Статья Белкина. Обычаи и обыкновения. 42 страница

Закон, правда, не предусматривал пересмотр, пересмотр не допускался - конкретное решение, вынесенное Палатой, считалось решением КС, оно не подлежало обжалованию и пересмотру, но правовая позиция, высказанная в решении, могла впоследствии быть пересмотрена, но только в пленарном заседании. Независимо от того, первоначальное решение высказывал КС в пленарном заседании или в заседании палат, когда изменялась практика, когда пересматривались решения, этот пересмотр должен был осуществлять исключительно КС в полном составе, в пленарном заседании.

Тем не менее, никаких споров, дискуссий относительно того, что решения палат недостаточно авторитетно, никогда не было, и решение, которое было принято законодателем, выглядело несколько странно, насколько знает Белов, сами судьи КС были в некотором недоумении по поводу этого решения, потому что обязанность заседать исключительно в пленарном заседании существенно увеличивает нагрузку на судей, потому что одно и то же дело должно рассматриваться всеми судьями, всеми 19 судьями, тогда как раньше могли отдельным заседанием Палаты (половина состава 9 и 10 судей) рассматривать соответствующие дела.

Кроме того, несколько изменился порядок формирования, но не самого КС, сами судьи (это определено Конституцией) - они назначаются Советом Федерации по представлению Президента, изменился порядок выбора руководства КС. Если изначально судьи сами из своего состава избирали председателя и судью-секретаря, то теперь СФ избирает Председателя и 2 заместителей Председателя КС. Судья-секретарь перестал существовать как должность, соответственно, теперь два заместителя выполняют практически схожие функции, тогда как функции судьи-секретаря несколько отличались от функций заместителя Председателя.

Кроме того, на протяжении этих 10 лет (первые поправки были внесены в 2001 году, вторые – в 2005), несколько поправок касалось статуса судей, в основном, срока полномочий и ограничения предельного возраста пребывания судьи в должности. Срок полномочий, изначально установленный законом в 1994 году, был 12 лет, потом его увеличили до 15, потом его увеличили до пожизненного, т.е. до предельного срока пребывания в должности. Предельный срок в настоящий момент 70 лет, но предельный срок – возраст - не распространяется на Председателя КС. Белову кажется, это выглядит странным, рождаются сильные подозрения, что это сделано под конкретного человека. Так быть не должно, но, тем не менее, это так.

Кроме этих общих вопросов организации, Белов бы еще обратил внимание на Регламент КС, Регламент КС – интересное юридическое явление, потому что его принятие предусмотрено законом о КС, но в законе не определено, какова юридическая сила регламента, какие вопросы он должен регулировать. Регламент, в частности, затрагивает некоторые элементы статуса лиц, участвующих в деле, устанавливает определенные процессуальные права и обязанности. В связи с этим возникает вопрос, насколько это, в принципе, правомерно. Кроме того, Регламент на протяжении многих лет не был официально опубликован. Ситуация изменилась в 2011 году, после того как были внесены существенные изменения в закон о КС - то, что называлось реформой КС, в частности, упразднение палат, после этого Регламент был существенным образом изменен, изложен в новой редакции, уже в новой редакции он был сделан доступным для всех, он был вывешен на сайте КС, включен в правовые базы. В общем, проблема опубликования Регламента, она косвенным образом была снята, но проблема юридической силы регламента остается, и что именно, какое именно значение придавать Регламенту, можно ли Регламент, например, обжаловать с т.з. неправомерного установления прав и обязанностей лиц, участвующих в деле – это вопрос, который остается без ответа. Насколько Белов понимает, судьи склонным считать Регламент техническим документом, не считая, что в нем устанавливаются новые нормы и новые правила. Однако на самом деле это не так, в этом отношении содержание Регламента отличается от тех представлений, которые характеризуют содержание Регламента.

Конституционный судебный процесс – это один из видов судопроизводства. Как мы знаем, в ст. 118 Конституции перечисляются виды судопроизводств: гражданское, уголовное административное и конституционное. Закон о КС регламентирует конституционный судебный процесс в отношении порядка рассмотрения дел Конституционным Судом (далее – КСом).

