Писатели-декабристы 6 страница

А через две недели после того, как был написан «Нулин» (поэма была создана в течение двух дней – 13 и 14 декабря 1825 года), Пуш­кин узнал о разгроме декабрьского восстания. Вслед за тем одно за другим стали поступать известия о казнях, ссылках на каторгу и в Си­бирь. Весть о разгроме восстания декабристов глубоко потрясла поэта. О чем бы ни писал он, мысль о «друзьях, братьях, товарищах» неот­ступно владела им. И многие произведения этого периода (в частнос­ти, пятая и шестая главы «Евгения Онегина») окрашены в грустные тона. Но в своих стихах поэт не только скорбел. В них звучало и него­дование. В это время было написано одно из самых замечательных ли­рических произведений – стихотворение «Пророк» (сентябрь 1826 года), вскоре после того, как Пушкин получил известие о казни пяти декабристов.

«Пророк» – программное произведение в творчестве Пушкина. Стихотворение связано с традициями гражданских и философских од Ломоносова и Державина, с произведениями декабристов о поэте-про­роке. Поэтическая речь Пушкина выдержана в суровом, сдержанном, возвышенно-ораторском тоне. Несмотря на архаический образ пророка, стихотворение обращено не в глубь веков, а в пушкинскую современ­ность.

В момент творческого вдохновения, исполнения пророческой миссии все суетное, мелкое, приземленное и прозаическое должно исчезнуть, стать прахом. Вот этот трудный процесс превращения простого смерт­ного в грозного глашатая истины запечатлен в стихотворении.

Как труп в пустыне я лежал,

И Бога глас ко мне воззвал:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

Пушкин ощущал себя именно таким поэтом. Его служение поэзии родственно служению пророка. Недаром впоследствии он скажет:

«Веленью Божию, о Муза, будь послушна». Создавая близкий истори­ческому прошлому образ ветхозаветного пророка, Пушкин соотносил с ним себя как поэта современности, способного воспринимать всю пол­ноту жизни и представлять все богатство мира.

Петербургский период (1826–1830)

Осенью 1826 года Николай I вызвал Пушкина из Михайловского в Москву. Сведений о всех деталях разговора, состоявшегося между по­этом и царем, не сохранилось. Но какой-то компромисс между ними был достигнут. Николай убедил Пушкина, что искренне желает прине­сти пользу России и собирается провести для этого необходимые ре­формы. Мало того, он обещал поэту свою поддержку и вызвался быть его цензором. В свою очередь, Пушкин обещал быть лояльным по от­ношению к правительству, но не скрыл от царя своего сочувствия дека­бристам. Пушкин предполагал, что личная цензура царя откроет ему быстрый доступ к печати. Царю же, вступающему на престол, хотелось расположить к себе поэта и русское общество после жестокой распра­вы над декабристами. Но надежда на перемену политических взглядов Пушкина не оправдалась: он вовсе не намеревался стать официальным поэтом. Правда, некоторое время он был осторожнее, но взгляды свои не изменил.

После беседы с Николаем I Пушкин проникся иллюзией, будто он, как поэт и старинный дворянин, даже боярин, сможет влиять на госу­дарственную политику России, если царь призовет в советники таких же просвещенных дворян. Вместе они образуют своего рода дозволенную оппозицию, которая станет внимательно следить за соблюдением зако­нов, за созданием новых, более справедливых, уложений. С этими мыс­лями Пушкин написал знаменитые «Стансы» («В надежде славы и до­бра...»,1826), в которых выражал надежду, что Николай I будет подо­бен Петру I и начнет смело сеять просвещение «самодержавною рукой», что он увидит в выступлении декабристов не злобу к себе и не ненависть к монархии, а желание ей добра. Отсюда возникнут заключительные строки:

Семейным сходством будь же горд;

Во всем будь пращуру подобен;

Как он, неумолим и тверд,

И памятью, как он, незлобен.

