собственному пути.

В ходе гражданской войны 1917-1924 гг. Сунь усилил критику западной демократии. Он полагал, что на Западе народные массы отстранены от управления государством и никаких прав не имеют (кроме формального всеобщего избирательного права). Его отталкивали бюрократизм и коррупция - бесспорные язвы современного ему западного парламентаризма. Тем не менее вывод, к которому он пришел, был неадекватно радикальным: не только парламентаризм, но и представительная демократия для Китая и неприемлемы, и вредны. Выход Сунь Ятсен видел в создании чисто китайской модели демократии.

Такой моделью стала «Конституция пяти властей». Согласно этой Конституции государственная власть в Китае подлежала разделению на пять ветвей: законодательную, исполнительную, судебную, контрольную и экзаменационную. Каждая ветвь на национальном уровне была представлена высшим органом - юанем; на уровне провинциальном они объединялись в одном органе - провинциальной управе. Пирамиду государственных органов венчало Национальное собрание, в состав которого избирался один представитель от уезда.

Функции законодательного, исполнительного и судебного юаней мыслились примерно такими же, как у их западных аналогов. Контрольный и экзаменационный юани должны были осуществлять контроль народа через своих представителей ("непрямой контроль") за деятельностью первых трех юаней. Вместе с тем Сунь полагал, что народ необходимо наделить и "прямой властью" через так называемые "четыре права народа" (право избирать, право отзывать, право инициативы и право референдума).

Третий элемент триады - "принцип народного благоденствия". Сунь вкладывал в него социалистическое (как ему казалось) содержание, но скорее это была утопическая попытка перескочить через капитализм XIX в. со всеми его издержками. Методами достижения "народного благоденствия" он полагал "уравнение прав на землю" и "ограничение капитала". Первое - это фактически национализация, которая в условиях неразвитости института частной собственности на землю в Китае должна была пройти бескровно.[30]

В своей политической доктрине Сунь Ятсен сформировал так называемые “три народных принципа” или “три народизма”, под которыми подразумевались: принцип народовластия, принцип народного благосостояния и принцип национализма. Под последним Ятсен понимал освобождение Китая от доминации империалистических держав. Чтобы достигнуть этой цели, Сунь Ятсен считал необходимым развивать “гражданский национализм” и “объединить различные народности Китая: ханьцев, монголов, тибетцев, маньчжуров и мусульман”.Единство этих пяти народностей символизировал пятицветный флаг Китайской республики (1911—1928). В действительности эта концепция означала включение этих народов, получивших права самоопределения после распада маньчжурской империи Цин, в национальное государство ханьцев —Китайскую Республику.

Отдавая дань традиционному китаецентризму, он неоднократно отмечал возможность догнать и перегнать наиболее развитые страны путем скачкообразного развития. “Китайская нация — самая большая и самая одаренная” — этими словами начинается работа Сунь Ятсена “Социальное строительство”. Сунь Ятсен вставал, таким образом, на зыбкую почву шовинистических представлений об “особых” возможностях китайской нации. Все это наложило субъективистско-националистический и утопический отпечаток на многие стороны его программы. Политическая реальность после синьхайского периода, все большая очевидность полуколониального положения Китая оказали существенное воздействие на формулирование Сунь Ятсеном его политической программы. Именно в эти годы он все четче осознает униженное и зависимое положение своей страны и задачи борьбы за восстановление национального суверенитета.[31]

Выше мы уже рассматривали подходы к понятию "нация" и теоретического обоснования концепции "извечного единого многонационального Китая" и "китайской нации", на основе которых и строился подход лидеров Республиканского Китая к национальной проблеме в стране. Суть этой проблемы, по мнению его основателя Сунь Ятсена, сводилась к наличию культурных различий у составляющих "китайскую нацию" этнических элементов, обусловленных тем, что на протяжении многих лет совместной истории они были разделены географическими и лингвистическими факторами. В соответствии с этим, главным пунктом решения национального вопроса выдвигалось совместное развитие всех этносов и становление "единой китайской нации", включающей в себя не только ее традиционные этнические элементы- так называемые "пять родов", но и подлежащие процессу аккультурации неханьские этнические группы.

