Стихотворение Байрона и его подстрочный перевод 4 страница

Находиться рядом с любимым было хорошо, чувствовать его пальцы, теребящие прядки отросших волос, слушать его ровное дыхание и слегка покачиваться в такт, лежа на его груди.
- Ты ведь не против, что Васька с нами жить будет? – неожиданно даже для себя самого спросил я.
- Нет, главное, что если я буду жить с тобой, то Василий нам вряд ли помешает. Вот уволюсь из армии и приеду.
- А… - сердце сделало кульбит и забилось в рваном ритме. – Ты уедешь?
- Только чтобы рапорт написать.
- Когда? – еле выдохнул я от спазма, сжавшего горло.
- Не сегодня и не завтра, - он поцеловал меня крепко, собственнически, давая понять, что никуда от меня не денется. – У меня отпуск сорок суток, не считая дороги, а это восемь суток дополнительных, я же на самолете туда и обратно.
Внутри чуть-чуть отпустило, но не до конца. Казалось, что времени не осталось и лангольеры уже начали пожирать оставшиеся до разлуки мгновения.

Дни замелькали со страшной силой, приближая час разлуки. Эйфория от того, что мой дорогой и любимый комбат рядом, начала сменяться апатией. На работе начальник смотрел на меня с подозрением: еще бы, сначала летал, как на крыльях, дела и проблемы решались одной левой, а теперь последовал резкий спад.

- Константин, может быть, вам отпуск взять? – осторожно советовал директор, видимо, подозревая, что сотрудник переутомился. Да и на самом деле, я пахал как проклятый на благо фирмы и в свободное время стахановскими темпами изучал немецкий язык.
Я благородно отказался, мотивируя тем, что только что брал учебный отпуск на защиту диплома. Сказать честно, это мое образование, которое я по инерции получал, доучиваясь, было мне теперь нужно только ради корочки. Работа к диплому отношения не имела совершенно. Да, я учился и сдавал экзамены и зачеты вполне успешно, и даже начал писать диплом почти сразу после госов, но приезд майора и завалы на работе изменили мои планы. Оказалось, что проще договориться на кафедре, и за энную сумму меня освободили от необходимости что-то делать самому. Три балла меня вполне устраивали, главное – теперь корка о высшем образовании у меня в кармане, а от майора я благоразумно утаил свои махинации. Не совсем же я дурак.
В отделе кадров я сказал, что отпуск мне понадобится в конце августа, так как я хочу навестить родственников. На самом деле душа рвалась поехать с майором сразу и терпеливо ждать, когда в конце августа можно будет подать рапорт, а потом просто быть рядом до момента окончательного увольнения из рядов вооруженных сил. Но не получалось. Никак. Васька поступал летом в вуз, да и окончание школы требовало дружеского участия и поддержки. Как раз в конце июля следовало ждать зачисления, и оставлять парня одного было бы не очень хорошо. Опять же, даже возьми я отпуск, чтобы уехать вместе с ним в Читу, то все равно пришлось бы возвращаться одному и снова ждать в одиночестве – отпуск-то у меня не слишком длинный. И то, что в квартире я был бы не один, а с рыжим, обстоятельств дела не меняло.
Поэтому в середине июля я тоскливо смотрел, как из аэропорта Домодедово выкрашенный веселенькой зеленой краской борт уносил в далекую Читу самого дорогого мне человека.
- Ксен, ну перестань, не на веки вечные попрощались, - тормошил меня Васька. – Пойдем хоть в Макдональдс сходим. Развеешься. Смотреть же больно.
- Не хочу, тем более в это заведение, - не поворачиваясь и уткнувшись в подушку майора, которая еще остро пахла им, ответил я парню.
- Ну хоть куда-нибудь, пойдем! – настаивал рыжий.
- Хрен с тобой, - я сделал усилие и встал, может быть, и правда чуть полегчает, а там и понедельник скоро, авось на работе удастся забыть про эту тоску.
Но я сильно ошибался. Легче не становилось, наоборот, все валилось из рук, и я, как Эдмон Дантес в замке Иф, рисовал косые чёрточки на календаре, вычеркивая из жизни каждый невероятно длинный день.

