Специфика социокультурной ситуации

Главная особенность социальной структуры постсоветской России заключается в том, что складывающееся общество характеризуется невиданным в индустриальных странах разрывом между бедностью и богатством.

Таким образом, основанием структурации российского общества является власть харизматического, волюнтаристического типа, а доминирующими механизмами – номинация и символическое насилие.

Представляется, что наиболее адекватной структурой советского общества является схема В.В.Радаева (1991), который выделяет три основных слоя: 1)номенклатура, 2)рядовые исполнители, 3)люмпены, деклассированные элементы, маргиналы различных оттенков. Социальное положение этих слоёв принципиально отличается друг от друга, различия внутри их – не существенны. Социальная структура российского общества имеет скорее элитаристский, нежели стратификационный характер. Однако характер и механизмы образования элитарных групп в России обладает своей спецификой (по сравнению с описанными в теоретической социологии), о которой в настоящий момент идёт научная (и не только) дискуссия. Достаточно известным и агрументированным тезисом является утверждение о номенклатурном характере происходящих в современной России социальных процессов. Этот тезис можно развернуть в следующие утверждения: 1)смены политического класса не произошло, но наблюдается мутация старой номенклатуры (В.О.Рукавишников, 2000 и др.); 2) приватизация носила номенклатурный характер: проводилась по инициативе и в интересах номенклатуры (О.И.Шкаратан, 2000 и др.); 3)реальное влияние и всевластие в руках небольшого элитарного слоя только усилилось в результате усиления коррупции и использования новых технологий символического насилия (В.О.Рукавишников,2000; В.И.Ильин,1996; Ю.Л.Качанов,1999; В.В.Радаев,1998; С. Кара-Мурза, 1999 и др.).

Что же такое «номенклатура»? Номенклатура - привилегированный во всех отношениях слой людей, основной функцией которого является нормотворчество всех видов и их интерпретация в плане «правильного» поведения. Это – сообщество людей, тесно связанных между собой организационными, идеологическими, биографическими (совместное участие в серьёзных мероприятиях) нерасторжимыми узами («скованные одной цепью»). С начала 90-х годов общеупотребительным стало высказывание «номенклатура обменяла власть на собственность». Это выражение неверно хотя бы потому, что ныне, став частными собственниками, представители господствующего слоя не перестали быть и властвующей элитой. Характерны данные исследования российской элиты 1993 г. В административной элите центра 60,1 % сохранили свой статус, имевшийся до августа 1991 г.; 27,2 %- повысили его; снизили статус 12,7 %. Так же выглядят и перемены в положении политической элитной группы: сохранили статус 76,6 %, повысили - 10,3 %. Высока была стабильность и региональной элиты: сохранили свой статус 52,5 %, повысили -" 40,0 %.

Нельзя забывать и о гигантских масштабах теневой экономики в СССР, в которой к концу 80-х годов было задействовано (по разным расчетам) 20-30 млн человек как полностью (вероятно, до 3 млн), так и - по большей части - от случая к случаю. В итоге - обе прослойки к середине 90-х годов практически слились на основе сохранения власти и собственности, прежде всего у номенклатуры.

Сама природа того общества, из которого вышла перестройка и последующие реформы, такова, что социальные слои образовывали некие размытые множества, у которых даже в интенции не было осознания своих групповых интересов, специфической системы ценностей, единства образа жизни. Исключение составляла властвующая элита, которая обладала всей системой групповых признаков, включая самоидентификацию. Поэтому именно элита (этакратия, номенклатура), а вовсе не интеллигенция (как пишут некоторые авторы) оказалась локомотивом социальных изменений.

К этому можно добавить суждение М. Кастельса, который оценил прошедшее российское десятилетие как «бесконечный переход от сюрреалистичного социализма к нереальному капитализму».

Есть ли у нас средний класс?

