Навчально-методичний комплекс

Господство вещных отношений — главное препятствие личностного развития и причина дегуманизации. Рыночные отношения и превращение опредмечивания в овеществление. Полезность и использование. Технология. Секуляризация и сужение сознания.

Продолжим наш философский разговор. В двух первых лекциях я пытался в самой общей форме сориентировать вас в главных проблемах, которые мы будем рассматривать в нашем цикле. Эта ориентировка в какой-то степени уже носит отпечаток моего личного видения как философии в целом, так и этих проблем. Я хочу повторить, что не принадлежу ни к какой философской школе и не пытаюсь создать свою. У меня нет цели сделать из вас моих Учеников или последователей. Моя цель — пробудить вашу собственную способность к философскому размышлению, а это означает пробуждение потребности к самоопределению в Мире как Целом. И философия — лишь один из возможных путей такого пробуждения. Конечно, реализация такой цели — процесс всей жизни, поскольку сама цель бесконечна. Она совпадает с личностным развитием, которое, во-первых, незавершимо, а во-вторых, уникально.

Философия имеет дело со всеобщим и бесконечным, представляет собой, с этой стороны, умение выявлять "вечные" проблемы. Поэтому в философии нет готовых решений, которым можно было бы научить, которые можно было бы выучить, запомнить и считать при этом, что ты стал философски мыслящим человеком. А это значит, что сдавать экзамены по философии, с моей точки зрения, бессмысленное занятие.

Поэтому же мне очень не хотелось бы, чтобы вы относились к нашему циклу лекций-очерков как к учебному мероприятию, мне очень не хотелось бы превращать его во что-то вроде учебного пособия, с обязательными вопросами, списками обязательной литературы и прочими подобными аксессуарами. На мой взгляд, это может только помешать свободному философскому размышлению. Рассматривайте этот цикл просто как своеобразный обмен мнений, в котором я делюсь своим опытом работы в философии, преподавании философии, а вы своими вопросами и сомнениями помогаете мне ориентироваться в ваших потребностях и возможностях освоения философского мышления.

Попробуем сегодня немного углубиться в проблему существования философии в современном мире. Я уже говорил о противоречивом, в некотором смысле парадоксальном, положении философии и отношении к ней в современном цивилизованном обществе. Оно выражается в острой потребности человека в самоопределении в Мире и одновременно в том, что он не обращается в этом вопросе за помощью к философии — области размышления, для этого предназначенной. Этому необращению способствует как утеря человеком западной цивилизации первенства духовной стороны жизни над материальной ее стороной, говоря словами Маркса, "вещное ограничение индивида", так и кризисное состояние самой философии, неспособной удовлетворить эту нужду.

Привязанность человека к вещам, к миру вещей и вещных отношений, а постепенно и господство над ним этого мира складывались в западной цивилизации постепенно. Представим себе натуральное хозяйство Средневековья. Рыночные отношения развиты слабо и еще не представляют собой всеобщей основы хозяйства и производства. Подавляющая часть продуктов этого производства предназначается либо для того, кто их производит, либо для узкого круга хорошо известных ему людей. И в самом процессе производства производитель вкладывает в производимый продукт представление о том человеке, которому он предназначается, о личных особенностях, вкусах этого человека. Он также вкладывает в этот продукт и свои собственные представления о самом продукте, как утилитарные, так и эстетические и религиозные. То есть продукт носит отпечаток личности своего производителя, а также того человека, кому он предназначен, и тем самым продукт остается собственно человеческим предметом, связанным индивидуальными, личностными связями с тем, кто и для кого его производит.

Так в натуральном хозяйстве Средневековья производилась масса самых разнообразных продуктов, или человеческих предметов поскольку их можно так назвать в силу сохранения ими личностных связей со своим производителем. Эта разнообразная масса предметов охватывала и продукты питания, и одежду, и жилище и разведение скота, и различные другие предметы, удовлетворяющие многообразные личностные потребности человека.

Но постепенно происходило укрепление и расширение рыночных связей, чему способствовал рост городов, ставших центрами ремесла и торговли. При этом становилось все более выгодным не производить массу разнообразных продуктов, а сосредоточиться на производстве небольшого числа этих продуктов либо даже на одном продукте, а все остальное, необходимое для жизни, получать, продавая единственный продукт, получая деньги и покупая все остальное. Это давало, прежде всего, ту выгоду, что не нужно было учиться производить разнообразные продукты, достаточно было научиться делать один или, допустим, два продукта. Стала не нужна и индивидуализация продукта, потому что можно делать массу одинаковых предметов, которые превращаются в обезличенный товар, продаваемый на рынке. Но если процесс производства каждой единицы этого товара повторяется, а я произвожу очень много единиц этого товара, то я могу отработать процесс производства до степени алгоритма.

Алгоритм — это жестко связанная последовательность действий и операций, все равно — умственных или физических, — которая приводит к заранее определенному результату. Например, может быть алгоритм решения какой-то алгебраической задачи, а может быть алгоритм производства какого-то продукта. В последнем случае он представляет жесткую, отработанную последовательность технологических действий. Алгоритмичность действий, повторяющихся при производстве каждой единицы товара, позволяет сильно увеличить производительность труда. Следующий шаг состоит в том, чтобы алгоритм, эту технологическую последовательность действий или операций, разбить на отдельные операции, поскольку они теперь стандартизованы и хорошо согласованы друг с другом. А затем различные операции поручить различным людям, различным работникам. Это дает ту экономическую выгоду, что каждый работник теперь может вовсе и не знать всю технологическую цепочку производства данного товара. Его легко обучить соответствующим, как у нас говорят, умениям и навыкам, нужным для производства нескольких простых операций или даже одной. Этого совершенно достаточно, чтобы объединить этих работников и получить то, что называлось мануфактурным производством. Это производство с глубоким техническим разделением труда по операциям. При этом каждый работник совершает бесконечно повторяющийся цикл действий, состоящий из одной или небольшого числа простейших операций. А уже на этой стадии он в принципе может быть заменен машиной, потому что здесь человеческий, творческий труд, который изобретал и выстраивал всю алгоритмическую цепочку технологических действий, уже отсутствует, здесь остается повторение одного и того же (или одних и тех же) простейшего действия, такого действия, которое в принципе может делать и машина. Таким образом, постепенно начинается машинизация производства, развивается машинное производство. Все это дает колоссальный выигрыш в производительности труда, но отрицательным образом сказывается на человеке и его существовании, личном и социальном.