Глава 25

Помогла пережить это трудное время Светка. Налетела ураганом, растормошила, не давая ни единого шанса остаться в стороне от ее бурной дружеской помощи.
- Ксен! – голос подруги вывел из задумчивости, а локоть, заехавший в бок, заставил повернуться к ней. – Ну что ты нашел в этой картине, она же посредственная до ужаса!
- Она замечательная, - не согласился я, отыскивая глазами продавца, - сколько стоит?
Тот оживился и стал нахваливать свое детище, но, стушевавшись под суровым взглядом Светика, решившей сегодня щеголять темными цыганскими глазами, вкупе с черными распущенными волосами делающими ее похожей на ведьму, назвал от фонаря цену.
- Да ты охренел, болезный! – взвилась подруга. – Суриков, блин, выискался! Пойдем отсюда, - это уже ко мне.
Я уперто стоял и пялился на избушку, изображенную на холсте, с кустом сирени под окном. Хочу!
Светка поняла, что я не уйду, вздохнула и стала торговаться.
- Не понимаю, что ты нашел в этом убожестве, - ворчала она по дороге домой, когда я, довольный и с улыбкой до самых ушей, тащил свое приобретение. – Два на полтора сущего ужаса.
- Восемьдесят на шестьдесят, - поправил я подругу. – И ничего ты не понимаешь, у меня, может, ностальгия. Домик и не кривой даже почти. Не придирайся.
- Ксе-ен, - подруга жалостливо посмотрела на меня, - ну ты и жопа! У вас с Васькой логика просто потрясающая. Он тебе сказал, почему подавал документы на экономические специальности?
Я помотал головой. Парень сам выбирал, я не вмешивался. Хочет всю жизнь сводить дебет с кредитом – пусть его, его право.
- Я, говорит, пойду туда, где много девушек, а парней почти нет. Они ж меня на руках носить будут. Я ему говорю, что тебе-то это как раз актуально, девушки-то. Он говорит: ага, конечно, но я же им не буду говорить, что мне мужики нравятся, а они за мной в очередь выстроятся, а я у них списывать буду. Прикинь, а?!
- Ага, Васька у нас прямо такой мачо, что девушки слюной изойдут.
- Во-во! Я ему то же самое сказала!
- А он? – я заинтересовался тем, как вывернулся мелкий.
- Тогда, говорит, я скажу им, что гей, но типа страдаю из-за своей ориентации, и они кинутся убеждать, что с девушками лучше, а я у них списывать буду.
Я неприлично заржал. Мелкая пакостная зараза! Хотя, может быть, он просто так пошутил, развел Светку, так сказать, с него станется.
Дома я пристроил шедевр изобразительного искусства на хозяйскую «Хельгу» - красота! Подруга упорхнула по делам, Васька тоже где-то шлялся, а я завалился на диван и стал медитировать на картину.

Я решил заняться уборкой. Выходные наступали с неизбежностью, обусловленной сменой дня и ночи при вращении нашей голубой планеты вокруг своей оси, На спасительную работу не убежать, приходилось изыскивать дело. Васька, согласившись помочь, вяло махал веником, скорее, гоняя пыль из угла в угол, чем реально заметая пол.
Оттирая старенький кафель в ванной, я вдруг вспомнил о вибраторе. Кажется, я его так и забыл убрать, он по идее скорее всего завалился куда-то. Под ванной его не было, я еще раз осмотрел крохотное помещение – девайс как сквозь землю провалился. Интересно, кто его нашел?
- Вась, поди сюда, - крикнул я в открытую дверь. – Ты вибратор не убирал отсюда?
- Забрал, - повинился рыжий, - смотрю: валяется. День, другой… Думаю, чего добру пропадать, ну я и взял. Мы с Пашкой опробовали, - а глазки-то какие невинные, ну мальчик-колокольчик ни разу ни динь-динь. – Вернуть?
Я чуть не поперхнулся.
- Для тебя вообще-то и покупал, - мне удалось равнодушно пожать плечами.
Ох уж эти дети! Иметь своих собственных категорически не хотелось.
На рабочем календаре косых черточек все прибавлялось Я старался так загрузить себя, чтобы времени на тоску и воспоминания об Андрисе не оставалось, но, даже падая вечером от усталости, все равно пялился на картину и представлял, как там, далеко-далеко, сидит он и тоже думает обо мне.
