Шаманство казахов и ногайцев-карагашей Нижнего Поволжья

В XIX - начале XX вв. в Астраханской губернии шаманская практика сохранялась у казахов Букеевской (Внутренней) Орды и ногайцев-карагашей Красноярского уезда (хотя есть все основания полагать, что ранее шаманство бытовало у всех тюркоязычных народов Нижнего Поволжья). Шаманов именовали термином баксы, или бахса. Баксы были в основном мужчины. По сведениям В.А. Мошкова, у карагашей встречались и женщины-баксы, но это было скорее исключение, чем правило. О женщине-баксы упоминает также В. Пятницкий, побывавший у карагашей в конце 1920-х гг. Как и у народов Средней Азии, Казахстана и Северного Кавказа, у нижневолжских казахов и карагашей шаманы не сохранили специальной обрядовой одежды и своей внешностью, как правило, не выделялись среди окружающих.

В шаманстве казахов и карагашей Нижнего Поволжья важную роль играл музыкальный инструмент – домбра, являвшийся одним из главных ритуальных атрибутов шаманов. Под звуки музыки шаман пел, призывал своих духов-помощников и постепенно впадал в экстаз. Так, В.А. Мошков сообщает, что ногайские бахса обычно исполняли «на свадьбах и других торжественных собраниях» народные песни, аккомпанируя себе на домбре. В. Пятницкий рассказывает о неком старике-баксы, вынужденном играть на домбре по желанию духа. «Отстать от домбры старик сам не прочь, так как в его-де годы это занятие не подходящее, но боится раздражать духа». Для казахского и карагашского шаманства было также характерно обрядовое употребление сабли и ножа.

Среди важнейших функций шаманов выделялись следующие: распознавание причин заболеваний и способов их излечения; с помощью разнообразных ритуалов излечивание больных; умение предсказывать будущее, «узнавать судьбу».

В. Пятницкий сообщает, что в «специализацию» старика-баксы, игравшего на домбре, входят также «вещие сны». Кроме того, по материалам В.А. Мошкова, шаманов, если они находились где-то поблизости, обязательно приглашали «на каждую свадьбу и на всякое домашнее торжество, чтобы защитить себя от порчи». Тот же В.А. Мошков пишет, что «бахса в большинстве случаев является также лучшим знатоком и хранителем народных преданий».

Но всё же главная функция шаманов сводилась к лечебной практике. Хотя отдельные шаманы и обращались к рациональным приёмам народной медицины, для лечебной традиции казахско-карагашского шаманства (как и для шаманства в целом) были характерны не эти приёмы, а обряды, основанные на вере в духов. Шаманский диагноз объяснял причину заболевания вредоносной деятельностью духов. Медик А. Ягмин пишет: «Многие болезни Бахши приписывают присутствию и игре злого духа в больном теле…». Духов надо из тела изгнать, и с этой целью проводился обряд. При этом, как считалось, шаману помогали его духи-помощники. Как сообщает В.А. Мошков, «силу бахсы ногайцы приписывают его знакомству и общению с нечистой силой, с шайтаном».

Лечебные обряды, практикуемые шаманами, были самые разнообразные. Так, по материалам А. Евреинова, казахский баксы «над больным употребляет самые нелепые средства: сечёт его внутренностями животных, даёт ему каких-то настоев…». Интересно описание сеанса шаманского лечения приводит В.А. Мошков, и, хотя он рассказывает о казахе-бахсы, лечившем ногайца, подразумевается, что так же лечили и ногайцы-бахсы. Вот что рассказал В.А. Мошкову один красноярский ногаец-карагаш: «У нас в семействе был тяжкий больной, которого мы долго лечили разными домашними средствами, но совершенно безуспешно. Вдруг однажды, неизвестно откуда, к нам является совершенно незнакомый бахса-киргиз и прямо говорит: «у вас есть больной такой-то; я пришёл его излечить». Осмотрев больного, он велел отыскать в степи сухую лошадиную кость из лопатки. Когда кость была найдена и принесена, бахса развёл огонь, положил на него кость и кусок железа. Пока обжигалась кость, и нагревалось железо, он, сидя на земле, качался всем корпусом и пел непонятные песни до тех пор, пока изо рта у него не пошла белая пена. Когда железо накалилось до красна, бахса приложил его к своему языку, так что язык его даже зашипел. Потом он ножом разрезал себе кончик языка и кровью своей капнул на раскалённое железо. Затем взял обожжённую кость, долго глядел на неё, истолок в порошок, насыпал в чашку с водой, прибавил туда соли и всё это размешал. Потом велел вывести больного на двор, сначала давал ему нюхать жжёную шерсть, а в заключение всего взял свою смесь из чашки в рот, и, прыская этой жидкостью на раскалённое железо, дул паром на больного. В конце концов, он бросил чашку с водой в одну сторону, а железо в другую, и объявил, что лечение окончено, но, что, если оно не поможет, он придёт в другой раз. Мы наградили бахсу деньгами и одеждой, рассказывал ногаец, сколько могли, и через три дня наш больной действительно выздоровел, а бахсы мы с тех пор больше не видели».