Однако созданный человеком продукт перестает быть его человеческим предметом, в который он вкладывает свои собственные человеческие представления о нем, свои личные качества и свои человеческие цели. Теперь эти представления, цели и качества диктуются ему рынком, потому что его задача — продать продукцию своего производства, продать продукт, который он произвел. Продукт теперь становится товаром, предназначенным для продажи. Если он не сможет его продать, то он не сможет купить себе и все остальные товары, которые нужны ему для жизнеобеспечения как его самого, так и его семьи. Созданный им продукт, приобретая форму товара, становится отчужденной от него вещью, то есть чужой, потерявшей с ним индивидуально-личностные связи, вступающей как товар в объективную, от него не зависящую систему рыночных связей и отношений. Таким образом, масса произведенных человеком продуктов принимает форму чуждых человеку вещей, которые в качестве товаров циркулируют на рынке и определяют теперь, что и как должен человек производить, чтобы сохранить просто свою возможность существования. Эта товарная масса созданных человеком вещей образует мир вещных отношений, которые теперь господствуют над человеком и над его непосредственной деятельностью, над его живым трудом. Создается ситуация, когда, по выражению Маркса, "мертвый хватает живого".

Рыночные отношения существовали в обществе с незапамятных времен. Но они никогда не были определяющими всю жизнь общества. В ситуации, о которой мы сейчас говорим, впервые возникает общество, все главнейшие отношения которого определяются рыночными отношениями, рынком. Ими же определяется и его мышление. Рынок составляет основу всего. Это и есть то, чтомы называем капитализмом и капиталистическим, или буржуазным, обществом. Это мир господства над человеком вещей и вещных отношений.

Выражаясь философским языком, весь описанный процесс можно было бы назвать превращением опредмечивания в овеществление (точнее, опредмечивание принимает одностороннюю форму овеществления, вырождается). Всеобщим эквивалентом вещных отношений являются деньги. Они теперь и становятся главной ценностью и целью деятельности массы индивидов, составляющих буржуазное общество. Все покупается и продается. Деньги — источник господства, они дают власть. Господство вещных отношений над собственно человеческими, личностными проявляется многоразличным образом. Например, хотя бы в том, что воспитание, обучение, образование ставится в подчиненную роль по отношению к материальному производству. Считается, что образовательные учреждения, школы и высшие учебные учреждения должны готовить молодых людей прежде всего к будущему участию в общественном механизме вещных отношений, к материальному производству, к торговле, к бизнесу и так далее. К науке и технологии предъявляются требования также прежде всего как к сферам, обслуживающим материальное производство. Вещные отношения, вещность активно противостоят личности и всему, что с нею связано, всему процессу духовного творчества. Например, искусству, литературе, философии, религии. Для философии все это азбучные истины, но так как я хочу, чтобы вы не только поняли это, но еще и глубоко прочувствовали, я останавливаюсь на этих вопросах и впредь еще неоднократно буду к ним возвращаться. Здесь я хочу привести сказанные об этом слова М. М. Бахтина: "Два предела мысли и практики (поступка) или два типа отношения (вещь и личность). <...> Наша мысль, наша практика, не техническая, а моральная (т. е. наши ответственные поступки), совершаются между двумя пределами: отношениями к вещи и отношениями к личности. Овеществление и персонификация ". (Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М., 1973. — С. 370).

Вещные отношения выражают себя также, например, в отношении полезности, использования. Человека начинают рассматривать с точки зрения его полезности для общества, для коллектива, еще для каких-то целей или нужд, например рассматривать его как рабочую силу, как специалиста, который может делать какое-то Дело, и так далее. Рабочую силу всегда можно и нужно использовать, какой бы квалификации она ни была и где бы это ни происходило. Отношение полезности, использования всегда направлено против человека, против личности. Это — вещное отношение. Вспомним приведенную выше мысль Льва Толстого об отношении человека и социальности. Социальный механизм превращает человека в свою исправно действующую часть, свой, так сказать, винтик. Вот это и есть отношение использования. А теперь представьте себе, что в собственно личностные отношения, например в отношения любви и дружбы, проникло отношение использования. Конец. Эти личностные отношения разрушаются. "Основным нарушением этической, нравственной жизни применительно к человеку в условиях общества является использование его в качестве средства для достижения какой-либо цели". (Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. — М., 1976. — С. 360). Отсюда, между прочим, следует вывод, что когда ставится как основная задача воспитания полезного члена общества, то фактически закрываются возможности воспитывать личность. Можно взять, почти наугад, любой учебник педагогики и где-то на первых страницах наткнуться на рассуждения о том, какие требования современное производство или современное общество или что-нибудь в этом роде предъявляют к школе, и школа, оказывается, должна отвечать на эти требования воспитанием соответствующих людей, то бишь полезных членов общества, социальных функционеров, отвечающих этому требованию. Хорошо, что авторы формулируют эту задачу обычно где-то на первых страницах учебника, потому что дальше можно этот учебник уже не читать: все ясно.

Надо отметить, что сама эта проблема и запрет, вытекающий из ее анализа, на использование личности для чего бы то ни было тоже относятся к азбучным истинам философии. Уже упомянутый И. Кант формулировал идею о том, что личность не может быть средством для чего бы то и для кого бы то ни было, а может быть только самоцелью.

Господство рыночной экономики и связанное с ним господство вещных отношений приводят к искажению сознания и всей психики человека. Развивается потребительство. Человек начинает рассматривать весь мир, всю природу и других людей как объекты для собственного потребления, как нечто полезное, что он может тем или другим способом употребить, причем это потребительство (как, впрочем, и все в человеке, ведь человек бесконечно-конечное существо) не имеет границ, оно не насыщаемо. Границы ему может поставить человек только изнутри самого себя, становясь нравственной личностью. При отсутствии внутреннего самоограничения никакое внешнее не может стать действенным регулятором поведения. Психология человека-потребителя устроена таким образом, что он стремится расширить сферу своего потребления, и готов потреблять все что можно, включая сюда и других людей и всю природу, что, естественно, вносит свой вклад в современную экологическую ситуацию, приводящую к столь остро вставшей перед человечеством экологической проблеме.

