Часть 5. Описание явлений святого Нила Феофану 1 страница

Глава 1: Первое явление святого Нила Феофану в 1813 году. Искушение Феофана. Впадение в беснование. Нападение бесов. Святой не дает бесам убить Феофана и затем, в сонном видении, исцеляет Феофана от побоев, грыжи и беснования. Новое искушение. Предварительное явление святого. Нападение бесов на каливу Феофана

Не только в древности чудесно являлись по смерти святые угодники и творили чудеса, но и поднесь являются и чудотворят, источая свои благодеяния не только на усердных подвижников, но, что особо знаменательно, творят свои чудеса и над таковыми, которые спят глубоким сном греховным. Сие делают святые для того, чтобы возбудить их от греховного сна, исхитить из рук уло­вившего их в свои сети врага миродержца и избавить от порабощения диавольского.

Это именно и сотворил преподобный отец наш Нил Миро­точивый Афонский с одним монахом Феофаном, которого освободил от пленения бесовского, вывел на спасительную стезю покаяния и руководствовал потом на пути спасения, наставляя и поучая многими поучениями и притчами. Все это и составляет предмет настоящей рукописи».

Такими словами начинает Феофан свое повествование.

Монах Феофан прибыл их Каппадокии во Св. Гору и был принят в послушание одним старцем Кавсокаливского скита; потом восприял постриг. Прожив у старца несколько лет, он соблазнился своим старцем, разочаровался в нем и ушел в общежительный монастырь Руссик. Здесь встретило его новое искушение на метохе, куда его однажды послали, и где он пал тяжким падением, как видно ниже из обличения святого и из признания самого Феофана. Последствием этого падения было беснование, которым Бог покарал Феофана; мучимый сим недугом, Феофан не в силах был долее жить в обители и вернулся на родину. Там, в Назианзе, один бла­гоговейный иерей несколько облегчил недуг Феофана и отогнал, было, беса, но посем Феофан, как видно из обличения святого, впал в новые искушения и тягчайшие грехи; видя пред собою конечную душевную гибель, он сделал последнее усилие и, вырвавшись из мира, решил искать убежища во Святой Горе, чтобы здесь всю прочую жизнь свою посвятить покаянию.

Однако на Афоне Феофан встретил почти непреодолимые препятствия осуществить свое благое намерение, ибо ввиду дурной славы Феофана никто не хотел принимать его. Это вынудило Феофана отказаться от своего благого намерения и возвратиться в мир; Феофан со скорбью стал собираться к отъезду и начал запасать себе продовольствие в путь. С этой целью пришел он однажды на ясную полянку, невдалеке от Кавсокаливского скита, изобиловавшую травой укропом. Феофан думал нарвать укропу, чтобы выменять его на хлеб для дороги. Но труды Феофана были напрасны, ибо перед тем стояли холодные дни и трава померзла.

На полянке той стояла заброшенная ветхая хижина, около которой Феофан увидал незнакомого старика-монаха, который как бы искал тоже укроп. Они поздоровались; Феофан заин­тересовался ветхой хижиной и направился к ней, чтобы осмот­реть ее. Святой последовал за Феофаном и, видя, что он с любопытством рассматривает хижину, сказал: «Зачем ты ее осматриваешь? Разве поселиться в ней хочешь?»

Феофан: «Где мне здесь выжить. Я и в великих палатах (очевидно, намек на Кавсокаливские корпуса и Руссик, где раньше жил Феофан) не ужился. Да и жили ли когда здесь люди?»

Святой: «Если бы не жили, то и не строили. Скажу тебе лишь одно: если тебе угодно, то поселяйся в ней, а я обещаю промышлять для тебя о всем необходимом». Сказав эти слова, старец вышел из келлии и исчез; Феофан, тотчас вышедший вслед за ним, тщетно искал его повсюду, пока не убедился, что ему было чудесное явление неизвестного по имени угодника Божия. Чувством необычайного мира и радости наполнилось сердце Феофана; у него явилась твердая решимость поселиться в этой пустынной хижине, в надежде на неложность обещания святого пещись о всем необходимом.