Васька поступил. Конечно, это не был престижный и профильный экономический вуз, но баллов хватило на не самое последнее в рейтинге учебное заведение. Поступил на бюджет и теперь ходил гордый собой, покупал тетрадки и требовал денег на какую-то ну очень крутую сумку. Решил проявить добрую волю и сделать подарок в честь поступления и был чуть не задушен в дружеских объятиях. М-да, не ожидал я как-то такого бурного проявления эмоций. Посоветовался со Светкой, и мы пошли отмечать поступление в кафешку, я искренне надеялся, что от такой радости – а Васька чуть ли не до потолка прыгал – останусь в живых. Удачно пришла в голову мысль отгородиться подругой. Сработало.
«Скучаю», - пришла смска. «Думаю о тебе», - отправил в ответ. Черт побери, осталось неделю перетерпеть – и самолет унесет меня к любимому. Билет куплен давно и лежит в паспорте. Скорей бы!
На работе подчистил дела, проставился в честь отпуска тортиком и тихо млел от счастья, что вот сегодня последний день, и поздним вечером я уже буду на пути к счастью. Коллеги в обеденный перерыв с удовольствием пили чай за мой счет и подшучивали, убеждали плюнуть на родню и махнуть куда-нибудь к теплому морю. Только один человек молча сидел в сторонке, буравя злыми глазами – племянник зама генерального, тот самый, который подмигивал мне на корпоративе, и на которого у меня была не самая лучшая реакция. Он как-то подкатывал ко мне еще раз, но я довольно жестко объяснил свою позицию, и парень пошел в свое пешее эротическое путешествие в одиночестве. Больше прецедентов не было, но злился на меня он знатно. Только не колыхало это меня совершенно.
Чита встретила ярким синим небом и хорошей погодой. Хотя мне любое ненастье показалось бы ясным днем, потому что у аэропорта меня встречало мое персональное солнце.
- Как долетел? – спросил он, улыбаясь.
- Хорошо, - как вежливый и хорошо воспитанный мальчик ответил я. – Проспал почти всю дорогу.
Светская беседа, вежливые улыбки, когда нет возможности сжать любимого в объятиях после долгой разлуки – два мужика не могут себе этого позволить на людях, а сердце скачет, выпрыгивает из груди, и губы зудят в ожидании поцелуя…
- Садись, поехали.
Открыл дверцу знакомого до боли старенького УАЗика, устроился на переднем сидении и стал пристально смотреть на серую ленту дороги.
- Я баню истопил, - низким и хрипло-сексуальным голосом произнес мой комбат.
Вот зачем так делать?! Я ведь и так еле держусь!

Майор гнал по шоссе с бешеной скоростью, а мне все равно казалось, что мы едем слишком медленно. Он не отрываясь смотрел на дорогу. Я, кусая губы, косился на него и молчал, боясь начать умолять остановиться и… Вот это самое «и…» привносило хоть чуточку благоразумия и остужало воспаленный мозг вкупе с разошедшимся воображением. Дорога, хоть и относилась к умеренно оживленным, но все же машины по ней ездили, встречались населенные пункты, а стекла у комбатовской машины не затонированы, да и странно бы смотрелась тонировка на УАЗике. Поэтому мечтать о небольшой остановочке для охлаждения зашкаливающей температуры внутри салона не следовало. Вот лучше придорожные столбы считать: один, два… До дома их оказалось тысяча сто двадцать три.
Комбат хотел загнать машину во двор и вышел открыть ворота, но я выпрыгнул вслед за ним и потащил за руку к бане: еще слишком свежи были в памяти слова о ней.
- Костя, ты что? – посмеивался он, но покорно шел, быстро переставляя длинные ноги, за мной.
- Что, что, - я тяжело дышал, заталкивая его внутрь, - не могу больше!
Все! С грохотом захлопнутая дверь отделила нас от окружающего мира, теперь можно было не сдерживаться, и я с животным стоном впился в такие желанные губы майора, скорее кусая, нежели целуя.
- Андрис, Андрис, - сбивчиво шептал я между поцелуями, - не смей больше оставлять меня одного, не смей!
