Table of Contents 43 страница

Причём перед этим Гарри очень хотелось выпить Прыского чаю.

Но даже принимая это во внимание, он был потрясён до глубины души.

И всё же на вкус это был, ну...просто чай.

У Гарри в голове вертелось тихое назойливое подозрение, что профессор Защиты знает об этом, и намеренно заказывает до смешного дорогой чай, который Гарри не сможет оценить по достоинству, просто чтобы подействовать тому на нервы.Возможно, чай и самому профессору Квирреллу не особо нравится. Может быть, этот чай вообще никому не нравится, и его единственное предназначение — быть смехотворно дорогим и вызывать у жертвы чувство, что она не способна его толком оценить. И вообще, вдруг это на самом деле обычный чай, который заказывают, говоря кодовую фразу, чтобы у него был фальшивый ценник с гигантской суммой...

Выражение лица у профессора Защиты было рассеянно-задумчивым.

— Нет, — сказал он, — вам не следовало пересказывать директору вашу беседу с лордом Малфоем. Пожалуйста, постарайтесь впредь соображать быстрее, мистер Поттер.

— Извините, профессор, — смиренно ответил Гарри, — я всё ещё не понимаю, почему.

В присутствии Квиррелла Гарри порой ощущал себя жалким имитатором, лишь изображающим хитрость.

— Лорд Малфой — противник Альбуса Дамблдора, — сказал профессор Квиррелл. — По крайней мере, в настоящее время. Для них вся Британия — шахматная доска, все волшебники — фигуры на ней. Задумайтесь: лорд Малфой угрожал бросить всё, даже собственную игру ради того, чтоб отомстить вам, если пострадает мистер Малфой. Из чего следует?..

Гарри потребовались долгие секунды, чтобы осмыслить это, но профессор Квиррелл явно не собирался больше давать подсказок. Не то чтобы Гарри их хотел.

Затем его разум наконец нашёл связь. Гарри нахмурился.

— Дамблдор убьёт Драко, заставит всех думать, будто это сделал я, и Люциус пожертвует своей игрой против Дамблдора, чтобы отомстить мне? Это... не похоже на директора, профессор Квиррелл...

На мгновение ему вспомнилось аналогичное предупреждение от Драко. Ему он ответил то же самое.

Профессор пожал плечами и глотнул чаю.

Гарри тоже отпил из своей чашки, и стало тихо. Скатерть на столе поначалу казалась сделанной из обычной, ничем не примечательной ткани, но если смотреть достаточно долго или достаточно долго молчать, можно было увидеть медленно проступающий, ажурный цветочный рисунок. Занавеси в комнате менялись тем же образом и колыхались словно от лёгкого ветерка. Профессор Защиты пребывал в созерцательном настроении в эту субботу, как и Гарри, и, похоже, Комната Мэри не преминула это заметить.

— Профессор Квиррелл, — спросил вдруг Гарри, — существует ли загробная жизнь?

Гарри сформулировал вопрос аккуратно. Не «верите ли вы в загробную жизнь?», а просто «существует ли загробная жизнь?». Люди не воспринимают то, во что действительно верят, всего лишь как мнение. Они не говорят: «Я серьёзно убеждён в том, что небо синее!». Они просто говорят «небо синее». Своё личное мнение о мире ты обычно как раз и считаешь тем, чем мир в действительности является...

Профессор Защиты с задумчивым видом снова поднёс чашку к губам.

— Если она существует, мистер Поттер, — сказал он, — значит, немало волшебников потратило впустую кучу сил на поиски бессмертия.

— Это не ответ, — заметил Гарри. Он уже выучился подмечать такие вещи в разговорах с профессором Квирреллом.

Чашка профессора тонко звякнула о блюдце.

