Основные черты римской дипломатии 2 страница

Попилий, не отвечая на приветствие, вручил царю дощечку с написанным на ней постановлением Сената и просил, прежде всего, прочесть ее. Сенат требовал, чтобы Антиох немедленно ушел из Египта. Прочитав это постановление, Антиох просил предоставить ему возможность предварительно обсудить со своими приближенными, как поступить. Попилий, человек сурового нрава, в ответ на это очертил палкой, которую он держал в руке, круг на земле и сказал царю: «Прежде чем выйти из этого круга, дай точный ответ, который я мог бы передать Сенату», Пораженный столь неожиданной постановкой вопроса, Антиох уступил. «Я исполню все, что требует Сенат», – таков был ответ сирийского царя. Лишь после этого Попилий протянул руку Антиоху как союзнику и другу римского народа. С помощью Рима Египет вновь был возвращен Птолемею, но с этого времени попал в сферу римского влияния и постепенно утратил свою политическую самостоятельность. Античные историки приводят этот факт, как пример величайшей дипломатической победы Рима, которая приобрела мировую известность[40].

После превращения Македонии в римскую провинцию очередь дошла и до Ахейского союза, который еще сохранял независимость. Борьба за независимость Ахейского союза была длительной и в высшей степени напряженной. Внешние и внутренние противоречия сплетались в запутанный клубок. Римляне использовали социальные противоречия внутри самого союза. Опираясь на поддержку ахейских олигархов, крупных рабовладельцев, они действовали против демократических элементов, главную массу которых составляли ремесленники – свободные и вольноотпущенники. В конце концов римлянам удалось совершенно обессилить Ахейский союз и подготовить его военный разгром.

Поводом к открытому столкновению Рима с Ахейским союзом послужил очередной конфликт ахеян со Спартой. Из-за отказа Спарты войти в Ахейскую федерацию между ними разгорелась война. Спартанцы обратились к посредничеству Рима. В 147 г, до нашей эры в Коринф, центр Ахейской федерации, прибыл римский посол Л. Аврелий Орест. Он имел поручение Сената: поддержать Спарту и ослабить неприязнь.ахеян к Риму. Однако миссия Ореста привела к прямо противоположным результатам.

Римское посольство прибыло в Коринф во время общесоюзного собрания, на котором преобладали демократы. Не осведомившись о настроении собрания, римский посол через глашатая объявил декрет Сената об исключении из Ахейской федерации городов, «неродственных по крови» ахеянам: Спарты, Аргоса, Орхомена и даже Коринфа. Практически это означало низведение Ахейского союза на уровень второстепенного государства.

Декрет Сената об «освобождении» городов вызвал бурное негодование. Большинство присутствующих демонстративно покинуло собрание; в городе начались волнения; демократы избивали спартанцев и громили дома друзей Рима. Римское посольство поспешила оставить город. По возвращении в Рим Орест доложил Сенату об оскорблении римских послов.

После обсуждения доклада Ореста решено было отправить в Грецию новое посольство. Во главе второго посольства был поставлен Секст Юлий Цезарь, пользовавшийся славой разумного и осторожного человека. Ему дано было указание – не разжигать страстей и все разногласия уладить дипломатическим путем. Секст добросовестно выполнил возложенное на него поручение. На общесоюзном собрании он произнес «пространную и любезную» речь, лишь косвенно упомянув об оскорблении римских послов. В своей речи римский представитель увещевал ахеян не следовать «дурным советникам» и в будущем не враждовать ни с Римом, ни с его союзниками – спартанцами. Небольшая часть собрания – римские друзья – приняла речь римского легата с полным сочувствием. Большинство же собрания пребывало «в пагубном молчании», не зная, что возразить оратору. Тогда выступили вожди демократической партии Диэй, Критолай и другие. Они предлагали собранию не выносить никакого решения, созвать новое общесоюзное собрание через 4 месяца, а тем временем отправить посольство в Рим: с докладом о положении дел в Ахейском союзе. Предложение было принято. Миссия Секста Юлия Цезаря, недовольная решением вопроса, покинула Грецию. Вслед за ней направилась в Рим и ахейская делегация.

После отъезда римской миссии в Греции начались массовые волнения. Демократические вожди повели энергичную агитацию против Рима. В своих выступлениях на собраниях в различных городах они вскрывали истинные цели римской дипломатии. Любезные речи римских послов, говорили они, насквозь лицемерны. Римляне в настоящее время ведут войну с Карфагеном и в Галлии, несут тяжелые потери. Поэтому они нуждаются в мире на Востоке. По окончании войны они расправятся с ахеянами и спартанцами так же, как они свели счеты с македонцами.