В новое царствование Пушкин рассчитывал на почетное место одно­го из сподвижников Николая I на ниве просвещения и расцвета страны. Русская публика не поняла Пушкина. Даже близкие к нему люди вос­приняли обращение поэта к царю как лесть. Пушкин ответил стихотво­рением «Друзьям», в котором отверг обвинения.

Однако оказалось, что контроль Николая I не освобождает сочине­ния Пушкина от обычной светской и духовной цензуры. За каждым его шагом бдительно следило III Отделение и его шеф Бенкендорф: письма поэта просматривались, свободные поездки по стране ему не разреша­лись, он не имел права публично читать свои рукописи.

Нужно было обладать редкой смелостью, чтобы в этих условиях на­писать стихотворение «Во глубине сибирских руд» (1827). Пушкин пе­реслал его с Муравьевой, уезжавшей в Сибирь к сосланному мужу.

Вновь и вновь раздумывая над декабрьскими событиями, участью декабристов и собственной судьбой, Пушкин все больше склонялся к тому, что он уже перерос декабристские идеалы.

Он увидел определенную закономерность в том, что не разделил су­ровую долю декабристов. Об этом он сказал в стихотворении «Арион» (1827).

Столкновения с правительством начались сразу же после возвраще­ния из ссылки. Вскоре поэта начинают допрашивать то в Петербурге, то в Москве по делу о стихотворении «Андрей Шенье», которое послано правительству с доносительной надписью «На 14 декабря», хотя стихи сочинены Пушкиным раньше, чем произошло восстание декабристов. После расследования за Пушкиным в 1828 году по решению Государст­венного совета вновь учреждается секретный надзор. Не дремлет и ду­ховная цензура. Пушкина снова и снова требуют к ответу по поводу ан­тихристианской поэмы «Гавриилиада». Поэт упорно отстаивает свободу творчества и посвящает этой теме несколько стихотворений («Поэт», «Поэт и толпа»).

Трагическое чувство одиночества среди мертвящего и пустого света рождает такие проникновенно-печальные и философски мудрые строки, как «В степи мирской, печальной и безбрежной...», «Дар напрасный, дар случайный...», «Предчувствие» и мн. др. В каждом из стихотворе­ний содержится лирическое обобщение необычайной силы. В ряду этих грустных раздумий появилось и стихотворение «Анчар» (1828).

Пушкин в небольшом лирическом стихотворении раскрыл суть отно­шений между людьми. Общество осуждено им, потому что в нем правят антигуманные законы, потому что социальные отношения превращают одного человека во владыку, действующего сознательно во вред такому

же человеку, а другого – в послушного раба. В обоих все человеческое искажено. Но сочувствие Пушкина, бесспорно, на стороне «раба».

В эти же годы Пушкин создал превосходные лирические произведе­ния: «Зимнее утро», «Я вас любил: любовь еще, быть может...», «Бро­жу ли я вдоль улиц шумных...» и «Что в имени тебе моем?..», «В часы забав иль праздной скуки...», «Сонет», «Поэту», «Мадонна». В боль­шинстве этих стихотворений Пушкина нет тоски, скуки, нет муки. В них сохраняется печаль, светлая и чистая.

В стихотворении «На холмах Грузии лежит ночная мгла...» яркие и красочные эпитеты. Только две метафоры – «лежит... мгла» и «серд­це... горит», но они привычны, широко употребительны в литературной разговорной речи. Все слова и выражения просты: «мне грустно и лег­ко», «унынья моего ничто не мучит, не тревожит», «что не любить оно не может». Но вместе они складываются в один музыкальный образ светлой и тихой печали. Любовь, пришедшая к поэт, от него как бы не зависит. Не нужно, однако, думать, будто реальное любовное пережива­ние без всяких изменений перенесено поэтом на бумагу, чтобы стать ше­девром его лирики. Жизненное переживание послужило лишь прототи­пом переживания художественного, в котором обобщен духовный опыт Пушкина.

