Руткевич А.М. Психоанализ. Истоки и первые этапы развития: курс лекций. М., 1997. 352 с. 18 страница

Соединенные Штаты были живым опровержением суждений Фрейда о том, что распространению психоанализа препятствует пуританская мораль. В начале, да и в середине века Америка в этом смысле явно отличалась от Европы, соединяя протестантское

' См., например, Reichmayr J. Spurensuche in der Geschichte der Psychoanalyse. - F. a. M., 1989. 2 Roazen P. Freud and His Followers. - N.Y.. 1975, p. 384.

278_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

благочестие с деланием денег и оптимистичным индивидуализмом. Нация иммигрантов не знала бремени предшествующей культуры, каждый американец на свой страх и риск строил историю собственной жизни, не ссылаясь на кажущиеся вечными образцы, коренящиеся в долгой традиции. Немаловажную роль в распространении психоанализа сыграло то, что в США не было своей психиатрической традиции, которая оказывала бы сопротивление психоаналитическим идеям, как то было, например, во Франции или в России. Вскоре после визита в США Фрейд писал, что быстроте распространения психоанализа в Америке способствуют отсутствие глубоко укоренившихся научных традиций и "меньшая официальная строгость" - вероятно, он имел в виду требования строгой доказательности и "научности", которые предъявлялись психоаналитикам со стороны европейских психиатров. Зато в США имелись предпосылки иного рода. Я уже обращал внимание на захватившие сотни тысяч людей движения, типа "Христианской Науки", в которых традиционные для протестантизма revivals сочетались с разработкой своего рода психотехники. Имелись и интеллектуальные предпосылки. Объяснение всего человеческого поведения инстинктами не было новостью для американцев. За год до приезда Фрейда в США вышла книга переехавшего в Америку англичанина У. Мак-Дугалла "Введение в социальную психологию". В ней и поведение, и мышление человека рассматриваются как детерминированные инстинктами, а бессознательные побуждения полагаются основанием всех явлений сознания. Эта книга стала учебником в большинстве американских колледжей и университетов, по ней учились сотни тысяч студентов. Сходными являются и предпосылки, и выводы обеих теорий, и не случайно Фрейд развивал собственную "массовую психологию", ссылаясь, наряду с Ле Боном и Тардом, на Мак-Дугалла.

Рост собственной популярности в Америке даже озадачивал Фрейда. "Уже через пять лет после своего визита в Америку Фрейд заметил, что там не все ладно. Американцы слишком легко принимали психоанализ, а Фрейд считал это верным признаком того, что его там недопонимают, разбавляют водой и подслащивают на свой вкус. По его мнению, если бы американцы действительно принимали его теорию детской сексуальности, то все шло бы не так гладко. Фрейд считал, что легкость принятия означает искажение природы психоанализа, и он верил в то, что сопротивление психоанализу доказывает принятие его всерьез. С его точки зрения,

Движение и расколы_______________________________________________279

психоанализ настолько подрывает мышление в духе здравого смысла, что понимание предполагает сопротивление"'. Действительно, можно представить себе типичную ситуацию начала века: психоаналитик высказывает нечто "сокровенное", "запретное", вроде того, что вы в детстве стремились прикончить своего отца и овладеть собственной матерью, а Бог вашей религии есть проекция детской фантазии/Европейцы недоумевают, злятся, бранят Фрейда, отвергают это как нонсенс, а американцы в ответ белозубо улыбаются и говорят "ах, как это интересно", либо просто переходят к другой теме, словно это их не касается. Интерес тут представляет не столько реакция среднего американца, сколько круг в рассуждении у Фрейда: понимание его теорий предполагает сопротивление, но и непонимание объясняется сопротивлением.

