Table of Contents 53 страница

Искра исчезла. Мальчик начал считать: один тысяча, два тысяча, три тысяча…

…шестьдесят тысяча, и он вошёл в крутое пике. Ветер взвыл вокруг Гарри, когда он на всей скорости понёсся вниз, к громадной металлической постройке, туда, где, как он чувствовал, его ожидали тени Смерти, вытягивающие жизнь и источающие пустоту. Сооружение становилось всё больше и больше. На сером, безликом здании выделялось лишь прямоугольное возвышение в юго-западном углу, северный же угол не выделялся ничем. Дыра, проделанная профессором Квирреллом, никак себя не выдавала.

Приблизившись к цели, Гарри резко затормозил, оставляя себе больший запас, чем в аналогичном упражнении на уроке по полётам, но ненамного. Остановившись, он снова начал медленно спускаться по направлению к тому, что выглядело целостным участком крыши на кончике северного угла.

Пролетать невидимым сквозь иллюзорную крышу было странно. А затем он очутился в металлическом коридоре, освещённом тусклым оранжевым светом. Гарри на миг удивился, разглядев его источник — старомодный газовый светильник…

…ведь магический свет пропал бы со временем, дементоры бы его высосали.

Гарри слез с метлы.

Пустота по-прежнему не могла его коснуться, но здесь её тяга ощущалась сильнее. Они были далеко, раны мира, но их было много. Гарри мог бы указать в их направлении даже с закрытыми глазами.

— Вызывай с-свой патронус-с, — прошипела змея на полу. В тусклом оранжевом свете она выглядела скорее бесцветной, чем зелёной.

Болезненная нотка улавливалась даже в парселтанге. Гарри удивился: профессор Квиррелл упоминал, что анимаги в своём животном обличье легче переносят воздействие дементоров. (По той же причине, как предположил Гарри, по которой патронусы принимают форму животных.) Если профессору Квирреллу так плохо даже в облике змеи, то каково ему было в человеческой форме, позволяющей использовать магию?..

Гарри уже поднимал волшебную палочку.

Это станет началом.

Даже если только одного человека, всего лишь одного, он сможет спасти из лап тьмы, даже если он ещё недостаточно силён, чтобы телепортировать всех узников Азкабана в безопасное место и выжечь этот треугольный ад до основания...

Пусть так. Всё равно — это уже начало, отправная точка, первый взнос за всё то, чего Гарри намеревается добиться в жизни. Хватит ждать, надеяться и обещать. Всё начнётся здесь. Здесь и сейчас.

Палочка Гарри рассекла воздух и указала туда, где далеко внизу ожидали дементоры:

— Экспекто Патронум!

Засияла ослепительная человеческая фигура. Правда, сейчас она не сверкала ярче солнца… вероятно, потому, что Гарри так и не смог полностью выкинуть из головы мысль о других узниках, томившихся в камерах, узниках, которых он не будет сегодня спасать.

Впрочем, скорее всего, это и к лучшему. Гарри придётся поддерживать патронус довольно долго, и, возможно, будет легче, если тот не будет слишком уж ярким.

Патронус ещё немного поблёк от этой мысли, а потом ещё, когда Гарри попытался вкладывать в него чуть поменьше сил, и наконец стал лишь чуть ярче обычного патронуса-животного. Гарри почувствовал, что не может сделать его ещё более тусклым без риска совсем его погасить.

— Он с-стабилен, — прошипел Гарри и принялся скармливать метлу кошелю. Волшебная палочка оставалась в руке мальчика, подпитывая медленно расходовавшего волшебные силы патронуса тоненькой струйкой энергии, которую Гарри был способен поддерживать сколь угодно долго.

Форма змеи расплылась, вместо неё появился бледный долговязый мужчина, который держал волшебную палочку профессора Квиррелла в одной руке и метлу в другой. Едва появившись, мужчина покачнулся и на секунду опёрся на стену.