Немедленно же Феофан приступил к исправлению хижины и водворился в ней. Условия жизни показались сначала ему такими трудными, что он наконец пришел в уныние и стал сомневаться в возможности продолжать жизнь в пустыне, ибо к хижине вела глухая тропинка; от Кавсокаливского скита надо было подниматься к хижине вверх по труднейшему подъе­му, все материалы для постройки приходилось носить на се­бе; с такими же затруднениями было соединено хождение за водой в скит. Если примем во внимание, что Феофан страдал сильнейшей грыжей, тогда понятно будет изнеможение Феофана.

Больше всего затрудняла Феофана трудность подъема от скита; каково же было его удивление, когда однажды утром, будучи в самом удрученном настроении и отправляясь за во­дой, он увидел, что какие-то неизвестные ему монахи разде­лывают тропу и исправляют самое трудное место подъема. Таким образом, устранилось то, что больше всего затрудняло Феофана. Эта неожиданная помощь уверила Феофана в том, что обещавшийся пещись о нем угодник действительно печется о нем, и он бросил мысль об уходе.

Семь месяцев мирно прожил Феофан в пустынной своей каливе, занимаясь вязанием шерстяных шапок, пока, наконец, завистнику-диаволу не удалось смутить его покой, прельстив мыслию, что шапки вязать дело малодоходное, а лучше заня­ться вырезыванием узорных ложек. Феофан увлекся этой мыслью и, оставив рукоделье, начал посещать келлию Спанон, где некоторые занимались сим мастерством, начал учиться ему. Несмотря на ревность и старания Феофана, труды его были неуспешны, искусство не давалось ему; он раздражался и скорбел. Однажды один из братии, желая подшутить над Феофаном, хлопнул его по спине в то время, как он сидел за верстаком. Феофан, который и без того был раздражен неу­дачей, весьма разгневался от неуместной шутки, вышел из себя и начал поносить брата ругательными словами. За этот неистовый гнев Феофан был немедленно наказан: к нему воз­вратилось беснование, и он упал, корчась в страшном припадке. Когда у Феофана пробудилось сознание, он пришел в себя и возвратился домой, где припадок повторился; после сего бес каждый день терзал Феофана, причиняя ему сильнейшие му­чения, и Феофан один страдал в своей каливе.

В один вечер припадок был особенно сильный; когда же около девятого часа ночи Феофан пришел в себя и несколько успокоился, то бесы внезапно с особою силой напали на него. Вокруг каливы его вся местность озарилась необыкновенным светом; калива наполнилась вооруженными людьми с копьями и саблями в руках, которые, сверкая глазами, яростно взирали на Феофана и, наконец, схватив его, потащили из каливы. Начальствовавший над бесами свирепо крикнул: «Бейте его!» Бесы, ухватив Феофана за ноги, кружили его по воздуху и, размахивая телом, ударяли Феофана о землю и о камни. Фе­офан, когда начали бить его, потерял всякую надежду спастись и сказал: аминь, т. е. конец. Бесы, ударяя Феофана, пригова­ривали: «Раньше обещал нам одно, а теперь творишь другое?» Наконец, начальствовавший бес воскликнул: «Тащи его сюда!» Феофана тогда потащили к пропасти, но вдруг бесы бросили его на землю и побежали от него, одни вверх в гору, а другие вниз; на тропинке показался святой Нил, во образе старца Игнатия; Феофан, увидав его, весьма обрадовался и, думая, что он возвращается с рыболовства в скит, решил идти с ним; собравшись с силами, встал и пошел запереть каливу, но бесы, не желая оставить в живых свою жертву, сбросили на Феофана большой камень, который смертельно поразил Феофана в бок. Феофан при обыкновенных условиях должен бы был пасть мертвым, но благодать святого сохранила ему жизнь, и он имел силы встать. Не имея сил позвать Игнатия на помощь, Феофан из последних усилий пошел вслед за ним по тропинке к скиту, пытаясь догнать его, келью же свою он оставил открытой. Игнатий продолжал тихонько ид­ти по дороге, не оборачиваясь; Феофан, несмотря на все усилия, никак не мог догнать его. Так, наконец, дошли они до Кавсокаливского скита и поравнялись с келлией благорас­положенного к Феофану духовника Тимофея. Здесь мнимый Игнатий исчез. Феофан, узнав знакомую келлию, постучался; когда его впустили, вошел он в келлию, повалился на пол без сил и, хотя-оставался в памяти, однако не мог двинуться ни одним членом, ни промолвить слова и объяснить братии, что с ним случилось. Он сильно страдал от нанесенных бесами побоев, заснуть же не мог. Братия оставила Феофана и продол­жала совершать утреню, не надеясь, что Феофан выживет. К концу утрени, перед рассветом, Феофан уснул; тут ему опять явился святой Нил во образе старца Игнатия и исцелил его.

