Отаки идёт на войну

Мы просто стояли, уставившись на нее, не веря своим глазам, пытаясь ещё убедить себя, что наши глаза нас обманывают. Но нет! Это была Отаки, она смотрела нам прямо в глаза и счастливо улыбалась!

— Это ты?! — Воскликнул Видит Чёрное. — Что, ты, здесь делаешь?

— Я? Я иду в поход вместе с вами. Я знала, что вы не позволите мне идти с вами сразу от нашего лагеря, и решила присоединиться к вам здесь. — Отаки сказала это так спокойно, будто речь шла о шитье пары мокасинов.

— Да, ты, пойдёшь! Но только прямо отсюда, ты, пойдёшь домой! Выкрикнул наш предводитель.

— Я начала свой поход, и не могу уже повернуть назад! — Решительно сказала Отаки.

— Но, ты, не можешь идти вместе с нами!

— Тогда я буду просто идти вслед за вами.

— Что же, значит, нам придётся отказаться от мысли совершить этот поход и вернуться домой!

— Поворачивайте назад, если хотите, а я пойду в поход одна!

Видит Чёрное, потеряв дар речи, молча сел на землю, тогда я сделал шаг вперёд: «Сестра, ты должна вернуться. Я провожу тебя домой. — Сказал я, чувствуя себя отвратительно, думая только о том, что из-за её безумного решения присоединиться к нашему отряду, я должен был лишиться удовольствия волнующего приключения военного похода.

Но Отаки, в знак того, что она всё же собирается продолжить свой поход, только покачала головой.

— Ни одна девушка, никогда не ходила в поход с военным отрядом. — Произнёс Видит Чёрное. — И ты, не пойдёшь с нами, а если бы это всё же произошло, подумай только, что о тебе будут говорить наши люди?!

— Плохие разговоры не могут повредить тому, кто на самом деле ведёт себя хорошо. — Ответила Отаки. — Я хорошая девушка и когда выросту, стану хорошей женщиной. И сейчас я говорю вам Видит Чёрное и Ап-Ах, и всем воинам кто слышит меня сейчас, что сейчас подошло время, когда наши люди начнут говорить обо мне хорошо, а всё, что они говорили обо мне плохого забудется. Я прошу, чтобы вы помогли мне в этом, а для начала разрешите мне сейчас пойти в поход с вашим отрядом!

— Нет! Нет! Ты должна вернуться назад. Твой почти-брат должен отвести тебя обратно в наше селение! — Резко ответил ей Видящий Чёрное.

Услышав отказ, Отаки опустилась на землю, и, отложив в сторону ружьё и свёрток с вещами, накрыла голову одеялом и заплакала. Ах, как горько она плакала! Так, словно у неё не было друзей и близких людей, и словно ничего хорошего в жизни ей уже не стоило ждать. Не было сил сидеть там и слушать этот горький плач, но мы сидели и слушали. И вот в тот момент, когда казалось плач Отаки достиг предела отчаянья, Видящий Чёрное, вдруг вскочил с места и к всеобщему удивлению выкрикнул: «Прекрати плакать! Я больше не могу это слышать и выносить! Вставай и иди с нами! Прямо сейчас!

Он развернулся и, возобновляя поход, пошёл быстрым шагом. Вслед за ним последовали другие воины нашего отряда, я же последним пристроился к походной колонне. Отаки поднялась с земли, перекинула одеяло и суму со своими вещами через плечо, взяла в руки ружьё и, держась немного в отдалении, пошла за нами. Она ещё продолжала плакать, но постепенно плач перешёл в тихие всхлипывания, а затем, и вовсе прекратился, и Отаки догнав отряд, пошла пристроившись позади меня. Мы шли молча. Я очень переживал за неё и хотел только одного, чтобы она благополучно возвратилась в наш лагерь.

Вскоре мы достигли верха перевала, и прежде чем начать спуск в долину, мы остановились и внимательно осмотрели открывшуюся перед нами страну. Всё было тихо и спокойно, многочисленные стада бизонов и антилоп спокойно паслись в долине, или неспешно шли к реке на водопой. Внизу прямо под нами, среди деревьев почти у самой реки, паслись несколько оленей и вапити, и это было верным признаком, что никаких чужих военных отрядов в долине не было. Видящий Чёрное оставил двух воинов на вершине, чтобы они до полудня продолжали следить за равниной, а все остальные спустились к реке напиться холодной чистой воды, а затем разбили лагерь возле тополиной рощи на берегу под высокими и раскидистыми ивами.