— Отлично сработано, но, пожалуй, немного медленно, — проскрипел его голос. В нём слышалась сухая интонация профессора Квиррелла, хоть она и не подходила голосу, так же как и мрачновато-серьёзное выражение не подходило бородатому лицу с широкими скулами. — Теперь я их совсем не ощущаю.

Мгновение спустя метла скрылась под полой мантии мужчины и пропала. Затем мужчина коснулся палочкой своей головы и под аккомпанемент звука разбивающегося яйца снова исчез.

В воздухе появилась зелёная искра, и Гарри, всё ещё закутанный в Мантию невидимости, направился за ней.

Сторонний наблюдатель теперь увидел бы только маленькую зелёную искорку, плывущую по воздуху, и шагающую следом серебристую человеческую фигуру.

* * *

Спускаясь всё ниже и ниже, минуя один светильник за другим, а также время от времени металлические двери, они погружались в недра Азкабана, как казалось Гарри, в абсолютной тишине. Профессор Квиррелл установил какой-то барьер, сквозь который он слышал, что происходит вокруг, но ни один звук не выходил наружу и ни один звук не долетал до ушей Гарри.

Гарри было сложно не задаваться вопросом, зачем нужна эта тишина, и не давать на этот вопрос ответа, который он уже в каком-то смысле знал, хоть и не выразил словами. Ответа, который и вынуждал его продолжать тщетные попытки не думать об этом.

Где-то за этими огромными металлическими дверями кричали люди.

Серебряная человеческая фигура становилась то ярче, то тусклее каждый раз, когда Гарри думал об этом.

Гарри было сказано наложить на себя Пузыреголовое заклинание, чтобы не ощущать никаких запахов.

Весь энтузиазм и героизм уже испарился. Гарри это предвидел, но даже по его меркам процесс завершился слишком быстро — после первой же металлической двери, мимо которой они прошли. Каждая дверь была заперта на огромный замок из обычного немагического металла, который смог бы открыть любой первокурсник Хогвартса — если бы у него была палочка и нетронутый запас магии. У заключённых не было ни того, ни другого. Как объяснил профессор Квиррелл, за этими металлическими дверями нет камер, за ними находятся коридоры, в которые выходят уже двери камер с узниками. Это немного помогло — так можно было не думать, что прямо за каждой дверью находится заключённый. За каждой дверью могло быть больше одного узника, и это уменьшало эмоциональное воздействие. Прямо как в эксперименте, который показал, что люди жертвуют больше денег, если им сказать, что некая сумма требуется, чтобы спасти жизнь одного ребёнка, чем если им сказать, что та же сумма спасёт восемь детей...

Гарри обнаружил, что с каждым разом не думать об этом всё труднее. И каждый раз, когда эти мысли всплывали у него в голове, его патронус начинал мерцать.

Они дошли до угла треугольного здания, и проход повернул налево. Опять металлические ступени, ведущие вниз, ещё один пролёт лестницы. Профессор и Гарри спускались всё ниже.

Обычных убийц в самых нижних камерах не держали. Всегда был этаж ниже, наказание страшнее. Не важно, как низко ты уже пал, правительство магической Британии держало в запасе угрозу на случай, если ты совершишь что-нибудь похуже.

Но Беллатриса Блэк была Пожирательницей Смерти. Её боялись больше, чем кого-либо, за исключением самого Лорда Волдеморта. Прекрасная и смертоносная ведьма, абсолютно преданная своему повелителю. Она была, если такое вообще возможно, даже большей садисткой и совершала даже большие злодеяния, чем Сами-Знаете-Кто, как будто стремясь превзойти своего хозяина...

…во всяком случае, так про неё думали, такой её знал мир.