Феофану представилось, что он в своей каливе и беседует с Игнатием. Указав рукой на огород, который разделал Феофан, Игнатий сказал: «Хорошо ты сделал, что расчистил это место».

Феофан: «Хорошо-то хорошо, да хорошо может ли быть в пустыне?»

Святой: «Твое ли жилище пустыннее моего?»

Феофан удивился этим словам мнимого Игнатия, ибо его келлия была богатая, и возразил: «Кому другому можно бы пожаловаться на убожество, но не Игнатию, у которого столько бизуль» (т. е. огородных и садовых террас на склоне горы).

Святой: «Отчасти ты прав, но не все знаешь (т. е. не зна­ешь пока, что я св. Нил и что жизнь моя в пещере была гораздо суровее твоей)». Затем святой сказал: «Терпи и живи».

Феофан: «Рад бы здесь и жить и все переносить, но очень это трудно с такой болезнию, как моя».

Святой поднял руку, перекрестил Феофана и сказал: «Во имя Господа нашего Иисуса Христа, да не мучит тебя отныне бес». Феофан, не зная, что это говорит святой Нил, усомнился в словах Игнатия и сказал: «Столько заклинательных молитв было надо мною читано, столько святынь, к которым я при­бегал, не помогли мне, а теперь, неужели Игнатий одним своим благословением исцелит меня?» Феофан засмеялся, но вдруг почувствовал, что его грыжа ощутительно увеличивается, и испугался. Святой же сказал: «Это тебе, чтоб не смеялся. Однако сию болезнь терпи благодушно, ибо она способствует отвращению другой страсти (т. е. полового хотения). Всеми силами старайся стяжать терпение, так как тебе от людей предстоят многие искушения». Затем святой вышел из каливы; Феофан пошел за ним проводить его. Дойдя до конца разделан­ной под огород площадки, святой сказал: «Хорошо, так и будет с тебя, чего тебе еще надо?»

Феофан: «Отцы советовали мне возделать еще больше, да я не послушал их».

Святой: «Слыхал и я сие (т. е. такие любостяжательные советы), но всего дороже терпение». Сказав это, святой повер­нулся лицом к Феофану и промолвил: «Зайди как-нибудь ко мне, подмети мою келлию и зажги лампаду, сам я стар и слаб». (Прим.:терпение дороже всего; святой говорит о том, что для души подвижника претерпевание некоторых недо­статков и скудости гораздо полезнее, нежели обилие всех земных благ).

Феофана удивило предложение святого прийти подмести ему келлию, ибо под начальством Игнатия находилось немалое братство, и он сказал: «Такое у тебя братство, а ты мне го­воришь, чтобы я пришел подмести твою келлию? Да разве это возможно, и разве дадут мне это сделать?»

Святой: «Все они так осуетились попечениями о земных, что им нет больше дела до меня, существую я или нет». (Святой намекал на келлию Спанон.)

Феофан: «Как же мне им сказать, когда я приеду к тебе, что я пришел подмести келлию отца Игнатия? Разве не прогонят они меня с бранью? Не прийду я к тебе».

Святой: «Не бойся, если они попробуют помешать тебе исполнить мое повеление, то я накажу их; я знаю, как с ними надо поступить. Терпение. Отныне Бог освобождает те­бя от этого страдания. Не бойся, имей терпение».