И тут, пришло время мне приступить к выполнению своих обязанностей, как слуге предводителя отряда. Видящий Чёрное выбрал для себя место под ивой немного в стороне от того места где воины раскладывали костры, чтобы поджарить себе свежего мяса, которое мы принесли с собой из своих палаток. Мне же наш предводитель приказал развести для него небольшой костёр и принести воды в деревянной миске, а потом отправиться к кострам, разожжённым воинами и поджарить там мясо и для него. Сам же он развернул свёрток в котором была его трубка и священная укладка с магическими снадобьями, носить которые в походе было одной из моих обязанностей, Видящий Чёрное, аккуратно в особом порядке разложил церемониальные предметы, чтобы окурить их священным дымом и вознести молитвы богам, которые он собирался совершить сразу же после того, как закончит свою походную трапезу.

И в это время, Отаки подошла к вождю и сказала: «У тебя теперь двое слуг, вождь. Я могу выполнять часть той работы, которую должен делать Ап-Ах».

— Ну, что же, приготовь мясо, для начала — приказал Видящий Чёрное. — Без всякого сомнения, ты сделаешь это лучше, чем он.

Отаки, сделала всё, как ей было сказано, а я тем временем поджарил пару рёбер для неё и для себя, и когда наш предводитель уже не нуждался в наших услугах, мы отошли на берег реки, чтобы поесть самим. Воины, поев стали укладываться спать под деревьями. Видит Чёрное, так же закончив свою трапезу, стал молиться, прося богов, чтобы они сохранили нашу жизнь и послали ему во сне видение о том, что ждёт наш отряд впереди. Отаки, взяв поджаренное ребро, откусила от него мясо пару раз, и отложила его в сторону на прибрежный валун, сказала: «Я не могу сейчас есть. Я так счастлива, что вообще не чувствую голода!

— А я, так беспокоюсь о тебе, что вообще не знаю, что делать, — сказал я ей. — Ты испортила этот поход для меня. Вернись домой, сделай так, как я тебя прошу! Сейчас отдохнём и ляжем спать до вечера, а проснувшись, перекусим и отправимся в обратный путь.

— Я не пойду домой. — Ответила Отаки. — Я отказываюсь возвращаться, потому, что знаю, что настанет время, и вы все будете рады тому, что я осталась в отряде, и оказалась вместе с вами в этом походе. Ну, почему вы так боитесь за меня? Разве я совершала таких же долгих пеших переходов, как и вы мужчины, или я стреляю не так же метко, как вы?!

— Но ты же девушка! Если мы столкнёмся с врагами и потерпим поражение, они могут даже не убить тебя, а сделают намного хуже, они возьмут тебя в плен и сделают рабыней! — Сказал я ей.

Отаки похлопала по висевшему на поясе ножу в расшитых ножнах, и невесело, но решительно ухмыльнулась: «Пока у меня есть это, ни один враг не сможет сделать меня рабыней!»

Я знал, что это означало, Отаки скорее убила бы себя, предпочитая смерть плену и рабскому положению во вражеском лагере. В этот миг Видящий Чёрное позвал меня, и я подойдя к нему спросил что ему нужно.

— Мне нужно только одно. — Ответил он. — Когда великий воин и хороший военный вождь Утреннее Перо умирал, он завещал твоему отцу заботу о своих детях. Ты Ап-ах почти брат Отаки, и я приказываю тебе заботиться о её безопасности в этом походе, сделай так, чтобы ей ничего не угрожало.

— Да я и так всегда об этом забочусь. — Ответил я.

— Я это знаю. — Сказал Видящий Чёрное, и, улыбнувшись, продолжил. — Я давно за вами наблюдаю, и если бы не знал, что это так и есть, и что ты и Отаки действительно, как брат и сестра, то сегодня утром, вы уже отправились бы в обратный путь к нашим палаткам. И вот теперь на опасной военной тропе, которая ждёт нас впереди, ты должен заботиться о ней лучше, чем когда-либо раньше.