Но до этого, как поведал Гарри профессор Квиррелл, до появления на сцене ужаснейшей прислужницы Тёмного Лорда, в Слизерине училась девочка, тихая, замкнутая и никому не причинявшая вреда. Это потом о ней придумали множество историй, и даже воспоминания о ней изменились (Гарри был отлично знаком с исследованиями этого эффекта). Но тогда, пока она всё ещё училась в школе, самая талантливая ведьма Хогвартса слыла доброй девочкой (как говорил профессор Квиррелл). Её немногочисленные друзья были удивлены, когда она присоединилась к Пожирателям Смерти, и ещё больше удивлены, узнав, сколь много тьмы она скрывала за той печальной, тоскливой улыбкой.

Вот кем когда-то была Беллатриса, самая выдающаяся ведьма своего поколения, пока Тёмный Лорд не похитил её, не сломал, не разбил вдребезги и не собрал заново, привязав к себе на более глубоком уровне и с помощью более тёмной магии, чем любой Империус.

Десять лет Беллатриса служила Тёмному Лорду, убивая тех, кого он велел ей убивать, и пытая тех, кого он велел ей пытать.

Но Тёмный Лорд в конце концов был повержен.

А кошмар Беллатрисы продолжился.

Возможно, где-то внутри Беллатрисы что-то всё ещё кричит, кричит всё это время, и, возможно, это что-то целитель-психиатр способен вернуть к жизни. А может, и нет там ничего такого, профессор Квиррелл не мог знать наверняка. Так или иначе, но они способны…

...способны хотя бы вытащить её из тюрьмы…

Беллатрису Блэк держали на самом нижнем ярусе Азкабана.

Гарри было трудно не представлять себе, с каким зрелищем они столкнутся, когда доберутся до её камеры. Должно быть, Беллатриса почти совсем не боялась смерти, раз она до сих пор жива.

Они спустились ещё на один лестничный пролёт, настолько же приблизившись к Смерти и Беллатрисе. Гарри слышал лишь гулкие шаги их невидимых ног. Газовые светильники мерцали бледным оранжевым светом, едва различимая зелёная искра плыла в воздухе, а за ней следовала яркая фигура, которая время от времени то тускнела, то разгоралась ярче.

* * *

Оставив позади множество лестниц, они наконец вошли в коридор, который заканчивался не новой лестницей, а последней металлической дверью, перед которой зелёная искра замерла.

Гарри почти успокоился за то время, пока они без происшествий спускались в глубины Азкабана. Но теперь ритм его сердца опять начал ускоряться. Они были в самом низу, и тени Смерти находились совсем близко.

В замке послышался тихий металлический щелчок — профессор Квиррелл открыл путь.

Гарри набрал в грудь воздуха и вспомнил всё, что рассказывал профессор Защиты. Сложность состояла не столько в том, чтобы сыграть свою роль так убедительно, чтобы обмануть саму Беллатрису Блэк, сколько в том, чтобы не утратить при этом патронус…

Зелёная искра исчезла, и секундой позже на её месте возникла утратившая невидимость змея.

Невидимой рукой Гарри толкнул металлическую дверь, и та с протяжным скрипом приоткрылась. Мальчик заглянул внутрь.

Он увидел прямой коридор, завершавшийся каменной стеной. Там не было света, за исключением того, что просачивался в щель от патронуса Гарри. Этого было достаточно, чтобы Гарри сумел разглядеть решётки восьми камер, но не то, что находилось за ними. В самом коридоре никого не было.

— Ничего не вижу, — прошипел Гарри.

Змея метнулась вперёд, быстро извиваясь по полу.

Секундой спустя:

— Она в одиночес-стве, — сообщила змея.

Останься, — послал Гарри своему патронусу. Тот занял позицию чуть сбоку от двери, словно охраняя её. Гарри распахнул дверь и вошёл внутрь.

В первой камере, куда он заглянул, находился высушенный труп с посеревшей и покрывшейся пятнами кожей. Плоть была протёрта в некоторых местах, обнажая кость, глаз не было вовсе…

Гарри зажмурился. Пока что он был невидим, и лицо никак не могло его выдать.