Феофан: «Ужели и на самом деле освободит меня Бог ради одного только благословения монаха Игнатия? Напрасная надежда».

Святой: «Вот это именно неверие и губит тебя. Но, чтобы ты уверился: се, да исцелится грыжа твоя, и да возвратишься в здравое состояние. Если же ты и этим не уверишься, то сугубо пострадаешь. Не зови меня Игнатием, мое имя не Иг­натий, а Нил, жилище мое над Каравостасом» (пещера с храмом преподобного находится над заливом, именуемом «Каравостас» (см. о сем подробнее в последней главе: «Житие св. Нила»)).

Сказав это, святой Нил пошел от Феофана и, выйдя на тропинку, повернул в сторону, противоположную скиту. Феофан же возвратился в каливу; в это мгновение он пробудился, и, о чудо, встал совершенно здрав; от только что нанесенных побоев не осталось и следа, грыжа пришла в здравое состояние, беснование пре­кратилось. Братия, оставившая незадолго перед сим Феофана в безнадежном состоянии, и, видя его вдруг исцелившимся, удивилась свершившемуся чуду, прославив Всесвятаго Бога и угодника Его Нила. Чувства мира и необычайной радости исполнили душу Феофана; благодарный святому, он поспешил добыть свечей и масла и пошел в пещеру святого. Там он расчистил спуск в пещеру, устроил лампадку, возжег свечи и стал приходить каждый воскресный день возжигать масло и свечи. Прежние обитатели келлии Спанон весьма почитали пещеру святого, которая находится в пределах их владения, постоянно возжигали они здесь масло и свечи, приходили также служить литургию; последние же обитатели осуетились разными предприятиями и перестали посещать пещеру, так что тропу завалило камнями, а паломничество в пещеру пре­кратилось. Ныне же чудеса, происшедшие с Феофаном, вновь привлекли многих поклонников. Требующие молитвенной помощи искали ее у святого Нила, служили литургию, возжи­гали свечи и масло.

Через 20 дней после своего исцеления, на день свт. Николая, Феофан пришел в скит, сначала к духовнику Тимофею, а потом вместе с ним пошел на бдение в келлию старца Филарета, где был храмовой праздник. На празднике его попотчевали весьма радушно и отпустили Феофана восвояси, нагрузив его торбу всякими оставшимися от праздника припасами.

На следующий день по возвращении домой Феофан, покушав! досыта и выпив вина, почувствовал вдруг сильнейшее разж-и жение плоти и, чтобы успокоить кровь, вышел в лес поискать! укропу. Возвращаясь домой, увидал он у дверей своей келлищ святого Нила во образе старца Игнатия, но не догадался, что! это святой. После взаимного приветствия святой спросил:! «Где ты был, чадо угорелое?»

Феофан: «Ходил пособрать укропу. Собираюсь позвать братий - мастеров помочь сложить каменную стенку вокруг огорода,! а то дикие козлы приходят по ночам и поедают мой лук».

Святой: «И я вижу это, однако терпение - и Бог поможет»,!

Феофан открыл дверь в келлию и они вошли. Святой сотво рил крестное знамение и поклон перед иконою Пресвятой Богородицы, сел на скамью, указал Феофану рукою на эту икону и сказал: «Прибегай к этой иконе, и она защитит тебя»!

Обведя взором келлию и увидав в ней верстак для делания! ложек, святой спросил: «Это что такое?»

Феофан: «Верстак для ложек».

Святой: «Разве ложки делаешь?»

Феофан: «А ты разве только сегодня услыхал о том, что я делаю ложки?»

Святой: «Брось это дело и твори рукоделие отцов. Желание,! явившееся в тебе, изучить это мастерство, внушено тебе ди-аволом с той целью, чтобы увлечь тебя сим делом и не дать] тебе прийти в мирное устроение».

Феофан: «Что же прикажешь мне делать, старче Игнатие?! Не видишь разве, что калива мала, а двух станков для расчески шерсти и для свивания ниток в ней не поместить».

Святой: «Твори рукоделие отцев, и хватит тебе на прожитие».