Этот вопрос действительно важен. Со средним классом обычно связывают надежды на стабильность и перспективы социального развития. Основная теоретическая (она же и практическая) проблема среднего класса (как и любого элемента социальной структуры) – проблема критерия (основания) его выделения. В западной социологии в теоретический конструкт среднего класса разные авторы включают следующие признаки социальной дифференциации: 1)профессионально-квалификационный – высококвалифицированные работники творческих и свободных профессий, 2)экономический – работники наёмного труда (не собственники) со средним уровнем доходов, 3)специфика образа жизни, связанная не столько с уровнем, сколько с качеством жизни и потребления; 4)особенности самоидентификации – лица с интеллектуальной и гражданской самостоятельностью, независимостью, стремлением к самореализации и способностью занимать активную жизненную позицию. Структура этих признаков (ранжированный порядок) в рамках конкретных эмпирических исследований различна, но хотелось бы отметить, что основная идентификационная нагрузка ложится на ценностно-смысловые аспекты социального положения. Это в духе М.Вебера, который социальную группу понимал как совокупность людей, объединённых общей мотивацией и потому способных к активному и значимому социальному действию. Это в стиле рассуждений современного постструктурализма, придающего значение символической мобилизации как условия структурации социального пространства (Э.Гидденс, П.Бурдьё). Рассуждая о среднем классе России, В.В.Радаев (1998), известный специалист в области экономической социологии пишет: «Единство возникает, когда мы переходим в поле идеологии, где пытаемся выстроить системное понимание происходящего, исходя из некоторых ценностных представлений о том, что мы хотели бы видеть…». А вот этого-то единства в социокультурном пространстве России как раз таки и нет. В этой связи кажется по меньшей мере странными попытки выделить средний класс на основании одних лишь экономических признаков: дохода, собственности, уровня жизни (который нередко сводится к структуре и уровню потребления – средний класс хорошо кушает и хорошо отдыхает, как это порой делается в СМИ). «Словом, - пишет В.В.Радаев, - когда начинаются разговоры о «среднем классе», каждый раз хочется спросить, о чём, собственно идёт речь? Почему люди со средней величиной доходов или среднем уровнем жизни должны вести себя сходным образом?» Да этого и нет в реальности социальной жизни России. Теоретико-статистические конструкции среднего класса не подкрепляются данными эмпирической социологии и не позволяют строить социально-эконоимческие и социально-политические прогнозы. В.В.Радаев рассуждения о среднем классе России называет мифом. Но он нужен и выполняет определённые социально-идеологические функции: 1) поиск социальной базы дальнейшего реформирования, хотя бы в экономической сфере (прогнозирования налоговой политики, источников инвестиций, базы сокращения социальных расходов – средний класс в них не нуждается; 2) создание символической конструкции, дающей основания для идентификации большого числа людей (особенно тех, кто их кардинально утратил) и, тем самым, создание коммуникативного пространства для их социокультурной интеграции; 3) идеологическое обоснование социально-политических мероприятий руководства: «наши действия направлены на формирование (или поддержку) среднего класса» – такого рода высказывания нередко встречаются в выступлениях и текстах официальных лиц. Позитивный смысл рассуждений о «среднем классе» – поиск новых оснований солидарности, конструирование нового образа жизни, приемлемых для значительной части населения. Но делать это надо на добротной базе эмпирических и теоретических исследований, а не путём «тасования» статистических данных и их сравнения с якобы аналогичными зарубежными. При этом основным предметом научного изучения структурных элементов общества должна явиться мотивация групп, а не их экономико-статистические параметры. В России есть все категории населения, но именно как категории, а не реальные группы, субъекты социального действия. Как отметил порядочное количество лет назад В.И. Умов (1993),чьи слова, к сожалению, не устарели, «они почти всегда взаимоизолированы и не образуют общность, обладающую собственной идентичностью. Центры кристаллизации среднего класса рассеяны в общественном пространстве и весьма слабо просматриваются на фоне социально и политически активных номенклатурных, корпоративных и мафиозных структур. Среднего класса как такового в России нет, но есть огромная проблема: некому исполнить важнейшую для обеспечения прогрессивного развития функцию социального стабилизатора, смягчающего силовые действия классов-оппонентов, препятствующего лобовым столкновениям их политических представителей».