Ещё об одних способах лечения, практикуемых ногайскими шаманками-баксы в конце 1920-х гг., рассказывает В. Пятницкий: «Есть и женщина-баксы – старуха в пос. Зайково… Применяемый ей способ лечения: учуклук – окуривание пациента, и кагынды – нахлёстывание по больному месту соответствующей частью, взятой от животного. Выбор животного зависит от аппетита духа: чаще всего идёт баран или бычок».

Многие авторы подчёркивают, что лечение нередко приводило к выздоровлению больных. Очевидно, вера больных в действенность обрядов способствовала борьбе организма с недугом. Кроме того, нельзя отрицать, что умелые шаманы владели и врачебным опытом. А. Ягмин, например, проявивший профессиональный интерес к этой стороне деятельности шаманов, пришёл к убеждению, что казахи «имеют некоторую эмпирическую терапию и хирургию. Бахши берёт больного за руку, щупает пульс и, без расспроса, возвышенным голосом рассказывает сам признаки болезни и всю будущность больного… Лекарства здесь чаще приготовляются из растений…».

Для шаманских обрядов характерен экстаз. Согласно древним верованиям, приход духов вызывал у шаманов экстатическое состояние. Считалось, что во время экстаза баксы находятся во власти явившихся к ним духов. Экстаз не достигался интоксикацией. Чтобы привести себя в это состояние, баксы, как и шаманы народов Средней Азии и Казахстана, не употребляли наркотиков, алкоголя и даже табака. Находясь в состоянии экстаза, шаманы совершали различные действия, целью которых было показать окружающим, что баксы не подвержен телесным повреждениям и обладает особой силой, когда при нём его духи-помощники: он колол и резал себя или больного, дотрагивался до раскалённых предметов и т.п.

Одна из главных особенностей шаманства у казахов и ногайцев-карагашей Нижнего Поволжья в XIX - первой половине XX вв. – его слияние с исламом. К XIX в. из шаманского культа уже исчезли черты, явно противоречившие нормам ислама. Исламизировалось само мировоззрение тюркского шаманства. Мусульманское духовенство, видимо, ещё неприязненно относилось к деятельности баксы. Однако исламизация шаманства не давало муллам серьёзных оснований для его критики. Некоторые муллы прибирали к своим рукам функции шаманов, и сами брались лечить больных шаманскими методами. Так, В. Пятницкий пишет по этому поводу: «Два раза позволено шамана и представителя официальной религии объединять в одном лице. Получился молла-баксы. К чести карагачских мулл, у них никто в такой двойственной роли не выступает. Молла-баксы – киргиз, и приход у него из своих же соплеменников, карагачи обращаются к нему с разными недугами. Лечит вычитыванием по какой-то книге».

Феномен молла-баксы находит параллели в самых разных уголках мусульманского мира. Так, у ногайцев Северного Кавказа со второй половины XIX в. и по сей день известны муллы, общающиеся, по представлениям ногайцев, с духами-йин и пользующиеся их помощью при лечении больных и гадании. Их называют йинли-молла, т.е. «мулла, связанный с духами». Считается, что йинли-молла водят дружбу с духами, знают их мир, имена, благодаря чему и обладают феноменальными способностями. Власть над духами йинли-молла давала особая книга, которую ногайцы называли просто Китап (от араб. китаб – «книга»). В Дагестане связь с миром духов (жиндри, чинерар и т.д.) поддерживали улама – муллы, известные своей учёностью. В Средней/Центральной Азии, по материалам В.Н. Басилова, многие суфийские ишаны таджиков и узбеков приняли на себя функции шаманов и знахарей (дуохон), изгоняя из тел больных злых духов. По сообщению исследователя XIX в. А. Левшина, у казахов Центральной Азии «иногда вместо Баксов лечат Муллы. Сии последние, для изгнания болезней и нечистых духов, употребляют только чтение Алкорана и некоторые молитвы, во время которых дуют и плюют в глаза больному». Тот же автор отмечает своего рода сотрудничество мусульманских духовных лиц с шаманами. «В некоторых случаях, - пишет он, - киргизы призывают себе на помощь в одно время и Муллов, и Баксов, и разных других обманщиков. Первые не мешают вторым; последние живут в согласии с теми и другими. Все… получают плату за труды, а потому всякий отправляет своё ремесло без раздоров».

Следует также отметить, что у тюрков Нижнего Поволжья шаманы не делились на белых и чёрных, подобно тому, как это имело место, в частности, у киргизов.

В настоящее время исламизированное шаманство в Нижнем Поволжье представлено только у казахов; у карагашей же оно полностью исчезло. Интересно, что традиции шаманства у казахов сегодня активно возрождаются.

Дата добавления: 2017-02-01