Недостатки монастырской жизни

Владение монастырей вотчинами возбуждало большие опасения и с нравственной сто­роны. Церковное и светское правительства старались предотвратить упадок монастырской жизни своими постановлениями и грамотами, которые все имеют до крайности резкий обли­чительный характер. При этом вотчинные владения постоянно выставлялись в числе самых главных причин нравственных недостатков монастырей. Монахи, говорилось в царских во­просах Стоглавому собору, постоянно тревожили правительство челобитьями ο милостынях и землях; много земель монастыри отняли у боярских детей насильством или неправильной припиской, подкупая писцов. Приказы были завалены монастырскими поземельными иска­ми, между тем в обителях для братии стало скуднее прежнего и строения не прибавлялось, даже и прежнее строение запустело, потому что власти, управляя монастырями без собора, тратили монастырское достояние на себя, на свою родню и гостей, не знали ни общей трапе­зы, ни братства, себя богатили, а монастыри опустошали. В монастырских вотчинах точно так же управляли монастырские приказчики и посельские старцы, разоряя бедных крестьян. Казна монастырская отдавалась властями в рост. Прежняя благотворительность бедным в монастырях ослабела; монастыри не только нищих не кормили, но и своих крестьян не мило­вали. Стоглав определил, чтобы в монастырях все устроено было на началах строгого обще­жития, чтобы настоятели ничего не делали по управлению без келаря, казначея и соборных старцев, довольствовались общей братской пищей и одеждой, детей и племянников в мона­стыре и по кельям не держали и в вотчины не посылали, не посылали по селам в посельские и самих чернецов, а только добрых слуг, да и сами по селам не ездили, а только по праздни-

Holy Trinity Orthodox Mission

кам со святой водой и для важных земских дел, хлеб же и деньги давали крестьянам без рос­ту. Далее, собор сильно восстал против постоянного прилива в монастыри гостей-мирян, ко­торые заводили по кельям пиры и пьянство и подолгу гостили в монастырях, на частые вы­ходы из монастырей самих монахов, на их невоздержанную жизнь и прочее, и издал против всего этого строгие запрещения.

Из распоряжений собора и из разных современных обличений видно, что современные обрядовые взгляды на благочестие не миновали и монашества: многие постригались в мона­хи не по призванию, а только по обычаю, по обрядовому взгляду на монашество, как на внешнее средство ко спасению, а иные даже просто для покоя, избывая работ, и по постри­жении спокойно оставались при всех своих мирских привычках. Одни из таких непризван­ных монахов, более богатые, селились за вклады в самих монастырях и жили совершенно по-мирскому; особенно большим злом для монастырского общежития были постригавшиеся во­лей или неволей бояре, которые и после пострижения держали при себе в монастырях и за монастырями всякие яства, пития и толпы холопов, заводили в монастырях пиры, спаивали монахов и властвовали над самими игуменами. Замечательно, что сам Стоглав, запрещая держать в монастырях хмельное питье и частные хозяйства, почел нужным сделать в этом отношении исключение для некоторых знаменитых монастырей, где много бывало бого­мольцев или где жили, постригшись, бояре и великие люди. В самих же монастырях, разуме­ется, и подавно потакали этим великим людям. Другие постриженики, которые не могли по­пасть в монастырь за неимением вклада или за теснотой и неимением для них места, остава­лись жить в мирских домах или селились в кельях при церквах, а то отправлялись на воль­ный простор лесных пустынь севера, где заводили маленькие монастырьки и скиты. В при­церковных слободах по кельям живали иногда и монахи и монахини вместе — эти странные монашеские общины, бывшие и в прежнее время, назывались общими монастырями. Стоглав определил, чтобы монахи не скитались по городам и пустыням, не служили при мирских церквах, иноки и инокини вместе не жили, скитников положил разводить по общежительным монастырям, безвкладных, которых в монастыри не принимали, устраивать вкладами из цар­ской или святительской казны. В одном послании в Кириллов монастырь, написанном уже долго спустя после Стоглава, царь Иоанн Грозный резко обличал монахов за послабление устава в угоду постригшимся боярам Хабарову и Шереметеву и горячо выставлял на вид противоречие между монастырской обрядностью, четками, рясами, постами и прочим, и ду­хом истинного иночества. Число непризванных монахов увеличивалось, наконец, еще вдова­ми, попами и дьяконами, которые постригались по необходимости; из них многие продолжа­ли служить при мирских церквах, совершенно как приходские священнослужители.

Стоглавый собор обратил внимание и на злоупотребления подвигом юродства, которым стали промышлять разные обманщики, ходившие по городам и селам, растрепав власы, бо­сые, нагие или в лохмотьях, выкликая разные пророчества и видения, и запретил всем слу­шать и принимать таких людей. Но и между этими людьми было еще довольно истинных угодников Божиих. Они пользовались необыкновенным почитанием в обществе. Их везде считали за благодатных гостей в домах; купцы радовались, когда блаженный брал что-нибудь из товара; гордые бояре смиренно выслушивали их обличения. Царь Грозный шел погромить Псков — но вот из среды псковских граждан, встречавших царя с хлебом и солью в трепещущих руках, выступает перед ним блаженный Никола Салос (+ 1576) с куском сыро­го мяса и с тяжким обличением в кровожадности — и царь, убивший за обличения митропо­лита, покорно выслушивает грубое слово юродивого и щадит опальный город. В 1552 году царь своими руками нес до могилы тело московского юродивого Василия Блаженного. Кро­ме Василия, известен еще московский юродивый Иоанн Большой Колпак, обличитель Году­нова (+1589).

Holy Trinity Orthodox Mission

Дата добавления: 2017-01-13