— Некоторые из тех волшебников были достаточно умны, мистер Поттер, поэтому вы можете заключить, что существование загробной жизни не очевидно. Я и сам исследовал данный вопрос. Есть множество утверждений, продиктованных надеждой и страхом, что не удивительно. Среди тех свидетельств, чья достоверность не подлежит сомнению, нет ни одного, которое нельзя было бы счесть результатом обычного волшебства. Существуют определённые приборы, которые, как утверждается, позволяют связаться с умершими. Но, подозреваю, они лишь проецируют образ из памяти. Результат кажется неотличимым от воспоминаний, потому что это и есть воспоминания. Якобы вызванные духи не могут раскрыть ни секретов, известных им при жизни, ни тех, которые они могли бы узнать после смерти, ничего, что не знал бы сам вызывающий...

— И поэтому Воскрешающий Камень — не самый ценный в мире артефакт, — сказал Гарри.

— Именно, — ответил профессор Квиррелл, — хотя я не стал бы отказываться от возможности его опробовать, — его губы сложились в слабую, сухую улыбку, и что-то тёмное, далёкое промелькнуло в глазах. — Полагаю, вы говорили с Дамблдором и об этом.

Гарри кивнул.

Занавески понемногу приобретали бледно-голубой рисунок, а на скатерти, казалось, теперь был виден неясный узор из причудливых снежинок. Голос профессора звучал очень спокойно.

— Директор может быть крайне убедительным, мистер Поттер. Надеюсь, вас он не убедил.

— Ни на йоту, — ответил Гарри. — Я ни секунды не сомневался.

— Надеюсь, — повторил профессор Квиррелл всё тем же очень спокойным тоном. — Я был бы крайне выбит из колеи, узнав, что директор уговорил вас потратить свою жизнь впустую ради какого-нибудь глупого плана, просто сказав вам, что смерть — лишь очередное великолепное приключение.

— Вообще-то, я не думаю, что директор сам в это верит, — сказал Гарри и снова глотнул чаю. — Он спросил меня, что бы я делал с вечностью, выдал мне стандартную сентенцию о том, как это скучно, и, похоже, не заметил никакого противоречия между этим и собственным утверждением о бессмертии души. Фактически, он прочёл мне целую лекцию о том, как ужасно хотеть бессмертия, прежде чем заявил о бессмертии души. Я не могу толком вообразить, что творится у него в голове, но не думаю, что он действительно мысленно представляет себя живущим вечно в загробной жизни...

Температура в комнате ощутимо падала.

— Вы подозреваете, — донёсся голос, подобный льду, с другого конца стола, — что Дамблдор сам не верит в то, что говорит. Что он не шёл на компромисс со своими принципами. Что их у него никогда и не было. Неужели вы становитесь циником, мистер Поттер?

Гарри уронил взгляд в чашку.

— Немножко, — ответил он своему вероятно-сверхвысококачественному, возможно-просто-смехотворно-дорогому китайскому чаю. — Меня определённо начинает слегка разочаровывать... неразбериха, которая царит у людей в головах.

— Да, — отозвался ледяной голос. — Меня она тоже разочаровывает.

— Есть какой-то способ это исправить? — спросил Гарри у своей чашки чая.

— Действительно, существует весьма полезное заклинание, которое решает проблему.

Гарри с надеждой поднял глаза и увидел очень холодную улыбку профессора Защиты.

До него дошло.

— Я имею в виду, кроме Авада Кедавры.

Профессор Защиты засмеялся. Гарри — нет.

— В любом случае, — поспешно добавил он, — я соображал достаточно быстро, чтоб не предложить Дамблдору очевидной идеи с Воскрешающим Камнем. Вы когда-нибудь видели камень с чертой внутри круга, который нарисован внутри треугольника?

Мертвенный холод, похоже, отступил, вернув привычного профессора Квиррелла. — Не припоминаю, — отозвался тот после паузы, задумчиво нахмурившись. — Так и выглядит Воскрешающий Камень?

Гарри отодвинул свою чашку и нарисовал на блюдечке символ, который видел на внутренней стороне своей мантии-невидимки. Он ещё только потянулся за своей волшебной палочкой, а блюдце уже услужливо подплывало к профессору Квирреллу. Гарри очень хотел научиться колдовать без помощи палочки, но сейчас, к сожалению, это было за пределами его возможностей.