Конституционный судебный процесс применяется в К(У)СС, где он, в целом, мало отличается от судопроизводства в КС, хотя некоторые отличия в некоторых субъектах есть.

Мы будем говорить о конституционном судопроизводстве, конституционном судебном процессе, КСРФ, т.е. по ФКЗ «О КС РФ». Закон, в общем-то, довольно много внимания уделяет именно процессу, Белов бы сказал, что дельная доля тех норм, которые определят порядок рассмотрения дел КСом, составляет больше половины закона о КС. При этом, закон определяет как общие правила рассмотрения дел, так и особенности рассмотрения дел отдельных категорий. Мы постараемся дать общую характеристику конституционному судебному процессу в КС, но, при этом, мы должны понимать, что процесс в КС не играет столь важной роли, какую процесс играет в других судах. Главным образом причиной этого можно считать то, что решения КС не обжалуются. Т.к. они не обжалуются, то те дефекты, которые они имеют, грубо говоря, они остаются на совести КС. Они не могут быть основанием для пересмотра решения КС, такой процедуры нет. И, как вытекает из принципов Конституции, быть не может в принципе.

Соответственно, судопроизводство – это некая упорядоченность той процедуры, которая имеет место в КС, это не те правовые жесткие требования, которые, с одной стороны, гарантируют права участников процесса, с другой стороны, предопределяют те основания, по которым решение может оспариваться как вынесенное без надлежащих юридических оснований. Конституционный судебный процесс такого значения, такой роли не играет, соответственно, его регулирование далеко не столь строго соблюдается, как соблюдается процесс в других судах. Мы к этому вопросу еще вернемся, просто Белов привете пример, самый яркий пример: закон о КС не предусматривает существования приглашенных участников процесса. Регламент таких участников предусматривает, и в реальности, КС, считая полезным участие в деле любых должностных лиц и государственных органов, может пригласить к рассмотрению дела представителей Минюста, представителей Генеральной прокуратуры, представителей любого Министерства или иного органа государственной власти. Каков статус этих лиц? В общем, в законе, поскольку их статус не определен, в Регламенте они только упоминаются, можно проводить аналогию с другими участниками процесса, но, в любом случае, здесь явно будет отсутствовать та строгость процессуальной формы, которая характерна для рассмотрения дел в других судах.

В этом отношении конституционный судебный процесс, не надо преувеличивать его значение, к тому же, у КС такая широкая свобода усмотрения, настолько широкие возможности по использованию тех или иных материалов, доказательств, аргументов и доводов, он настолько слабо связан той инициативой, которые проявляют стороны, что, в общем-то, процесс как таковой оказывается лишь некими общими ориентирами, на которые должен, в целом, как то смотреть КС, но не обязательно строго им следовать. По крайней мере, практика складывается именно так.

Тем не менее, закон о КС регламентирует порядок рассмотрения дел достаточно подробно. И мы можем увидеть целый ряд особенностей в конституционном судопроизводстве, которые проистекают из закона и которые характеризуют общий порядок рассмотрения дел в КС.

Мы начнем с принципов конституционного судопроизводства. Некоторые из них закреплены в законе, о некоторых имеет смысл говорить больше, о других только в общем виде упомянуть.

То, что касается принципа законности, про него много написано. Одна говорят, какая может быть законность для КС, если КС сам вершит судьбы закона. В отношении процесса – это совершенно странный довод, потому что процесс обязателен для любого суда, в том виде, в котором он закреплен в законе. КС в этом отношении не исключение. Конечно, КС может проверить конституционность собственной процедуры, но надо сказать, что все многочисленные попытки обжаловать в КС закон о КС были безуспешными. Наверное, отчасти потому что КС считает, что он выступит тут судьей в собственном деле, вопрос слишком непосредственно затрагивает сам КС, возможно по каким-то другим причинам, но, в любом случае, закон о КС для КС обязателен. Другое дело, что последствия нарушения закона, в отличие от других судов, для КС фактически отсутствуют, т.е. если процедура была нарушена, то никаких последствий, кроме угрызения совести самих судей, не возникает.