После этого святой спросил: «Что кушаешь ты, чадо уго­релое?»

Феофан: «А что мне кушать?»

Святой: «Всеми силами воздерживайся от вина, рыбы и прочей живности. Сходи к подобию образа моего (т. е. к стар­цу Игнатию, ибо в его образе явился святой), и прикажи ему от меня помочь тебе окончить поскорее стенку твоего огорода, ибо спустя несколько дней, в седьмом часу ночи (т.е. по-нашему, зимой в два часа), тебя должно постигнуть великое искушение, но ты яви терпение. Восстанут на тебя семь смертных грехов, в которых ты раньше согрешал (т. е. те нечистые духи, которые некогда ввели Феофана в смертные грехи), кровь твоя потечет рекой из твоего носа. Эти смертные грехи и впредь во всю жизнь твою не отступят от тебя и будут бороть тебя, так как ты некогда поддался им; поэтому, от совета духовника да не отступиши (т. е. не предпринимай ничего, не посоветовавшись предварительно с духовником, и не верь помыслам твоим, ибо ты, по причине прежней греховности твоей, подвержен мысленному влиянию страстей, мысль твоя превратна и легко доступна лукавым помыслам)».

При этих словах Феофан начал догадываться, с кем он говорит, ибо вспомнил, что недавно являлся ему святой во образе того же Игнатия, и сказал: «Ты не святой ли Нил?» Святой отвечал: «Ты говоришь». И - исчез.

Феофан послушался святого и поспешил окончить стенку; ему помог Игнатий; через пять дней стена была окончена. В эту самую ночь, проснувшись в полночь, Феофан встал и начал по обыкновению совершать утреню на четках, как вдруг услыхал за дверью мяуканье кота. Подумав, что это кот скит­ский просится впустить его, Феофан пошел было открыть дверь, но тогда за дверью раздался голос осла, потом собаки, коня, верблюда, затем пустыня огласилась диким ревом всех зверей вместе; Феофан в ужасе бросился к постели и от стра­ха спрятался под одеяло, закутавшись в него с головой. Рев зверей сменился шумом и топотом множества людей, которые окружили каливу и по-турецки восклицали: «Чего стоите?» - «Где он?» - «Внутри?» Среди восклицаний вдруг раздался начальственный голос: «Что же вы стоите и не тащите его оттуда?» Вслед за этими словами разлетелось вдребезги окно каливы, бес же, разбивший окно и сунувшийся было в него, отскочил назад, воскликнув: «Как мне войти туда, там царский телохранитель?» Но начальствовавший свирепо и громко возразил: «Хотя бы там был и царский телохранитель, как посмеет он помешать мне? Столько времени жил я с ним, пусть же теперь расплатится за все, в чем задолжал мне». И опять воскликнул он повелительно: «Разрушайте каливу и тащите его оттуда!» Тогда бесы обрушились на один из углов каливы и начали разрушать ее, причем с грохотом ле­тели камни и плиты с крыши, раскидываемые бесами. Вся калива дрожала: Феофан в ужасе ожидал, что сейчас обвалится потолок и его задавит. От страха и ужаса помутилось у него в голове, кровь устремилась в голову и вдруг потекла из носу обильным потоком. Тогда вспомнил Феофан, что сказал ему святой про икону Божией Матери и воскликнул: «Пресвятая моя! Пресвятая моя! Святче Божий, помози мне!» В ответ на это тотчас раздался голос святого: «Не бойся, я здесь, несмысленный; чего испугался? Не страшился раньше того, когда слушался их, и не боялся их тогда, а теперь что в них страш­ного? Се здрав еси, ктому не согрешай, да не горше ти что будет». Раздавшийся голос святого обратил бесов в бегство, все они мгновенно исчезли; наступила полная тишина, и Феофан мирно уснул до утра. На рассвете он пошел в скит и рассказал братии все приключившееся с ним. Многие ходили поглядеть на произведенное бесами разрушение; видели также на полу каливы следы обильно истекшей из носу Феофана крови и убедились в истинности слов его.