Профессор изучающе посмотрел на чайное блюдце, затем отрицательно качнул головой, и оно поплыло обратно к Гарри.

Гарри опустил чашку на блюдце, рассеянно отметив, что символ, нарисованный им на блюдце, исчез.

— Если вам доведётся увидеть этот символ на каком-нибудь камне, — сказал Гарри, — и с его помощью будет возможно разговаривать с мёртвыми, дайте мне знать. У меня есть несколько вопросов к Мерлину и жителям Атлантиды.

— Непременно, — ответил профессор Квиррелл и запрокинул чашку, допивая чай. — Кстати, мистер Поттер, боюсь, я вынужден завершить пораньше наш визит в Косой переулок. Я надеялся, что... впрочем, не важно. Будем считать, что у меня есть важное дело после полудня.

Гарри кивнул и допил чай. Затем они с профессором Защиты синхронно поднялись.

— Последний вопрос, — сказал Гарри, пока мантия профессора Квиррелла, слетев с вешалки, плыла по воздуху к своему владельцу. — Реальность пронизана магией, и у меня больше нет уверенности в том, что мои предположения верны. Так что, если не принимать желаемое за действительное, каково ваше собственное мнение? Вы верите в жизнь после смерти?

— Если бы я верил, мистер Поттер, — ответил профессор Квиррелл, накидывая мантию, — что бы я делал здесь?

Глава 41. Лобовое столкновение

Колючий январский ветер завывал вокруг огромных каменных стен, ограничивающих замок Хогвартс в материальном мире. Он шептал и свистел странными голосами, кружась около закрытых окон и каменных башен. Последний выпавший снег почти полностью снесло ветром, но некоторые клочки подтаяли и обледенели, украсив каменный фасад яркими бликами солнца. Издали создавалось впечатление, что Хогвартс перемигивается сотнями глаз.

Драко вздрогнул от внезапного порыва ветра и, что казалось невозможным, попытался ещё сильнее вжаться в ледяную на ощупь стену. Она даже пахла льдом. Какой-то абсолютно бесполезный инстинкт вопил, что его вот-вот сдует с наружной стены Хогвартса. И лучший способ этого избежать — судорожно дёргаться и, возможно, расстаться с обедом.

Драко изо всех сил старался не думать о шести этажах пустоты под ногами. Вместо этого он попытался сосредоточиться на том, как он будет убивать Гарри Поттера.

— Знаете, мистер Малфой, — светским тоном заметила девочка рядом с ним, — если бы мне предсказали, что однажды я буду цепляться за стену замка кончиками пальцев, пытаясь не смотреть вниз и не думать, как громко кричала бы моя мама, если бы видела меня сейчас, то я бы точно не догадалась, как такое может случиться. Но я была бы уверена, что в этом будет виноват Гарри Поттер.

* * *

Ранее:

Два генерала вместе перешагнули через тело Лонгботтома. Их башмаки стукнули об пол почти синхронно.

Теперь только один солдат стоял между ними и Гарри, мальчик из Слизерина по имени Самуэль Клэмонс, чья побелевшая от напряжения рука сжимала поднятую вверх палочку, удерживая Радужный щит. Мальчик тяжело и часто дышал, но на его лице была написана та же холодная решимость, что горела в глазах его генерала, Гарри Поттера. Тот стоял под защитой Радужного щита у окна в конце коридора, откуда не было другого выхода, и почему-то держал руки за спиной.

Численно они превосходили врага вдвое, но сражаться сегодня было до нелепости тяжело. Драко ожидал, что бой будет легче, чем обычно. Совместные тренировки Армии Драконов и Солнечного Отряда прошли на отлично — за предыдущие битвы они успели хорошо узнать возможности друг друга. И, поскольку на этот раз битва шла не просто за победу над однокурсниками, а за мир, свободный от предателей, боевой дух был высок как никогда. Несмотря на удивлённые протесты генералов, солдаты объединённой армии настояли на новом названии — Артряд Солконов Драмионы и самостоятельно сделали себе новую эмблему — улыбающееся лицо в окружении языков пламени.