— Что он хотел? — Спросила Отаки, когда я вернулся.

Я рассказал ей, и она, улыбнувшись, сказала: «Я чувствую, что вы все мне, как братья, ты мой близнец, а остальные старшие братья».

— И именно потому, что и мы все испытываем то же чувство, потому, что ты для нас, как сестра, мы не хотим, чтобы ты подвергалась опасностям военного похода и вернулась домой. Ты только представь себе, как переживают за тебя твои братья и сёстры, как волнуются мои, а теперь и твои отец и мама. К этому времени, они наверняка в поисках тебя, уже перевернули вверх дном весь наш лагерь и всю округу. Они наверняка думают, что тебя убил или похитил вражеский военный отряд!

Говоря так, я думал про себя, что это должно убедить Отаки вернуться домой, и уж теперь-то она, наконец, отправится назад и даже с большей скоростью, чем она преследовала наш отряд. Но, не тут-то было! Отаки, захлопала в ладоши и рассмеялась, а затем, увидев, что я непонимающе смотрю на неё, она рассмеялась ещё громче, но вдруг, видимо вспомнив о спящих воинах, она прекратила смеяться и, прикрыв рот ладонью, оглянувшись вокруг, обратилась ко мне.

— Ха, так, ты, думаешь, что я ушла вслед за вами, не позаботившись о своих братьях и сёстрах? — Тихо, почти шёпотом сказала она. — Ну, так послушай. Моя помощница по домашней работе Суйяки, помогла мне и в этом деле. Она помогла мне собраться в поход и даже сама хотела пойти вместе со мной. Суйяки, говорила, что настало время для девушек и незамужних женщин, показать мужчинам, что мы можем сделать гораздо больше, чем просто день за днём заниматься домашней работой. Нужно показать, что мы не так уж зависим от них, и сами можем обеспечить себя, и тогда они будут больше уважать нас. Но я уговорила Суйяки остаться дома и позаботиться о моих братьях и сёстрах, так же она должна была вчера поздно вечером, после того, как я уже далеко уйду по вашему следу, сообщить твоему отцу, что я отправилась в военный поход.

— Ну, так я вот, что скажу, — воскликнул я. — Отцу известно, каким путём пойдёт наш отряд, и уже к сегодняшнему вечеру, он с запасным конём будет здесь и заберёт тебя домой!

— Нет, он не отправится вдогонку за мной, а если и соберётся, Суйяки должна будет отговорить его от этого!

Что я ещё мог сказать ей? У меня больше не было доводов, чтобы отговорить Отаки идти в поход вместе с нашим отрядом. Не было такой причины, и слов, которые смогли бы заставить её отказаться от принятого ей решения. Мы попили воды из реки и, поднявшись к деревьям, улеглись спать, я под одним тополем, а Отаки, чуть в стороне под другим. Уснув, мы крепко проспали весь день, в полдень одни дозорные сменили других, и ещё два раза сменялась стража, но мы ничего этого не слышали. Проснулись мы только пред закатом, когда пришёл Видящий Чёрное и сказал, что уже наступило время вечерней трапезы. Воины уже разожгли костры и приступили к приготовлению еды. И мы с Отаки быстро спустились к реке и напившись прохладной воды, умылись, а вскоре уже разгорался и наш костёр и на его огне поджаривалось мясо для нас и для нашего предводителя. С холма спустились наши дозорные и сообщили, что в округе всё спокойно. Мы поели поджаренного мяса, собрали вещи и оружие своё и нашего предводителя, и вброд перейдя неглубокую речку, отправились через долину на юг. Мой отец, так и не появился, значит, он был не против того, чтобы Отаки отправилась с нами в поход, он всегда поощрял её, когда она желала охотиться, видимо теперь он решил, что пора ей ступить и на тропу войны. От того места где мы перешли на другой берег Медвежьей реки, до реки Вапити было два дня и две ночи пути по безлесной, голой равнине. Видящий Чёрное сказал нам, что на полпути между двумя реками мы должны дойти до небольшого источника у подножия высокого хребта, и там мы отдохнём, проведя в тени скал весь следующий день.