Он отвечал не менее рьяно, но все равно проигрывая мне в страсти – от полуторамесячного недотраха и изводящей душу тоски крышу сорвало у меня капитально.
Я совершенно не думал, что делаю, раскладывая его на столе.
- Смазка в машине осталась, - с трудом, между рваными вдохами, произнес он.
Нет уж, я был не в том состоянии, чтобы бежать за ней.
- Ничего, я а-к-куратненько, - едва смог выдавить из себя и загнал в зад майора сразу два обслюнявленных пальца.
- Помягче, - выдохнул он, дернувшись.
- Ага, - согласился я, стараясь нащупать простату, ведь она там точно есть, я знаю.
Выдержки на полноценную подготовку не хватило, и я, размазав слюну по выпяченной заднице, вошел. Медленно, ибо сразу и на всю длину не получилось. Ну нет у меня опыта, и терпения сейчас нет! Майор, кажется, все понимал, поэтому молчал, воздерживаясь от комментариев, позволяя творить с собой все, что моя душенька пожелает. А она, душа в смысле, хотела только одного – быть с ним, быть в нем, и остановить меня в этом состоянии мог бы только партизан с гранатой, да и то не факт.
Майор потянулся рукой к своему члену, где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что надо бы мне самому этим заняться, и я решительно дернул его за запястье. Обхватив пальцами почему-то не очень бодрый ствол, начал дрочить, вызывая приток крови и усиливая эрекцию. Только вот внутри майора было так узко и так сладко, что сдержать свой собственный оргазм не получилось, хотя я честно пытался и даже перестал двигаться на пару секунд, но, поняв, что это все равно, что пытаться остановить снежную лавину, сорвался на бешеный темп, совершенно забыв про неудовлетворенного комбата.
- Костик, ты сволочь, - проинформировал меня любимый, стряхивая мою безвольную тушку с себя и распрямляясь.
Я приземлился возле ног майора, заинтересованно рассматривая аккуратные щиколотки с выступающими косточками.
- Прости, - повинился я и, наклонившись, провел языком от подъема и выше.
- Сволочь, ты меня порвал, - он рывком поднял меня за волосы и уставился в глаза своим фирменным взглядом.
- Прости, - проскулил я.
- Прости, - проворчал он, передразнивая и отпуская.
Я понял, что гроза миновала, и мне уже начало становиться стыдно за свое поведение, надо было как-то искупать вину.
- Хочешь, я тебя помою? – заискивающе предложил я.
Он заржал, запрокинув голову.
- Ты неподражаем! Маленькая, наглая, эгоистичная дрянь! И почему я тебя терплю?
Это был до такой степени риторический вопрос, что совершенно не требовал ответа, но в крови у меня гуляло такое количество адреналина, что казалось, я выпил бутылку шампанского. Поэтому как же тут можно было смолчать?
- Потому что любишь, – проворковал я, прижимаясь к нему и потираясь всем телом.
- Конечно люблю, - вздохнул он, коротко целуя в макушку. – Иначе не стерпел бы такого хамства. Нет, ну нормально – без подготовки, без смазки, да еще и кончить не дал!
Я почувствовал себя неуютно, но все же попытался возразить:
- Ну я, конечно, погорячился, но ты же ведь не девственник вроде…
- Костя, смотря что понимать под девственностью. Тебе, милый, с твоей разработанной попкой конечно не очень больно, когда я беру тебя при минимальной подготовке, а у меня, прости, последний раз в заднице хуй был лет пятнадцать назад. Поэтому ты меня порвал слегка, что не добавляет хорошего настроения.
Комбат провёл пальцами между ягодицами и продемонстрировал мне окрашенные в розовый цвет пальцы. Я закусил губу.
- Не делай так больше, - тихо закончил он и, резко сменив тон, рявкнул, - марш в машину за пакетом со смазкой и резинками!
Только выскочив из бани и пробежав половину пути, сообразил, что мчусь по огороду в чем мать родила. Пришлось возвращаться и под ехидные комментарии майора натягивать джинсы и повторно совершать марш-бросок.

Вечером, засыпая с привычной тяжестью руки Андриса попрёк своей груди и чувствуя его размеренное дыхание на шее сзади, я понял, что вот оно, мое счастье, и другого мне надо.