Несколько дней спустя Феофан чуть не был раздавлен об­рушившейся скалой, и святой опять чудесно спас его. Он добывал камни у подножия ее, как вдруг услыхал голос: «Уходи поскорей отсюда». Феофан вышел посмотреть, кто зовет его, но, не увидев никого, хотел было вернуться к своему делу; вдруг скала с грохотом обрушилась, завалив камнями то са­мое место, под которым только что работал Феофан, и где он должен был неминуемо погибнуть, если бы не позвал его святой.

Вскоре после этого святой опять чудесно явился Феофану, показав ему, где взять известки, чтобы исправить разрушения, произведенные бесами.

Когда Феофан впервые поселился в своей каливе, то для исправления ее взял известки самовольно в одной близлежащей печи, хотя потом сказал о сем владельцу, имея намерение расплатиться с ним, но владелец весьма разгневался на посту­пок Феофана, не хотел даже принимать платы, требуя, чтобы Феофан возвратил' ему взятую известку. Снова потребовалась Феофану известь, и, так как никто не давал ее Феофану, несмотря на просьбу его, то он решил, будь что будет, взять опять там же, где взял и первый раз; с этой целью, вооружив­шись необходимыми орудиями и взяв мешок, Феофан отправил­ся к печи. Это, на вид незначительное, дело могло иметь для Феофана роковые последствия, ибо владелец был и без того гневен на него за прежнее; теперь же он и вовсе не простил бы Феофану и стал бы судиться с ним, а это могло бы в конце концов привести к выселению Феофана из лесной заброшенной каливы, на которую он никаких формальных прав не имел. Нужда Феофана и угрожавшая ему опасность вызвали вновь чудесное содействие святого.

Выйдя из каливы и подойдя к большой дороге, Феофан встретил неизвестного ему старика-монаха, который шел в том же направлении. Феофан поздоровался с ним и из веж­ливости предложил ему следовать впереди, но неизвестный монах не согласился, предоставив сию честь Феофану. Это был святой Нил, которого не мог пока узнать Феофан. Дорогой они начали беседовать и святой спросил Феофана: «Для чего у тебя дикей (т. е. кирка о двух лопастях) на плечах? Куда идешь?» Феофан, не обинуясь, рассказал то, что раньше с ним произошло, и как он теперь хочет добыть себе известки. Святой выслушал его и сказал: «Не доброе дело творишь».

Феофан: «Что же мне остается больше делать?»

Святой, таинственно намекая на свое ооыцание промышлять о всем потребном для Феофана, отвечал: «Попроси еще у кого-нибудь, не даст ли он тебе».

Феофан: «Имеется у некоторых, да не дают. В чем другое здесь не отказывают, только известки не достать

Святой: «Это их дело, каждый хозяин над своей собствен ностию». Наконец, они дошли, беседуя, до одной заброшенной известковой печи, и святой, остановившись, сказал: «Вот здесь есть известь, куда тебе еще идти?» Печь вокруг заросла гус­тым кустарником, внутри ее дно было загромождено камнями; Феофан усомнился и сказал: «Возможно ли быть здесь из­вестке?» «Как не быть, есть». С этими словами святой подошел к печи и сказал: «Имеется ли у тебя чем посечь эти кусты?» Феофан вынул круглый нож и святой сказал: «Срезай эти ветви». Когда Феофан расчистил доступ к печи, святой сказал: «Перекрестись и полезай внутрь». Феофан перекрестился, святой тоже; оба они спустились в печь, начали расчищать дно и освобождать от камней.

Святой сказал Феофану: «В той стороне нет, где ты ищешь, а вот здесь есть», - и указал рукою место, где следовало искать; место было завалено великим камнем, который святой с необычайной легкостию отвалил на сторону. Феофан изумился такой необычайной силе и сказал: «Откуда у тебя, старика, взялась такая сила, что ты с такою легкостию ворочаешь такие камни?»

Святой же, с улыбкой взглянув на Феофана, сказал: «Не будь так любопытен, ибо любопытство не полезно». Затем, указав рукой где именно следует копать, сказал: «Копай здесь».