Становясь все более и более приверженным влиянию опыта СССР, Сунь Ятсен начинает придерживаться принципа равноправия всех национальностей страны и их "добровольного слияния" в "единую китайскую нацию" на базе антиимпериалистической борьбы, а к концу жизни - выступает даже за самоопределение всех национальностей при сохранении, однако, территориального единства Китая. В принятом 1-ым съездом Гоминьдана "Манифесте" (январь 1924 г.) декларировалось: "Гоминьдан торжественно заявляет, что он признает право на самоопределение всех национальностей на территории Китая и необходимость образования свободной и единой Китайской республики (свободного союза всех национальностей) после победы в антиимпериалистической и антимилитаристской революции"[32]

Ратуя за превращение Китая в однонациональное государство, Сунь Ятсен видел в этом залог единства родины, ее преобразования в державу, способную противостоять напору внешних сил. Признавая принцип национального равноправия, он призывал неханьские народы страны "слиться" с ханьцами в "единую китайскую нацию", полагая, что все национальности Срединного государства добровольно, ради достижения общих целей и "в своих интересах" пойдут на подобное "слияние".[33] Но это лишь одна сторона проблемы; несмотря на демократизм Сунь Ятсена, он не вышел за рамки традиционной китайской политической культуры, так же как и в работах его последователей и преемников, в его работах красной нитью проходит мысль о возможности организовать экономическую модернизацию главным образом и по преимуществу руками государства - как государственное, а не частное дело. И в этом смысле роль централизованного руководства в "едином государстве", естественно, оставалась доминирующей, так же, как и проблема формирования и функционирования органов государственной власти в центре и на местах.

И еще одно соображение представляется весьма существенным - отсутствие в разработках Сунь Ятсена классового элемента в его этническом аспекте, что объяснялось особым социальным устройством страны. Его специфику он видел в том, что в Китае "все страдают от бедности. Все китайцы - бедняки, и нет особого класса крупных богачей, а есть обычные простые бедняки. Так называемое неравенство богатых и бедных среди китайцев не выходит за рамки бедного класса... самый большой китайский капиталист, если его сравнить с иностранным капиталистом, всего лишь бедняк, другие бедняки - еще большие бедняки"[34]. В соответствии с концепцией о "единой китайской нации", это положение распространялось и на составляющие ее другие этнические компоненты, и тем самым рассмотрение национального вопроса, как вопроса внутриэтнического социального неравенства снималось с повестки дня; априори считалось, что внутри одной этнической группы социальные и классовые конфликты и противоречия не возможны, а решение национального вопроса - проблема достижения независимости Китаем и его возрождения как "Великого восточного государства".

Другими словами, несмотря на демократичность позиций Сунь Ятсена и формальное признание им права наций на самоопределение, он стоял ближе к традиционной политической культуре, а возглавляемый им Гоминьдан ключевым направлением своей политики в отношении национальных меньшинств и населенных ими территорий - на позициях сохранения единого и неделимого Китая с приматом централизованного управления этими территориями и населяющими их этносами.

После смерти Сунь Ятсена при его преемнике в Гоминьдане Чан Кайши основы его политики круто изменились. Чан Кайши лично придерживался традиционной точки зрения, что все народы Китая являются китайцами по происхождению. Доминирующее положение занимает концепция "ствола и ветвей", в которой роль ствола отводилась ханьцам,а "ветвей" - неханьским народам, сопричастным к истории страны. Главным направлением решения национальной проблемы, по мнению Чан Кайши, являлась ассимиляция или реассимиляция, ведущие к ликвидации этнических различий в Китае и к возвращению к Китаю, как исконному однонациональному государству. Речь должна идти, утверждали гоминьдановские теоретики, не о свободном объединении национальностей, а об укреплении единства внутри одной "китайской нации", которое было нарушено "неразумной политикой Цинской династии, империалистами и милитаристами".[35]

Действия Российской Империи в направлении северо-востока Китая подпадали об эту оценку, поэтому тема китайской экспансии в Сибири относится к числу одной из самых популярных на протяжении уже более ста лет. В последние два десятилетия, как и в начале прошлого века, эта проблема обычно связывается с китайской трудовой миграцией и торгово-ростовщической деятельностью выходцев из Китая.

Говоря о китайской миграции в Туве в первой половине ХХ в., необходимо сразу отметить региональную специфику, которая определяется тем фактом, что формально этот регион в то время не входил в состав России. Более того, до 1911 г. Танну-Тува вообще была частью Китайской империи, а с 1921 г. — самостоятельной, формально независимой республикой.