Второй принцип – принцип коллегиальности. В КС не предусмотрено рассмотрение дел или даже каких-то отдельных процессуальных вопросов в индивидуальном порядке. Начиная от принятия обращения к рассмотрению и заканчивая итоговым решением КС, все эти решения (как процессуальные, так и по существу дела) принимаются коллегиально. Причем, сегодня принимаются исключительно пленарным заседанием, т.е. всеми 19 судьями.

Может быть, отчасти, есть одно маленькое исключение - подготовка дела к разбирательству. На стадии подготовки судья-докладчик имеет право в рамках подготовки дела к рассмотрению истребовать доказательства, приглашать тех или иных участников в процесс, в этом отношении он обладает серьезной процессуальной самостоятельностью. Ему не требуется, чтобы вызвать свидетеля или какое-то лицо в процесс, принимать решение в пленарном заседании. Еще определенную роль играет секретариат, но об речь этом позже.

В целом, в отличие от ЕСПЧ, где вопрос о приемлемости жалобы могут рассматривать судьи единолично, в КС такие вопросы рассматриваются исключительно всем составом суда.

Принцип состязательности в конституционном судопроизводстве один из самых спорных и неоднозначных. С одной стороны, он закреплен в законе прямо и непосредственно. Отчасти закрепление этого принципа подчеркивает, что КС именно суд. Его процедура носит судебный характер, сам он относится к судебным органам, соответственно, для него обязательны те принципы, которые Конституция устанавливает в отношении судопроизводства. А состязательность – один из таких принципов. Состязательности не сводится только к наличию сторон и к равноправию сторон в процессе. С наличием сторон в конституционном процессе тоже могут быть проблемы. По крайней мере, есть т.з. о том, что в некоторых видах дел КС, стороны могут отсутствовать, например в делах о толковании Конституции. Белов считает, что это неправильно, Белов полагает, что дело доходит до КС только тогда, когда есть спор относительно содержания Конституции, а раз есть спор, значит, есть те, кто спорят – 2 позиции, 2 т.з., вот нам и стороны в процессе. Однако закон прямо не указывает на то, что такие лица должны быть, в частности, в делах о толкования Конституции, и само наличие сторон уже вызывает сомнения.

То, что касается равноправия, то это никаких сомнений не вызывает.

А еще один элемент состязательности – пассивность суда и необходимость совершения любых процессуальных действий исключительно по инициативе сторон – эта черта в конституционном процессе отсутствует почти совсем. КС в процесс имеет активное положение, т.е. он может, во-первых, самостоятельно добывать доказательства: начиная от принятии решения о необходимости тех или иных доказательств, и заканчивая их добыванием, их истребованием в других государственных органах. КС также не связан аргументами и доводами сторон по существу дела, и в этом есть глубокий теоретический смысл, большая теоретическая подоплека. Поскольку КС рассматривает вопросы, носящие публичный характер, вопросы, которые затрагивают интересы широкого круга граждан, он не может себе позволить ограничиваться лишь теми действиями, которые инициируют сами стороны. В этом случае, если бы он буквально следовал принципу состязательности, то, скажем, недостаточная подготовка или недостаточный профессионализм лиц, участвующих в деле, могло бы приводить к ущемлению прав едва ли не всех граждан РФ, которые страдали бы от недостаточно умелого отстаивания позиции неконституционности закона в КС. Поскольку этого допустить никак нельзя, КС берет на себя, отчасти, функцию дополнения и собственного расследования.

Судьи КС не столь связаны как судьи обычных судов теми процессуальными инициативами, которые выдвигают стороны. Это не мешает сторонам заявлять ходатайство об истребовании каких-то доказательств и представлять свои аргументы, но, в любом случае, КС только этими материалами не ограничивается.

В этом отношении конституционный процесс не имеет вида классического состязательного процесса. У него очень много черт розыскного, следственного процесса, собственно, предопределяется это особенностями тех вопросов, которые рассматриваются в КС.

