Принципы русской бухгалтерии

Инвентаризация — исходный и потому важнейший элемент метода бухгалтерского учета.

Без инвентаризации нет бухгалтерского учета, как бы не пытались осмыслить инвентаризацию по ту сторону бухгалтерии.

Раздел 3. РОССИЙСКАЯ БУХГАЛТЕРИЯ: СВОЯ ИСТОРИЯ, СВОИ ПРИНЦИПЫ

Бухгалтеру, живущему и работающему в России, очень важно задуматься над тем, что сформировало специфику учета в нашей стране, какие социально-правовые особенности повлияли на известную нам методологию бухгалтерского учета. Бухгалтерский учет — это зеркало социальной жизни. Какая жизнь — такое и зеркало. Почему так сложен для нас переход к МСФО? Что нам мешает высказать свое «профессиональное суждение»? В чем наш российский, бухгалтерский «исторический рефлекс»? Об этом статьи данного раздела.

Дата публикации: 06.11.2002

Бухгалтерский учет в каждой стране имеет свои специфические особенности. И особенности эти создаются в большей степени не сегодняшней деятельностью законодателя, не степенью при­нятия международных стандартов, а историей национальной школы учета. Знание этой истории и понимание ее особенностей позволяет ясно и определенно понять, что же такое бухгалтер­ский учет в России. Почему, несмотря ни на что, главным пользо­вателем бухгалтерской информации остается налоговый ин­спектор, почему бухгалтерский учет никак не может стать управленческим, почему иногда бухгалтер больше боится дирек­тора, чем помогает ему и т. д. Ответом на эти непростые во­просы является предлагаемая статья Я. В. Соколова, д. э. н., про­фессора, члена Методологического совета по бухгалтерскому учету при Минфине России, первого Президента Института профессиональных бухгалтеров России.

Русские, — писал замечательный философ Н. А. Бердяев, — макси­малисты, и именно то, что представляется утопией, в России наи­более реалистично. Эта мысль отражает всю суть русской интел­лектуальной жизни.

Деление бухгалтерского учета на счетоведение (теорию) — занятие преимущественно утопическое с точки зрения подавляющего чис­ла бухгалтеров, и счето­водство (практику) — занятие нужное, каждодневное, скучное, лежит в рамках русской культурной тради­ции, а эта традиция требует рассмотрения любой проблемы не столько путем исследования, сколько или путем осуждения или прославления, или анафемы или акафиста.

Такой вывод можно сделать, рассматривая историю учета за по­следние одиннадцать веков.

Это многовековая панорама эволюции учетной мысли носит свое­образный характер, суть которого можно свести к тому, что в Рос­сии экономическая жизнь никогда не протекала вне государствен­ного контроля, поэтому и учет всегда был предметом государст­венной регламентации, а история бухгалтерии в России — это ис­тория государственного влияния на учет и его представителей — бухгалтеров.

Идея государственности пронизывает всю русскую жизнь, но эта идея, преломленная через духовный склад нашего народа, привела к весьма своеобразному типу учета.

Рассматривая его многовековую историю, можно выделить целый ряд существенных принципов, определяющих глубинные содер­жательные основы российской учетной мысли.

Менялись века, менялись нравы, но человек с его генофондом, с его менталитетом оставался самим собой даже тогда, когда не сознавал этого, или, может быть, он и оставался самим собой именно потому, что не догадывался об этом.

Считается, что Русское государство возникло в 862 г., и можно только предполагать, что первые полтора века на территории Восточно-Европейской равнины применялись самые примитивные учетные приемы, связанные со сбором дани (налогов) и регистра­цией торговых оборотов.

Государственное хозяйство рассматривалось как частная собст­венность его владельца — князя, именно поэтому размеры податей (дани) не регламентировались. Князь (власть) мог взять все, что считал нужным для себя и излишним для податного населения.

Эта черта хозяйственного быта оказала огромное влияние и на русский учет, сформировав его первый принцип, так или иначе просуществовавший на протяжении всей нашей истории:

Государство является собственником всего или почти всего имущества, находящегося в стране.

Должен быть единый орган, регламентирующий порядок учетных записей, и, что еще более важно, в обществе вер­тикальные правовые отно­шения преобладают над го­ризонтальными, частная (личная) собственность но­сит подчиненный характер, и каждый человек отдает все князю (государству) и все от него получает.