Несмотря на то, что Тува входила в состав Китайской империи, а затем была отдельным от России государством, китайская миграция там практически не отличалась там от соседних регионов Сибири. Здесь необходимо оговориться, что китайскими мигрантами применительно для районов Центральной Азии и России правомерно называть лишь представителей национальности хань и разной степени окитаенных (воспринявших китайский язык и основы духовной и материальной культуры ханьцев) народностей Китая. В традициях китайской историографии китайскими мигрантами (хуацяо) принято называть всех выходцев с территории Китая (Чжунго), независимо от национальности, культуры и самосознания. А так как в китайской исторической науке принято считать, что до 1940-х гг. Тува формально была в составе Китайской республики, то понятие китайские мигранты в Туве в китайской культуре не может быть формализовано.

Как уже говорилось выше, до 1911 г. Тува находилась в составе Китайской империи, что и обусловило своеобразие китайской миграции. Но это отличие заключалось в том, что доступ китайцам в Туву, в отличие от соседних регионов России, был запрещен. Поэтому китайцы в Танну-Урянхае появились позже, чем, например, в Минусинске. И еще одним следствием вхождения Тувы в состав Китайской империи было полное изгнание китайцев из Тувы во время Синьхайской революции 1911-1912 гг. И китайские мигранты в 1912 г. выехали именно в соседние регионы Сибири, где китайские мигранты не преследовались.

Особый политико-правовой статус Тувы в начале ХХ века обусловил и то, что китайская экспансия была связана не только с китайской трудовой и торгово-ростовщической миграцией, как это было в соседних регионах Сибири, но и напрямую велась государством посредством армии и чиновничества.

В 1914 г. Танну-Тува была принята под протекторат Российской империи. И теперь российские власти придерживались неофициальной политики недопущения китайцев на территорию Тувы. При этом русские власти препятствовали как приезду китайцев через Монголию, так и завозу китайских рабочих русскими предпринимателями.

В августе 1916 г. китайский резидент в Урге Чэн Лу официальным сообщением просил правительство автономной Внешней Монголии допустить в Урянхайский край китайского чиновника с 50 солдатами. Разрешение на это было получено, но не реализовано из-за противодействия русских властей. Из Иркутска комиссару по делам Урянхайского края, за подписью генерал-гу­бернатора и чиновника по дипломатической части в сентябре 1916 г. было направлено следующее предписание: «В связи с попытками китайцев послать в Урянхай своего чиновника с конвоем, я нахожу необходимым ни коим образом не допускать проникновения в названный Край китайцев... В виду сего, прошу Ваше Высокородие принять строжайшие меры к запрещению русским подданным пользоваться китайскими рабочими и следить за точным исполнением распоряжения»

Ситуация изменилась после начала Великой Русской Революции. Российские государственные институты ослабли, и это произошло в условиях роста русско-тувинских противоречий при ослаблении или «забывании» антикитайских настроений в тувинском обществе. Летом 1917 г. лама Дагданай с ведома самого влиятельного князя Даа-нойона Буян-Бадыргы ездил в Улясутай, где вступил в переговоры с китайскими властями на предмет принятия Даа-хошуна под китайское управление. В июне 1917 г. на Кемчик приехали китайские чиновники и коммерсанты (Урянхайский вопрос…, 1998). Таким образом, революция в России послужила сигналом для сепаратистских настроений среди тувинских чиновников, которые совпали с экспансионистскими устремлениями властей Китайской Республики.

В июне 1918 г. в расположенный на границе с Тувой монгольский Улангом, приехала китайская делегация. В июле китайцы проникли в Хемчикский район, но начальник милиции Я. И. Мальцев предложил китайской делегации во главе с Мэн Цюем в трехдневный срок покинуть Чаадан, что и было исполнено. Не желая вступать в открытый конфликт с русскими властями, китайские представители сделали ставку на торговцев. С ноября 1918 г. в Туву стали проникать китайские купцы. Появление китайцев, представлявших старые торговые фирмы, работавшие до 1912 г. в этом регионе, создавало крайне конфликтную ситуацию. Корреспондент газеты «Свободная Сибирь» сообщал из Тувы о том, что долги у кредиторов-китайцев тщательно переводились из книги в книгу; пострадавшие купцы точно так же тщательно соблюдали сведения об участниках разграбления их товарных складов. Проблема защиты интересов торговцев явилась основанием для появления китайских оккупационных сил в Урянхайском крае. В феврале 1919 г. отряд во главе с Ян Шичао занял русский пост на Хандагайты.