Вообще в КС, хотя и есть конкретный заявитель, но считается, что речь идет не о правах и обязанностях конкретного заявителя, а о тех правах и обязанностях, которые установлены нормативно, грубо говоря, не о субъективном праве, а об объективном праве. В этом отношении, конечно, то, что состязательность ограничена, выглядит достаточно логично.

Устность в процессе конституционном тоже весьма условна, особенно это касается новой процедуры, введенной законом, принятом в ноябре 2010 года, реформировавшем КС, вступившим в силу в феврале 2001 года. Этот закон предусмотрел новую процедуру – процедура предусмотрена ст. 47¹. Это процедура письменного судопроизводства.

Предполагается, что если речь идет о применении ранее высказанной правовой позиции КС в новом деле, к новому нормативному акту, то полное слушание дела не требуется. Достаточно письменного разбирательства без приглашения сторон. Естественно, есть обращение в КС, есть отзыв на это обращение органа, издавшего и подписавшего оспариваемый НПА, и всё. Дальше КС сам, без участия сторон, рассматривает эти материалы.

Процедура ст. 47¹., она рассматривается как исключение из общего правила, считается, что если кто-то из участников процесса возражает против применения этой процедуры, она не может быть применена, любые возражения возвращают рассмотрение дела в обычный порядок. Обычный порядок предполагает, что при рассмотрении дела по существу, стороны приглашаются в судебное заседание, высказывают устно свои позиции, происходит судоговорение, которое и характеризует устность судебного разбирательства.

Есть масса «но», в т.ч. в отношении общей процедуры. Во-первых, эта устность касается далеко не всех стадии процесса. Если в суде общей юрисдикции устность и состязательность предполагаются с самого начала, т.е. с момента обсуждения возможности принятия обращения к рассмотрению, на стадии подготовки дела к разбирательству могут быть т.н. предварительные слушания. То в КС только само уже рассмотрение дела.

Много лет подвергалась критике, подвергается критике та практика, которую КС сформировал давно – практика вынесения Определений, решающих те или иные дела по существу, об этом еще речь впереди.

Эти Определения выносятся без участия сторон, соответственно, поскольку подавляющее большинство дел решается именно Определениями, и в них иногда даже формируются правовые позиции КС, в них иногда даже по сути принимается то решение, которое должно было бы выноситься в форме Постановления и приниматься в устной, гласной процедуре. В общем, фактически можно говорить, что в этой части устность существенным образом ограничена.

Уже непосредственно в самом рассмотрении дела, в самой процедуре, когда речь идет о КС, то устности гораздо меньше, чем в других судах, Если, например, в уголовной процессе считается, что устность требует оглашения всех доказательств, имеющихся в деле, то в конституционном процессе никто ничего подобного не делает. Далеко не все материалы дела оглашаются в заседании. Участники процесса, за ними сохраняется право знакомиться с материалами дела, но той самой устности, которая обеспечивает гарантии ознакомления со всеми материалами, которое обеспечивает представление о доказательной базе со всех сторон, всех участников процесса, этой устности в конституционном судопроизводстве нет.

То, что касается гласности и открытости, то в той же части, в которой речь идет об устности, в той же части можно говорить и о гласности. Потому что письменные документы, частично они доступны на сайте КС, там некоторые обращения даже вывешиваются для всеобщего ознакомления, но закон этого не требует, закон не предполагает гласность и открытость за пределами устной процедуры, которая весьма ограниченно применяется.

Про производство на русском языке Белов не будет говорить.

По поводу непрерывности. Сегодня этот принцип фактически отменен. И юридически тоже. Потому что им пожертвовали в качестве компенсации за ликвидацию Палат КС. Принцип непрерывность предполагает, что суд не может начинать рассмотрение другого дела, пока не рассмотрел предыдущее. Это касается рассмотрения дела в определенном составе КС. До тех пор, пока существовали Палаты КС, КС мог параллельно рассматривать максимум 3 дела: каждая Палата могла рассматривать по 1 делу и пленарное заседание. Только рассмотрев очередное дело, можно было перейти к рассмотрению нового. Ликвидация палат фактически привела бы, если бы не отменили принцип непрерывности, к тому, что КС может рассматривать только одно дело в конкретный момент времени. Законодатель посчитал, что это слишком сильно ограничит, затормозит работу КС, поэтому принцип непрерывности был отменен. Теперь КС может параллельно рассматривать сколько угодно дел. Но, конечно, есть разумные пределы, чтобы сами судьи не путались в делах. Но закон требований непрерывности не устанавливает. В этом отношении, конституционный судебный процесс, который начинал функционировать как обычный процесс, соответствующий тем представлениям о процессе, которые сформировались на базе других видов судопроизводства, теперь стал существенно отличаться.