Теперь несколько слов о технологии. Технология связана с наукой, техникой и производством и представляет собою различные наборы алгоритмов, отвечающих на вопрос "как?" Как нужно действовать в той или другой области, чтобы получить определенный результат, то есть это своего рода своеобразная рецептура действий. В условиях господства вещности господствующим практическим отношением человека к миру становится отношение технологическое. Вопрос "что?" отодвигается на второй план, вытесняется вопросом "как?". Как действовать, как говорить и как думать, чтобы добиться определенного результата. Вопрос "что?" уже мало кого интересует, главное — "знать, как" (как теперь принято говорить, "know how"), и как можно быстрее, чтобы действовать, действовать, действовать, не останавливаясь для размышлений, потому что, если известен набор известных технологий и известно, в каких ситуациях какие из них к каким результатам могут привести, надо их, не задумываясь, использовать. Остановиться и размышлять, да еще, по выражению Ф. Искандера, "лениво" — не нужно, нужно "знать, как" и действовать. За это know how человек западной цивилизации готов платить деньги. И постепенно у него атрофируется целый пласт или целое измерение души, с которым связано то, что можно было бы назвать философским, или метафизическим голодом. Мир предстоит перед ним как набор вещей, объектов, подлежащих использованию, и как соответствующий набор различных приемов и технологий, с помощью которых это использование можно осуществить. К его услугам наборы технологий, включая технологию секса и технологию брака. В одной из статей Эриха Фромма (1900-1980) я встретил рассуждение о том, что современный человек не хочет прилагать усилий, особенно усилия мыслить, он хочет иметь дело с техникой, нажимать кнопки и чтобы соответствующие руководства и технологии указывали ему, какие и когда из этих кнопок надо нажимать. И далее Фромм говорит, что современный молодой мужчина интересуется больше спортивными автомобилями, чем женщинами, и Фромм считает это одним из показателей дегуманизации и вырождения современного человека.

Мир техники и технологии обступает современного человека со всех сторон. В своих представлениях о будущем, отраженных, в частности, в научно-фантастической литературе и кинофильмах, он в большинстве случаев видит мир роботов, мир какой-то совершенно античеловеческой техники и роботообразные действия людей. Посмотрите американские или японские мультфильмы для Детей, которые в последнее время практически почти совсем вытеснили с экранов телевизоров прекрасные мультфильмы, созданные в нашей стране. Эти, на компьютерах сработанные, машино-образно движущиеся фигуры, которые должны изображать людей, животных и подавляющий их мир техники. Я уже не говорю о том, что это также и мир насилия и античеловеческих действий. Трудно придумать что-либо более антидетское и столь уродующее душу ребенка.

Мы можем сделать вывод о том, что современного человека буквально "съедает" технологическое отношение к миру. Оно пронизывает его действия, его мысли и даже чувства. Оно является закономерным следствием и выражением человеком созданного, но подчинившего себе своего создателя, мира вещных отношений, рыночной экономики, науки и техники.

В вышеописанных процессах становления капитализма и господства вещных отношений существенную роль играла так называемая секуляризация. В переводе с латинского этот термин вначале означал обращение церковных и монастырских земель в государственную собственность, а затем и более широко — изъятие чего-либо из ведения церкви (например, школьного образования) и передачу изъятого гражданскому (то есть буржуазному) обществу.

Начало секуляризации было положено Реформацией — широким религиозно-идеологическим движением в Европе в XVI-XVII вв., направленном против римско-католической церкви. Сторонники реформации — протестанты — считали, что римско-католическая церковь разложилась, что в ней царствует корыстолюбие, разврат, что ею попираются основные принципы и истины христианства. Среди служителей церкви, включая все высшее духовенство, вплоть до пап, господствует борьба за власть, стяжательство, интриги, коррупция, обман верующих, безнравственность и преступность. Церковь, говорили они, накопила огромные богатства и пользуется ими для оказания влияния на государство и светскую власть. Нужно реформировать (исправить) церковь и все ее взаимоотношения с обществом, государством и всеми верующими. Протестантизм включал в себя несколько направлений, или течений, различных, но близкородственных друг другу. Все они были одинаково направлены против господства римско-католической церкви. Началась долгая и даже кровопролитная борьба между протестантами и католиками, одним из проявлений этой борьбы и явилась секуляризация.

Интересно отметить, что приблизительно в это же время, в конце XV — начале XVI века, в России развернулась борьба "нестяжателей" с "иосифлянами". Нестяжатели, возглавляемые Нилом Сорским, считали, что церковь должна отказаться от претензий на светскую власть, от земель, стяжания богатств и какого бы то ни было имущества, иосифляне, возглавляемые Иосифом Волоцким, защищали накопление церковью и монастырями богатств, земель, а также идеологическое господство церкви во всех государственных и светских делах. Победу одержали иосифляне.

В дальнейшем под секуляризацией стали понимать освобождение общественных и государственных учреждений от влияния церкви. Начинается отделение церкви от государства. И нужно сказать, что в России этот процесс освобождения государства от господства церкви происходил образом, противоположным западному. А именно, Петр Первый упразднил самоуправление церкви патриаршество, и превратил церковь в государственный департамент — Святейший синод, которым руководил чиновник, непосредственно назначаемый царем. Таким образом, Русская православная церковь оказалась внешним образом гораздо более секуляризованной, чем римско-католическая. И хотя патриаршество на Поместном соборе 1917-1918 гг. было восстановлено, Русская православная церковь так и не освободилась от подчинения государству. Создалась ситуация, когда, например, в эпоху господства в Польше так называемых коммунистов верующий поляк мог сказать государственному или партийному боссу: "Ты мой начальник по государственно-партийной линии, что же касается духовного руководства, то я тебе не подчиняюсь, а подчиняюсь Папе Римскому, который сидит в Ватикане". Русский такого сказать, к сожалению, не мог.

Впоследствии термин "секуляризация" приобрел еще более широкое значение. Под секуляризацией стали понимать утерю церковью идеологического господства над умами, превращение в мирское, обыденное того, что ранее считалось священным (сакральным), обмирщение жизни. Раньше человек "ходил под Богом" и "перед Богом", освящались церковью рождение, смерть, вступление в брак, строительство дома или корабля и вообще начало любого дела, а также начало дня, отход ко сну, прием пищи. Приветствуя работающего человека, говорили: "Бог в помощь". Человек непрерывно ощущал божественное присутствие в мире. С этим была связана вера в чудеса и, например, характерное для Средневековья постоянное ожидание чуда.