Агитацию против Рима ахейские вожди связывали с выступлениями против собственной плутократии: они предлагали отмену долгов, провозглашали передел земель, свободу рабов и т. д,

Таково было положение в Греции, когда весной 146 г. до нашей эры прибыла новая римская миссия с Гнеем Пацирием во главе. Пацирий должен был выступить на многолюдном собрании, большинство которого состояло из ремесленников. Таким образом, исход дипломатической миссии Пацирия был уже предрешен социальным составом собрания. Несмотря на все дипломатическое искусство римского посла, собрание не дослушало его речи до конца. Поднялся крик, шум, посыпались насмешки и оскорбления. Римские легаты вынуждены были покинуть собрание. «Коринфский народ, – отмечает историк Полибий, – находился тогда в состоянии умоисступления»[41].

Обе стороны стали спешно готовиться к войне. Верховным стратегом Ахейского союза с 147 г. до нашей эры был Диэй, человек кипучей энергии. Он мобилизовал все силы на оборону страны, объявил всеобщий набор в войско, обложил богатых высоким налогом, объявил свободу рабам и т. д. Таким путем была создана довольно внушительная демократическая армия. Однако общее состояние Ахейского союза было весьма непрочным. Силы греческого населения были истощены, производство вследствие массового ухода рабов в ополчение расстроено, общее настроение было подавленным, повсюду царили печаль и уныние.

Этим воспользовались ахейские олигархи, симпатии которых были на стороне Рима. На римлян они смотрели, как па избавителей от всех бед. Всюду, где появлялись римляне, олигархи встречали их радостными криками, с оливковыми ветвями в руках.

Генеральное сражение между римскими и ахейскими войсками произошло при Левкопетре, на Истме, в 146 г. до нашей эры. Победили римляне. Ахейская армия частью была взята в плен, частью погибла или рассеялась. Сам Диэй бежал в свой родной город Мегалополь и там лишил себя жизни[42].

В то же время Римская республика одержала еще один крупный успех: взятием Карфагена в 146 г. до нашей эры закончились Пунические войны.

Покорением Греции и Карфагена завершается первый, самый трудный период римских завоеваний. Со средины II в. до нашей эры римский полис превращается в мировую средиземноморскую державу, а сам город Рим – в центр средиземноморской торговли, денежно-ростовщических операций и рабовладения. Соответственно с этим изменяется и политический строй Римского государства.

Период завоевания Средиземноморья был наиболее блестящим периодом римской дипломатии. Завершив свои победы в бассейне Средиземного моря, где противниками были государства высокой культуры, Рим переходит к распространению своей власти на менее культурные страны и народы, находившиеся по соседству с римскими владениями. Во второй половине II и в I столетии до нашей эры Рим ведет энергичную агрессивную политику на востоке – в Малой Азии и Сирии, и на севере – в Галлии, Германии и Британии. Масштаб внешней политики Рима в эти века был очень широк. Велика была и роль дипломатии. Но деятельность дипломатов протекала в сравнительно более благоприятных и легких условиях. За спиной римского посла и «оратора» стоял великодержавный Рим, во много раз превосходивший теперь силами своих противников. Соответственно упрощались задачи и методы дипломатии.

Наиболее блестящим представителем римской дипломатии этого периода является Гай Юлий Цезарь. Свои дипломатические дарования он показал с особым блеском во время галльской кампании (58–51 гг. до нашей эры).

Галлия в то время переживала глубокий внутренний кризис. Старинный первобытнообщинный строй сменялся классовыми рабовладельческими отношениями. К древней вражде племен присоединились еще социальные противоречия между различными группами галльского населения. Цезарь в высшей степени искусно использовал все эти противоречия в интересах Римского государства. С помощью «римских друзей» ему удалось организовать общегалльскую конференцию. То был своего рода дипломатический конгресс представителей всех галльских племен. Цезарь добился того, что конференция провозгласила его вождем и защитником общегалльских интересов. Этот чисто дипломатический ход облегчил Цезарю задачу покорения Галлии. К нему, как к третейскому судье и защитнику галлов, начали обращаться галльские племенные князья со своими нуждами, жалобами и взаимными доносами. Это давало Цезарю полную осведомленность во внутренних делах Галлии, возможность вмешиваться в междуплеменные распри и весьма удачно осуществлять свои дипломатические и военные мероприятия.