Он уже знал, уже читал на шестой странице учебника по трансфигурации, что узников держат в Азкабане до конца срока заключения. Если кто-то умирал раньше, труп оставляли в камере, пока не наступало время освобождения. Если срок был пожизненный, тело оставляли на месте, пока камеру не требовалось освободить, и тогда останки выбрасывали в яму, к дементорам. Но это всё равно стало потрясением: этот труп раньше был человеком, а его здесь просто бросили…

Свет в комнате дрогнул.

Спокойно, — подумал Гарри. Профессору Квирреллу не поздоровится, если патронус погаснет от грустных мыслей. В такой непосредственной близости от дементоров профессор может просто умереть на месте. — Спокойно, Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес, спокойно!

С этой мыслью Гарри вновь открыл глаза. Нельзя тратить ни минуты впустую.

Во второй камере был лишь скелет.

А за решёткой третьей камеры он увидел Беллатрису Блэк.

Что-то сокровенное и невосполнимое увяло внутри Гарри, как пожухлая трава.

Что женщина не скелет, что её голова не череп, можно было понять только по тому, что текстура кожи всё-таки отличалась от текстуры кости, какой бы белой и бледной женщина не стала, пока в одиночестве сидела в темноте. То ли её плохо кормили, то ли всё, что она съедала, из неё высасывали тени Смерти, но её глаза сильно ввалились, а губы высохли и уже не были в состоянии скрывать за собой зубы. Чёрные одежды, в которых она попала в тюрьму, выцвели, будто дементоры забрали даже этот цвет. Эти одежды, должно быть, когда-то выглядели вызывающе, но сейчас они просто висели на костях, обнажая иссохшую кожу.

Я здесь, чтобы спасти её, я здесь, чтобы спасти её, я здесь, чтобы спасти её, — отчаянно повторял про себя Гарри, снова и снова, будто выполняя упражнение по окклюменции. Он прилагал все усилия, чтобы патронус не исчез, а остался и защитил Беллатрису от дементоров…

В своём сердце, в самой своей основе, Гарри ухватился за жалость и сострадание, за всё своё стремление спасти её от тьмы, и серебряное сияние, проникавшее через дверной проём, стало ярче.

А другой своей части Гарри будто бы позволил привычное действие, на которое даже не обращаешь внимание…

На его лице, невидимом под капюшоном, проступило холодное выражение.

— Здравствуй, моя дорогая Белла, — произнёс ледяной шёпот. — Ты скучала по мне?

Глава 53. Стэнфордский тюремный эксперимент. Часть 3

Труп женщины открыл глаза. Тусклые и запавшие, они смотрели в пустоту.

— Сошла с ума, — хрипло пробормотала Беллатриса. — Похоже, малышка Белла сошла с ума...

Ранее профессор Квиррелл спокойно и обстоятельно проинструктировал Гарри о том, как тот должен действовать в присутствии Беллатрисы и как создать требуемый образ в своей голове.

Вы посчитали удобным, а может, просто забавным, заставить Беллатрису влюбиться в вас, чтобы сделать её своей верной слугой.

Эта любовь должна была пережить Азкабан, сказал профессор Квиррелл, поскольку для Беллатрисы мысль о ней не была счастливой.

Она любит вас абсолютно и полностью, всем своим существом. Вы не отвечаете ей взаимностью, но считаете её полезной. Она это знает.

Она ваше самое смертельное оружие, и вы зовёте её «моя дорогая Белла».

Гарри вспомнилась та ночь, когда Тёмный Лорд убил его родителей. Холодное веселье, презрительный смех, высокий голос, наполненный смертельной ненавистью. Гарри не составило ни малейшего труда догадаться, что бы ответил Тёмный Лорд.

— Надеюсь, ты не сошла с ума, дорогая Белла, — произнёс он холодным шёпотом. — Сумасшедшие бесполезны.

Взгляд Беллатрисы заметался, пытаясь сфокусироваться на пустоте.

— Мой... Лорд... Я ждала вас, но вы не пришли... я искала вас, но не смогла найти... вы живы...