Прошёл один жаркий день. Наступившая вслед за ним ночь, тоже была душной и тёплой, настолько тёплой, что выползшие на охоту змеи сновали повсюду в поисках добычи. Дважды ещё до наступления полуночи на тропе перед нами раздавался предупреждающий грохот змеиной погремушки, вся округа буквально кишела охотящимися змеями. И вот в скорее один гремучник ударил в ногу идущего впереди Видящего Чёрное и его зубы застряли в широком лоскуте правого легина нашего предводителя. От неожиданности и страха, Видящий Чёрное, вскрикнул и побежал, длинное и тяжёлое тело змеи извивалось и билось об его ноги, пока змеиные зубы не освободились из кожи легина, и не менее испуганная этим событием змея, быстро ускользнула в траву.

— Берегись! — Крикнул Видящий Чёрное. — Все в круг, в круг! Соберитесь вокруг меня!

Мы выполнили приказ нашего предводителя, и он рассказал о том, что случилось. Да, он буквально чудом избежал смерти! Видящий Чёрное сказал, что в первый раз в жизни он испытал такой страх, что в один миг он стал мокрым от пота покрывшего всё его тело из-за внезапного испуга.

После этого происшествия мы, прежде чем отправиться в дальнейший путь попытались произвести, как можно больше шума. Мы сильно топали ногами обутыми в мокасины, чтобы дать знать змеям, что мы идём, и так же дать им время убраться с нашей пути. Обычно змеи так и поступают. Гремучки не ищут схватки, поэтому и предупреждают о своём присутствии грохотом своей трещотки, и предпочитают уползти с тропы, но иногда встречаются такие глупые или настолько подлые змеи, которые затаиваются, не грохоча своими трещотками, а потом бросаются в атаку, и жалят любого, кто к ним приблизится.

Я спросил шедшую за мной Отаки, не страшно ли ей было.

— Нет. — Ответила она. — Нет смысла беспокоиться о том, что ещё не произошло. Если мне суждено наступить на ползучего отравителя, значит, я наступлю на него. Но бояться этого заранее я не буду.

Когда рассвело и свет наступающего дня осветил окрестности, Видящий Чёрное указал нам на глубокий разлом в горном хребте неподалёку от того месса где мы находились, и сказал, что источник находится в его нижней части. Но вместо того, чтобы идти прямо к источнику, наш предводитель отвёл нас на ближнюю вершину горного хребта, для того, чтобы мы смогли хорошо рассмотреть открывшуюся перед нами страну, поскольку поднявшееся солнце уже хорошо её осветило. По мере того, как мы поднимались на вершину, перед нами открывался вид на даль, в которой синева неба, казалось, сливается с коричневой травой равнины. Но, что нас поразило больше всего, это то, что куда бы мы ни обращали взор, на всей обширной равнине не было заметно ни малейшего движения.

— Трижды я бывал в этих местах, — сказал Видящий Чёрное. — И каждый раз видел у этого источника стада бизонов и антилоп, а ещё большие стада паслись в южной стороне долины по направлению к водопоям на берегах реки Вапити. Похоже, что в этих местах недавно побывали охотники племени ворон, и, охотясь на нашей земле, разогнали всех животных.

— Если они ещё здесь, то мы их найдём где-то у реки, — сказал кто-то из наших воинов.

— Надеюсь, что так и будет! А сейчас давайте пойдём к роднику. — Сказал Видит Чёрное и первым направился к источнику.

Нам очень хотелось пить и мы, так же, как бизоны и антилопы, почти бегом устремились по тропе к вытоптанной копытами животных приходивших на водопой площадке перед родником. Но вот мы сделали последние шаги и остановились в недоумении. Там где раньше из под скалы били вверх и стекали вниз по разлому прохладные струи воды, теперь была только потрескавшаяся корка высушенной солнцем грязи. Родник иссяк! Мы став на колени, ножами разбивали жёсткую корку пересохшей земли, собирали в ладони и отбрасывали в сторону отколотые куски. Мы копали и копали твёрдую землю, пока наши ножи не заскрежетали по скале, и она тоже была сухой! Но вода могла быть под скалой! И мы все руки ободрали, расчищая землю вокруг сплошной скалы, но нашли только небольшую трещину шириной в палец, из этой трещины и вытекала когда-то вода! Отказавшись от бесцельного поиска, мы уселись на землю и только молча переглядывались. Мы страдали от жажды, а ближайшая вода была далеко от этого места, только в реке Вапити, или в ручье через который мы перешли два дня назад. Наш отряд оказался в отчаянном положении!