Какие группы трансформирующегося общества могут стать центрами кристаллизации среднего класса?

По опыту Запада сегодня средний класс - это прежде всего наиболее привилегированная группа наемных работников. Ресурсы власти нового среднего класса связаны не с собственностью, а с профессиональными навыками и стратегиями.

Социальная группа, слой - это не только характер экономической деятельности. Для формирования среднего класса помимо экономических предпосылок необходимо: складывание определенных стереотипов поведения, установок, системы ценностей; самоидентификация, самоорганизация как общности; обеспечение определенного качества (не уровня, а именно качества) жизни; капитал или интеллектуальный ресурс, позволяющие обеспечивать относительную устойчивость в социальном статусе, экономическую и гражданскую независимость.

Похожая теоретическая и эмпирическая «судьба» и у другого аналогичного понятия: «социальная группа предпринимателей». По мнению Ю.Л. Качанова (1999) «Её не могут определить даже «на бумаге»…Множество людей, занятых предпринимательской деятельностью, схожих по критериям стратификационной классификации, связанных групповой идентичностью и солидарностью, объединённых в «класс» или «корпорацию», - отсутствует». Этот автор считает, что это понятие относится к политической метафизике. «Оно легитимирует разнородную совокупность агентов, пытающихся навязать обществу категории восприятия самих себя…и, тем самым, гарантировать своё социальное бытие». Если гносеологический статус понятия «средний класс» Радаев определяет как особого рода миф – социальный фантазм, основаная функция которого – консолидация социально активных слоёв общества, то понятие «группа предпринимателей» – мобилизующая идеологическая схема, «мобилизованная группа» (П.Бурдьё), совокупность людей, объединённых прежде всего на ценностно-мировоззренческой основе, а не по характеру деятельности: содержание предпринимательской деятельности в Россиии – неопределённо, а формы – очень разные. Содержанием идеологического конструкта «группа предпринимателей» является официально декларируемая нормативность некоторого «прогрессивного класса»: «настоящими предпринимателями» являются и будут являться те, кого фактически поддерживает власть.

Российская специфика социальных отношений:

1. Редистрибутивная, а не функциональная основа социального расслоения:

· Перераспределительные акты – доминирующий институциональный механизм определения доли дохода;

· Gemeinschaft –ный характер отношений между социальными структурами: непосредственная вплетённость родовых, дружеских, содельческих (в том числе криминальных), трастовых (посреднических) связей в систему институциональных отношений («имеешь – поделись с ближнем»).

· Натурально-бартерная форма распределения и перераспределения.

2. Доминанта личностной модальности отношений над институциональной («связи» выше «инструкции»):

· Прагматика личных отношений ставится выше профессиональных и государственных интересов («ты мне, я –тебе»);

· Своячество – основа доверия и структурообразования («свои люди – сочтёмся»).

3. Доминирование символическо-номинационного механизма структурообразования:

· Этакратический протекционизм: высшие номинации устанавливаются или «освящаются» государством;

· Специфика средств («фактуры») номинаций: условность привилегий и почестей.

· Доминирующий механизм формирования престижа – узурпация статусных почестей.

Поскольку всегда существует потребность в ассоциации, коллективном участии, распределении ответственности, экономии социальной энергии, постольку люди объединяются в группы. В России в который раз (такова её «судьба») идёт социо-структурная перестройка: население перераспределяется по другим социальным группам. Но принципы и механизмы структурации остались прежними. Идёт пространственная («мы-они») и территориальная («наше-чужое») локализация новых социокультурных ниш, сопровождающаяся борьбой за сферы социального влияния, авторитет, престиж (и в обратном порядке) и обусловленные всем этим привилегии и объём социальных благ. Идёт перераспределение далеко не только собственности. Идёт борьба за права, за нормативные стандарты, за стиль жизни, за ценностно-смысловые ориентации – за перспективу существования и развития личности и общества.

[1]Шматко И.А., Качанов Ю.А. Территориальная идентичность как предмет социологического исследования // Социологические исследования. 1998. - № 4.

Дата добавления: 2014-01-06