Как мы видим, с состязательность, и устность, и непрерывность – те принципы, которые характерны для любых видов процесса, но именно в КС они имеют настолько существенную специфику, что во многих случаях оставляют сомнение относительно того, что они вообще существуют. Даже формальное признание, как в случае с принципом состязательности, не означает, что в действительности этот принцип соблюдается

Последний принцип – принцип процессуальной экономии, который нигде нормативно не закреплен, но широко применяется. Его сложно считать в юридическом смысле принципом, однако КС некоторые решения принимает, явно руководствуясь идеей процессуальной экономии. Белов приведет пример, к которому мы потом вернемся - пример рассмотрения конституционности какого-то закона. Допустим, КС рассматривает конституционность закона и видит, что заявитель оспаривает какую-то норму, имеющую определенный нормативный объем, объем нормативного содержания. Заявитель оспаривает часть этого нормативного содержания, и например, та часть, которую оспаривает заявитель – неконституционная. С т.з. возможного подхода, КС мог бы в этом случае признать неконституционной норму в той части, в которой она была оспорена заявителем. Но в этом случае другие части общего нормативного объема остались бы неоцененными с т.з. конституционности, и могло бы появиться новое обращение по поводу уже другой части той же самой статьи, и КС вновь потребовалось бы оценивать ее конституционность уже несколько в ином смысле, в иной части нормативного объема.

Что делает КС?

Он говорит: нет, мы не будем рассматривать кусочек, мы в целом оценим норму, и скажем, что в этой части она конституционна, в этой неконституционна. Назовем это конституционном токованием нормы. Конституционное толкование нормы проистекало из процессуальной экономии¸ чтобы снова и снова не возвращаться по поводу конкретных ситуаций по поводу применения нормы к ее конституционности, КС раз и навсегда определяет, в какой части норма должна считаться конституционной, а в какой части она конституционной признана быть не может. Тем самым, может быть, в какой-то части, расширив предмет обращения в КС, хотя, что тут понимать под предметом обращения, в любом случае, КС определенным образом более универсальное решение принимает и тем самым предотвращает повторное рассмотрение тех же самых вопросов. Процессуальная экономия относится в т.ч. и к тем ситуациям, когда КС выносит решение не как итоговое, финальное Постановление, а, скажем, выносит Определение об отказе в рассмотрении дела, но в этом Определении по сути дела проблему решает. В этом случае, если почитать Определения КС, то в некоторых ситуациях он пишет, что вопрос не требует рассмотрения в Постановлении КС. Предполагается, что достаточно вынести определение. И эта идея о достаточности Определения, она вытекает из принципа процессуальной экономии.

Кроме тех принципов, о которых мы поговорили, мы должны поговорить о тех процессуальных институтов, которые характерны для любого судебного процесса, в т.ч. для конституционного.

Судебный процесс конституционный в части состава участников сильно зависим от той категории дела, которая рассматривается. В Конституции и в ФКЗ «О КС РФ» перечисляется большое количество разных заявителей, которые могут возбуждать производство в КС. В частности, речь идет о тех органах, которые могут подавать запросы в порядке абстрактного нормоконтроля, т.е. без относительно конкретного дела, речь идет о тех органах, которые могут инициировать конкретный нормоконтроль в связи с рассмотрением ими конкретного дела, но и органах, которые могут возбуждать производство в КС в рамках споров о компетенции, либо в делах о токовании Конституции.