В ответ солдаты Гарри затемнили свои эмблемы, причём, судя по всему, они воспользовались не краской, а выжгли эту часть своей униформы и сражались за верхние этажи Хогвартса с отчаянной решимостью. Холодная ярость, которую Драко время от времени замечал в Гарри, похоже, каким-то образом передалась его солдатам, и битва в этот раз очень мало напоминала игру. К тому же Гарри использовал уйму новых трюков. На этажах и лестницах были разбросаны крошечные металлические шарики (Грейнджер назвала их «шариками от подшипников»), затруднявшие движение всем, кроме легионеров Хаоса, которые заранее отработали перенос друг друга над препятствиями с помощью скоординированных чар Парения.

По правилам, на поле боя нельзя было приносить какие-либо устройства или приспособления, но всё необходимое можно было трансфигурировать прямо во время битвы, при условии, что это безопасно — крайне несправедливое правило, когда приходится сражаться против мальчика, который вырос в семье учёных и знает про такие штуки, как шарикоподшипники, скейтборды и тарзанки.

И вот чем всё закончилось...

Оставшиеся в живых союзные войска загнали остатки армии Гарри Поттера в коридор, из которого не было выхода.

Уизли и Винсент так слаженно обрушились на Лонгботтома, будто практиковали совместные действия несколько недель, а не пару часов. И тем не менее Лонгботтом умудрился застрелить их обоих, прежде чем его вывели из игры.

В итоге «в живых» остались только Драко, Грейнджер, Падма, Самуэль и Гарри. И, судя по виду Самуэля, его Радужный щит долго не продержится.

Драко направил свою палочку на Гарри. Необходимости тратить силы на Пронзающий бур не было. Проще подождать, пока Радужный щит исчезнет сам. Падма держала на прицеле Самуэля, а Грейнджер — Гарри...

Но вместо того, чтобы выбрать цель для своей палочки, тот всё ещё прятал руки за спиной. Лицо Поттера было непроницаемо, как маска, вырезанная изо льда.

Возможно, он блефовал. Но скорее всего — нет.

Несколько секунд напряжённой тишины.

И Гарри наконец заговорил, холодно и спокойно:

— Нынче я злодей, и если вы думаете, что злодеи легко сдаются, вы ошибаетесь. Одолейте меня в серьёзном бою, и я соглашусь с вами. Но если вы проиграете — вам придётся всё начинать сначала.

Гарри вытянул свои руки вперёд, демонстрируя необычные перчатки, со странным сероватым материалом на кончиках пальцев и застёжками, плотно обхватывающими запястья.

Генерал Солнечных ахнула от ужаса, и Драко, даже не спрашивая, что это и чем грозит, бросил заклинание Пронзающего бура.

Самуэль вскрикнул и пошатнулся, но Щит удержал. Если сейчас Падма и Грейнджер начнут стрелять, то они трое исчерпают свои силы настолько, что окажутся на грани поражения.

— Гарри! — закричала Грейнджер. — Ты с ума сошёл!

Но тот уже начал действовать. Распахивая створки окна, Гарри холодно бросил:

— Следуйте за мной, если осмелитесь.

* * *

Ледяной ветер завывал вокруг.

Руки Драко уже начали уставать.

…Как выяснилось, вчера Гарри во всех деталях продемонстрировал Грейнджер, как трансфигурировать нечто, называемое «щетинками геккона», и как приклеить кусочки этого материала к перчаткам и носкам башмаков. Затем Гарри и Грейнджер просто ради интереса попробовали лазить по стенам и потолку. И вот сейчас на Поттере были именно такие перчатки.