Во всяком случае, Фрейд полагал, что "борьба за психоанализ должна в будущем решаться там, где нам оказано было наибольшее сопротивление - в области старых центров культуры"^ Этот прогноз оказался ложным, поскольку именно США было суждено стать основным центром Международной психоаналитической ассоциации. Вмешались исторические обстоятельства, которые трудно было предугадать в 1914 году. Психоаналитики начали эмигрировать в США по экономическим причинам еще до прихода нацистов к власти, но с 1933 года в Америку перебираются фрейдисты "неарийского" происхождения, либо известные своими левыми или пацифистскими убеждениями. За ними последовали аналитики из Австрии и из других европейских стран. Эмигранты быстро делали карьеру: даже не самые заметные выученики Берлинского или Венского институтов сразу становились главами психиатрических отделений в американских клиниках и имели огромную частную практику. В Европе психоаналитики принадлежали к "бунтарскому" движению, его сторонниками делались маргиналы, но также нонконформисты, не боявшиеся утратить репутацию в мире академической психологии и психиатрии. В Америке они стали частью медицинского истеблишмента: с 30-х годов и доныне психоаналитики относятся к самой высокооплачиваемой группе частнопрактикующих врачей, то есть принадлежат к верхушке среднего класса. Через три десятилетия после визита Фрейда в США психоанализ

' Turkle Sh. Psychoanalytic Politics. Freud's French Revolution. N. Y., 1978, p. 4-5. 2 фрейд 3. Очерк истории психоанализа..., с. 38.

280_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

стал здесь господствующим направлением психиатрической и психологической мысли. Достаточно привести один пример: во время второй мировой войны главным психиатром американских вооруженных сил был психоаналитик. Хотя и здесь имелись конкуренты, вроде индивидуальной психологии тоже перебравшегося за океан Адлера, хотя последовали и новые расколы - отделение неофрейдистов во главе с Хорни, фрейдовская ассоциация занимала господствующее положение. Психоанализ окончательно выходит из "подполья", он становится важной частью американской культуры. Параллельно происходит приспособление фрей-довского учения к академической психологии и социологии - "теоретики" избавляются от "балласта" пессимистических и ирра-ционалистических тезисов Фрейда'и решительно прощаются со всяким "бунтарством".

Как заметил А. Блум, Америка предпочла Фрейда всем великим континентальным мыслителям, во-первых, потому, что "всякое объяснение высшего в терминах низшего" вообще характерно для демократии, "где всякие особые притязания вызывают недовольство, а всякое благо предполагается равно для всех доступ-ным"'. Наивные натурализм и сциентизм подходили американцам больше, чем аристократическая "поэзия" Ницше. Во-вторых, американцам всегда требовалось интеллектуальное оправдание своего стиля жизни, а он претерпел огромные изменения на протяжении века, становясь все более "либеральным". Нового понимания сексуальности, которая уже прямо не связывалась с воспроизводством, показалось мало - сексуальность сделалась лозунгом (Sex is по longer activity, but a cause). У Фрейда американцы нашли

l Bloom A. The Closing of the American Mind. - N. Y" 1987, p. 232. На связь психоанализа с американской массовой демократией обращали внимание многие другие исследователи, далеко не всегда с одобрением относящиеся к полученному результату. Я сошлюсь только на Ф. Риффа, писавшего о homo psychologicus: "Психологический идеал нормальности имеет не слишком героическую сторону. Достаточно подумать об обществе, в котором господствуют психотерапевтические идеалы. С точки зрения не индивидуальной, а социологической, психоанализ является выражением тирании массы, какую даже Токвиль не смог бы себе вообразить... В возникающей демократии больных всякий может до известной степени играть роль доктора для других, и никто не наберется смелости сказать, что он способен окончательно излечить или излечиться. Госпиталь заменяет церковь и парламент в качестве архетипических институтов западной культуры". Rieff Ph. Freud. The Mind of the Moralist. -Methuen-London. 1959. p. 355.