Комбат написал свой рапорт и принялся утрясать детали. Меня он в них не посвящал, да я и не особо рвался. Занимался привычными делами: топил печь, готовил еду и прибирался. Все это успокаивало и настраивало на позитивный лад – все у нас получится и все будет хорошо.
О том, что нас ожидает в Москве, мы не говорили, загадывать смысла особого не было. Правда, никто из нас не сомневался, что отставному военному с хорошим образованием будет найти работу просто: опытные психологи везде нужны.
На все про все ушел целый месяц. Мне даже пришлось звонить своему начальнику и сообщать скорбным голосом, что к сожалению задерживаюсь, потому что двоюродная бабушка совсем плоха, а ее дочь в больнице, и оставить старушку совсем одну я не могу… В общем, моя печальная повесть вышибла слезу даже у сурового майора. Я обиделся, нечего надо мной ржать, стараюсь-то для обоих, между прочим!
В начале октября, проверив, не забыто ли чего, мы присели перед дорогой. Расставаться с этим домом, ставшим практически родным, не хотелось, и уезжать, зная, что никогда больше не вернешься сюда, было грустно. По крайней мере, у меня в голове бродили такие мысли, майор же, ах нет, уже подполковник, был спокоен и собран.
- Тебя не будет мучать ностальгия? – не выдержал и спросил я.
Он посмотрел на меня внимательными серыми глазами и пожал плечами.
- По дому нет. Вот если бы ты здесь оставался, тогда другой вопрос, а так мне в жизни слишком часто приходилось переезжать, поэтому нет, я не привязываюсь к месту. Бессмысленно.

В квартире нас встретил Васька, лихорадочно ликвидирующий следы пребывания посторонних личностей. Я брезгливо сменил постельное белье, сделав внушение, чтобы он больше никогда не смел кувыркаться на нашем диване со своими любовниками. Рыжий кивал и соглашался, правда, уверенности, что он не повторит свои подвиги в наше отсутствие, не было – похоже, Василий пошел вразнос.
- Ну вот, а говорил, что на его специальности одни девушки, - бурчал я вечером, устраиваясь поудобнее, чтобы почитать любимый с детства журнал «За рулем».
- Не он один так думал, вот и набралось там таких бестолочей половина потока, - ответил Андрис, сидя за столом в нашей комнате и стуча по клавишам ноута.
Насколько я мог видеть со своего места, это не была переписка, скорее, он набивал какой-то текст.
- А что ты делаешь? – проявил я любопытство.
- Монографию пишу, - отозвался он отстраненно. – У меня очень много фактического материала о поведении людей в стрессовых ситуациях, в условиях военных действий, при угрозе теракта и так далее, вот и пытаюсь создать универсальное руководство в помощь работающим с такими людьми психологам. Одно время думал даже диссертацию написать, опубликовал несколько статей в узкоспециальных журналах, но… - он пожал плечами, - не сложилось. Да это и не важно, - он снова углубился в работу, а я посмотрел на комбата с еще большим уважением: сколько же еще тайн сокрыто в нем?

Против ожидания работу подполковнику в отставке оказалось найти непросто. Да, ему звонили, прочитав резюме, приглашали на собеседование, но так ничего и не предлагали в результате. Он хотел работать по специальности, но внешность и манеры отталкивали потенциальных работодателей, да и кто бы проникся доверием к оберштурмбанфюреру с холодным прищуром пронзительных серых глаз? А серый костюм, белая рубашка и военная выправка усиливали это ощущение. А уж если кто видел его в черном плаще и фуражке… Вот в кино бы его взяли, а психологами народ предпочитал видеть девочек, заочно закончивших курсы по предмету и считающих себя крутыми специалистами.
Андрис бесился. Он не привык проигрывать, он, который, по его собственному признанию, умел уговорить кого угодно на что угодно, не мог получить работу. Есть от чего сходить с ума. Жить с ним в одном доме становилось все сложнее. Я, как заправская жёнушка, задолбался гасить конфликты и успокаивать расходившегося любимого. Васька все чаще хлопал дверью и уходил к друзьям, только чтобы не подвергаться воспитыванию со стороны Андриса. Ситуация грозила выйти из-под контроля, и это несмотря на то, что денег нам хватало; но бездействие превращало умного и целеустремленного мужчину в медведя с занозой в лапе. Так дальше продолжаться не могло, нужно было что-то срочно предпринимать, но вот что?!