— Сомневаюсь, что я смогу дойти до реки! — Буквально простонал один из воинов.

— Я тоже так думаю. — Поддержал его ещё один воин.

Но остальные молчали. Все просто сидели и страдальчески смотрели на сухие земляные комья, осознавая, что возможно они умрут от жажды на пути через безводную равнину.

И вдруг в этой гнетущей тишине раздался девичий смех, это смеялась Отаки! А затем она воскликнула: «Вы все выглядите так тоскливо и безнадёжно, похоже, ваши сердца упали вниз, это так странно для мужчин и воинов, что я не могу не смеяться!» А потом Отаки, дерзко встряхнув головой, как необъезженная лошадь, и запела отчаянную песню Старика: «Ахк-си-ки-вах! Ахк-си-ки-вах! Ахк-си-ки-вах!^[1] Эта была та песня, которую Старик заставил людей петь закрыв глаза. А потом обжёг их каплями горячего жира, капавшего с куска мяса, которым он размахивал, выхватив его из огня.

После всех наших страданий, эта, так неожиданно прозвучавшая песня заставила нас рассмеяться. Засмеялся даже тот мужчина, который стонал, что не сможет дойти до реки. И смех заставил нас почувствовать себя лучше, и придал нам новых сил и мужества. И когда Видит Чёрное резко встал и сказал: «Вставайте! Нужно идти вперёд пока ещё держится утренняя прохлада», — все встали и дружно последовали за нашим предводителем. Я чувствовал гордость за Отаки, она обратила нашу беду в шутку, и, подняв наши упавшие сердца отдала их нам, чтобы мы продолжили наш поход и несли их дальше. Я думаю, что тем двум мужчинам, которые жаловались, было стыдно за свою слабость.

Мы шли до тех пор, пока солнце не поднялось высоко, и его жар стал нестерпим, и тогда наш отряд расположился для отдыха на вершине хребта, где нас хотя бы обдувал лёгкий ветерок, там мы и ожидали вечерней прохлады. Страдания наши становились тем сильнее, чем выше поднималось солнце, которое медленно ползло по безоблачному синему небу. Силы всё более оставляли нас, ведь мы до этого уже совершили долгий ночной переход. Но как только наступили сумерки, наш отряд снова отправился в путь, и теперь никто уже не жаловался на тяготы похода. Я беспокоился об Отаки и несколько раз спрашивал, как она себя чувствует, и сможет ли продержаться ещё немного, и каждый раз она отвечала шёпотом: «Всё хорошо! Не беспокойся, я дойду вместе с вами до реки!» — Я предложил ей, чтобы она хотя бы разрешила мне нести её ружьё и вещи, но Отаки не позволила мне даже этого.

Семеро^[2] указывали на то, что ночь уже прошла середину своего пути к утру, когда мы взобрались на невысокий, но довольно крутой хребет и увидели, что внизу у его подножия тьма была ещё непрогляднее, мы знали, что это роща на берегу реки Вапити. Спустившись вниз, мы быстро пробрались сквозь заросли, и плашмя рухнув на прибрежные скалы стали жадно пить прохладную речную воду, при этом более опытные воины предупреждали остальных участников отряда не пить сразу много воды, после долгой жажды, что сейчас можно позволить себе выпить только несколько глотков. Мы соглашались с ними, но не могли остановиться, и продолжали пить. О какое облегчение и удовольствие доставляла прохладная вода, вливавшаяся в пересохший рот и горло! Трудно было заставить себя перестать пить, но мы всё-таки смогли вовремя оторваться от воды, и в результате никому не стало плохо. Однако утолив жажду, мы уже задолго до наступления утра все ощутили сильный голод. У нас не было мяса, а был только план нашего предводителя добыть бизона в этих местах в середине весны!