А ещё вчера Гарри выдал Грейнджер ровно две дозы зелья замедленного падения и попросил всегда носить их в кошеле, «просто на всякий случай».

Впрочем, Падма и не собиралась следовать за ними. Она не сошла с ума.

Драко осторожно отцепил правую руку, вытянул её подальше и снова прицепился к стене. Рядом с ним Грейнджер сделала то же самое.

Зелье мягкого падения они уже выпили. Это было на грани нарушения правил игры, но зелье активировалось только в момент падения, следовательно, пока никто из них не упал, предмет не считался использованным.

Профессор Квиррелл наблюдал за ними.

Они оба в полной, абсолютной, совершенной безопасности.

А вот Гарри Поттеру, наоборот, предстоит умереть.

— Любопытно, зачем Гарри это делает, — задумчиво сказала генерал Грейнджер, медленно, с липким чпокающим звуком, отцепляя перчатку от стены. Её рука тут же вновь уцепилась за стену. — Обязательно спрошу его после того, как убью.

Удивительно, как много у них двоих оказалось общего.

В данный момент Драко был не расположен к болтовне, но нашёл в себе силы прошипеть сквозь стиснутые зубы:

— Это может быть местью. За то свидание.

— Правда? — сказала Грейнджер. — После стольких дней.

Шлёп. Чпок.

— Как мило с его стороны, — заметила Грейнджер.

Шлёп. Чпок.

— Думаю, я найду какой-нибудь романтический способ отблагодарить его, — продолжила Грейнджер.

Шлёп. Чпок.

— А что он имеет против тебя? — спросила Грейнджер.

Шлёп. Чпок.

Ледяной ветер завывал вокруг них.

* * *

Кому-то может показаться, что человек, который в конце концов обрёл землю под ногами, будет чувствовать себя в большей безопасности.

Но если эта «земля» — наклонная крыша, покрытая грубой черепицей, на которой льда больше, чем на стенах, и по ней приходится быстро бежать...

То этот кто-то допускает печальную ошибку.

— Люминос! — закричал Драко.

— Люминос! — закричала Грейнджер.

— Люминос! — закричал Драко.

— Люминос! — закричала Грейнджер.

Фигура вдалеке уворачивалась и карабкалась, не сбавляя хода. Не было ни одного попадания, но они нагоняли.

Пока Грейнджер не поскользнулась.

Если задуматься, это было неизбежно, в реальном мире нельзя так быстро бегать по обледеневшей наклонной крыше.

И так же неизбежно было то, что случилось дальше. У Драко не было времени на размышления, он просто повернулся и попытался схватить Грейнджер за руку, и даже поймал её, вот только она уже потеряла равновесие и падала, утаскивая Драко за собой. Всё произошло слишком быстро...

Жёсткий, болезненный удар. Драко ударился о крышу всем своим весом и ещё принял на себя часть веса Грейнджер. Если б она просто упала чуть ближе к краю, всё бы обошлось, но её опять повело, ноги соскользнули с крыши, а свободная рука судорожно схватила...

Вот так Драко и оказался сжимающим руку Грейнджер побелевшими пальцами, пока другая её рука судорожно хваталась за край крыши. Башмаки Драко упёрлись в край черепицы.

— Гермиона! — раздался вдалеке крик Гарри.

— Драко, — прошептала Грейнджер.

Он посмотрел вниз.

Это было ошибкой. Там было очень много пустого пространства, ничего кроме воздуха, они находились на краю крыши, выдающейся за пределы основных стен Хогвартса.

— Он прибежит помочь мне, — шептала девочка, — но сначала он использует Люминос на нас обоих, точно. Тебе нужно меня отпустить.

Такой пустяк.

Она просто грязнокровка, просто грязнокровка, просто грязнокровка!

Ей даже не будет больно!

…Мозг Драко отказывался слушать всё, что Драко сейчас ему говорил.

— Ну же, — шептала Гермиона Грейнджер, в её сверкающих глазах не было и тени страха. — Отпусти, Драко, отпусти, ты можешь одолеть его, нам нужно победить, Драко!