Еще летом 1918 г. русский консул в Улясутае А. А. Вальтер телеграфировал о том, что общее положение Урянхае становится серьезнее. Красноярская газета «Свободная Сибирь» под рубрикой «Вести из Урянхая» сообщала: «Итак, возможно, что грозит опасность протекторату России в Урянхайском крае; сулит бедствия русскому населению замыслы Китая и Монголии. Но до сих пор из Омска нет определенных указаний, нет военной помощи… жаль терять от родины новый кусок, и притом такой богатый…»[36]

В марте 1919 г. китайский отряд перешел через хребет Танну-Ола и расположился двумя группами в районе Верхне-Чаадан­ского хуре и около Шагонара на Енисее. Ян Шичао в письме комиссару Временного правительства А. А. Турчанинову сообщил, что в ответ на просьбу купцов китайское правительство командировало отряд для оказания покровительства китайским торговцам в Урянхае. Затем китайские войска появились на Хемчике, но в марте 1919 г. с монголо-китайско-урянхайский отряд потерпел поражение в столкновении с русским отрядом. Был даже как минимум один пленный китаец, отправленные в Минусинск. Обострившаяся летом 1919 г. гражданская война между белыми и красными в Южной Сибири позволила китайским войскам удержаться в Туве, а затем и укрепить свои позиции.

К концу гражданской в Сибири четко обозначилось враждебное отношение китайцев по отношению к русскому населению, причем независимо от политических убеждений. Вообще, китайцы считали русское население иностранцами на правах иностранцев на территории Китая, в начале марта 1920 г. уполномоченный Ян Шичао объявил русскому населению о своем покровительстве. Он писал: «Если русские, живущие в Урянхае, будут миром жить, хотя ныне у вас здесь нет консула, все равно я буду их принимать как иностранцев в Китае. Только потом будет особенное правило для них о плате земли и других содержаниях».[37] Враждебность китайских купцов к русским в Туве в 1920 г. отмечали современники. Ф. Оссендовский, посетивший китайский торговый поселок в восточной части Тувы, писал: «Китайские купцы глядели на нас враждебно, но, тем не менее, предлагали на выбор разные товары...»[38].2 марта Ян Шичао писал о том, что слышал о факте женитьбы китайского офицера на русской, просил подробную информацию, обещал наказать офицера. Лишь традиционный менталитет и стереотип поведения китайца, а также реалии жизни китайских торговцев в окружении враждебных им кочевников, не позволяли перерасти этой враждебности в полномасштабное противостояние. Однако в данный период имели место и значительные русско-китайские конфликты.

В марте 1920 г. вооруженный конфликт произошел в селе Верхне-Усинском Енисейской губернии. 9 марта 1920 г. Усинский волостной Совет выдал «удостоверение» «Китайскому подданному С. Ванзере, приказчику торговой фирмы Хы-ха-и — в том, что Волостным Советом отобран от Ванзера опознанный жителем села Усинского Порфирием Ивановым Ведерниковым конь...».Китайский торговец не согласился с данным решением местной власти, обосновавшей свои действия «русским обычным правом». 20 марта этот китаец — Сергей Ванзер, в сопровождении двух соплеменников приехал в Совет и потребовал вернуть коня. Китайцы соглашались отдать коня бывшему хозяину лишь при наличии решения по этому поводу от китайских или монгольских властей. После некоторых колебаний местные русские власти оставили свое решение в силе. В тот же день, через два часа, китайцы вернулись с оружием, один из них без всякого предупреждений выстрелил в упор в председателя Совета А. Цепелева и убил его наповал. Еще одного члена Совета — секретаря П. Г. Ба­кулина — китайцы связали и увезли в Туву. Третьего присутствующего они не тронули, а уехали, бросив в селе свой товар.