Величайший скачок развитию учетной мысли дало принятие Ру­сью христианства, православной религии. Это способствовало созданию множества монастырей, ведущих по тем временам ог­ромную и довольно разнообразную хозяйственную деятельность. Именно в монастырях под влиянием византийской учетной мысли родились многие идеи русской бухгалтерии, сформировался ее дух. За монастырскими стенами возник второй принцип русской бухгалтерии:

За каждый имущественный объект отвечает строго определен­ное лицо
(материально ответственное лицо) или группа лиц.

Ответственность была не только материальной, но и уголовной — личной. В случае недостачи виновного избивали, лишали жизни, а уже много позже Иван Семенович Пересветов, известный пуб­лицист XVI в., советовал в помещении складов прибивать к сте­нам кожу бывших кладовщиков, допустивших недостачу. Это бы­ло бы предупреждением для вновь принятых на работу.

Принцип ответственности приводил к созданию весьма изощренной учетной техни­ки, которая требовала стро­гого разделения учетных регистров, предназначенных для фиксации поступления и отпуска денег и других ценностей; последовательного проведе­ния инвентаризаций (причем учетные остатки сверялись с натурными, а не наоборот).

Следующий этап развития учета в России совпал с эпохой татар­ского ига. Новые хозяева попытались сразу навязать, как бы мы теперь сказали, свои учетные стандарты, коренным образом изме­нив налогообложение.

Именно татары, пренебрегая русской национальной тра­дицией, пытались ввести персональное налогообло­жение — подать стала по­душной, ее должен был пла­тить каждый мужчина без различия состояния и воз­раста. Для этого была впервые[11] проведена перепись населения. Она не была статистическим учетом населения, а была бухгалтерской инвентаризацией людей, «положенных в число».

Так возник третий принцип русской бухгалтерии:

Человек — объект учета, ибо каждый человек, так или иначе, подотчетен.

Однако привнесенное извне персональное налогообложение и учет расчетов по дани не просуществовали долго. В России воз­никла новая национальная окладная единица — соха.

Дело в том, что в нашей стране всегда были сильны уравнитель­ные тенденции и убеждения в конечном торжестве справедливо­сти. Подавляющее большинство налогоплательщиков считало несправедливым то, что и богатые, и бедные выплачивают одина­ковые подати (налоги).

Это привело к возникновению круговой поруки, которая предо­пределила четвертый учетный принцип:

Платеж несет общество, и недоимка любого из его членов
воз­мещается остальными членами мира, общества (коллектива).

Этот принцип доживет до наших дней в форме так на­зываемой коллективной (бригадной) материальной ответственности.

С XV по XVII века Россия как бы консервирует полити­ческую, экономическую и культурную жизнь. В учете не заметно каких-либо иноземных влияний, однако развиваются старые и формируются три новых принципа. Вводятся твердые задания не только в государственных, но и в частных хозяйствах. Каждому работнику задается урок — своеобразное «плановое задание», «норма выработки». В связи с этим пятый принцип учета:

Каждый работник должен получить урок, т. е. сколько, какой именно работы
и в какие сроки он должен выполнить.

Это имело своим следствием желание работника получить как можно меньшее задание, а сделать, в случае стимулирования, как можно больше, чтобы иметь право на добавочные «кормовые».

Система уроков получает широкое развитие в имениях, где скла­дывается крепостное право. (Уроки, особенно в сельском хозяйст­ве, предполагали применение выборочного метода, лишенного, конечно, математического обоснования.)

Много веков спустя эта национальная идея уроков приведет к трансформации американской системы «стандарт-костс» в совет­ский нормативный метод учета.

В средневековой России торговля, особенно мелочная, была отно­сительно развита. В одной из самых распространенных книг XVI в. — «Домострое» — читаем: «А которые в лавках торгуют: — ино с теми в вечере и на упокой, на всякую неделю, самому госу­дарю надо быть сличиться с ними в приходе и в расходе, и купле и продаже», т. е. предполагалась коллация — выверка всех расчетов как дебиторской, так и кредиторской задолженности один раз в неделю. Таким образом, шестой принцип учета — коллацию — можно сформулировать так:

Все взаимные расчеты между лицами, участвующими
в хозяйст­венной деятельности, должны быть выверены.

Очень важно подчеркнуть, что в это же время оконча­тельно формируется при­оритет вертикальных административно-правовых свя­зей, и практически игнори­руются горизонтальные гражданско-правовые отно­шения. Сама коллация трак­туется как вытекающая из обычаев народа, а не из закона. И тут возникает седьмой принцип:

Обязательства перед начальником всегда важнее обязательств перед сторонними лицами.

Этот принцип иерархии от­ношений, принцип, допус­кающий волю начальника как источник права, необходимо всегда иметь в виду.