Звук бегущих ног приближался.

Ну и где твоя рациональность?

Голос в голове Драко звучал до жути похоже на Гарри Поттера во время их занятий.

Ты позволишь мозгу управлять твоей жизнью?

* * *

Послесловие 1:

В женской гостиной Слизерина (удивительно уютной комнате в подземельях под озером Хогвартса, где за окнами плавают рыбки, а на мягких кушетках при желании можно прилечь) Милисента Булстроуд пересказывала произошедшее.

Дафне Гринграсс с трудом удавалось хранить молчание. В основном потому что, по мнению Дафны, история была отличной и без всяких улучшений, привнесённых Милисентой.

— А что потом? — ахнули Флора и Гестия Кэрроу.

— Генерал Грейнджер посмотрела на него, — с надрывом продолжала Милисента, — и сказала: «Драко! Ты должен меня отпустить! Не беспокойся обо мне, Драко, обещаю, со мной всё будет хорошо!» И как вы думаете, что потом сделал Малфой?

— Он ответил: «Никогда!», — крикнула Шарлотта Виланд, — и сжал её руку ещё крепче!

Все девочки, за исключением Панси Паркинсон, закивали.

— А вот и нет! — сказала Милисента. — Он бросил её. А потом вскочил и застрелил генерала Поттера. Конец.

В комнате воцарилось ошеломлённое молчание.

— Но ведь так нельзя! — возмутилась Шарлотта.

— Она грязнокровка, — озадаченно заметила Панси. — Разумеется, он бросил её!

— В таком случае Малфою изначально не следовало её ловить! — сказала Шарлотта. — Но раз уж он её поймал, то просто обязан был держать! Особенно перед лицом приближающейся неминуемой гибели!

Трейси Дэвис, которая сидела рядом с Дафной, одобрительно кивала.

— Не пойму почему, — нахмурилась Панси.

— Потому что в тебе нет ни капельки романтики, — заявила Трейси. — И вообще, нельзя просто так бросать девочек. Мальчик, который может вот так бросить девочку... он может бросить кого угодно. Он может бросить тебя, Панси.

— Бросить меня? Как это, бросить меня?

Дафна не выдержала:

— Представь себе, — зловеще произнесла она, — однажды утром ты завтракаешь за нашим столом, а в следующий момент понимаешь, что Малфой тебя бросил, и ты падаешь с крыши Хогвартса. Вот так!

— Точно! — кивнула Шарлотта, — Он бросает ведьм!

— Ты знаешь, почему утонула Атлантида? — продолжила Трейси. — Кто-то вроде Малфоя бросил её, вот почему!

Дафна понизила голос:

— На самом деле... что если это Малфой сделал так, что Гермиона, в смысле, генерал Грейнджер, поскользнулась? Что если он собирается сделать так, что все маглорождённые поскользнутся и упадут?

— Ты же не хочешь сказать?.. — прошептала Трейси.

— Именно! — драматично заявила Дафна. — Что если Малфой — наследник Скользерина?

— Тот-Кого-Нельзя-Называть-А-То-Бросит! — подхватила Трейси.

Последняя идея была слишком хороша, чтобы держать её в тайне. К вечеру она разошлась по всему Хогвартсу, а на следующее утро появилась в «Придире» в качестве заголовка.

* * *

Послесловие 2:

Этим вечером Гермиона постаралась придти в класс, где они обычно встречались, пораньше, чтобы Гарри застал её спокойно сидящей в кресле и мирно читающей книгу.

Если бы двери умели скрипеть, как будто прося прощения, то сейчас дверь скрипнула именно так.

— Гм... — послышался голос Гарри Поттера.

Гермиона продолжала читать.

— Я, э-э, как бы извиняюсь, я не предполагал, что ты действительно упадёшь с крыши...

На самом деле, произошедшее оказалось опытом довольно увлекательным.