Данная развязка конфликтной ситуации явно была неожиданной, не имелось серьезных предпосылок к подобной трагедии. Возможно, это была провокация, устроенная китайским военным командованием, искавшим повод для более активных действий на российских границах. Действия китайских торговцев могли диктоваться желанием отомстить за «прошлые обиды» и запугать русское население в приграничных районах Сибири. Возможно так китайские торговцы «открывали» себе южную границу Сибири для свободной торговли, так как усинцы без разрешения вышестоящих властей не пускали китайских торговцев на север. Об этом говорит следующий пример: когда в Усинский волостной Совет обратился китайский подданный с вопросом о провозе мануфактуры через Усинское в Минусинский уезд, местное начальство 4 февраля 1920 г. запросило Минусинск — «дозволен ли таковой». Несомненно, свою роль здесь сыграла общая эмоциональная напряженность, возникшая в ситуации сложнейших социальных и межнациональных противоречий.

Русско-китайский конфликт в Верхне-Усинском не имел «серьезных последствий» для дальнейшего хода событий. Местное русское общество не поддалось на провокацию, а скорее просто вынуждено было смириться. На общем собрании «Усинских граждан» было принято решение избрать делегатов для посылки в штаб китайского оккупационного отряда на переговоры. При этом усинцы решили еще и вернуть китайскому купцу-убийце коня, из-за которого и произошел конфликт. Очевидно, большего предпринять местные власти и общество в тот период не могли, Красная армия не готова была к вооруженному конфликту с китайцами.

В мае 1920 г. в Туве состоялась встреча спе­циально командированного туда из Красноярска комиссара А. И. Каш­никова с китайским и монгольским командирами. Переговоры оказались безуспешными, отряд Кашникова был отозван в Минусинск. Дальнейшие попытки дипломатически уладить конфликтную ситуацию в регионе, также успеха не имели. Новому уполномоченному Сибревкома И. Г. Сафьянову также не удалось добиться вывода оккупационных сил.

Осенью 1920 г. китайские оккупационные войска начали открытые военные действия против русского ополчения. Китайцы расстреляли председателя Атамановского сельсовета. Оккупанты захватили двух русских крестьян-дозорщиков и после пыток казнили, кроме того, китайские солдаты изрубили шесть крестьян-обозников. В конце октября в местечке Оттук-Даш произошел бой, китайцы напали на прибывший для переговоров красный отряд во главе с И. Г. Сафьяновым.

Китайские войска, а вместе с ними и китайские торговцы были изгнаны из Тувы лишь через год, в марте 1921 г. Произошло это благодаря активным действиям тувинских партизан, поддержавших русскую Советскую власть. Перелом в настроениях наступил на «Съезде представителей русско-сайотского населения и властей Урянхая» в марте 1921 г. Уже на нем было отмечено, что «начальник китайского отряда Линджан», препятствовавший возвращению русских беженцев на Хемчик, «не пользуется доверием» у тувинцев.В марте 1921 г. тувинские партизаны разгромили китайский отряд в Даг-Ужу около Шагонара и разбили китайский отряд в долине Чаадана. К концу гражданской войны в Южной Сибири, местное население, в том числе и тувинцы, окончательно обозначили свое отрицательное отношение к китайскому присутствию в регионе. В секретном Информационно-политическом пись­ме №1 Сибревкома и Сиббюро РКП(б) губкомам Сибири осенью 1921 г. сообщалось: «Урянхайский край, примыкающий к нашей границе / Енисейская губерния / и входящий до сих пор в состав Монголии / а тем самым и Китая /… Населяющие этот край сойоты относятся антогонистически к монголам /и китайцам/, рассматривая их как пришельцев завоевателей» [39]

Изгнание китайских оккупационных сил не привело к полному вытеснению китайцев из региона. В докладе заведующего Енисейским Губернским статистическим бюро за 1921 г. говорилось: «Население Кемчикского района состоит из двух категорий: туземного — сойотов (урянхов) и пришлого. Преимущественно русских. Правда, помимо русских имеются корейцы и единичные китайцы, которые не играют особенной роли».Уже в начале 1922 г. с китайских торговцев тувинские власти собирали пошлины. При этом китайцы активно использовали русско-тувинские противоречия для обеспечения своих интересов.

Вскоре китайцы заняли почти монопольное положение в тувинской торговле. Специалисты в начале 1923 г. писали: «Урянхайский район (самостоятельный от Монголии, но граничит с ней). Из жизни этого района наиболее интересным является тот факт, что китайцы, ушедшие было отсюда в связи с занятием Урги русскими, вновь пришли на старые места и на этот раз не только распространились по всему краю, но проникают даже в приграничный русский район, скупая пушнину и золото»[40].Советское руководство опять столкнулось с проблемой, что китайские торговцы в Туве фактически представляли экспансионистские силы Китая.