Закон и Конституция, наверное, самый большой перечень предусматривает в отношении тех, кто может возбуждать дела об абстрактном нормоконтроле. Здесь перечислено, в частности: Президент, Правительство, Государственная Дума и Совет Федерации, Верховный и Высший Арбитражный Суд и такой специфический субъект как 1/5 депутатов ГД, 90 человек могут обратиться в КС с запросом + органы законодательной и исполнительной власти субъектов Федерации.

Белов не будет пересказывать условия или особенности обращения в Суд субъектов, Белов обращает внимание на несколько проблемных черт всей процедуры и всех этих полномочий.

Во-первых, очень странным выглядит в целом обращение в КС судов. Еще в порядке абстрактного нормоконтроля, в каком-то смысле, эта странность меньше бросается в глаза, потому что при абстрактном нормоконтроле суды действуют вне рамок судопроизводства в буквальном смысле. Однако и в этом случае суды сомневаются о конституционности закона, они должны отстаивать в КС как заявители позицию о его неконституционности, они занимают положение стороны в процессе, что выглядит достаточно странно. В конституционном процессе это выглядит менее странно, чем выглядело бы в процессе гражданском или административном, однако и в этом случае все равно, Белову представляется это достаточно это необычным для судов – выполнять функции оспаривания какого-то нормативного акта, особенно, если речь идет об оспаривании закона. Здесь в общем-то с теоретической т.з. может возникать масса сомнений в правильности предоставления таких полномочий судам, потому что суды, вместо того, чтобы исполнять закон, они начинают бороться против закона в КС. И их роль в качестве правоприменительных органов в этом случае оказывается ограниченной. Но с практической т.з. все наоборот. Суды – те органы, которые непосредственно сталкиваются с рассмотрением конкретных дел, они могут увидеть то, что не может увидеть орган, имеющий право возбуждать абстрактный нормоконтроль в КС. И в этом отношении у судов всегда больше поводов, всегда больше оснований для обращения в КС с запросом о неконституционности.

В отношении конкретного нормоконтроля, Конституция и закон о КС фактически предусматривают только два вида субъектов – граждане и суды. Однако закон, по сравнению с Конституцией, добавляет туда еще и объединения граждан. На практике, этот перечень расширяется многократно. Практика КС показывает, что он принимает жалобы или обращения о неконституционности, тут их сложно назвать запросом, потому что они в строгом смысле запросом не являются, но и жалобой это тоже посчитать проблематично. Например, КС признал право возбуждать конкретный нормоконтроль (и абстрактный тоже) за прокурором. Это право предусмотрено законом о прокуратуре, а закон о прокуратуре – обычный федеральный. В каком-то смысле, корректируя положения ФКЗ о КС – этот закон добавляет полномочия прокурора, которые законом о КС не предусмотрены. В связи с чем с т.з. формальной не могут не возникать определенные сомнения в том, что это оправданно. Кроме того, ФКЗ Об Уполномоченном по правам человека предоставляет право обращения в КС Уполномоченного. КС признал в своей практике возможность обжаловать нарушения прав местного самоуправления за органами местного самоуправления. Кроме того, КС принимает жалобы от юридических лиц. Далеко не всегда юридическое лицо является объединением граждан, но КС, следуя общей позиции, что юридическое лицо – это форма реализации прав граждан, и нарушение прав юридического лица влечет нарушение прав граждан, его учредителей и участников, следуя этой общей логике, КС принимает к рассмотрению жалобы юридических лиц, они также, как и жалобы граждан, составляют подавляющее большинство тех обращений, которые рассматривает КС.

Получается, что, в целом, круг лиц, обращающихся в КС, чрезвычайно широк. КС даже принимал к рассмотрению обращение ГУП и государственных учреждений, хотя они объединениями граждан не являются точно. В этом отношении КС скорее руководствуется принципом, что лучше принять больше жалоб и устранить максимальное количество нарушений Конституции, нежели ограничивать возможности возбуждать производство в КС, следуя строгим формулировкам закона.

Короче говоря, КС в этом отношении формализмом не отличается, он старается более эффективно обеспечивать защиту Конституции, рассматривая возможность обращения в КС в качестве эффективного инструмента.