Всё это она тихо пробормотала, и понять, были ли в её словах какие-то эмоции, Гарри не смог.

— Покажи с-своё лицо, — прошипела змея у ног Гарри.

Гарри откинул назад капюшон Мантии невидимости.

Та часть Гарри, которую он назначил управлять выражением своего лица, изучала Беллу без малейшего следа жалости. Лишь спокойный холодный интерес. (Глубоко внутри Гарри думал: Я спасу тебя, спасу во что бы то ни стало...)

— Шрам... — пробормотала Беллатриса. — Тот ребёнок...

— Так они все до сих пор и думают, — произнёс Гарри и слегка усмехнулся. — Ты искала меня не в том месте, дорогая Белла.

(Ранее Гарри спросил профессора, почему тот не может сам сыграть роль Тёмного Лорда. Профессор заметил, что нет ни одной правдоподобной причины, почему он мог бы оказаться одержим тенью Того-Кого-Нельзя-Называть.)

Глаза Беллатрисы оставались прикованы к Гарри. Она молчала.

— С-скажи что-нибудь на парс-селтанге, — прошипела змея.

Гарри повернулся к змее, чтобы показать, что обращается именно к ней, и прошипел:

— Раз два три четыре пять ш-шесть с-семь вос-семь девять дес-сять.

Повисла тишина.

— Те, кто не боятся тьмы... — пробормотала Беллатриса.

— Будут ею поглощ-щены, — прошипела змея.

— Будут ею поглощены, — ответил холодный голос. Гарри не очень хотелось размышлять над тем, каким образом профессор Квиррелл узнал пароль. Его мозг тем не менее задумался и предложил версию с Пожирателем Смерти, тихим изолированным местом и сеансом жёсткой легилименции.

— Ваша палочка, — прошептала себе под нос Беллатриса, — я забрала её из дома Поттеров и спрятала, мой Лорд... под надгробием могилы, справа от могилы вашего отца... убьёте ли вы меня теперь, если это всё, чего вы от меня хотели... я, наверное, всегда хотела умереть от вашей руки... но теперь этого уже не помню... должно быть, это была счастливая мысль...

Сердце Гарри сжалось, это было невыносимо, и... и он не мог проронить ни слезинки, не мог позволить патронусу погаснуть...

На его лице отразилось лишь мимолётное раздражение, голос стал резче:

— Довольно глупостей. Ты пойдёшь со мной, дорогая Белла, если только не предпочитаешь компанию дементоров.

На мгновение на лице Беллатрисы промелькнула тень замешательства, ссохшиеся конечности даже не пошевелились.

— Тебе придётс-ся её левитировать отс-сюда, — прошипел Гарри змее. — Она больш-ше не с-спос-собна думать о бегс-стве.

— Да, но не с-следует недооценивать её, она была с-смертонос-снейш-шим воином, — зелёная голова предостерегающе качнулась. — Я был бы опас-сен, даже будучи измождён и на девять дес-сятых мёртв. Ос-стерегайс-ся её, мальчик, не позволяй ни малейш-шей ош-шибке прокрас-стьс-ся в с-свою игру.

Зелёная змея плавно выскользнула за дверь.

Чуть позже в коридор неуверенно зашёл бледный бородатый мужчина с подобострастным выражением на лице и палочкой в руке.

— Мой Лорд? — нервно спросил слуга.

— Делай, как тебе было приказано, — велел Тёмный Лорд ледяным голосом, который в устах ребёнка звучал ещё ужасней. — И не позволяй патронусу гаснуть. Помни, если я не вернусь, награды ты не получишь, а твоей семье ещё не скоро будет позволено умереть.

Произнеся эти чудовищные слова, Тёмный Лорд набросил на голову капюшон мантии-невидимки и исчез.

Слуга покорно открыл дверь в камеру Беллатрисы, вытянул из складок мантии крошечную иглу и уколол ею женщину-скелет. Единственной выступившей каплей крови он окропил маленькую куклу, которую затем положил на пол и принялся нашёптывать над ней заклинание.