Как только мы утоли жажду, Видит Чёрное вновь сказал: «За весь ночной переход, мы так и не встретили на этой равнине ни бизонов, ни какой либо другой дичи и теперь я совершенно уверен, что охотники племени ворон охотились здесь и распугали всех животных, а теперь наверное стали лагерем у реки и сушат добытое на наших землях мясо! А это значит, что мы должны быть очень осторожны и бдительны. Мы все очень устали и должны отдохнуть. Кто из вас, сможет встать на стражу до рассвета, и уверен, что сможет выдержать и не уснуть?»

Как один человек все наши воины воскликнули: «Я! Я стану на стражу! Это буду я!»

— Ха! Кто скажет, что я не умею набирать военные отряды? — Воскликнул Видит Чёрное.

— Я хочу стать первой на стражу, и прошу разрешить мне сделать это. — Сказала Отаки.

— Мы оба будем стоять на страже. — Воскликнул я.

— Ну, что же. — Сказал Видит Чёрное. — Сделайте это. Идите на опушку, внимательно смотрите и слушайте, и если услышите или увидите, что-нибудь подозрительное сразу сообщите нам, ну и конечно разбудите нас утром.

Мы напились ещё раз воды из реки и отправились назад на край рощи, через которую мы совсем недавно прошли к реке. Выйдя на опушку рощи, я прошёл ещё несколько шагов в прерию и уселся на землю.

— А теперь, ложись спать и отдохни, а я буду нести стражу за нас обоих. — Сказал я Отаки.

— Сам спи. Я сказала нашему вождю, что буду нести дозор, и я сделаю это! — Твёрдо ответила мне Отаки, и не сказал ей больше ни слова.

Эта ночь была тихой. Не было даже лёгкого ветерка и на деревьях позади нас не шевелился ни один листок, и только иногда раздавался стрёкот ночных насекомых, да от реки доносился плеск воды перекатывающейся через камни на небольших порогах. Я взглянул на небо и по положению Семерых понял, что до утра ещё далеко. Мы сидели на краю равнины неподалеку друг от друга, неподвижные как камни, внимательно всматривались в темноту ночи, и прислушивались к её звукам, но все мои мысли были об Отаки. Никогда ещё с тех пор, как Старик создал первых черноногих, появилась девушка, единственная во всех трёх племенах нашего народа. Наши старики не знали сказаний о девушке которая была бы самостоятельной хозяйкой собственной палатки содержа её в образцовом порядке, ходила бы на охоту добывая дичь, и снабдив своих близких мясом, отправилась бы в военный поход! Мне казалось сном, что она была рядом со мной всё такая же сильная и непреклонная, будто не было перед этим долгого почти убийственного перехода, через широкую высушенную солнцем равнину. Она совершенно не проявляла беспокойства от близости врагов, тем более, что это были вороны – кроу, которые убили её отца! Я стал думать о том, что она стает делать, когда повзрослеет, какое место в нашем племени займёт Отаки став настоящей взрослой женщиной. Я не мог представить себе её воспитывающей детей матерью семейства, которая заботясь о детях и муже, день за днём, как это подобает женщинам, занимается тяжёлым домашним трудом, и что это будет продолжаться луну за луной, так будет долго зима сменять лето до конца нашей жизни. Мне же, хотелось, чтобы моя почти сестра оставалась такой же свободной от семейных забот, как сейчас, и чтобы она была вольна поступать так, как ей захочется.

Как только первый свет наступающего утра забрезжил на востоке, до нас с равнины долетел вой одинокого волка, трижды раздался долгий волчий вой. И как только он смолк, ему ответил вой и лай множества собак, причём собачий лай, визг и вой раздавался сразу и сверху и снизу долины. Жуткий собачий вой, визг и лай сотрясал воздух, раздражал наш слух, казалось, что собак было несчётное количество. Мы с Отаки вскочили на ноги.

— Собаки! Это собаки племени ворон! Их сотни и сотни! — Крикнул я.

—Но почему их лай раздаётся и сверху и снизу нас? Почему они разделились? В какой от нас стороне находится их лагерь? — Воскликнула Отаки.