И отсюда вытекают сверх важные последствия для уче­та. Бухгалтерский учет все­гда воспринимают не столько как средство управления процесса­ми хозяйственными деятельности, сколько как трудовую повин­ность, наложенную на администрацию вышестоящими начальни­ками. (В настоящее время таким начальником выступает налого­вая инспекция. И если она не будет требовать отчетности, то ни­кто ее не будет и составлять. Даже акционеров интересуют диви­денды, а не отчеты об убытках и прибылях).

Развитие государственного и монастырского хозяйства в России привело к появлению еще одного, может быть, самого русского принципа — принципа экономии.

Прежде всего этот принцип нашел свое выражение в зарождении калькуляции, что мы находим в замечаниях настоятеля Волоко­ламского монастыря Иосифа Волоцкого (1439-1515) об исчисле­нии себестоимости церковных треб. Цены подобных услуг зави­сели от затрат на содержание монахов, занятых выполнением треб, а отнюдь не от спроса и предложения. Так возник восьмой принцип:

Цены предметов зависят от затрат, связанных с их производствам.

Этот принцип, восходящий к идеям Платона о справедли­вой цене, возмещающей труд и только труд, стал роковым и для учета, и для экономики страны.

В первом случае вышеука­занный принцип требовал строжайшего исчисления себестоимости готовой про­дукции, оказанных услуг, выполненных работ, а во втором — при­водил или к хроническим дефицитам, или к затовариванию.

Более того, для того, чтобы поднять свои доходы, производители должны были неизменно увеличивать расходы (издержки), что вело к нерациональному использованию материальных, трудовых и финансовых ресурсов, а также к абсурду в нашей торговле.

И наконец, в московский период складывается необыкновенный интерес к учетным процедурам, в результате которого возникает девятый принцип — принцип обрядолюбия. Он звучит так:

Внешний вид документов, их взаимосвязи, порядок и последова­тельность заполнения являются неотъемлемой частью учета; порядок важнее содержания; казаться — важнее, чем быть.

К XVII в. сложился довольно строгий порядок описания фактов хозяйственной жизни. Он включал:

· дату;

· текст;

· количество (денег, продуктов, материалов).

Однако теоретическая любовь к порядку оформления документов и регистров не избавляла практический учет от небрежностей и ошибок. «В тех книгах, — писал ревизор того времени, — многие тетради и листы вырезаны и выдраны, и скребно, и чернено» и т. п.

Последующие века мало что дополнили к этим принципам.

К началу XVIII в. выявилось свойственное русскому духу метание из крайности в крайность. Если до Петра I считалось, что у нас все самое лучшее и передовое, а Запад погряз в грехах и пороках, то теперь общество было охвачено иной идеей: мы беспредельно отстали, у нас все самое плохое, нам надо забыть все свое — язык, мысли, платье, учет и усвоить все чужое.

Петр так и полагал: забудем свое, усвоим чужое и сразу же вой­дем в число экономически развитых и цивилизованных стран.

Он ездил в Европу, и «вернувшийся оттуда, он гладко нас обрил, и к святкам, так что чудо, в голландцев нарядил» (А. К. Толстой).

Точно так же Петр пытался обрядить русский бухгалтерский учет в «голландский фасон».

Позже его последователи будут «обряжать» русский учет во фран­цузскую, немецкую и даже американскую форму.

Но все дело в том, что как русские люди не стали голландцами, французами, немцами, американцами, так и русская бухгалтерия, усваивая те или иные западные приемы и методы, оставалась рус­ской.

Однако к ее исконным принципам добавился новый:

Русский характер всегда готов к заимствованию чужих идей.

К заимствованию чужих идей русский характер всегда был готов, но русская традиция сознательно или бессознательно деформиру­ет изначальную европейскую идею, как бы национализируя ее, и, возможно, кардинально ее изменяя.

Таким образом, анализ принципов русской бухгалтерии позволяет сделать важный вывод. Многие думают, что можно взять что-то хорошее в одной стране, например, систему бухгалтерского учета, и перенести в другую страну. Административно-командный вос­торг стимулируется приказом. Издадим закон, положение, инст­рукцию, и все войдет в нужную колею, старые недостатки исчез­нут и все образуется.

Но опыт веков говорит об ином. Все делают люди. И люди одной страны, одной нации — это совсем не то же, что люди другой стра­ны и другой нации. «То, что в других странах хорошо, — говорил один из героев М. М. Зощенко, — у нас часто боком выходит».

И дело не в том, что где-то хорошие люди, а где-то плохие. Суть проблемы в разной психологии, социально-экономической инфра­структуре и особенно в исторической традиции.

Дата добавления: 2014-11-29