Движение и расколы_______________________________________________281

прежде всего такую мысль: достаточно уменьшить подавление со стороны общества, государства - и человек станет счастлив; заодно он "позволял американцам считать удовлетворение своих сексуальных желаний важнейшим элементом счастья"'. К этому Блум добавляет ироническое замечание: популярность психоанализа становится совершенно понятной, если посмотреть на то, с какой серьезностью американцы обсуждают проблемы абортов, разводов, контроля за рождаемостью, "сексуального домогательства" (sexual harassment), службы гомосексуалистов в армии и т. п., причем обсуждают по большей части те, кого это прямо никак не касается.

В Европу после второй мировой войны психоанализ возвращается уже "американизированным". Оставшиеся в Германии аналитики, работавшие в Институте, возглавляемом кузеном Геринга, были отодвинуты как "коллаборанты" (хотя небольшая ассоциация так называемого "неопсихоанализа" существует доныне) - их не принимали во вновь создаваемые ассоциации и институты. В Вену психоанализ, по существу, так и не вернулся. Здесь на короткое время получила распространение так называемая "Третья венская школа", наиболее видным представителем которой можно считать В. Франкля. В Швейцарии всегда пользовались популярностью "ереси" - к аналитической психологии Юнга добавились ориентированные на философию Хайдеггера варианты Daseinsanalyse-сна-чала Л. Бинсвангера, потом М. Босса. Только в Англии развитие шло естественным образом и без разрывов, если не принимать во внимание "отлучение" М. Клейн и ее сторонников. Во Франции послевоенная история психоанализа особенно богата расколами, но они связаны уже с деятельностью Ж. Лакана, который на четверть века сделался властителем умов и увел от ортодоксального фрейдизма целое поколение французских психоаналитиков.

Характерно то, что основным объектом критики новых "еретиков" была именно та версия психоанализа, которая возвращалась из США. Они постоянно подчеркивали, что "американизированный" психоанализ ведет к забвению всего того, что составляет сущность учения Фрейда. Даже Лакан использовал лозунг "Назад к Фрейду!", хотя его собственное учение отстоит от фрейдовского значительно больше, чем презираемая им и его учениками эго-психология. Не входя в содержание споров последних десятилетий, можно сказать, что в теории все это время доминировала та парадигма,

2 [bid., р. 233.

282______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

которая возникла в результате переработки фрейдовского наследия эго-психологами (а отчасти и британской школой "объектных отношений"). Около половины членов Международной психоаналитической ассоциации работают в США, а в Европе стандартное образование, получаемое большинством психоаналитиков, предполагает освоение именно того варианта психоанализа, который вернулся из США после войны'. Критики из числа "диссидентов" постоянно говорят о "стагнации" и "кризисе" движения, но в действительности мы имеем дело с нормальным итогом развития от "секты" к "церкви", от спонтанно возникшего движения к эффективно функционирующему институту западного общества. "Движения", в том смысле, которое Фрейд вкладывал в это слово, уже давно не существует. Есть огромная организация, которая конкурирует с другими школами и организациями, а потому нуждается в хороших администраторах и "теоретиках", развивающих имеющуюся "нормальную науку". От прошлого в нем сохранились только культ основоположника и догматизм, мешающий пересмотру нескольких явно архаичных постулатов, которые, впрочем, оказывают все меньшее влияние на медицинскую практику,

' Конечно, имеются исключения, вроде "Института Фрейда" во Франкфурте, где психоанализ был возобновлен под немалым влиянием Адорно и Хоркхаймера, т. е. с явными следами "фрейдо-марксизма" 20-30-х годов. Но в большинстве случаев все "левые" оказывались за пределами фрейдовской ассоциации,

ОБЩЕСТВО

Первая работа Фрейда, посвященная социальным проблемам - ""Цивилизованная" сексуальная мораль и современные нервные заболевания" (1908)- уже содержит те положения, которые станут ядром психоаналитической социологии и социальной психологии. Наша цивилизация, писал Фрейд, держится на подавлении инстинктов; все здание культуры строится на том, что влечения угнетаются, либо на том, что они получают иное направление, отклоняются от своей первоначальной цели. В ранних работах Фрейд чаще подчеркивал негативные последствия избыточного подавления - "цивилизованная" мораль (кавычки принадлежат самому Фрейду) так давит на индивида, что итогом оказываются невротические расстройства. Налагая запреты, упорядочивая сексуальную жизнь и сводя ее к какой-то общеобязательной форме (например, моногамии), цивилизация требует значительных жертв со стороны индивида. Социальная регуляция поведения вступает в конфликт с биологически заданными влечениями - таков исходный пункт размышлений Фрейда.