— Мы не узнаем этого, пока солнце не поднимется выше и не станет светлее. Думаю, что часть собак убежала из лагеря, на место где накануне была большая охота, чтобы обгрызать остатки туш бизонов. И скорее всего место охоты находится вверху долины, а лагерь ворон располагается в низу ближе к реке.

— Мы должны пойти и разбудить наших воинов. — Сказала Отаки.

— Да, конечно! — Сразу же согласился я, и мы побежали к месту ночёвки нашего отряда. После тягот предыдущего дня, они спали так крепко, что собачий лай никого из них не потревожил. Нам пришлось буквально расталкивать их по одному, пока мы не разбудили весь отряд. За это время собачий лай стих и снова восстановилась тишина. Проснувшись, наши воины взяли в руки оружие, а сумки с припасами, военными уборами и священными укладками забросили за спины. Я тоже взял свёрток с вещами нашего вождя и последовал за ним. Выйдя к опушке леса, мы остановились и стоя тихо прислушивались. И вдруг не далеко от места, где мы находились, выше по течению реки раздалось лошадиное ржание и на него откликнулись другие кони.

— Их лагерь там. Рассвет уже близок, и у нас мало времени, чтобы совершить вылазку в лагерь ворон, а мы находимся слишком близко от вражеского лагеря, чтобы оставаться незамеченными в течение всего наступающего дня. Мы должны пойти вниз по течению и захватить их лошадей. И сделать это нужно быстро, нужно торопиться! — Сказал Видит Чёрное, и повёл наш отряд вперёд. Следуя вдоль опушки леса, мы направились к реке. Небо на востоке становилось всё светлее, и вот когда мы вышли на край леса и сквозь заросли посмотрели на равнину, то увидели, как до этого неясные тени в долине превратились в палатки большого вражеского лагеря, а в долине перед лагерем бродили и паслись их лошади. И казалось, что им не было конца.

— Ха! Я ошибся! — Воскликнул наш предводитель. — Я думал, что их лагерь находится над нами верней части долины! Разворачивайтесь! Мы пойдём другим путём.

Пригнувшись, и скрываясь за кустами и деревьями на границе леса и равнины, мы быстрым шагом, а потом и бегом побежали вдоль опушки леса. Вскоре наш отряд миновал то место, где мы с Отаки несли ночную стражу, и тут мы резко остановились, потому что сквозь просветы между ветвями деревьев и кустов мы увидели палатки ещё одного вражеского лагеря, и этот лагерь был ещё больше того, который был ниже у реки!

— Все вороны собрались здесь и крадут нашу дичь! В нижнем лагере обосновались речные вороны, а здесь расположились горные вороны! — Воскликнул Видит Чёрное.

Наш предводитель ещё не закончил говорить, когда мы увидели, как из одной из палаток стоящих на краю лагеря вышел мужчина, и, отвязав привязанных у палатки лошадей, повёл их к свободно пасущемуся на равнине табуну.

Мы отступили вглубь леса почти до реки, а затем побежали, обходя вражеский лагерь по широкой дуге, пока не оказались в густых ивовых зарослях на берегу реки. Мы старались не оставлять следов, которые мог бы обнаружить случайно зашедший в заросли житель вражеского лагеря. С удобством расположившись среди густой заросли раскидистых ив вблизи от воды, мы, вдоволь напившись и вымыв руки, расплели косы и расчесали свои длинные волосы, которых уже два дня не касался гребень.

В это время, громко вздохнув, один из наших воинов произнёс: «Когда мы пробегали мимо вражеского лагеря, я учуял запах жарящегося мяса, и мои ноги чуть не понесли меня прямо к палаткам ворон, как же я голоден!»

— Не говори об этом! — Сказала ему Отаки. — Лучше подумай о том, насколько нам сегодня лучше, чем вчера. Сегодня у нас вдоволь воды!

— Голод, это ничто! Это ерунда! — Сказал наш вождь. — Лучше посмотрите, как нам повезло, моя магия привела нас прямо туда, куда мы направлялись, прямо в лагерь врага! Сегодняшней ночью вороны заплатят нам хорошую цену за всё зло, что их племя причинило нашим людям!