Успехи Цезаря объяснялись экономической и военно-политической мощью Рима. Сам же он обладал всеми качествами дипломата, необходимыми для того, чтобы но упустить благоприятной обстановки. Он отличался сильным характером и легко ориентировался в сложной обстановке. Вместе с тем он был общителен, щедр, прост в обращении, благодаря чему легко располагал к себе людей, с которыми приходилось встречаться, независимо от их положения, возраста и национальности.

Разделяя своих противников, сплачивая и объединяя своих сторонников, Цезарь к концу 52 г. до нашей эры разгромил ополчения галльских племен и полностью подчинил их Риму. Таким образом, благодаря Цезарю одна из богатейших областей тогдашней Западной Европы – Галлия, которая включала в себя территории нынешней Франции, Бельгии и части Германии, – была присоединена к римским владениям Во время завоевания Галлии Цезарь не только приобрел огромное состояние, но и сформировал сильную армию, с помощью которой, преодолев сопротивление сторонников республиканского строя, установил свою диктатуру (49—44 гг. до нашей эры). В 44 г. до нашей эры Цезарь был убит сторонниками восстановления республики.

Господство римлян в Галлии было укреплено приемным сыном Цезаря Октавианом Августом, к которому после длительных гражданских войн перешла власть над Римским государством. С Августа начинается история Римской империи, продолжавшаяся около 500 лет (I–V вв. нашей эры).

2.3.3 Международные отношения Рима в эпоху империи (I–V вв. н. э.)

Создание Римской империи подготовлялось в процессе борьбы Рима с Карфагеном и эллинистическими царствами. Эта борьба содействовала централизации государственной власти. Республиканские учреждения в эпоху империи заменялись постепенно бюрократическими императорскими канцеляриями. Все управление государством перешло в руки императора, который управлял страной через многочисленных зависимых от него чиновников (прокураторов и легатов). Сенат продолжал существовать, но из руководящего органа государства, каковым он был при республике, превратился в совет при императоре.

Соответствующим образом изменилось и управление делами внешней политики и дипломатии. В императорский период (I—V вв. нашей эры) все внешнеполитические вопросы – объявление войны, заключение мира, прием и отправление посольств и пр. – подлежали ведению императора (принцепса). Дипломатия превращалась, таким образом, в функцию императорских чиновников. Послы, в императорскую эпоху не выбирались, а назначались, как и все другие чиновники, самим принцепсом. Перед ним одним они были обязаны отчитываться в своей деятельности. Характерной для республики гласности и публичной отчетности уже не существовало. Со времени Клавдия (средина I в.) посольскими делами ведала личная канцелярия императора, возглавляемая императорским секретарем.. Вместе с тем эта канцелярия являлась высшим административным органом всей империи.

Законодательство в отношении послов иностранных государств при империи оставалось тем же, каким оно было и при республике. Личность посла даже враждебных государств считалась священной и неприкосновенной. Нарушение посольских прав квалифицировалось как нарушение международного права. «Если кто-либо нанесет ущерб послу враждебной страны, – замечает по этому поводу юрист Помпоний, – это должно рассматриваться как нарушение права народов, ибо послы признаются священными особами (sancti habentur legati)»[43]. В памятниках императорского периода очень много внимания уделяется отношениям Рима с иностранными государствами, союзными царствами, городами и общинами, а также вопросам организации и деятельности посольств. Все это свидетельствует о важности этой части государственного аппарата в Римской империи.

Из всех государств Востока, находившихся в соседстве с Римом, самым могущественным вI–III в. н. э. было Парфянское царство, которое образовалось из части древнеперсидского царства Ахеменидов. С ним главным образом и поддерживались дипломатические отношения в течение всего императорского периода. Интересы Рима и Парфии сталкивались в разных пунктах. Ни та, ни другая сторона не имела абсолютного перевеса сил, и потому все спорные вопросы приходилось разрешать дипломатическим путем. Необходимость поддержания мира подсказывалась прежде всего экономическими интересами. Через римско-парфянскую границу проходили караванные пути, связывавшие Восток с Западом. Обладание этими путями могло быть источником крупных доходов как для Рима, так и для Парфии. Кроме того, от этого зависело благосостояние Сирии и Месопотамии, двух важнейших пограничных областей. Границей между Римом и Парфией был признан Евфрат. Военные экспедиции римских полководцев Красса и Антония, мечтавших о покорении Парфии, окончились крахом. Август же предпочел опасным походам дипломатическое воздействие на великое восточное государство. Он был крайне осторожным и расчетливым политиком. Характеризуя его метод ведения внешней политики, римский писатель Светоний писал, что Август всегда стремился заранее продумывать то, что может дать ему война, какие издержки и потери она может повлечь за собой, ибо, говорил он, человек, неразумно начинающий войну, уподобляется рыболову, удящему рыбу золотым крючком[44].