Феофан: «Хорошо, сделаю, но только какая может быть здесь известь? Пока я вижу одну лишь землю».

Святой: «Сними эту землю; под ней окажется сухая известь, которую и употреби на свою потребу; под ней есть еще лучшая известь, которой воспользуйся, чтобы устроить цистерну, но сделай ее не как-нибудь, а тщательно и прочно».

Когда после сих слов Феофан поднял голову, чтобы взглянуть на старика, его уже не было, он исчез.

Феофан, раскопав землю, действительно нашел известь и исполнил то, что намеревался сделать.

В течение 1813 года, через четыре месяца после поселения Феофана в лесной каливе, было еще одно чудесное явление святого Нила Феофану, но, так как это событие находится в связи с тем, что говорил святой во время явления его Феофану в следующем 1814 году, то оно там и описывается.

Глава 2: Явление святого Нила Феофану в 1814 году во образе пастуха. Данные Феофану заповеди. Возвращение котелка, взятого святым в 1813 году

По исправлении каливы Феофан некоторое время прожил мирно, но доброненавистник диавол, воспользовавшись тем обстоятельством, что Феофан поселился в местах, обильных укропом (где скитяне обычно зимой собирали эту траву), воздвиг в некоторых из скитян зависть к Ж Феофану и вражду за то, что он якобы обирает весь ук­роп и прочие травы, что им ничего не остается. Феофан силь­но вознегодовал на несправедливые притязания скитян; диавол, смутив его, воспламенял Феофана злобой против обижающих его и желанием отомстить им. Итак, Феофан был опять на краю погибели, ибо, с одной стороны, вражда к нему скитян могла привести к тому, что его изгнали бы из его спасительного убежища, и он принужден был бы вернуться в мир; с другой стороны, будучи пленен злобными и мстительными помыслами, он мог совершить какой-нибудь безумный шаг. Но и на этот раз святой Нил пришел на помощь в решительную минуту и спас Феофана.

24 февраля, находясь под влиянием злопамятных помыслов, Феофан до того расстроился, что всю ночь от обиды плакал и не мог нимало уснуть; так промучился он до утра, когда, наконец, рассветало и Феофан сел за рукоделье. В это самое время раздался стук в дверь и голос: «Отче, эй, отче!» Феофан отпер дверь и увидал перед собою старика, одетого так, как обыкновенно ходят лаврские пастухи. Старик был в черном подряснике, на плечи был накинут козий мех, за поясом было заткнуто несколько ножей, в руках была палка. Это был свя­той Нил, но Феофан не догадался и подумал, что это старец над лаврскими пастухами. Святой сказал: «Есть ли у тебя огонь, погреться?» Феофан, ответив, что есть, пригласил взойти и стал поправлять костер в очаге, но святой продолжал сто­ять перед открытыми дверьми, в каливу не входил и шепотом читал наизусть Псалтирь, по-видимому справляя великопостные часы (вместо которых некоторые пустынники прочитывают всю Псалтирь). Феофан разобрал стихи 144 псалма: «Царство Твое царство всех веков и владычество Твое во всяком роде и роде» (в Великом посту каждая вечерня оканчивается также сим псалмом).... «Верен Господь во всех делах Своих и преподобен во всех словесех Своих»... и, заключив, что старец оканчивает часы, попытался было прервать молитву старца, начал звать его в келлию, но святой не отвечал на зов Феофана, пока не окончил всей Псалтири и не сделал отпуста; тогда лишь свя­той вошел в каливу и сказал: «Давай прочтем акафист Бого­родице». Феофан возразил: «Иди, согрейся сначала, а потом прочтешь». Но святой ответил: «Не вспашешь, и пшеница не взойдет, не польются бразды дождем, не нальется и зерно в колосе», - сказав это, начал он с великим благоговением читать акафист, творя на каждом припеве: «Радуйся Невесто неневестная» - земной поклон. (Чтение святым Псалтири и акафиста должно было, по-видимому, служить к обличению нерадения Феофана, который эту ночь, обуреваемый помысла­ми, не совершил следуемых молитв, положенных за утреню, и прямо сел, встав с постели, за рукоделье). Когда святой дошел до последнего кондака: «О, всепетая Мати».., то сначала он прочел его обычно, но во второй раз сказал так: «О, все­петая Мати, сохрани противолежащий Кавсокаливский скит, монаха Амвросия и всю о Христе братию»; в третий же раз сказал: «О, всепетая Мати, сохрани сие новое обиталище монаха Феофана и всех благодетельствующих ему». Потом святой обратился к Феофану и сказал: «Теперь ты прочти "Взбранной Воеводе"». Феофан ответил, что не умеет, но свя­той подсказал ему и сделал следующий отпуст: «Господи Иисусе Христе, молитв ради святых отец наших, иже в сей Горе Афонской, молящих Матерь Твою, приими сие моление и отжени сопротивников, восставших на нас, от которых страждет Гора сия». (Воставшие сопротивники были тогда шайки разбой­ников, нашедшие на Святую Гору и умыслившие разорить и ограбить монастыри и келлии. Гора была в великом страхе, ибо они уже начали приступать к исполнению своего злодей­ства, но сия молитва святого отогнала их; неожиданно через два дня после сего они сами удалились со Святой Горы.)