Выход нашелся неожиданно: в нашу контору срочно потребовался переводчик на место неожиданно попавшей на сохранение девушки. Кадры рыли носом тонны навоза в виде выпускников курсов и специализированных вузов, но пока уровень подготовки оставлял желать лучшего. Особую трудность представляло то, что нужно было знать и английский и немецкий на очень хорошем уровне, причем господин Карл каждый раз кривился, слыша сильный акцент или нелепые ошибки претендентов на должность.
- Не понимаю, - говорил он, расхаживая по приемной и обращаясь преимущественно ко мне. – Просто не понимаю. Почему нельзя хорошо выучить простой и доступный английский язык? Почему нельзя выучить логичный и четко структурированный немецкий язык? Ведь во время войны, я знаю, ваши люди после школы шли переводчиками и даже успешно выдавали себя за немцев. Куда все делось? Ваше образование катится в пропасть.
Я молчал. Во-первых, сказать было нечего, все было именно так, наша страна благополучно просрала одну из самых лучших систем образования в мире, а во-вторых, меня вроде как и не спрашивали.
Дома я достал тетрадь с очередным заданием Гюнтера и принялся грызть карандаш, соображая как правильно расставить отделяемые приставки в упражнении. Хлопнула дверь, и за спиной остановился Андрис, только что вернувшийся из магазина.
- Чем занимаешься? – поинтересовался он, разглядывая мою писанину.
- Учу немецкий, - признался я довольно уныло, - такая тема гадкая.
- Да, с этими приставками не один карандаш сгрызешь, - усмехнулся он. – Но у тебя ошибка здесь и здесь, - он указал пальцем где именно.
- Ты его знаешь?! – чуть не подскочил я на стуле.
- Еще бы не знать, - он пожал плечами, - у меня мать немка. Считай второй родной.
Шарики в голове завертелись с бешеной скоростью: елки зеленые, это что же получается, он мне может помочь в изучении и немецкого?! И дальше следом в мозгу вспыхнула мысль – а раз он знает два языка, то…
- А ты не хочешь пойти в нашу фирму переводчиком? Как раз вакансия есть.
Оказалось, не хочет. Пришлось уговаривать, что это временно, что как только найдется устраивающая его по всем параметрам должность психолога, то всенепременно он туда сразу же перейдет. Как маленький прямо. Даже удивительно. Хотя следует признать, что ломался мой бравый подполковник недолго, скорее всего подумал, что уже почти полтора месяца без работы, и в ближайшем будущем никакой шикарной перспективы не предвидится.
Карл, как основной деловой партнер нашей конторы, имел право голоса при выборе тех менеджеров и переводчиков, которые работали непосредственно с его компанией, весьма крупной, надо сказать, и занимающейся производством высокотехнологичного оборудования для энергетики. А еще у него был целый НИИ, который занимался энергоэффективностью зданий и сооружений, технологиями Intelligent Building (интеллектуального здания), поэтому наш гендиректор так и плясал перед ним, позволяя некоторые вольности и чудачества.
Господин Шахтенмайер одобрил кандидатуру, правда, без особого восторга, к моему безмерному удивлению, но тем не менее Андрис получил работу и приступил к выполнению своих новых обязанностей.
Бравый комбат постепенно привыкал к гражданской жизни, обстановка дома пришла в норму, Василий вернулся в родные пенаты. И все вроде стало хорошо, как вдруг к нам на огонек забежала Светка. В последнее время она стала жутко занята – записалась в школу дикторов. В этом мы с ее полностью поддерживали: голос у нее был шикарный.
- Мальчики, у меня для вас новость.
- Та-ак, - протянул я, просто физически ощущая запах нефтепродуктов в воздухе.
- Не надо волноваться, но Надежда Ивановна собралась квартиру продавать, - выдала информацию девушка.
- Как продавать? – стало обидно: мы так хорошо прижились в этой квартире. – А мы куда?
- Я хотела узнать, а вы ее покупать не будете? Ипотека, например, и все такое?
Я закрыл глаза.
-Сколько она хочет? – поинтересовался комбат.