Секуляризация и общая десакрализация жизни — одна из сторон развития капитализма — приводит и сознание человека в плен мира вещей, вещных отношений. Само сознание становится вещным. Вместе с утерей чувства божественности Мира, овеществлением сознания происходит и его сужение, приземление, погружение в быт. Говоря философским языком, человек из области бытием попадает в область быта. Вот как об этом сужении сознания и восприятия бытия и мира пишет известный литератор, литературный критик Петр Васильевич Палиевский: "Отсюда и происходит то странное состояние, с которым не может мириться мыслящий мозг, <...> сужение горизонтов. Современная жизнь как будто делает здесь все, чтобы их расширить. В распоряжении человека сверхскоростной транспорт, мощные оптические устройства, фотография и сказочные средства связи; однако масштабы мысли сокращаются, все меньше людей мыслит большими категориями, никого не волнуют "проклятые вопросы", и распространяется массовое убеждение в ценности короткого, низменного интереса. Сидя за закрытыми ставнями в углу своего дома, "средний человек" прошлого, отрезанный от бескрайнего мира, размышлял о Боге, т. е. о вселенной, и о себе, читал при свете свечи не совсем понятных ему мудрецов, удивляясь тайнам природы; теперь, летя в турбореактивном лайнере на высоте 9 тысяч метров, он подсчитывает возможные затраты и соображает, будет ли время забежать в ресторан аэропорта. Ему все ясно, и если он заглядывает за красочную обложку журнала, который лежит перед ним на столике, то лишь затем, чтобы развлечься" (Палиевский П. В. Литература и теория. — М., 1979. — С. 207—208).

Пожалуй, следует отметить, что многие исследователи, например, в частности, Макс Вебер (1864-1920) — известный социолог, историк и философ, придавали очень большое значение протестантизму в становлении современного капитализма. Вебер считал, что без протестантской идеологии этого капитализма просто не существовало бы, он не мог бы развиться. Вебер различает капитализм производящий и капитализм торговый. Первый действует в сфере производства, второй в сфере обмена. Именно первый, лежащий в основе капиталистического общества (иначе нечем было бы торговать), не мог бы развиться в отсутствие протестантской идеологии. Среди христианских добродетелей, провозглашенных протестантизмом как основные, мы находим, например, такие, как честность, скромность, личный аскетизм, трудолюбие, альтруистичность. При этом производительный труд, создающий материальные богатства, объявлялся главной формой служения Богу, За 400 лет эта идеология проникла глубоко в психику человека в протестантских странах, и произошло в какой-то степени то самое самоотождествление собственного "я", в данном случае, с этой идеологией. Приведу пример. Лет 15 назад у нас в гостях была аспирантка Кембриджского университета, которая писала диссертацию о внешнеполитических связях России, в частности с Англией. В разговоре зашла речь о проблеме безработицы в Англии. Мы долго и с пристрастием допрашивали ее по этой теме. Постараюсь очень коротко воспроизвести суть разговора. Безработица в Англии увеличивается, особенно в промышленных районах, го-родах, таких как Манчестер или Ливерпуль. Происходит это в связи с внедрением автоматического производства, компьютеризации и других новых технологий. Но общество достаточно богато для того, чтобы обеспечить безработным более или менее нормальный уровень жизни. Я не останавливаюсь на том, какие они имеют привилегии в отношении платы за квартиру, строительства дома и так далее. Скажу, что их уровень жизни не намного ниже среднего уровня жизни работающих.

Вопрос. А как же тогда различные активные формы протестов, демонстрации, митинги, которые у нас так любят показывать по телевидению?

Ответ. Массовое психологическое обследование безработных выяснило две основные причины их протестного поведения. Первая: демонстрации, митинги, собрания, протесты — это форма общения и участия в общественной жизни, которую они в какой-то мере утратили, потеряв работу. Вторая причина состоит в том что они чувствуют себя не столько материально, сколько духовно обездоленными и ущемленными, так как не могут своим трудом служить Богу.

Вопрос. Но ведь есть же в Лондоне нищие и бездомные, которых мы тоже видим по телевидению.

Ответ. Во-первых, их немного, и ваше телевидение должно, по-видимому, специально за ними охотиться. Во-вторых, основная их масса — это иммигранты, которые недавно прибыли в Англию, не успели устроиться, не получили еще соответствующих прав, государственной помощи и так далее. И в-третьих, среди них есть такие, хотя их небольшое число, которые отказываются от государственного пособия по безработице. Это тоже факт, известный у нас по массовым обследованиям. Они рассуждают приблизительно так: "мое государство, мое общество должно обеспечить меня работой, это мое право и даже религиозная, духовная обязанность. Подачки от него я не возьму". Поэтому они принимают помощь, пожертвования от частных лиц, но не желают принимать ее от государства". Вот это "в-третьих" и есть выражение протестантской идеологии, по мнению Вебера, лежащей в основании развития производящего капитализма. (Кстати, интересно отметить попутно, что, критикуя марксизм, Вебер, считал, что общество будущего будет не диктатурой пролетариата, а диктатурой бюрократии, чиновников, в которую неминуемо выродится западная демократия.)

Как видите, такая несомненная добродетель, как труд, производящий материальные блага, может вести и фактически приводит к господству вещности и дегуманизации человека. Потому что нарушена и перевернута собственно человеческая иерархия, согласно которой деятельность духовная, всеобщий духовный труд должен стоять на первом месте по сравнению с трудом собственно материальным. Тем более, что в результате развития общественного разделения труда труд в собственно материальной сфере превратился в фактор, создающий вместо целостной личности "частичного человека".

Как я уже сказал выше, несмотря на острейшую нужду в самоопределении себя в мире, на утерю смысла жизни, современный человек не обращается к философии, во-первых, потому, что вследствие первенства в его сознании материальной стороны жизни над ее духовной стороной происходит подмена: он ищет смысл не в собственно человеческой, духовной стороне жизни, а в чисто материальной сфере, материальном успехе, не в бытии, а в быте. Вторая причина этого необращения к философии, как я тоже уже сказал, лежит в кризисе самой философии. Сейчас несколько слов, буквально очень коротко, об этом кризисе. Дело в том, что произошла также и секуляризация философии. Философия, которая в Средние века была, по выражению Энгельса, "служанкой богословия", освободилась от своей зависимости от религии и стала совершенно самостоятельной областью знания.