Вскоре на полу лежал ещё один неподвижный обтянутый кожей скелет. После этого слуга на секунду заколебался, и пустота рядом с ним нетерпеливо прошипела приказ. Слуга направил на Беллатрису волшебную палочку и произнёс одно слово — живой скелет на кровати стал голым, а скелет на полу облачился в её выцветшие одеяния.

От платья новоявленного трупа слуга оторвал кусочек ткани, а из собственной мантии достал почти пустой стеклянный флакон с каплями золотистой жидкости. Флакон был поставлен в угол камеры и накрыт тканью, почти не отличавшейся цветом от серой металлической стены.

Слуга ещё раз взмахнул палочкой, и живой скелет, лежавший на кровати, поднялся в воздух. Ещё одно почти незаметное движение — и на Беллатрисе появилась новая чёрная мантия. Обычная с виду бутылка с горячим шоколадом опустилась ей в руку, а леденящий шёпот приказал взять её и начать пить, что Беллатриса и сделала всё с тем же озадаченным выражением на лице.

Затем слуга сделал её невидимой, исчез сам, и они покинули камеру. Позади них захлопнулась дверь, щёлкнул и закрылся замок, коридор вновь окунулся в непроглядную тьму, и только маленький флакон, спрятанный в углу камеры, и свежий труп на полу выдавали произошедшие здесь перемены.

* * *

Ранее, в пустом магазине, профессор Квиррелл сообщил, что они собираются совершить идеальное преступление.

Гарри автоматически начал воспроизводить стандартную сентенцию, что идеальных преступлений не бывает. Но всерьёз задумавшись над этим вопросом на две трети секунды, он вспомнил более мудрую сентенцию, и замолчал на середине предложения.

Что ты знаешь и почему ты думаешь, что ты это знаешь?

Если совершить идеальное преступление, никто об этом не узнает. Как же тогда можно точно знать, что не бывает идеальных преступлений?

Если смотреть под таким углом, становится понятно, что, возможно, идеальные преступления совершаются постоянно. Коронер объявляет, что смерть произошла от естественных причин, газеты сообщают, что магазин никогда не приносил существенной прибыли и наконец закрылся...

Когда на следующее утро Беллатрису Блэк найдут мёртвой в её камере, в Азкабане, откуда, как всем известно, не сбегал ни один заключённый, никто не озаботится проведением вскрытия. Ни у кого не возникнет сомнений. Надзиратели просто запрут коридор и уйдут, а на следующий день «Ежедневный пророк» опубликует некролог...

...вот какое идеальное преступление спланировал профессор Квиррелл.

И не по его вине всё пошло наперекосяк.

Глава 54. Стэнфордский тюремный эксперимент. Часть 4

Слабая зелёная искорка двигалась впереди, задавая скорость движения, за ней следовала сияющая серебряная фигура, остальные были невидимы. Они прошли пять коридоров, пять раз повернули направо и преодолели пять лестничных пролётов вверх. Беллатриса покончила со второй бутылкой горячего шоколада и принялась за шоколад в плитках.

После третьей плитки с её стороны начали раздаваться странные звуки.

Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы понять, осмыслить природу этих звуков, он никогда ничего подобного не слышал. Ритм был рваный, почти нераспознаваемый. Наконец Гарри понял — Беллатриса плачет.

Беллатриса Блэк, самое ужасное орудие Тёмного Лорда, плакала. Её не было видно, но можно было расслышать слабые жалостные всхлипывания, которые она пыталась сдержать даже сейчас.

— Это правда? — произнесла Беллатриса. Интонация вернулась в её голос, он уже был не безжизненным бормотанием, фраза определённо несла вопросительный оттенок. — Это правда?

Да, — подумала часть Гарри, которая имитировала Тёмного Лорда, — а теперь помолчи…

Но он не смог заставить себя сказать это вслух, просто не смог.