В дальнейшем он несколько сместил акценты, особенно после того, как рядом с сексуальным влечением поставил столь же изначальное агрессивное влечение, "инстинкт смерти". Каждый человек по отдельности является потенциально антиобщественным существом, стремящимся к удовлетворению своих влечений. "Примечательно, что, как бы мало ни были способны люди к изолированному существованию, они, тем не менее, ощущают жертвы, требуемые от них культурой ради возможности совместной жизни, как гнетущий груз. Культура должна поэтому защищать себя от одиночек, и ее институты, учреждения и заповеди ставят себя на службу

284_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

этой задаче"'. Всякая общественная жизнь строится на принуждении и запрете на непосредственное удовлетворение влечений, имеющих изначально антисоциальный характер. Можно несколько уменьшить бремя запретов, чуть больше считаться с биологической конституцией человека и сделать жизнь людей более сносной. Но Фрейд далек от всякого руссоизма, в социальной теории он является наследником Гоббса. Общество строится на подавлении, которое всегда принимает характер господства меньшинства над большинством. Трудно ожидать почтительного отношения к культуре со стороны угнетаемых - их враждебность к культуре Фрейд считал чем-то самоочевидным. Он считал возможными постепенные реформы и замечал, что культура, "оставляющая столь большое число участников неудовлетворенными и толкающими их на бунт, не имеет перспектив на длительное существование и не заслуживает его"^. Но в то же самое время он полагал, что ни одно общество не может обойтись без господства меньшинства над массами, "потому что массы косны и недальновидны, они не любят отказываться от влечений, не слушают аргументов в пользу неизбежности такого отказа, и индивидуальные представители массы поощряют друг в друге вседозволенность и распущенность"^ У среднего представителя массы нет ни любви к труду, ни способности к самоотречению, ни разума, который обуздывал бы страсти. Поэтому институты культуры могут поддерживаться "лишь известной мерой насилия" - общества отличаются друг от друга как более или менее репрессивные.

В работах Фрейда мы постоянно встречаемся с аналогиями между процессами в индивидуальной психике и в развитии человеческого рода. Он опирался на ламаркистское учение о наследуемости благоприобретенных признаков и на предельно широкую трактовку "биогенетического закона" Геккеля, согласно которому онтогенез повторяет филогенез. В конце XIX века общепризнанными считались взгляды Спенсера на эволюцию человеческого общества как на развитие организма. По мере прогресса более сложными и высокоорганизованными становятся язык, знания, умения, умственные способности. Для теоретиков социал-дарвинизма люди с более развитым умом достигают лучших успехов, выигрыва-' Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. - М., "Ренессанс", 1992. с. 19.

^ Там же, с. 25. 3 Там же, с. 20.