А далее с ней произошло то же самое, что и с новоевропейским сознанием в целом. Оторвавшись от своего основания — религиозного отношения к Миру, — она стала постепенно уходить в область технологии — технологии мышления. Она начала строить различного рода системы категорий (категории — понятия, которые философия считает всеобщими). Построение же философских категориальных, понятийных, логических систем имеет тенденцию к тому, что такая система становится самостоятельной, сама становится предметом исследования, размышления и развития. Уже ни человек, ни мир, ни их взаимоотношение не являются теперь исходным и главным основанием философского размышления. К ним философ обращается изредка, чтобы показать, что его система все-таки как-то относится к миру и что-то может объяснить. А так как человек и мир представляют собой бесконечно многообразное поле различных явлений, отношений, то всегда можно выбрать из них какие-то, которые могут "под-твердить" ту или другую философскую систему при всей ее ограниченности и односторонности. Кроме того, категории обладают способностью или свойством, которое можно было бы назвать "самопорождением". Из соотношения тех или других категорий-можно выводить новые категории, из соотношения их между со-бой и со старыми получать еще другие и так далее, и так далее. При этом мы будем все дальше уходить от начала, от основания, и вот эта своеобразная игра в категории может превращаться в самоцель философской работы. И в самой философии появляется тенденция к упомянутому выше вербальному, словесному псевдопониманию. И некоторые направления современной философии, особенно в англоязычных странах, вырождаются в лингвистический, словесный, речевой анализ соотношения слов, понятий, терминов, технологическая сторона постепенно вытесняет сторону онтологическую (онтология — учение о бытии). Утеривается сознание и ощущение глубины, "дыхания бесконечности". Характерно образование в философии таких противоположно направленных течений, таких полюсов, как экзистенциализм и позитивизм. Экзистенциализм (философия существования), пытаясь вернуть философию к проблеме человека и его существования, уходит от построения логических и категориальных схем и систем, но при этом очень часто покидает область рационального мышления как такового, отказываясь подчас от разума и от разумности вообще. Но возвращение экзистенциальной философии к антропологизму мне кажется заслуживающим внимания, так же как и его разработка у некоторых экзистенциалистов. Позитивизм, отказываясь от традиционных всеобщих и бесконечных начал философии, уходит в область так называемой положительной науки откуда и название "позитивизм", положительная философия, считая, что "наука сама себе философия". Свое завершение позитивизм находит в прагматизме (философия практики), считающем "полезность" главной ценностью и критерием правильности философского размышления. Истинным объявляется то, что приносит практический успех, практика — критерием истины. Такая философия мало способна удовлетворить острую нужду современного человека в самоопределении, ведь нужно еще этому человеку и объяснить, что в этом самоопределении он нуждается. В большинстве случаев он этого даже не понимает.

Философия становится узко профессиональной деятельностью специалистов-философов. Она и не обращена к широким слоям населения, и если она и выходит на популярный уровень, то на этом уровне предлагает либо упрощенное изложение истории философии, либо абстрактные, не связанные непосредственно с современной жизнью, тоже упрощенные, лишенные глубинной связи с жизнью современного человека схемы. Но есть еще один внутренний "изъян" философии, связанный с ее парадоксальностью, аналогичной вышеупомянутой парадоксальности человека, — она также бесконечно-конечна. Но на этом я уже остановлюсь в следующей лекции. А сейчас, если есть вопросы, прошу их задавать.

Вопрос. Вы сказали, что не будете давать списки рекомендуемой литературы. Но что же тогда читать по вашему циклу?

Ответ. Я считаю так называемое "знание источников" делом второстепенным по сравнению с их пониманием. А понимание достигается глубоким, "ленивым", по выражению Искандера, размышлением над ними. Понимание требует времени. Человек понимает и даже просто воспринимает по-настоящему извне то, к чему он внутренне готов, и настолько, насколько он "созрел" для того, чтобы воспринять и понять данное содержание или смысл. Наверняка вы все в детстве читали Пушкина. Вот попробуйте сейчас почитать, размышляя, его же еще раз. Вы увидите, что вы по-другому будете понимать его произведения, гораздо глубже, и, может быть, заметите нечто такое, что не заметили ранее. Если вы вернетесь к тому же Пушкину через 20 лет после сегодняшнего дня, ваше понимание снова изменится, оно будет более глубоким. Знание само по себе важно, и эрудиция тоже хороша, если они не мешают пониманию. Слабое звено наших методов обучения и образования — это понимание. Эрудиция никогда не заменит понимания. Еще в V веке до нашей эры древнегреческий философ Гераклит Эфесский сказал, что "Многознание уму не научает". Если после нашего цикла лекций вы изменитесь, ваше сознание изменится, то неважно, что осталось у вас в памяти, что вы запомнили, потому что вот это самое изменение и есть главный результат работы философии в человеке. Это результат внутренней, в том числе и бессознательной, работы вашей души, а для погружения в бессознательное всего того философского материала и смыслов, которые я вам тут рассказываю, нужно время и, как я уже говорил, избирательная избыточность информации.

Кроме того, неэффективность рекомендации тех или иных источников состоит в том, что материал цикла — результат моей работы с обширным кругом философских источников в течение нескольких десятилетий, и то, о чем я вам здесь говорю, это уже моя собственная, если можно так выразиться, личная философия, которая представляет собою результат переработки, переосмысления всего материала, который я сумел постичь, понять и освоить. Поэтому, например, я не могу рекомендовать вам читать Гегеля, хотя в нашем цикле какие-то основные идеи Гегеля будут присутствовать. Во-первых, потому, что то, о чем я буду говорить, это уже "не совсем Гегель", а мое понимание Гегеля, и, скажем, историки философии могли бы меня уличить в искажении Гегеля, во-вторых, если я вам порекомендую читать Гегеля, как, впрочем, и любого другого профессионального философа, то для вас это будет головоломная задача. Я помню, как я сам впервые начал читать Гегеля. Взял его "Науку логики". Читаю первые страницы. Не понимаю ничего. Читаю дальше. Тоже ничего не понимаю. Возвращаюсь к началу, начинаю читать. И опять ничего не понимаю. Все это произвело на меня впечатление просто какой-то совершеннейшей зауми, которой в принципе невозможно понять. Конечно, вербального понимания все же можно было бы и добиться, я бы мог что-то запомнить, выучить некие логические ходы, тем более, что вся система Гегеля построена очень логично, последовательно. В конце концов я бы мог порассуждать о Гегеле и даже кому-нибудь пересказать какие-то идеи его философии. Но эта философия осталась бы для меня внешним объектом, и только в последующие годы и даже, может быть, десятилетия, когда я неоднократно возвращался к Гегелю, его философия стала для меня смысловым материалом, с которым я могу работать, который я могу переделывать, перекраивать, уже сообразуясь со своим собственным видением человека, мира и самого Гегеля. Таким образом, эта философия стала уже моей. Я смог ее "распредметить".