— Я знала... Вы придёте за мной... когда-нибудь... — её голос дрожал и ломался, прерываемый тихими всхлипами. — Я знала... что вы живы... что вы придёте за мной... мой лорд... — она судорожно сделала глубокий вдох. — И что даже тогда... когда вы придёте... вы по-прежнему не будете любить меня... никогда... вы никогда не полюбите меня... вот почему... они не смогли у меня отнять... мою любовь... пусть я и забыла... забыла так много... я даже не помню, что именно я забыла... но я помню, как сильно я люблю вас, мой лорд...

В сердце Гарри словно вонзили нож. Он никогда не слышал ничего ужаснее, ему захотелось найти Тёмного Лорда и убить только за это…

— Я вам ещё... понадоблюсь... мой лорд?

— Нет, — прошипел голос Гарри. Он не успел даже задуматься над вопросом — казалось, губы произносят слова сами по себе. — Я зашёл в Азкабан просто так. Да, понадобишься! Не задавай глупых вопросов.

— Но… я слаба, — прозвучал голос Беллатрисы, послышался ещё один всхлип, казавшийся слишком громким для коридоров Азкабана, — я не могу убивать для вас, мой лорд, мне очень жаль, но они всё съели, они съели меня всю, я слишком слаба, чтобы сражаться, какая теперь от меня польза…

Разум Гарри отчаянно пытался найти какие-то слова ободрения, которые звучали бы допустимо в устах Тёмного Лорда, никогда не проявлявшего и тени заботы.

— Уродина, — продолжала Беллатриса. Это слово прозвучало как последний гвоздь в крышку её гроба, последняя степень отчаяния. — Я уродина, они и это сожрали. Я... я больше не привлекательна... вы даже не сможете... использовать меня... как награду для своих слуг... даже Лестрейнджи больше не захотят... мучить меня...

Сияющая серебряная фигура прекратила движение.

Потому что Гарри замер на месте.

Тёмный Лорд... он... — Нежная и уязвимая часть Гарри кричала от ужаса и неверия, пытаясь отринуть действительность, отказаться от понимания, но более холодная и жёсткая часть завершила мысль: Она повиновалась ему в этом, как повиновалась ему во всём.

Зелёная искорка нетерпеливо дёрнулась, зовя вперёд.

Серебряная человеческая фигура не тронулась с места.

Всхлипы Беллатрисы стали сильнее.

— Я не... я, я бесполезна... совсем...

Гарри казалось, будто гигантские руки скручивают его грудь как половую тряпку, пытаются раздавить его сердце.

— Пожалуйста, — шептала Беллатриса, — просто убейте меня... — её голос, казалось, стал спокойнее, когда она произнесла эти слова. — Пожалуйста, мой лорд, убейте меня, мне незачем жить, если я бесполезна для вас... Я просто хочу, чтобы это закончилось... пожалуйста, пусть свою последнюю боль я приму от вас, мой лорд, последнюю боль в моей жизни... Я люблю вас...

Ничего печальнее Гарри в своей жизни не слышал.

Яркая серебряная фигура патронуса дрогнула.

Заколыхалась...

Стала ярче...

Гнев поднимался в душе Гарри, гнев на Тёмного Лорда, который совершил это, на дементоров, на Азкабан, на мир, который допускает существование подобных ужасов, и весь этот гнев вливался прямо в волшебную палочку, и не было ничего, что могло бы этому воспрепятствовать, Гарри пытался остановить его, но тщетно.

— Мой лорд! — прошептал изменённый голос профессора Квиррелла. — Моё заклинание выходит из-под контроля! Мой лорд, помогите мне!

Патронус становился всё ярче и ярче. Это происходило быстрее, чем в тот день, когда Гарри уничтожил дементора.

— Мой лорд, — испуганно прошептал силуэт, — помогите! Его почувствуют все, мой лорд!

Его почувствуют все, — мысленно повторил Гарри. Его воображение нарисовало яркую картину, как заключённые пробуждаются в своих камерах, а холод и тьма отступают, сменяясь исцеляющим сиянием.