— Я, э-э... Я не знаю, как правильно просить прощения. Если хочешь, я встану на колени или куплю тебе что-нибудь дорогое... Гермиона, я не знаю, как мне попросить прощения, что я могу сделать, просто скажи мне?

Она продолжала молча читать книгу.

Не то чтобы у неё не было никаких идей, как Гарри мог бы извиниться.

Но прямо сейчас ею овладело странное любопытство — что будет, если она просто продолжит читать книгу?

Глава 42. Храбрость

— Романтично? — переспросила Гермиона. — Но они же оба мальчики!

— Ничего себе, — похоже, Дафна была слегка потрясена. — Ты хочешь сказать, маглы в самом деле ненавидят это? Я думала, это одна из выдумок Пожирателей Смерти...

— Нет, — ответила незнакомая Гермионе слизеринка постарше. — Всё правда. Им придётся вступать в брак тайно, и если кто-нибудь когда-нибудь узнает их секрет, то их обоих сожгут на костре. И если какая-нибудь девушка подумает, что это романтично, её тоже сожгут.

— Не может быть! — возразила какая-то гриффиндорка, пока Гермиона пыталась понять, что ей ответить, — тогда магловских девушек вообще бы не осталось!

Гермиона могла бы и дальше читать книгу, слушая, как Гарри Поттер извиняется снова и снова, но вдруг поняла, что он, возможно, впервые в жизни, осознал, что сделал что-то скверное, и определённо был в ужасе от перспективы потерять её дружбу. Она начала чувствовать себя: а) виноватой и б) обеспокоенной направлением мыслей Гарри — его предложения становились всё более отчаянными. Но Гермиона никак не могла придумать, как Гарри мог бы извиниться, и поэтому сказала, что устроит голосование среди девочек Когтеврана (и мысленно добавила, что какое бы решение они ни приняли, на этот раз она не будет вмешиваться) — с чем тот немедленно согласился.

На следующий день практически все девушки Когтеврана старше тринадцати лет проголосовали за то, чтобы Драко бросил Гарри.

Гермиона была слегка разочарована простотой решения, хотя, конечно, оно было справедливым.

Однако прямо сейчас, пока Гермиона стояла у главных ворот замка в окружении половины женского населения Хогвартса, у неё возникло стойкое подозрение, что происходит что-то большее, чем она способна понять. И Гермиона отчаянно надеялась, что разговоры вроде тех, которые она сейчас слышит, никогда не доходили до ушей Гарри или Драко.

* * *

С крыши Хогвартса сложно разглядеть мелкие детали. Но было очевидно, что снизу на них в предвкушении смотрит целое море женских глаз.

— Ты ведь не понимаешь, чего это они? — весело поинтересовался Драко.

Но Гарри прочёл немало книг, которые ему бы читать не следовало, не говоря уже о нескольких заголовках «Придиры»:

— «Драко Малфой залетел от Мальчика-Который-Выжил?»

— Что ж, ты знаешь, о чём идет речь. Я думал, маглы это ненавидят?

— Только идиоты. Но, эм, тебе не кажется, что мы для такого, э-э, несколько молоды?

— Для них не слишком, — Драко фыркнул. — Девчонки!

Они молча подошли к краю крыши.

— Итак, я здесь, чтобы отомстить тебе, — сказал Драко. — Но тебе-то это зачем?

Разум Гарри молниеносно взвесил все за и против, вычисляя, не слишком ли он торопит события...

— Честно? Я, конечно, планировал заставить её лазить по ледяным стенам, но я совсем не хотел, чтобы она упала с крыши. И, э-э, я теперь действительно чувствую себя ужасно. В смысле, возможно, со временем я и вправду начал видеть в ней дружественного соперника. Так что это на самом деле извинение, а не какой-то хитрый план.

Драко ненадолго задумался.

— Да, — сказал он, — понятно.

Гарри не улыбнулся. Никогда в жизни ему не было настолько сложно сдержать улыбку.