Общество_________________________________________________________285

ют в конкурентной борьбе. Столкновения групп приводят к вытеснению более сильными и развитыми менее развитых и отсталых. "Поскольку победители наиболее приспособлены, то из теории Спенсера следовало, что англичане XIX века обладали наиболее высокими умственными способностями и жили в самом развитом обществе, являя собой, таким образом, образец для сравнения других народов. Изучение рас, находящихся на более низких уровнях развития, позволяет, по мнению Спенсера, выявить умственные способности людей на ранних стадиях эволюции"'. Этнографы того времени постоянно сравнивали мышление первобытных племен и рас с мышлением детей. Для Э. Тейлора воображение бесписьменных народов напоминает фантазию европейских детей. Пригласивший Фрейда в США в 1909 году Г. Стэнли Холл, один из основоположников генетической психологии, описывает умственное развитие человечества по аналогии с развитием ребенка, как "детство, отрочество, юность". Такого рода взгляды были присущи многим психологам, социологам, этнографам. Фрейд считал их последним словом науки - из учения о естественном отборе делались широкие выводы относительно путей социальной эволюции. Специфическими для Фрейда были только добавления из психоаналитической практики: обнаруженные младенческие стадии развития либидо он стал трактовать как повторение на индивидуальном уровне далекой предыстории родовой жизни. Скажем, оральная стадия сравнивается с предполагаемой стадией каннибализма в "детстве" всего человечества, тогда как Эдипов комплекс, переживаемый в возрасте трех-пяти лет, соответствует переходу от естественного состояния к общественному. Этот переход отложился в бессознательном, и он передается из поколения в поколение, как своего рода зарубка на памяти рода. Поэтому все люди, в каком бы обществе они ни жили, каким бы ни было их семейное окружение, проходят стадию Эдипова комплекса в детском возрасте.

Этих воззрений Фрейд придерживался до конца своих дней, вопреки критике биологов, отвергнувших ламаркизм (за исключением сторонников Лысенко). В последней своей книге "Моисей и мо-нотеизм" Фрейд признает расхождение своей теории с путем развития генетики, но упрямо держится гипотезы о наследовании благоприобретенных признаков. Он утверждает, что основы куль-' Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. - М., "Прогресс", 1977, с. 26.

286_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

туры передаются не через воспитание, общественные институты, устную и письменную традицию, а с помощью биологического механизма наследственности. Между эволюцией в животном мире и человеческой историей нет большой разницы: людьми наследуется чуть больший объем информации, у них лучше развита память.

Все последующие размышления Фрейда об обществе и культуре имеют своим начальным пунктом совокупность взглядов, к которым он пришел при написании работы "Тотем и табу", над которой он напряженно работал в 1911-1912 годах. Он умело использовал исследования этнографов и историков религии для обоснования своей концепции. В начале века существовало несколько эволюционистских теорий, в которых рассматривалось развитие религии от самых примитивных форм вплоть до современного мо-нотеизма. Такие ученые, как Фрейзер, Тейлор, Марретт, Робертсон Смит, выдвинули ряд гипотез о первоначальном состоянии религии (анимизм, аниматизм, тотемизм). Со временем эти теории были отвергнуты историками религии, но в начале века они считались последним словом науки. Фрейд проработал и только что вышедший огромный том Э. Дюркгейма, посвященный элементарным формам религиозной жизни, но использовал он прежде всего тоте-мистическую теорию Фрейзера и Робертсона Смита. В тотемисти-ческой религии объектом поклонения чаще всего выступает какое-нибудь животное. Фрейд ссылается на фобии невротиков и детские страхи: на стадии Эдипова комплекса дети меняют свое отношение к животным, которых они ранее любили и которых вдруг начинают бояться без каких-либо видимых причин, тогда как у невротиков часто встречаются рационально необъяснимые страхи по поводу совершенно безобидных животных. Фрейд объяснял страх у ребенка его взаимоотношениями с собственным отцом. Отношение ребенка к отцу амбивалентно: он и любит его, видит в нем свой идеал, но в то же самое время мальчик испытывает ревность, соперничество, ненависть. Страх наказания (кастрации) за свои влечения разрушает Эдипов комплекс у мальчика, страх вытесняется в бессознательное, а затем проецируется на животное, символически замещающее отца.

Тотемистическая религия запрещает убивать и поедать тотем-ное животное: ему поклоняются, его считают предком данного племени. Но в определенное время именно это животное приносится в жертву и ритуально поедается, причем во время такого празднества отменяются все запреты, в том числе и на кровосмесительные

Общество______________________________________________________287

связи. Но затем животное оплакивается, запреты восстанавливаются во всей своей строгости, а тотем снова вызывает почтительный страх. По Фрейду, члены тотемного клана ведут себя точно так же, как дети или невротики, беспричинно страшащиеся какого-либо животного. Для клана тотемное животное является символом отца, вернее, далекого предка, праотца. За тотемизмом стоит та же драма Эдипа, убившего собственного отца и женившегося на матери.