Таким образом, в начале 20-х гг. в Туве не повторилась история десятилетней давности, ликвидация китайского политического присутствия не привела к полному исчезновению китайцев регионе. Китайское присутствие в данный период, как и прежде, вызвало сильнейшие антикитайские настроения в различных слоях местного общества. Однако, благодаря ряду обстоятельств, в начале 1920-х гг. китайцы не были полностью вытеснены из Тувы, а на долгое время заняли в регионе свою определенную нишу, связанную с их традиционной профессиональной деятельностью. Более того, новые власти нередко оказывали китайцам поддержку и защиту. Например, в 1923 г. партийные органы в Туве приняли решение о том, что имевшие место кражи у китайских фирм носят политический характер и должны нести за собой более строгую ответственность. Подобная политика обеспечила хотя и ограниченное, но постоянное присутствие китайцев в пределах Танну-Тувин­ской Народной Республики. В Книге регистрации иностранных поданных 25 апреля 1923 г. было зарегистрировано 28 приехавших для торговли в Урянхае китайцев. Всего в 1923 г. было зарегистрировано 286 иностранцев, из которых более половины составили китайцы.В 1926 г. в Туве было 53 китайских купца, что составляла более половины всех купцов в стране.

Период между революцией 1917 г. и окончанием послевоенного урегулирования с подписанием договора между ТНР и СССР в 1925 г. дает пример тесной связи китайской миграции с политической и экономической экспансией Китая в регионе. Специфика ситуации определялась особенностями исторического развития и геополитической ситуации в регионе, занимавшем буферное положение между Российской и Китайской империями. Победа Советской власти в Сибири в 1920 г. и образование в 1921 г. формально независимой Тувинской республики, под политическим покровительством РСФСР создали условия для ликвидации опасности китайской экспансии в Засаянском крае и установления контроля над китайской миграцией в регионе.[41]

В 1921 г. была образована независимая Народная Республика Танну-Тува (Танну — «высокая, высокогорная», Тува — самоназвание тувинцев), с 1926 года — Тувинская Народная Республика. 11 октября 1944 г. Тува вошла в состав СССР как Тувинская автономная область в составе РСФСР. 10 октября 1961 года республика была преобразована в Тувинскую АССР, а в 1991 в Республику Тува. Конституция РФ, принятая 12 декабря 1993, утвердила название «Республика Тыва».

Общепринятая история обострения межнациональных отношений в Туве начинается с 1990-х годов. Весной и летом в республике произошли процессы, которые среди местного населения получили название «события 90-го года». Обострились межнациональные отношения в городах и поселках со смешанным национальным составом. В п.г.т. Хову-Аксы, где находилось крупное по масштабам Тувы металлургическое предприятие, весной 1990 г. начались драки между русской и тувинской молодежью, погромы русскоязычного населения, и, как следствие — массовый отъезд русских из поселка. Затем последовали столкновения в селах Элегёсте, Сосновке, Дургене, Межегее, Балгазыне, Ильинке. Были отмечены поджоги изб, стогов сена, битье стекол в домах, грабежи, драки, листовки: "Русские, убирайтесь!", "Неделя сроку - уезжайте, иначе всех будем уничтожать!", "Русские, оставайтесь - будете у нас рабами..."

Национальное движение приняло организованный характер, ведущее место в нем принадлежало Народному фронту «Хостуг Тыва» («Свободная Тува»), созданному 18 апреля 1992 года. Союзниками Народного фронта стали Общество бездомных, организация буддистов, Ассоциация молодых предпринимателей. Общество бывших заключенных.

В некотором смысле переломным моментом в этих событиях можно считать митинг, состоявшийся в г. Кызыле в конце июня 1990 г. Поводом к проведению митинга послужило убийство русских рыбаков на озере Сут-Холь. Одним из убитых был 14-летний подросток, что вызвало большой резонанс в республике. Собравшиеся требовали от министра внутренних дел выйти и объяснить митингующим, что реально будет сделано для защиты безопасности населения Тувы. Люди на площади были настроены достаточно агрессивно. Когда прибыл министр внутренних дел, представители митингующих предъявили ему свои требования — навести порядок, ужесточить борьбу с преступностью, наказать виновных в сут-хольском убийстве. Министр пообещал сделать все возможное. Ситуация на площади была достаточно напряженной.