В Парфии происходила династическая борьба между братьями Фраатом IV и Тиридатом II. После кратковременного успеха последнему пришлось уступить престол Фраату, а самому бежать в Рим к Августу и отдаться под его покровительство. Вместе с собой Тиридат привел сына Фраата, который был отдан Августу в качестве заложника. Специальное парфянское посольство просило Августа выдать Тиридата и сына правящего царя. Август, учитывая ослабление Парфии внутренними смутами, отказался выдать Тиридата, но согласился вернуть парфянского наследника, потребовав за это возвращения
знамен и воинов разгромленных римских армий. Так как парфянский царь медлил с выполнением этого условия, против него было направлено войско во главе с Тиберием, пасынком Августа.

Дело не дошло до решительных военных действий. 12 мая
20 г. до нашей эры послы Фраата IV передали Тиберию римские знамена и известили об освобождении римских пленных. Это было крупным успехом римской дипломатии. Возвращение знамен трех римских армий произвело на общественное мнение Рима очень сильное впечатление. Август в своем «политическом завещании» (Анкирской надписи) с гордостью повествует об этом как о факте величайшей важности.

Этим не ограничились достижения римской дипломатии на Востоке. Парфянский царь не чувствовал себя прочно на престоле иискал союза с римским императором. Из опасения дворцового переворота он отправил своих детей в Рим, под опеку императора. Это было новой дипломатической победой Рима. К концу правления Августа римское влияние в Парфии слабеет, но основы мирных отношений были заложены дальновидной дипломатией Августа, политику которого продолжал преемник его Тиберий.

Однако уже в первые годы царствования Августа обозначились симптомы будущих конфликтов на евфратской границе. Яблоком раздора служило буферное государство Армения. Армянский вопрос – одна из самых сложных проблем внешней политики Рима в течение всего периода империи. Значение Армении заключалось в ее стратегическом положении. Преобладание в Армении римского влияния создавало постоянную угрозу Месопотамии, а через нее Вавилону и всем западным сатрапиям Парфии. Наоборот, усиление в Армении парфянского влияния открывало парфянам доступ к Черному морю и обеспечивало им преобладание на Кавказе – в Иберии[45] и в Албании[46]. Кроме того, вместе с Арменией все торговые пути, соединившие Парфянское царство с западными частями Малой Азии, переходили в руки парфян. Наконец, возникала серьезная угроза – союз Парфии с сарматами и скифами, старыми врагами Рима.'

В Армении боролись два партии – римская и парфянская. Большая часть аристократических родов была парфянской ориентации, меньшая – римской. При Августе и Тиберии римская партия возобладала, и Армения превратилась в фактически зависимое от Рима государство.

Эпоха Августа и Тиберия была временем наивысших достижений римской дипломатии в восточном вопросе. Слава римского императора распространилась по всему Востоку. В Анкирской надписи говорится о парфянских, индийских и скифских посольствах, приходивших в Рим.

При преемниках Тиберия, императорах династии Клавдиев, римское влияние на Востоке начало ослабевать, а парфянское, наоборот, усиливаться. При Нероне по армянскому вопросу было достигнуто приемлемое для обоих государств соглашение. Помирились на таком компромиссе: армянский престол передавался Тиридату, брату парфянского царя Вологеза, а утверждение этой передачи, т. е. возложение диадемы на голову будущего армянского царя, предоставлялось римскому императору. Компромисс был следствием многочисленных столкновений, побед и поражений, закончившихся личными переговорами командующего римской армией в Армении и Тиридатом. Соглашение состоялось в 66 г. после обмена письмами между Вологезом и Домицием Корбулоном, наместником и легатом Нерона в восточных провинциях. В своем письме Вологез писал, что армянский вопрос для него в настоящее время представляется уже решенным. «Боги, распорядители судеб людей и народов, передали Армению парфянам, не причинив этим, однако, позора и римлянам». Далее Вологез указывал, что военная мощь Парфии достаточно проявила себя в последних событиях.