Хотя лишь у нескольких племен этнографы засвидетельствовали ритуальное убийство, поедание и отпевание тотемного животного (да и эти наблюдения, были поставлены под сомнение), Фрейд на основе явно недостаточных фактов сделал универсальный вывод: в начале тотемизма, первой религии и первой системы запретов, лежало отцеубийство. Эдип убивает своего отца-басилевса. В "Золотой ветви" фрейзера Фрейд обнаружил рассказ о том, как совершается ритуальное убийство короля - носителя магико-бо-жественной силы племени. Такого рода убийства редки, но в бессознательном сохраняется память о первом убийстве отца-вождя. Для подкрепления этого смелого заключения Фрейд использовал также гипотезу Дарвина о первоначальном облике человеческой орды, находившейся под властью сильного, жестокого и ревнивого отца. Таково естественное состояние человека, а переход к общественному состоянию происходил следующим образом: однажды объединившиеся сыновья убили и съели этого вождя. Но стать его наследниками не мог ни один из них, так как они стояли друг у друга на пути. Поскольку убитый был для них и идеалом для подражания, то после смерти наступило раскаяние. Появляется тотемистическая религия; двойственное чувство любви-ненависти, любви-страха переносится на тотемное животное, память об отцеубийстве вытесняется в бессознательное. Из чувства вины перед убитым отцом возникает то, что впоследствии стали именовать первородным грехом. Человек виновен перед Богом, то есть перед обожествленным отцом. "Тотемистическая трапеза, - писал Фрейд, - может быть, первое празднество человечества, была повторением и воспоминанием этого замечательного преступного деяния, от которого многое взяло свое начало; социальные организации, нравственные ограничения и религия"'. Все позднейшие религии сохранили мотивы тотемистической жертвы, взаимоотношений отца

' Фрейд 3. Тотем и табу. - Пг., 1923, с. 151.

288________________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

и сына. На индивидуальном уровне этому доисторическому событию соответствует образование "Сверх-Я", вытеснение Эдипова комплекса, идентификация с отцом, подготавливающая интериориза-цию социальных норм.

Антропологи, историки религии самых различных взглядов подвергли эту дилетантскую теорию сокрушительной критике. За исключением ортодоксальных фрейдистов научный мир не принял такого видения человеческой предыстории и истории. Правда, этот "черный роман" приобрел необычайную популярность среди западных интеллектуалов, но это, как заметил известный историк религии М. Элиаде, не имеет ни малейшего отношения к научному поиску истины, зато в немалой мере отражает "комплексы" самих "прогрессивных" и "свободомыслящих" интеллектуалов. Цареубийство и богоубийство так или иначе сопряжены в воображении с отцеубийством; совершавшие эти политические и метафизические революции начинают каяться, когда оказывается, что полученная "свобода" мало чего стоит без царского положения - наследником не стал ни один из республиканцев, а религия человекобоже-ства тут же ведет к созиданию новых кумиров,

Тем не менее, нельзя сказать, что умозрительные гипотезы Ф рейда вообще не имели никакой познавательной ценности. Проблема, которую нужно было объяснять антропологам, заключалась в том, что тотемистическая религия связана с экзогамией, с запретами на половые связи с представителями собственного клана. Акцент, сделанный Фрейдом на табу такого рода, способствовал выдвижению значительно более обоснованных теорий первобытных систем родства, в частности, структурной антропологии К. Леви-Стросса. Начиная с Р. Малиновского, антропологи занялись изучением семейной организации первобытных племен, используя некоторые тезисы психоанализа. Можно сказать, что американская культурная антропология 30-40-х годов (М. Мид, Р. Бенедикт и др.) представляла собой попытку применения некоторых положений психоанализа в полевых этнографических исследованиях'.