Всё вокруг лучилось ярким, как солнце, белым отражённым светом. Очертания скелета-Беллатрисы и бледного мужчины стали ясно видны — чары Разнаваждения не справлялись с неземным сиянием, и только Мантия невидимости, Дар Смерти, выдерживала его.

— Мой лорд! Вы должны остановить это!

Но Гарри уже не мог остановиться и не хотел ничего останавливать. Он чувствовал, как всё больше и больше живых искорок Азкабана берёт под свою защиту его патронус, как он раскрылся, крыльями солнечного света взметнувшись ввысь. Когда эта мысль затопила его сознание, сам воздух превратился в серебро. И Гарри понял, что нужно сделать.

— Умоляю, мой лорд!

Слова не были услышаны.

Они были далеко от него, дементоры в своей яме, но Гарри знал, что даже на таком расстоянии их можно уничтожить, если свет вспыхнет достаточно ярко. Он понял, что сама Смерть не осмелится бросить ему вызов, если он перестанет себя сдерживать. Гарри распечатал все свои внутренние врата, наполнил чары из самых глубоких колодцев своей личности, своего разума и своей решимости и вложил в заклинание всего себя...

Внутри солнца едва различимая тень двинулась к нему, протягивая руку в молящем жесте.

НЕПРАВИЛЬНО

НЕТ

Нахлынувшее чувство тревоги врезалось в стальную решимость Гарри, страх и неуверенность против его яркой цели, ничто другое не смогло бы сейчас достучаться до него. Тень сделала ещё один шаг вперёд, затем ещё, чувство тревоги усилилось до предчувствия невероятной катастрофы, и, словно попав под ледяной душ и очнувшись, Гарри увидел последствия своих действий, понял, в какую ловушку он чуть не попал.

Со стороны можно было бы заметить, как сияние внутри солнца то крепнет, то слабеет...

То крепнет, то слабеет...

...и наконец уходит, уходит, уходит, оставляя лишь обычный лунный свет, который в сравнении с ним казался кромешной тьмой.

В темноте этого лунного света стоял бледный мужчина, протягивавший в мольбе руку, а на полу лежала женщина-скелет с озадаченным выражением на лице.

Гарри, по-прежнему невидимый, стоял на коленях. Главная опасность миновала, теперь мальчик просто пытался не рухнуть от усталости и удержать заклинание на менее затратном уровне. Он истощил в себе что-то, хорошо если совсем этого не лишился — он должен был догадаться, должен был вспомнить, что не только магия питает чары Патронуса...

— Благодарю вас, мой лорд, — прошептал бледный мужчина.

— Глупец, — произнёс резкий голос мальчика, который притворялся Тёмным Лордом. — Разве я не предупреждал, что заклинание может оказаться фатальным, если ты не сможешь совладать с эмоциями?

Профессор Квиррелл, конечно же, совершенно не переменился в лице.

— Да, мой лорд, я понимаю, — дрожащим голосом выдавил слуга Тёмного Лорда и повернулся к Беллатрисе...

Которая уже вставала с пола, медленно, словно старая-престарая магловская старуха.

— Как смешно, — прошептала она, — тебя чуть не сгубило заклинание Патронуса... — Беллатриса хихикнула. Смешок прозвучал так, будто с тех её голосовых связок, которые отвечают за смех, выдувалась пыль. — Я бы могла тебя наказать, наверное, если бы мой лорд тебя обездвижил и дал мне ножи... быть может, я и впрямь на что-то ещё гожусь? Я себя чувствую немного лучше, как странно...

— Помолчи, дорогая Белла, — ледяным голосом велел Гарри, — пока я не разрешу тебе раскрыть рот.

Ответа не последовало, что означало послушание.

Слуга, взмахнув палочкой, поднял женщину-скелет в воздух, вновь сделал её невидимой и тут же обернулся невидимкой сам со звуком ещё одного разбившегося яйца.

Дата добавления: 2017-01-13