Светик назвала сумму, она хоть по сравнению со стоимостью других квартир и была гораздо меньше, но все равно маленькой ее никак не назовешь.
- У меня есть деньги, думаю, сможем выкупить, - неожиданно сказал Андрис. – Не забывайте, я военный с редкой специальностью, зарплата хорошая была. Тратить некуда, на всем готовом же. Опять же мне квартиру в Чите дали, я ее продал, - пояснил он, видя наши недоуменные взгляды. -Давайте выкупим и будем жить на своей жилплощади, ремонт сделаем, мебель купим в конце концов.
- Тогда я скажу ей, что вы согласны, - просияла Светка и умчалась, даже не допив чай.
Так мы обзавелись квартирой. Она, может быть, и была не самой лучшей, но нас устраивала полностью и тем, что находилась в хорошем зеленом районе с развитой инфраструктурой, и тем, что до метро было минут семь хода. Тем более хорошая кирпичная пятиэтажка с квартирами улучшенной планировки и отдельными комнатами давала фору многим блочным новостройкам на краю географии.
К сожалению, идея помощи в немецком со стороны Андриса претерпела полный крах.
- Я тебя почти не понимаю, - жаловался я, причем не то чтобы мне не хватало словарного запаса или знаний грамматики, просто произношение моего собственного немца сильно отличалось от того, к чему меня приучили другие: что Карл, что Гюнтер говорили мягче, звонче и в целом намного мелодичней. Когда я слышал речь Андриса, то понимал, почему немецкий называли грубым и лающим: согласные он произносил тверже и глуше, слова выговаривал жестче, паузы между словами делал более отрывистые, а значения некоторых слов я не мог угадать на слух, просто потому, что он произносил их совсем не так как, я привык слышать в тех же телепередачах или на работе по телефону.
Пару раз чуть серьезно не поссорились и единогласно решили, что надо закончить эту пытку, и я продолжил заниматься с Гюнтером. Однажды, когда мы закончили немного раньше, я все же рискнул спросить по поводу произношения и получил в ответ маленькую лекцию о немецких диалектах. Оказалось, что Карл саксонец и для него восточнонижненемецкий диалект Андриса звучит слишком грубо и резко, опять же, произношение слов иногда отличается.
- Но Карл же, кажется, из Бремена, - память подсказывала мне, что Бремен не находится в Саксонии.
- Переехал, - улыбнулся Гюнтер, - немцы часто переезжают из-за работы.
- А вы? – решил уточнить я.
- И я, - утвердительно кивнул он. – И я тоже саксонец, из Дрездена, поэтому вам и легко с нами разговаривать и поэтому вы с трудом понимаете прусский диалект. Простите, мне пора, до свидания, - Гюнтер расплатился с официантом, надел пальто и пошел на выход из кафе, а я остался допивать кофе и размышлять о только что услышанном.
Неуклонно приближался Новый год. Москву начали украшать чуть не с ноября месяца, но отсутствие снега портило ощущение от приближающегося праздника. Василий сказал, что сваливает к друзьям, и мы было уже настроились на тихий семейный праздник, как прилетела тайфуном Светка и заявила, что мы идем с ней встречать Новый год к каким-то друзьям и что отказы не принимаются. Обещала интересную программу, настоящего Деда Мороза и Снегурочку и велела запастись костюмами.
- Что-то мне подсказывает, что она имела ввиду не офисный вариант одежды, - почесав в затылке, выдал майор, то есть подполковник, разглядывая захлопнувшуюся за ураганом Светлана дверь.
- Купи своему «что-ту» шоколадку за догадливость, - посоветовал я. – Хорошо хоть до эпохального события осталась еще неделя – сможем подготовиться.
На работе намечался грандиозный корпоратив. В этот раз снимать клуб не стали, а пригласили особо отличившихся сотрудников на мероприятие с участием прессы и телевидения. Гендиректор, выдавая премии по итогам года, провел разъяснительную беседу по поводу перспектив и горизонтов и выхода на новый уровень. Так что роли нам обозначили, осталось только отыграть спектакль.