Мы с вами говорили уже о понятии "опредмечивание". Вот противоположное ему понятие, составляющее с ним так называемую диалектическую пару, — "распредмечивание". Распредмечиванием в диалектической философии называется превращение некоего внешнего предмета — дан ли он как чувственно воспринимаемый, материальный или в форме каких-то идей и теорий — во внутреннее движение мысли и даже во внутреннюю работу подсознания. Результат этой работы может быть обнаружен, выявлен так или иначе вовне, и это будет опредмечивание. Поэтому по мере продвижения нашего цикла я буду вам рекомендовать в основном источники, которые могут стать вашими настольными книгами для вдумчивой, глубокой работы с ними, размышлений, неоднократного возвращения к ним, распредмечивания. Таких будет немного. А кроме них я буду рекомендовать и другие, которые можно прочитать, что называется, приняв к сведению, просто для расширения своего сознания и культурного кругозора.

Вопрос. Если я правильно вас понял, вы считаете, что рыночная экономика — это плохо, так как она ведет к господству вещных отношений и к расчеловечиванию человека, но тогда почему вся наша перестройка направлена на рыночную экономику как главную цель?

Ответ. Я думаю, что здесь переплетается несколько причин. Сейчас я не могу сколько-нибудь полно и аргументированно ответить на ваш вопрос. Просто потому, что у нас еще не набралось в нашем цикле достаточно материала, который мог бы служить основанием аргументированного ответа. Поэтому я отвечу очень коротко, а тех, кто хочет получить несколько более полный ответ, я отсылаю к своему интервью в бюллетене "Век XX и мир" (1990. — № 10) и уже упомянутой статье, которая называется "Глобальный кризис современности и Россия", помещенной в журнале "Континент" (1992. — № 3 (73)). Короткий же ответ состоит в том, что, во-первых, это историческое и философское невежество тех людей, которые затеяли эту перестройку. Они просто не понимают, в какой стране они живут, что в этой стране можно делать, а чего нельзя. Они также не понимают, на каком мировом историческом фоне происходит то, что делается сейчас в России. Они не понимают, что разворачивается глобальный кризис, одной из причин которого является именно рыночная экономика западных стран, которая совершила свое историческое дело и начинает свое умирание. Во-вторых, это безнравственность и корыстный интерес этих людей, их неспособность видеть, понимать и чувствовать, что происходит в стране, и даже если они что-то видят, то им это глубоко безразлично, так как первичными и главными их интересами являются интересы собственного обогащения и борьба за власть. Ведь, как мы уже отмечали, в отличие от западных стран с устоявшейся в течение столетий и только сейчас разваливающейся рыночной экономикой, где деньги дают власть, у нас сейчас отношение обратное: власть дает деньги. Поэтому есть смысл бороться за власть, а когда пробрался к власти, То начинай, как говорят, по-русски, "грести под себя".

Я думаю, что рыночная экономика в принципе не может стать основой жизни в России, как она стала основой жизни в Западной Европе и Соединенных Штатах. Поэтому попытки ее внедрения будут приводить ко все большим и большим безобразиям и в конце концов кончатся каким-то невиданным социальным взрывом, это — лучший конец, потому что худший конец — это конец России как своеобразного и уникального явления в мировой истории. Я предпочел бы первый вариант.

Вопрос. Но ведь все-таки большинство нашего населения считает, что Западная Европа и Соединенные Штаты живут лучше нас.

Ответ. Я думаю, что это большинство в своем духовном, личностном развитии ушло недалеко от уровня развития наших нынешних властей предержащих. Они не понимают собственных духовных и душевных потребностей. Заметьте, многие наши эмигранты, уехавшие в Западную Европу и Америку, хотели бы вернуться, даже если их материальный уровень жизни там, в эмиграции, намного превосходит тот, который был у них в России. Но вернуться, как вы понимаете, очень сложно, потому что в наших условиях это проблема квартиры, работы, зарплаты и так далее, и так далее. А кроме того, их дети, которые уехали туда, там учатся, а многие и родились уже в эмиграции, фактически (по крайней мере, "с поверхности" — внутренний национальный архетип изменить очень трудно) становятся уже европейцами или американцами, и они, естественно, не желают возвращаться в Россию. И здесь громадная разница между эмигрантами из России, уехавшими во время революции или сразу после нее, и эмигрантами, современными. Эмигранты, уехавшие во время революции и в первые годы советской власти, как правило, уже в третьем поколении, живущем за границей, сохраняют русскую культуру, русский язык, который гораздо более чист и совершенен, чем тот, которым говорят наши средства массовой информации нынче. Они по-прежнему относятся к России как к своей родине. Современные эмигранты, уехавшие за границу после десятилетий жизни при тоталитарной системе здесь, уже не чувствуют эту систему и этот образ жизни своей родиной. Тем более этого не чувствуют их дети, которые вписываются в культуру той страны, в которой они живут и в которой они родились. Впрочем, все это не является гарантией, что русский "архетип" у некоторых из них не заявит о себе.

Вопрос. Так значит, вы против перестройки?