Окончив молитву, святой сказал: «Благослови».

Феофан: «Добро пожаловать, сюда пожалуй, погрейся».

Святой: «Нет, я пойду».

Феофан: «Куда пойдешь? Зачем же тогда входил, если уже и уходить хочешь?»

Святой: «Зашел было погреться, но время ушло, скотина, верно, разбрелась, и надо пойти поглядеть».

Феофан: «Какая беда, если и разбрелась; после успеешь прийти».

Святой: «Ладно, присяду, ибо в другой раз не приведется, пожалуй, больше нам с тобой повидаться и побеседовать уста к устам» (т. е. лицом к лицу).

Феофан: «А разве до этого мы с тобою когда-либо встреча­лись или беседовали где?»

Святой: «И встречались много раз и беседовали, но ты не узнаешь меня. Скоро узнаешь, кто я таков».

Феофан: «А кто можешь ты быть таков, чтобы была нужда знать тебя? Пастух - ты, пастухом и будешь; нечем тебе похвалиться, разве только что мехом твоим козьим. Впрочем, бывало, что и на вас иногда, как с крыши на голову, обру­шивалось счастие, и из вашего брата пастухов делались цари, как например тот, который когда-то пас ослов (иконоборец Конон). Поэтому, может быть, и ты когда-нибудь царем сде­лаешься; ну тогда придется узнать тебя, кто ты таков». Срав­нение с иконоборцем весьма прогневало святого; он гневно взглянул на Феофана так, что тот испугался, но святой, сно­ва кротко взглянув на Феофана, сказал: «Ну, что делать с тобой? Погодя немного, я тебя исправлю». Феофан ободрился. Святой обвел взором каливу и, увидав в ней множество разных сосудов с припасами, сказал: «К чему тебе все это? Разве ты поселился здесь, чтобы лавку заводить, а не для того, чтобы безмолвствовать?» Затем, переменив предмет разговора, спро­сил: «А что, не боишься жить здесь один? И как ты решился поселиться в сей каливе, в которой никто не мог жить? Кто тебе это посоветовал? Как живется тебе? Как переносишь безутешность пустынного жительства?» В ответ на все эти вопросы Феофан подробно рассказал все, что с ним произошло, и как помог ему святой Нил. Святой выслушал внимательно и сказал: «Видишь ли, брате, как Бог, благодетельствующий человеку, сотворил тебе то, чего ты и не чаял, что и людям не верится. Смотри же, чтобы тебе не оказаться неблагодарным Богу». (Как видно, святой именно с той целью и начал речь о сем с Феофаном, чтобы испытать, признателен ли Феофан Богу и святому за все чудесное промышление о нем. Оказалось, что Феофан не забыл благодеяний Божиих и не вознесся ими, но смиренномудрствует о своем недостоинстве и исполнен чув­ства благодарности; поэтому он явился достойным и дальней­ших чудесных промышлений и откровений).

Дата добавления: 2017-01-13