Те, кто обращается в КС – это одна сторона в процессе, независимо от вида производства, заявитель есть всегда, при любой категории дел.

А, вторая сторона, противостоящая заявителю сторона. Мы можем употреблять те термины, которые используются в гражданском процессе, это может быть не совсем корректно, но по существу определяет положение лиц, принимающих участие в рассмотрении дела (истец и ответчик), особенно истец не очень корректно, в отношении другой стороны – отвечать здесь действительно приходится. В качестве таких лиц выступают: в законе сказано – те государственные органы, которые издали или подписали оспариваемый НПА, если речь идет о нормоконтроле. А если речь идет о споре о компетенции, то тот орган, чья компетенция оспаривается. А в случае с толкованием Конституции, в законе четко не указывается, какой орган должен выполнять процессуальную функцию ответчика. Кто должен защищать определенное толкование Конституции? Белов полагает, что дела о толковании Конституции возникают в том случае, когда Конституция была уже применена, и заявитель считает такое применение некорректным. Например, Президент совершил какие-то действия, которые, по мнению ГД, рассматриваются как неконституционные. В этом случае то лицо, которое совершило соответствующие действие, тот орган, который предпринял такие действия, должно выступать в процессе, защищая свое понимание, свое толкование Конституции. В частности, можно привести пример, к сожалению практики о толковании Конституции у нас немного, и она разная: в одних случаях КС ссылался на то, что поскольку Конституция не применена, неопределенность, которая является основанием ля рассмотрения дела, отсутствует, следовательно, когда какой-то спор возникнет, тогда будет почва для рассмотрении дела КС. В других делах КС без очевидных оснований, поводов, тем не менее, дела рассматривал.

Если обратиться к практике тех Постановлений, которые выносились по делам о толковании Конституции, то можно увидеть, что, например, Президент вносит дважды кандидатуру на должность председателя Правительства, ГД обращается с запросом о толковании Конституции, спрашивая, а правомерно ли поступил Президент. В таком случае, естественно, Президент будет отстаивать свою позицию, а ГД свою. Появятся две стороны, и появится полноценный состав участников для рассмотрения дела в КС.

Кроме сторон, в конституционном судебном процессе могут быть представители сторон, свидетели, эксперты и переводчики. То, что касается свидетелей, в КС это довольно странная фигура, собственно, также как и некоторые другие средства, источники доказательств, свидетели могут способствовать установлению каких-то фактов. И это указывает на то, что КС может рассматривать вопросы установления тех или иных юридически значимых фактических обстоятельств. В представлении многих, в первую очередь, в представлении многих ученых, КС не должен заниматься установлением фактов. И в этом отношении довольно активно подвергается толкованию ст. 3 ФКЗ «О КС РФ», где сказано, что КС рассматривает исключительно вопросы права. Эту статью в целом очень часто пытаются, эту часть статьи пытаются истолковывать вместе со следующим абзацем, где сказано, что КС воздерживается от установления фактических обстоятельств, если это входит в компетенцию других органов. Но эти два положения независимы друг от друга, Белов хотел бы обратить внимание на то, что принципиально никакого запрета КСу рассматривать фактические обстоятельства дела в законе не установлено. КС, исходя из особенностей тех дел, которые он рассматривает, во многих случаях должен рассматривать исключительно вопросы нормативного содержания, не принимая решения о правах и обязанностях конкретных лицам в конкретном правоотношении, в этом случае он бы вторгся в компетенцию других лиц, других органов, других судов, это было бы нарушением его компетенции. Однако в тех случаях, когда КС устанавливает вопросы, имеющие отношения к его сфере полномочий, в частности, например, устанавливает соблюдение конституционно установленной процедуры принятия закона, она же не может быть установлена без констатации определенных фактических обстоятельств. В этих случаях КС непосредственно устанавливает вопросы факта. В этом отношении существование фигуры свидетелей рассматривается вполне логично и оправданно. Если же мы будем считать, что КС вообще никогда фактические обстоятельства не устанавливает, то и свидетели, и многие другие виды доказательств окажутся достаточно странными.

Дата добавления: 2014-11-09