Ответ. "Перестройка" — это громко сказано, но, конечно, в прежнем своем состоянии страна и народ жить не могли, нужны были кардинальные изменения. Но вопрос состоит, во-первых, в том, какова должна быть стратегическая цель этих изменений. Во-вторых, с чего их начинать. Что касается цели, я сейчас коротко ответить на этот вопрос не могу и вынужден снова сослаться на упомянутую статью в "Континенте". А относительно начала я думаю, что была нарушена иерархия, которая должна была бы определять порядок действий. Человек отличается от животных тем, что духовная сторона жизни для него является первичной и определяющей его материальные отношения. Поэтому, на мой взгляд, нужно было начинать с изменения сознания. Вопрос, как, каким образом это можно было делать в нашей стране, — вопрос сложный, и, может быть, мы попробуем поговорить об этом в дальнейшем. Сейчас я могу сказать, что я решительно против всех экономических реформ, которые у нас проводились и проводятся. Они ведут просто к катастрофе. Большинство наших политиков, представляющих так называемые "оппозиционные" партии, говорят о том, что реформы проводятся неправильно, что их надо проводить по-другому, предлагают другую тактику. Я же считаю, что внедрение рыночной экономики в качестве основы жизни страны в России вообще не должно и не может быть стратегической целью. Понимание этого могло бы стать опорой настоящей оппозиции, которой у нас, к сожалению, нет.

Вопрос. Так, значит, вам не нравится высокий материальный и экономический уровень жизни в Западной Европе и Америке?

Ответ. Да, он мне решительно не нравится. Особенно в Америке. "Не хлебом единым жив человек", но здесь он пытается жить единым хлебом, все духовные интересы постепенно атрофируются и даже замирает и, может быть, атрофируется и соответствующая внутренняя способность души. Я бывал в Соединенных Штатах, и вот первое впечатление, которое охватывает, когда туда приезжаешь, — это необыкновенный размах и мощь собственно материальной культуры; дороги, города, здания, мосты, транспорт; все это, конечно, поражает. Бесконечное разнообразие продовольственных и промышленных товаров — только покупай. Если ты расплачиваешься наличными, тебе готовы уступить в цене, лишь бы ты не ушел пустым из магазина, а что-либо купил. И даже если ты уходишь, осмотрев все, что тебе было показано, и ничего не купив, тебя провожают словами: "Спасибо, что вы зашли в наш магазин". Что касается людей и их внешнего общения, то здесь нельзя не заметить явного преимущества перед нами. Отсутствует уже ставшее привычным у нас хамство. Вместо него вежливость, предупредительность, готовность помочь, все улыбаются друг другу. Далее замечаешь особенную заботу об инвалидах, больных и детях. Об этом можно говорить много. Школьные автобусы, окрашенные в хорошо заметный, ярко-желтый цвет, имеющие преимущественное право движения и остановки, которые привозят детей в школу и развозят их по домам. Дежурство специальных людей, тоже в особой, хорошо заметной форме, возле перекрестков с большим движением, если рядом находятся детские учреждения. Они могут остановить поток движения, перевести ребенка или детей, которые подошли, на другую сторону улицы. Каждый ребенок, которого обижают, может обратиться в ближайший центр по охране детей, где его внимательно выслушают, чтобы узнать, что с ним произошло, и будут стараться ему помочь. С младенческого возраста детей учат помогать больным, инвалидам, калекам и вообще всем, с кем случилось какое-либо несчастье. Поэтому, когда на улице происходит несчастье, все бросаются на помощь и среди первых — дети. Можно еще очень много говорить о богатстве всех внешних атрибутов культуры, школ, высших учебных заведений, музеев, библиотек, концертных залов и так далее. А теперь попробуем посмотреть на внутреннюю, духовную культуру. Чем в этом смысле дышит средний американец?

Например, общение. Когда у нас собираются где-то несколько более или менее образованных людей, их разговор между собою никогда не замыкается и не ограничивается бытом и вещными отношениями. Они всегда выходят за границы этих отношений и начинают обсуждать проблемы, я бы сказал, не только политические, но и философского, глобального характера, независимо от того, насколько они в этих областях подготовлены. Беседа имеет тенденцию к расширению за границы непосредственно данного. Я называю это "метафизическим голодом". В Америке вы этого не найдете. Беседа будет вращаться вокруг вопросов, кто какой дом или какую автомашину купил и за сколько. Кто куда переехал или намеревается переезжать. Кто какие вещи приобрел и насколько это выгодно. Кто женился или развелся, какую ученую степень получил, какой диплом и тому подобное. Это различие содержания разговора отмечается всеми, как американцами, так и неамериканцами. Поэтому существует на первый взгляд странное явление. В Америке американцы не очень идут на близкий контакт с русскими, воспринимая тенденцию русских делиться глубокими душевными переживаниями как агрессию. Кроме того, трудно найти общую тему, интересующую обе стороны, но зато некоторые из тех, которые такой контакт установили и вступили в тесное общение с русскими иммигрантами, живущими в Америке, постепенно перестают общаться со своими соотечественниками, им становится неинтересно. В Америке не в моде стихи, стихов практически почти не пишут и не читают.

В Принстонском университете я разговаривал с одним советологом. Его тема была — советская деревенская проза 70-х годов. И вот внутри этой темы он знал практически все: кто, когда, где, что написал, когда и где было это опубликовано, какие были рецензии, какие по этому поводу возникли дискуссии. Но стоило сделать шаг в сторону за пределы этой темы, и он оказывался не знающим практически ничего. Более того, он активно и не хотел знать, его лицо становилось сразу скучным; он говорил: "Этим я не занимаюсь". И такая узкая специализация — повсеместное явление. Она, конечно, противостоит философии, как вы теперь уже понимаете, поэтому философия также не в чести. Когда я читал курс лекций в Российском открытом университете в Москве причем ни экзаменов, ни зачетов предусмотрено не было, то слушателей у меня было около двухсот человек. Когда профессор Принстонского университета читает лекции по философии, то для него 20 человек слушателей считается уже хорошим результатом. А сама философия настолько "нефилософична", что по сравнению с ней марксизм-ленинизм наших бывших учебников по философии выглядит как глубоко теоретическое учение. Кстати, однажды я беседовал с приехавшим в Москву из Англии аспирантом философского факультета Кембриджского университета. Картина примерно та же. Более того, он меня поразил, сказав, что у них на факультете будут смеяться над тем, кто читает Дэвида Юма (1711-1776). Один из крупнейших английских философов), он вышел из моды, они, видите ли, занимаются лингвистическим анализом, это у них называется философией.

Я не говорю сейчас об уровне нашей довоенной общеобразовательной школы, но даже наши школьники периода перестройки обнаруживают уровень знаний, настолько превосходящий уровень американских школьников, что здесь даже трудно сравнивать.