После июньского митинга оценка происходящих событий местным руководством изменилась. 29 июня внеочередная сессия Верховного Совета обсудила чрезвычайное положение, наметила меры по восстановлению порядка. К этому моменту погибло восемьдесят восемь человек. С 1 июля улицы начали патрулировать омоновцы и милиционеры из соседних областей.

Затем напряжение постепенно спало. После завершения острой фазы конфликта количество публикаций, посвященных теме межнациональных отношений, резко сократилось. Тема стала фактически табуированной.

В 1999 году Шериг-оол Дизижикович Ооржак в своём выступлении по итогам выборов отметил, что в некоторых районах Тувы русские боятся повторения событий 1989 и 90-х годов. В 2002 году Вестник Российской Академии Наук определял состояние межнациональных отношений в Туве как тревожное, в первую очередь из-за высокой безработицы, но не драматическое, однако, по данным Московского бюро по правам человека за 2009 год, регулярные столкновения на национальной почве между тувинцами и русскими неоднократно приводили к человеческим жертвам.

Среди причин, вызвавших обострение межнациональных отношений в Туве, можно выделить политические, экономические и социальные. Напряженность особенно сильно проявилось после того, как в 80-е годы снизился уровень жизни. Высокая рождаемость в сочетании с низким образовательным уровнем сделали тувинцев неконкурентоспособными на рынке труда в соседних регионах, а в Туве им найти работу довольно сложно - в деревне работать хотят немногие.

Межнациональные контакты в Туве довольно слабы, взаимная отчужденность, обусловленная разными стереотипами прежде всего бытового поведения, высока, поэтому тувинцы с русскими (русские почти все приезжие, либо жители Тувы во втором поколении) пересекались в основном на производстве. Ухудшение ситуации в стране естественным образом в народном сознании связалось с самим фактом наличия в республике русских и усилилось националистической пропагандой.

Очевидно, что этнокультурные различия и даже социально-экономические проблемы не приводят к конфликтам автоматически. Очень важно, как люди интерпретируют те ситуации, в которых оказались. Многое здесь зависит от позиции политических элит. Экстремистские проявления в среде маргинальной тывинской молодежи встретили поддержку и понимание со стороны ряда депутатов Верховного Совета Тывинской АССР, возникла националистическая организация, была зарегистрирована газета националистического толка, то межнациональные отношения продолжили накаляться, что сопровождалось всплеском преступности. В республику был введен ОМОН из других регионов, но это только подогрело страсти. Итогом событий стал отток из республики большей части русского и иного «некоренного» населения. Спешно освобожденные квартиры при потакательстве властей занимались маргиналами. Однако эти граждане были не в состоянии заменить квалифицированных работников на производстве. В числе прочих последствий это привело к экономическому спаду, последствия которого не преодолены в республике до сих пор.

Важное место занимают в конфликте проблемы возрождения культуры. Камнем преткновения стало двуязычие. Тувинский язык среди русских знают единицы. Сейчас почти во всех школах республики в начальных классах изучают тувинский язык. Но, с одной стороны, нет кабинетов, не хватает пособий, с другой стороны — присутствует нежелание родителей, чтобы их дети изучали тувинский язык.

Сейчас Тува находится на первом месте в Российской Федерации по уровню преступности - в 2 раза выше, чем в среднем по России, раскрываемость преступлений в Кызыле - 23,1% (уровень преступности на юге Красноярского края, да и во всей Южной Сибири ненамного ниже). С наступлением темноты люди в городе предпочитают не появляться на улице.

В то же время русские не испытывают каких-либо особых страхов именно перед тувинцами. Конфликтность межнациональных отношений проявляется в первую очередь в быту - во время какого-либо уличного, магазинного или транспортного выяснения отношений часто можно услышать со стороны тувинца фразу типа "На чьей земле живешь?". Впрочем, среди тувинцев очень мало тех, кто искренне считает, что избавление от русских, и тем более от России, как-то улучшит жизнь. С другой стороны, немало свидетельств негативного отношения к русскоязычным значительной части тувинского населения.[42]

Таким образом, среди причин, вызвавших обострение межнациональных отношений в Туве, можно выделить политические, экономические и социальные. Напряженность особенно сильно проявилось после того, как в 80-е годы снизился уровень жизни.