Столь же хорошо известна и кротость парфянского правителя. Тигран (римский ставленник) заперт в крепости, побежденные римские легионы с их вождем Петом отпущены невредимыми. Тиридат выражает готовность отправиться в Рим и принять корону из рук римского императора, но не как побежденный, а как победитель.

Не с меньшим чувством собственного достоинства составлено было и ответное письмо Корбулона. Он полагал, что вражда между Римом и Парфией еще не зашла так далеко, чтобы обязательно перейти в войну. Обе стороны достаточно сильны. Много успехов выпало на долю римского оружия, но кое-что досталось и на долю парфян. Пусть это послужит уроком против самонадеянности. Для Тиридата выгодно и почетно (получить в дар царство, не затронутое опустошениями, а Вологез принес бы больше пользы своему народу союзом с Римом, чем разорительной войной. Римляне прекрасно знают, в каком тяжелом состоянии находится в настоящее время Парфия, как велики в ней внутренние раздоры, сколь непрочно положение царя, какими дикими и воинственными народами он управляет. Между тем в империи римского цезаря все обстоит как нельзя более благополучно. «Повсюду царит безмятежный мир, и нарушает его одна лишь эта война»[47].

Назначен был день переговоров. Наиболее видные члены штаба Корбулона, лица сенаторского и всаднического звания, отправились в лагерь Тиридата, чтобы оказать ему честь и вместе с тем послужить залогом того, что римляне не обманывают и не устроили ему засады. Затем Тиридат и Корбулон прибыли в назначенное место со свитой из 20 всадников каждый. Увидев Корбулона, царь первый сошел с коня. Спешившись, они подали друг другу правую руку.

После этого начались торжественные речи. Корбулон превозносил Тиридата за его благоразумие. Оставив путь войны, говорил он царь избрал более правильный и безопасный путь.

Не поскупился на пышные слова я армянский царь. После обстоятельного повествования о величии своего рода он заявил, что пойдет в Рим и воздаст новую честь римскому цезарю, не потерпев поражения в войне. Решено было, что Тиридат отправляется в Рим, слагает знаки царской власти у статуи императора и получает их снова из рук самого Нерона. Беседа закончилась поцелуем.

Через несколько дней состоялся военный парад. Оба войска появились в полном блеске, По одну сторону стояла парфянская кавалерия в своем национальном убранстве, а по другую – ряды римских легионов с блестевшими на солнце орлами и статуями богов. Посередине был воздвигнут помост, на котором стояло золотое кресло. На нем высилась статуя Нерона. К креслу подошел Тиридат. Заклавши жертву, он снял с головы диадему и положил ее у подножия статуи императора. На присутствующих вся эта церемония произвела большое впечатление. «Великий царь армянский пойдет в Рим на удивление всем народам почти как пленный!» – повторяли свидетели этой церемонии.

Церемония закончилась роскошным пиром.

Перед отправлением в длительное путешествие в Рим Тиридату было разрешено нанести визит своему старшему брату парфянскому царю Вологезу, проститься со своей матерью, братьями и другими членами семьи. В залог была оставлена дочь Тиридата.

Парфянский царь поставил условием, чтобы будущему армянскому верховному правителю во время его путешествия в Рим воздавались должные почести. Желание царя было выполнено. Путешествие Тиридата продолжалось целых девять месяцев и было совершено по суше, через Геллеспонт и Северную Италию. Длительное плавание по морю запрещалось религией Мазды (Заратустры), которую тогда исповедовали парфяне.

Тиридат следовал с огромной свитой, женой и детьми, сопровождаемый парфянскими и римскими войсками.

Армянскому гостю были оказаны все знаки внешнего почета. Начальники провинций устраивали ему торжественные встречи, обменивались с ним лобзаниями, разрешали иметь при себе меч. Соблюдение всех этих церемоний считалось необходимым с точки зрения международного этикета. Царю, привыкшему к пышности Востока, – говорили старые римляне, – неизвестно, что у нас имеет значение лишь сила власти, а не пустая мишура.

По прибытии в Северную Италию Тиридат был встречен императорскими легатами, в сопровождении которых он в императорской колеснице отправился в Неаполь, где в то время находился Нерон. После нескольких дней пребывания в этом городе Нерон и Тиридат вместе отбыли в Рим для совершения коронования. Столица была декорирована гирляндами и вечером иллюминирована.

