Реалистическая модель социальной реальности

Когда говорят о реалистической модели социальной реальности, то речь идет о "реализме" в средневековом смысле слова, в противоположность "номинализму", а не о "реализме" как художественном методе в смысле В. Белинского и Д. Писарева в противоположность "романтизму". Вполне можно было бы назвать эту модель социальной реальности и "идеалистической", поскольку она предполагает, что "истинное бытие принадлежит не материи, а духовному началу".

Реалистическая модель постулирует дихотомию двух миров, горнего и дольнего. С этой точки зрения, то реальное общество, которое мы видим в нашем мире, и которое можно изучать позитивно-социологическими методами, есть не что иное как теофания, [28] т.е. обнаружение высшего, трансцендентного, горнего, божественного начала в дольнем мире. Общество, находясь в мире дольнем, тем не менее - символ высшего, "отзвук торжествующих созвучий". В обществе наличествует мистическое измерение, поэтому, естественно, религия и церковь как социальный институт выступают в качестве важного системообразующего принципа в любом обществе. Реалистическая модель строится на базе вертикальной устремленности к Абсолюту, к Богу. Деятельность самого человека в реалистической модификации предстает, прежде всего, как молитва.

Человечество с реалистической точки зрения разделяется на «два разряда». Один разряд это те люди, «которые живут по человеку». Другой разряд – те люди, «которые живут по Богу». А. Августин называет эти два разряда «двумя градами, т.е. двумя обществами людей, из которых одному предназначено вечно царствовать с богом, а другому подвергнуться вечному наказанию с дьяволом…»[29]

Реалистическая модель представляет собой одну из форм универсализма. В ней, как правило, предполагается, что общество "первее" индивида; иначе говоря, не индивиды определяют общество, а общество определяет индивидов потому, что за обществом, над обществом, выше общества стоит некоторая абсолютная духовная субстанция.

Для религиозных мыслителей ступени множественностей обозначают путь к Абсолюту. Обратим внимание, что религиозный мыслитель фиксирует и натуралистическое измерение бытия, но это натуралистическое измерение бытие подчиняется у него высшему закону. - «В самом низу - простая агрегация, как это имеет место у бактерий или низших грибов. На следующей, более высокой ступени - спаянная колония с более четко специализированными, еще совсем не централизованными элементами - таковы высшие растения, мшанки или полипы. Еще выше - многоклеточные - настоящая клетка клеток, у которой путем поразительного коренного преобразования над организованной группой живых частиц - как бы из-за чрезмерной скученности устанавливается самостоятельный центр. И, наконец, еще выше, у нынешней границы нашего опыта и экспериментов жизни - общества, эти загадочные ассоциации свободных многоклеточных, в недрах которых делаются более или менее удачные попытки создания путем «мегасинтеза» сверхсложных единств».[30]

В тех обществоведческих системах, которые идут от Канта, подчеркивается принципиальная разноплановость мира необходимости и мира свободы, - того, что есть, и того, что должно быть. С этой точки зрения общественное сознание вовсе не отражает общественное бытие. Требования нравственности, моральные принципы, нормы человеческого общежития вытекают из общих принципов, но они могут никогда и не воплотиться в реальности, что совершенно не умаляет их абсолютной значимости. Реалистическая модель органически соединяется с идеей о высшем предназначении истории.

Реалистическая модель встречается в самых различных формах. Что касается современных авторов, то можно указать на Мартина Бубера [31] или на уже цитированного Пьера Тейяра де Шардена. К реалистической модели социальной реальности относится и философия справедливости Ролза,[32] а также традиция русской религиозной философии.

Реалистическая модель М. Бубера. Фундаментальные положения реалистической модели отчетливо видны в ясном слове М. Бубера:

«Есть три сферы, в которых строится мир отношения. Первая: жизнь с природой. Здесь отношение колеблется во мраке, не достигая уровня речи. Творения движутся перед нами, но не могут подойти, и наше Ты, обращенное к ним, застывает на пороге речи. Вторая: жизнь с людьми. Здесь отношение открыто и оно оформлено в речи. Мы можем давать и принимать Ты. Третья: жизнь с духовными сущностями. Здесь отношение окутано облаком, но не открывает себя, оно не обладает речью, однако порождает ее. Мы не слышим Ты и все же чувствуем, что нас окликнули, мы отвечаем создавая, думая, действуя; всем своим существом мы говорим основное слово, не умея молвить Ты устами. Как же дерзнули мы включить в мир основного слова то, что лежит за пределами речи? В каждой сфере, сквозь все становящееся, что ныне и здесь предстает перед нами, наш взгляд ловит край Вечного Ты, в каждом наш слух ловит его веяние, в каждом Ты мы обращаемся к Вечному Ты, в каждой сфере соответствующим образом».[33]

Исключительное значение придает М. Бубер речи, языку. «Отношение колеблется во мраке, не достигая уровня речи. Творения движутся перед нами, но не могут подойти, и наше Ты, обращенное к ним, застывает на пороге речи. …жизнь с людьми. Здесь отношение открыто и оформлено в речи. Мы можем давать и принимать Ты…»[34]

Обратим внимание здесь на игру вокруг эзотерического отношения. Общество невозможно без тайны, и М. Бубер это отчетливо понимает.

Дата добавления: 2014-10-17