Сказав эти слова Видящий Чёрное, подозвал меня и приказал, приготовить ему место в стороне ото всех, чтобы он смог отдохнуть и спокойно предаться молитвам и магическим ритуалам, в ожидании, что духи пошлют ему священное видение. Пара наших воинов стала на стражу, а остальные, и мы с Отаки улеглись спать, чтобы отдохнуть и набраться сил.

Не знаю, как спали в тот день другие воины из нашего отряда, но сам я долго не мог уснуть, да и потом не столько спал, а находился в какой-то полудрёме сквозь сон, прислушиваясь к доносившимся звукам, пытаясь не пропустить звуков предвещавших надвигающуюся опасность. Было тревожно и в тоже время интересно находиться так близко от большого вражеского лагеря в далёком краю, с мыслями, о том, что в любой момент, случайно забредший в лес воин ворон, мог обнаружить нашу тайную стоянку. И с этими мыслями смешивались мысли о том, что уже нынешней ночью тебе предстоит направиться во вражеский лагерь, и неизвестно чем этот поход закончится для тебя, успехом и славой или внезапной ранней смертью. Воистину это был не отдых перед боем, а убийственный сон-забытьё!

Я и другие воины проснулись довольно рано и находились в беспокойном ожидании предстоящей ночи. Томясь в безделии, то один, то другой воин пробирался к реке, чтобы выпить несколько глотков воды. Дважды я подходил к месту где отдыхал наш вождь, но он казалось спал, и я уходил не желая его беспокоить.

Наконец на закате Видящий Чёрное присоединился к нам, сел в кружок воинов, и сказал: «Видение, так и не посетило меня, мне не приснилось ничего, ни хорошего, ни плохого. Но всё указывает на то, что нас ждёт успех. Мы не могли оказаться в лучшем месте для достижения цели нашего похода, чем то, где мы находимся сейчас. Как только достаточно стемнеет, чтобы мы смогли безопасно проникнуть во вражеский лагерь, мы пойдём от сюда вдоль края леса пока не подберёмся к лагерю ворон насколько возможно близко. И как только они все уснут, и в последней палатке погаснет свет, мы проберёмся в их лагерь и уведём столько лошадей, сколько будет возможно. Потом отведём этих лошадей к лесу, где нас будут ждать Ап-Ах и Отаки, а мы вернёмся в лагерь ворон и ещё уведём лошадей, и так мы будем поступать, пока не набёрём достаточное количество коней, чтобы нам было сподручно с ними управляться. Ап-Ах и Отаки будут собирать и охранять уведённых нами коней в лесу в месте которое я им укажу.

— Вождь, я проделала весь нелёгкий путь сюда, не для того, чтобы пасти лошадей, добытых другими воинами. — Поднявшись со своего места, сказала Видящему Чёрное Отаки. — Я отправилась в поход для того, чтобы отомстить убийцам моего отца, и нанести им столько вреда, насколько у меня получится! Я буду охранять вашу добычу, но у меня тоже должно быть время на то, чтобы пробраться в лагерь ворон и проявить себя в этом походе!

— Отаки не пойдёт во вражеский лагерь, если я не пойду с ней! — Воскликнул я.

Видит Чёрное, посмотрел на меня и Отаки, но ничего не сказал, а только молча, покачивал головой, словно выбирал слова, чтобы отказать нам. Но он так и не успел ничего сказать, как раздались возгласы воинов из нашего отряда: «Пусти её!» — «Дай ей шанс отомстить убийцам её отца и посчитать удары на этих воронах!» — «Она может о себе позаботиться!» — «Пусть они оба сходят в лагерь ворон, раз, а может быть и два раза. А мы присмотрим за ними» — Так говорили они и их поддержали другие воины.

Видит Чёрное, всплеснул руками и воскликнул: «Ну, что же раз вы все так говорите, пусть будет так. Пусть они идут с нами!» — С этими словами вождь встал и приказал нам следовать за ним.

[1] Мне всё равно! Мне всё равно! Мне всё равно! – По-русски это можно интерпретировать, как слова старинного городского романса: «Мне всё равно – страдать иль наслаждаться!», или просто: «Мне всё равно! Я ничего не боюсь!» (прим. Переводчика)

[2] Семеро – созвездие Большой Медведицы (прим. Автора)

Дата добавления: 2017-01-13