Драко посмотрел на край крыши и поморщился:

— Н-да, ронять кого-то умышленно гораздо сложнее, чем нечаянно.

* * *

Рука Гарри рефлекторно вцепилась мёртвой хваткой в ледяной камень крыши.

Ваше сознание может отлично понимать, что вы выпили зелье замедленного падения. Но донести эту сообщение до подсознания — совсем другое дело.

Сейчас Гарри испытывал такой же страх, какой по его мнению довелось пережить Гермионе, и это было справедливо.

— Драко, — сказал Гарри. Говорить было сложно, но этого требовал сценарий, подготовленный для них девушками Когтеврана. — Ты должен отпустить меня!

— Ладно! — ответил Драко и разжал руку.

Другая рука Гарри попыталась вцепиться в край крыши, но, прежде чем он хоть о чём-то успел подумать, пальцы соскользнули с черепицы и Гарри полетел вниз.

На мгновение желудок подскочил к горлу, а тело безуспешно попыталось сориентироваться в пространстве.

А ещё через секунду Гарри почувствовал, как рывком начало действовать зелье. Падение замедлилось, возникло странное укачивающее ощущение мягкости.

Но затем что-то потянуло его, и Гарри вновь полетел вниз, даже с большим ускорением, чем могла бы вызвать сила тяжести...

Рот Гарри уже захлёбывался криком, в то время как часть его мозга пыталась мыслить творчески, а другая часть пыталась прикинуть, сколько времени у него осталось на то, чтобы мыслить творчески, а ещё одна, совсем крошечная, — заметила, что он грохнется ещё прежде, чем закончит вычислять время...

* * *

Гарри отчаянно старался совладать с собственным рваным дыханием. Визги девочек, валявшихся теперь вповалку на земле и друг на дружке, процессу не помогали.

— Святые небеса! — воскликнул незнакомый человек, державший Гарри на руках. Его одежда была далеко не новой, а лицо — в едва различимых шрамах. — По-разному я себе представлял нашу следующую встречу, но и предположить не мог, что ты свалишься на меня прямо с неба.

Гарри припомнил последнее, что он увидел: падающее тело. И с трудом выдохнул:

— Профессор... Квиррелл...

— С ним всё будет в порядке через пару часов, — ответил этот незнакомый человек. — Он просто истощён. Я не думал, что такое возможно... Похоже, он разом сбил с ног двести учениц, чтобы наверняка зацепить ту, которая насылала на тебя проклятие...

Мужчина мягко поставил Гарри на землю, поддерживая его.

Осторожно восстановив равновесие, Гарри кивнул.

Тот отпустил его, и Гарри немедленно упал.

Мужчина снова помог ему встать на ноги. Всё это время он старался держаться между Гарри и толпой девочек, которые уже потихоньку поднимались с земли. Мужчина постоянно бросал короткие взгляды в их сторону.

— Гарри, — тихо и очень серьёзно сказал он. — Ты можешь хоть отдалённо предположить, какая из этих девочек может желать тебе смерти?

— Это не убийство, — раздался сдавленный голос. — Это скудоумие.

Тут незнакомый мужчина сам чуть не упал. На лице у него было написано полнейшее потрясение.

Профессор Квиррелл уже принял сидячее положение на том месте, где ранее повалился наземь.

— Святые небеса! — выдохнул человек. — Вы не должны...

— Мистер Люпин, вы не о том беспокоитесь. Ни один волшебник, как бы он ни был силён, не станет полагаться лишь на силу, накладывая подобные чары. Действовать следует эффективно.

Но вставать профессор Квиррелл всё же не стал.

— Спасибо, — шепнул Гарри. Затем поблагодарил и незнакомого человека рядом.

— Что произошло? — спросил тот.

— Я должен был это предвидеть, — с жёстким осуждением отозвался профессор Квиррелл. — Некоторые девочки попытались направить падающего мистера Поттера к себе в объятья. Полагаю, каждая из них думала, что всё пройдёт в лучшем виде.

Дата добавления: 2017-01-13