В банкетном зале расставили столы буквой П. Искусственная ель, украшенная явно не силами сотрудников, а с помощью дизайнера, привлекала внимание яркими красными шарами и золотыми бантами. Все-таки в России традиционно украшали новогодние деревья иначе. Улыбнувшись, вспомнил нашу с майором «елку» в бане, в паху приятно заныло, понятно, что возбудился я не на новогоднюю атрибутику, а на сладкие картинки наших с майором игрищ. Ничего, дома мы будем не очень поздно, вполне можно будет…
- Константин Константинович, - возле меня нарисовался с бокалами шампанского Гоша, мой верный враг. – Не желаете промочить горло?
- Нет, не желаем, - вежливо отказался я.
- Что ты морду кривишь при виде меня, - он говорил негромко, улыбаясь, так что со стороны создавалось впечатление дружеской беседы. – натурала из себя строишь, делаешь вид, что презираешь, а сам... - он залпом осушил один из бокалов. – Я тебя насквозь вижу!
- Иди проспись! – брезгливо сказал я, удивляясь, что вечер только начался, а этот уже набрался. Хотя, может, с утра начал.
- С тобой, мой котик, всегда, - он призывно облизал губы.
Сука какая! Не хватало, чтобы еще это увидел Андрис. Мы, конечно, на работе делали вид, что даже почти и не знакомы, и никто не был в курсе наших отношений, но стоять и слушать эту галиматью не хотелось, поэтому я молча развернулся и пошел к компании, в которой заметил нашу секретаршу. Очень вовремя зазвучала музыка, и я пригласил ее на танец, искренне надеясь, что Гоша немного придет в себя и не будет больше ко мне цепляться.
Торжественную речь директора я пропустил мимо ушей, она была целиком и полностью предназначена для журналистов и расписывала успехи и достижения нашей фирмы на ниве и бла-бла-бла.
Улучив момент, я тихо смотался в туалет.
- Чего от тебя хотел этот хмырь? – за спиной как всегда бесшумно появился Андрис.
- Да ну его, - попытался уйти от разговора я. – Придурок озабоченный. Не успокоится никак, что его послали.
Морщинка между бровей комбата разгладилась, и он легонько чмокнул меня в губы. Авансом, так сказать.
От двери раздались аплодисменты.
- Браво! – закричал пьяный Гоша. – Я ж сказал, что нихуя ты не натурал, а наш.
- Гоша, - предостерегающе начал я.
- Слышь, Андрей Витальевич, давай его на пару разложим, - предложил он, - я от его попки уже год с ума схожу, - пьяно пожаловался он.
- Заткнись, идиот! – заорал я, выведенный из себя.
- Сам заткнись! – заорал он в ответ. – Целку, сука, строил, я вокруг него как дурак прыгал, а он перед первым же встречным ноги раздвигать готов! Чем мой-то хуй тебя не устроил?!
Комбат хоть и отличался железными нервами, но не стерпел и врезал придурку в солнечное сплетение и затем, чтобы сбросить напряжение стукнул кулаком в стену. Так бы осталось это «маленькое недоразумение» секретом мужского туалета, если бы не журналисты, которые сбежались на крики как стервятники. Гоша, пьяный в сосиску, умудрился, падая, разбить себе нос и теперь заливал кровищей светлый кафельный пол, делая картину произошедшего совершенно жуткой. Со стороны казалось, что в конец озверевший Андрис отметелил Гошу до полусмерти, и разбитые костяшки пальцев говорили об этом же.
Блять, два мужика подрались из-за «дамы». Сомнительная честь, однако – выступать предметом поединка. Какой только бред не лезет в голову, когда понимаешь, что вот он, звездец во всей своей красе. Журналисты, гендиректор, его зам, сотрудники… Как они все поместились на сравнительно небольшой площадке перед туалетом? Господи, опять туалет, кажется, у меня на эти общественные заведения начнется самая настоящая аллергия.
Губы генерального были плотно сжаты, желваки ходили на заострившемся от ярости лице так, что было страшно.
- Вы уволены! – прозвучал в тишине его голос.
Гоша оскалился, радуясь, что нам прилетело.
- И ты тоже! – повернулся к нему гендиректор, - мне на фирме пидоры не нужны! – развернулся и вышел, печатая шаг.
Терять нам было уже нечего и мы, взявшись за руки, переплетя плотно пальцы, покинули зал под пристальными и нездорово-любопытными взглядами присутствующих.

Дата добавления: 2014-11-09