В работе "Массовая психология и анализ "Я"" Фрейд переходит от индивидуальной психологии к коллективной. Он отталкивался от работ по массовой психологии Г. Тарда, Г. Ле Бона, У. Мак-' Правда, они отталкивались уже не от фрейдовской теории первобытной орды, а от учений неофрейдистов, которые пересмотрели многие положения Фрейда. Единственным крупным этнографом, которого можно безоговорочно причислить к фрейдистам, был Г. Рохейм.

Общество_____________________________._________________________289

Дугалла, но пытался переосмыслить приводимые ими наблюдения с собственно психоаналитической точки зрения. Главными связями, скрепляющими людей в массе, он считает заторможенные и сублимированные либидонозные связи. В центре внимания Фрейда находятся отношения между массой и вождем, на которого проецируются бессознательные влечения массы. Человек массы идентифицирует себя с вождем, занимающим место отца; более того, массы "показывают нам знакомую картину одного всесильного среди толпы равных сотоварищей, которая имеется в нашем представлении о первобытной орде"'. В массе происходит регрессия психики к доисторическим временам. Подобно тому, как в каждом индивиде сохранился первобытный человек, "так и из любой человеческой толпы может снова возникнуть первобытная орла"". Вождь массы - это возродившийся праотец, вожак стаи, вызывающий страх и преклонение, а "масса все еще хочет, чтобы ею управляла неограниченная власть, страстно ищет авторитета"^. Не только в толпе, но и в таких организациях, как церковь или армия, Фрейд обнаруживает либидонозное отношение массы и вождя.

Фрейда можно считать одним из основоположников социальной психологии. По существу, он первым обратил внимание на то, что внутригрупповые процессы связаны с взаимоотношениями с другими группами. Направленная вовне агрессивность способствует идентификации членов группы и ее стабильности. Институты культуры могут поддерживаться только насилием, а вожди являются необходимым его проводником. Вместе с тем, "совместная жизнь впервые стала возможной лишь с формированием большинства - более сильного, чем любой индивид, и объединившегося против каждого индивида в отдельности. Власть такого общества противостоит теперь как "право" власти индивида, осуждаемой отныне как "грубая сила". Замена власти индивида на власть общества явилась решающим по своему значению шагом культуры. Сущность его в том, что члены общества ограничивают себя в своих возможностях удовлетворения влечений, тогда как индивид не признает каких бы то ни было ограничений"^ Фрейда можно считать сторонником теории "общественного договора" ("сговор" сыновей, поднявшихся

'Фрейд 3. "Я" и "Оно", кн. 1, с, 118. 2 Там же, с. 119. ^ Там же. с. 123.

* Фрейд 3. Психоанализ. Религия, Культура. - М., "Ренессанс", 1992, с. 93.

.0 3ак.6419.

290_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

против праотца - с этого начинается человеческое общество). В одних его работах этот договор истолковывается в духе Гоббса, когда право на принуждение передается "вождям"; в других работах (особенно в статье "Почему война?") Фрейд предстает как наследник Локка'. Во всяком случае, человеческий индивид появляется вместе с обществом и культурой в результате "отцеубийства". Группа свергает "отца", приписывая его позже "герою" (как правило, младшему сыну). Этот миф о герое, устанавливающем царство справедливости, порядок культуры, а не хтонических сил, встречается в многочисленных мифологиях разных народов. Его видоизменения пронизывают и различные идеологии последних столетий с их революционными свержениями, изгнаниями и казнями монархов. При всех своих симпатиях к такого рода прогрессист-ск'им устремлениям, Фрейд видит за "общественным договором" и властью права "сыновей" те силы, которые могут подорвать этот порядок и восстановить древнюю власть "отца". Герой может обернуться древним праотцом - в виде иррационального, нарциссич-ного вождя, за которым следуют покорные или даже восторженные массы. Иными словами, "вожди" нужны для целей культуры, но они же могут оказаться для нее смертельной угрозой.

Дата добавления: 2014-01-07