Американцы считают себя, свой народ религиозными. Однако американская религиозность несколько странная, она в подавляющем большинстве случаев не затрагивает глубокие пласты души, она остается внешней, а иногда и развлекательной. Зачастую церкви для того, чтобы привлечь молодежь, устраивают различные вечеринки и танцы, правда без порнографии, но ведь иногда и от порнографии тоже надо отдохнуть.

Конечно, и в Соединенных Штатах есть люди, хотя их и очень немного, которые глубоко озабочены состоянием своей культуры, своей страны и народа. Попадались и такие. Они говорили приблизительно так: "Наши пионеры приехали и заселили эту страну, чтобы устроить здесь сытую, богатую и свободную жизнь. Ценою больших усилий, труда, внутренней дисциплины, аскетизма мы, в конце концов, добились этого, но цена этого материального благополучия оказалась такой, которую мы вначале не могли предполагать. Мы в значительной степени утратили духовную культуру и высшие духовные ценности. Изменилась наша психика, обеднел внутренний мир. И если говорить о ценностях, которыми живет наше современное общество, если не все, то подавляющая часть населения, то, пожалуй, можно назвать три главных ценности нынешнего времени. Это деньги, секс, фан (под фаном имеется в виду всякого рода удовольствие в жизни, "пожить в свое удовольствие", так или иначе насладиться жизнью, позволить себе делать то, что хочется). Интересно заметить, что первыми заселяли Америку пуритане — левое крыло протестантизма, у которых протестантская идеология наиболее жестко проводилась в жизнь, в том числе принципы трудолюбия, честности, аскетизма, моральности и так далее. А в конце концов все пришло к современной массовой культуре с вышеозначенными тремя высшими ценностями. Пожалуй, более полного отрицания идеологии пуританизма трудно себе представить.

Кроме того, вся эта система, целью которой являются материальные богатства, мир вещей, глубоко безнравственна, следовательно, антиличностна. Человеку для того, чтобы развиваться как личность, развивать свои духовные потенции, в материальном плане нужно очень немного. Более того, чем больше он связывает себя с миром богатства и миром вещей, тем менее свободным становится для собственно личностного, духовного развития. Поэтому перед человеком возникает все тот же старый вопрос выбора: "Иметь или быть?"

Нужно еще при этом учесть, что уровня материального благополучия и богатства, достигнутого, скажем, Соединенными Штатами Америки, большая часть населения Земли никогда не сможет достичь по той простой причине, что для всех не хватит природных источников богатства. Соединенные Штаты с их массовой культурой, внедряемой стараниями начальства в последние годы и в России, представляют собой наиболее мощную, агрессивную силу, направленную против онто- и филогенеза личности.

Вопрос. Анатолий Сергеевич, а скажите, почему же так много людей сейчас эмигрируют из России и хотят эмигрировать?

Ответ. Какая-то часть уезжает, будучи привлечена вот этой самой внешней стороной благополучной, сытой и, на поверхностный взгляд, свободной жизни. Другие эмигрируют из-за невыносимых для них условий существования. Эти условия многим людям творческого характера не дают возможности самореализоваться. Значительная часть из них, уехав, не находит и за рубежом условий своей самореализации. Но даже многие из тех, которые такие условия находят, постепенно теряют свою творческую способность, потому что начинает иссякать внутренний духовно-душевный источник их творчества.

Вопрос. Скажите, пожалуйста, Анатолий Сергеевич, а вы бы могли эмигрировать?

Ответ. Вероятно, мог бы, но не хочу, во-первых, потому, что как философу мне там нечего делать, я бы просто умер от скуки. А во-вторых, потому, что и генетически, своим происхождением, и чувствами, и мыслями я связан с Россией, моя судьба и судьба России для меня связаны очень тесно. Должен сказать, что понял и почувствовал я это не сразу. В пятидесятых — начале шестидесятых годов считал себя космополитом. А кроме того, я думаю, что с судьбой России связана в наше время и судьба всего человечества. О том, каким образом я себе это представляю, я надеюсь, мы еще сможем поговорить. Кратко же об этом я пытался сказать в той же статье в "Континенте".

____________

Рецензенты: доктор философских наук, академик РАО Ф. Т. Михайлов; доктор психологических наук, академик РАО В. С. Мухина

Арсеньев А. С.

А 85 Философские основания понимания личности: Цикл популярных лекций-очерков с приложениями: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. — М.: Издательский центр "Академия", 2001. — 592 с. ISBN 5-7695-0814-0

Лекции-очерки знакомят читателя с основными принципами философского размышления и погружают его в атмосферу исследования бесконечной Тайны Человека и Мира. В приложениях показано, как основные принципы, изложенные в лекциях, становятся основой понимания некоторых актуальных и острых проблем педагогики и психологии и ведут к практическим выводам.

Может быть полезно всем читателям, интересующимся проблемами философии и психологии.

УДК 17(075.8) ББК 87.7я73

____________

Учебное издание

Арсеньев Анатолий Сергеевич

Философские основания понимания личности

Учебное пособие

Редактор О. В. Кирьязев

Технический редактор Е. Ф. Коржуева

Компьютерная верстка: Р. Ю. Волкова

Корректоры О. В. Джишкариани, Т. С. Власкина

Подписано в печать 18.07.2001. Формат 60 × 90/16. Бумага тип. № 2. Печать офсетная. Гарнитура "Таймс". Усл. печ. л. 37,0. Тираж 30 000 экз. (1-й завод 1-5 100 экз.). Заказ № 769.

Лицензия ИД № 02025 от 13.06.2000. Издательский центр "Академия". 105043, Москва, ул. 8-я Парковая, 25. Тел./факс: [phone].

Отпечатано на Саратовском полиграфическом комбинате. 410004, г. Саратов, ул. Чернышевского, 59.

© Арсеньев А. С., 2001 ISBN 5-7695-0814-0

© Издательский центр "Академия", 2001

лекційного заняття складає:

1. Навчальна програма з дисципліни.

2. Робочий навчальний план.

3. Методична розробка лекції.

4. Лекційний матеріал, розглянутий та затверджений на засіданні предметної комісії.

5. Наочність, мультимедійні та відео матеріали.

Дата добавления: 2014-01-06