На следующее утро началась, наконец, самая церемония. В окружении сенаторов и преторианской гвардии Нерон в яркой триумфальной одежде явился на Форум и сел на специально приготовленное для этого случая кресло около Ростры[48]. К нему через ряды войск подошел Тиридат, оказал знаки повиновения, провозглашая его владыкой вселенной и потомком бога Митры. После этого Нерон провозгласил его царем Армении и возложил на его голову диадему. Официально это рассматривалось как победа Рима. В торжественном триумфе, приветствуемый как император, Нерон отправился на Капитолий и возложил на алтарь Юпитера лавровый венок. Церемония коронования закончилась парадным спектаклем в театре Помпея, который заново отделали золотом и дорогими материями. В честь главы армянского государства была организована художественная выставка, произведены раздачи и устроены угощения народу и выпущена особая монета. При отъезде Тиридату и его свите были даны богатые подарки и, кроме того, отправлено в Армению большое число искусных мастеров для реконструкции армянской столицы Артаксаты, переименованной в «город Нерона» (Neronea)[49].

Установление протектората над Арменией и добрососедских отношений с Парфянским царством связывало Рим с государствами Центральной Азии, а через них и с Китаем. Торговые отношения Рима с Китаем начинаются с I в. нашей эры. Главной связующей артерией служила так называемая «шелковая дорога». Она начиналась в Сирии, шла через города Эдессу и Нисибис, Раги, Фергану и доходила до Великой китайской стены. Однако, как указывалось выше, ре­гулярных дипломатических связей между Римом и Китаем установить не удалось. Лишь однажды в китайских летописях под 166 г. упоминается о прибытии в Южный Китай морем по­сольства из государства Та-Цинъ от правителя Ан-Туна, по-видимому, от римского императора Марка Аврелия. Каковы были результаты деятельности этого посольства – неизвестно. Вспыхнувшее в Китае восстание «желтых повязок» и кризис, охвативший Римскую империю в III в. нашей эры, прервали всякие попытки установления дипломатических связей между двумя великими державами древности.

При всей внешней пышности коронования армянского царя в Риме соглашение 66 г. было более выгодно Парфии, чем Риму. Армения фактически становилась вассальным государством Парфии. С каждым столетием эта зависимость увеличивалась, и Армения уходила из-под влияния Рима. В III в. в Парфии произошел государственный переворот, в результате которого к власти пришла новая воинственная династия Сасанидов. Сасаниды стремились восстановить былую мощь великой Персии Ахеменидов и переименовали Парфию в Новоперсидское царство.

Сохранившиеся от III—IV вв. нашей эры договоры и описания порядка ведения переговоров указывают на преобладание Персии и сильное влияние восточных обычаев. Очень усложнилась внешняя, показная сторона дела, всякого рода формальности и придворные церемонии. Все это вполне соответствовало обычаям поздней Римской империи, по своей социально-политической сущности родственной деспотии Сасанидов. С другой стороны, получила дальнейшую разработку форма договорных актов. В мемуарах римского посла Петра Магистра, или Петра Патриция[50], сохранилось подробное описание порядка заключения договора с царем Персии Хосровом I (VI в.).

При переговорах с Хосровом присутствовало 12 переводчиков, шесть человек от каждой стороны; велся протокол, один экземпляр которого поступал в персидский, а другой – в римский (Константинопольский) архив. Текст договора был составлен на двух, языках – греческом и персидском. Главе персидского посольства, кроме персидского текста, был вручен греческий, написанный арамейскими буквами. Персидский же текст, написанный греческими буквами, был вручен вместе с греческим текстом уполномоченному восточноримского императора. После этого последовал обмен ратификационными грамотами. Общее число статей договора – 13. Некоторые вопросы были оставлены нерешенными, в их числе вопрос, касавшийся пограничной полосы Кавказа. Хосров на каждом шагу давал почувствовать силу своей и слабость римской державы. Поэтому от римских послов требовалось много дипломатического искусства, чтобы: «смягчить заносчивый нрав восточных варваров»[51].

Изменения коснулись также и литературного стиля греческого языка. Дипломатическим языком становится «азиатский» стиль императорских канцелярий и двора – напыщенный, однообразный и маловыразительный. В заключение необходимо отметить еще одну особенность дипломатии поздней империи – влияние церкви и христианства. С Константина Великого (IV в.) в составе посольств первостепенную роль начали играть лица духовного звания – епископы, а иногда даже и римские папы[52].

Дата добавления: 2017-02-01