Очевидно, что этнокультурные различия и даже социально-экономические проблемы не приводят к конфликтам автоматически. Очень важно, как люди интерпретируют те ситуации, в которых оказались.

Заключение

Основания для этнополитических конфликтов лежат не только в самих особенностях существования, устройства и эволюции этносов (народов) и сложносоставных многонациональных государств, но и в эволюции системы мировых и региональных международных отношений. Сохраняющаяся с начальных этапов этногенеза и формирования региональных образований взаимная оппозиция «мы - они» является одной из причин возникновения этнополитического конфликта в последующие периоды эволюции. Причинами современных этнополитических конфликтов являются как трансформация системы международных отношений, так и процессы глобализации. Система мироустройства после исчезновения биполярности находится в нестабильном состоянии.

Возникшие в постбиполярный период новые угрозы и вызовы трансграничного характера, такие как международный терроризм, обостряющая конфликт цивилизаций националистическая модель строительства новых независимых государств, миграция населения, информационные войны и другие факторы повысили уровень конфликтогенности в мире.

На примере межнационального конфликта в Республике Тыва четко видно, что к возникновению этнополитических конфликтов приводит сочетание целого комплекса факторов: политических, экономических, социальных. При этом в развитии конфликта важную роль играли решения и действия руководства республики. Начиная с 1990 года сепаратистский курс Народного фронта Тувы спровоцировал массовый отъезд русскоязычного населения. Напряженность усиливается действиями организаций бывших заключенных, в частности, массовым захватом освободившихся квартир беженцев. На волне усиления национализма, роста преступности, спада производства Верховный Совет Тувы в ноябре 1993 года принял новую Конституцию, первая статья которой называет Республику суверенным государством в составе России, имеющим право на полное caмooпpeдeлeние путем всенародного референдума. Одновременно (29 ноября) Верховный совет Тувы принял постановление о проведении референдума о пребывании Тувы в Российской Федерации. Учитывая, что Тува была включена в состав СССР только в 1944 году и тувинцы составляют в республике подавляющее большинство (около 65 %) вероятность ее обособления от России в ближайшие годы очень велика. Население Тувы является ламаистами монгольского толка и культурно ориентировано на своего прежнего сюзерена - Монгольское государство. Безработица и высокий накал криминогенности способствует росту антирусских выступлений, не получающих отпора со стороны официальных властей.

Современная модель урегулирования этнополитических конфликтов в том числе, конфликта в Туве, должна базироваться на утверждении общих ценностей демократии, верховенства закона, обеспечении государственно-территориальной целостности, прав человека и этнокультурных прав народов.

Главным условием разрешения этнополитических конфликтов, в том числе национального конфликта в Туве - гармонизация национальных отношений в стране. Это особенно важно для такой многонациональной страны как Россия. Для этого необходимо следующее:

- наличие демократического правового государства. Существует две основные гарантии общественного спокойствия, гармонично влияющие друг на друга, - сильное государство, базирующееся на справедливых законах, и разумная организация общества, в котором каждый имеет средства к достойному существованию;

- обеспечение единства страны, отказ от сепаратизма, признание за верховной властью всех полномочий в деле обороны страны, ведения иностранных дел, борьбы с организованной преступностью;

- признание культурной автономии всех народов, населяющих многонациональное государство, удовлетворение их национально-культурных, религиозных, языковых и иных потребностей, решение вопроса о статусе национального языка в республике Тыва;

- максимальное перемещение центра тяжести принятия властных решений на локальный и местный уровень;

- проведение политики упреждения перерастания противоречий в кровопролитные конфликты;

- координация, компромисс национальных интересов как предпосылка их реализации; ведущим принципом национальной политики должно стать управление интересами через интересы национальностей;

- снижение социальной напряженности, безработицы, преодоление криминогенной обстановки, которая сегодня существует в Туве.

В ситуации с конфликтом в Туве важно, чтобы представители власти стремились разрешить конфликт, который сейчас находится не в острой фазе, но все же существует, а СМИ не умалчивали и не преуменьшали существующих проблем.

Дата добавления: 2015-08-31