В жизни каждое чувство сопряжено с массой несущественных по­дробностей. В лирике оно преображается, очищаясь от всего посторон­него и потому ненужного. Эта вечная тема, так просто и глубоко раскры­тая Пушкиным, нашла отражение в музыке. Многие композиторы об­ращались к пушкинскому шедевру.

Теми же свойствами благородной простоты, высокого ума и нежного чувства отмечено и стихотворение «Я вас любил...» (1829).

Каждый раз, когда поэт говорит о любви, душа его просветляется. Так и в этом произведении. Но, в отличие от стихотворения «На холмах Грузии лежит ночная мгл...а», в восьмистишии нет умиротворенности. Здесь чувство Пушкина тревожно, любовь его еще не остыла, она еще живет в нем. Светлая печаль вызвана не приходом любви, а безответной сильной любовью. Недаром он вновь повторяет: «Я вас любил...» Он раскрывает перед любимой, но не любящей его женщиной, как была сильна и благородна его любовь:

Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно...

В этом стихотворении чувство любви вынуждено подчиниться дру­гому чувству – самоотвержения. Поэт сознательно побеждает страсть, потому что покой любимой женщины ему дороже безответного любов­ного чувства:

Я не хочу печалить вас ничем.

Он желает любимой полного счастья:

Как дай вам Бог любимой быть другим...

Благородство чувств поэта, окрашенных светлой и тонкой грустью, выражено просто, непосредственно, тепло и, как всегда у Пушкина, ча­рующе музыкально.

Каждое новое стихотворение Пущина содержало огромное фило­софское обобщение пережитого и перечувствованного им. Вот почему и его любовные стихотворения стали школой истинной гуманности.

Во второй половине 1820-х годов в творчестве Пушкина важное ме­сто занимает личность Петра I, которому поэт посвятил, к сожалению, оставшийся незавершенным роман «Арап Петра Великого» и поэму «Полтава».

Новая поэма Пушкина явилась апофеозом деятельности Петра, апо­феозом государственного начала. К. мысли о том, что в Петре великий реформатор сочетался с «нетерпеливым помещиком», Пушкин придет позднее.

В центре поэмы «Полтава» находится изображение противоборства двух исторических личностей – Петра и Мазепы. В образе Петра по­эт воплотил новую русскую государственность, молодую Россию, кото­рая

...В бореньях силы напрягая,

Мужала с гением Петра.

В лице же Мазепы отражены силы, стоявшие на пути строительства этой новой России. При этом важно отметить, что прославление лично­сти Петра в поэме сопоставлено и до некоторой степени проверено тра­гической судьбой частного человека – Марии, вовлеченной в истори­ческие события. В «Полтаве», написанной Пушкиным на рубеже ново­го периода творчества, уже начинают звучать тревожные раздумья о трагическом воздействии исторических событий на судьбу простого человека, и в судьбе Марии уже просматривается судьба Евгения из поэмы «Медный всадник».

Строгий историзм и широкое социально-политическое содержание придавали пушкинской поэме особое значение. «Полтава» выполняла

давнюю задачу – создание новой эпической реалистической поэмы, которая могла бы занять место старой классической эпопеи.

Почти на протяжении всех 1820-х годов, с 1823 по 1830 год, Пуш­кин работал над величайшим из своих произведений – романом «Евге­ний Онегин». Это был первый реалистический роман в истории не толь­ко русской, но и мировой литературы.

«Евгений Онегин» – вершина пушкинского творчества. Здесь, как ни в одном из пушкинских произведений, нашла свое отражение русская жизнь в ее движении и развитии, смена поколений и вместе с этим смена и борьба идей. Наиболее полную и емкую оценку роману Пушкина дал Белинский. «Онегина», – писал он, – можно назвать энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произве­дением...» Критик писал также: «Велик подвиг Пушкина... он первый в своем романе поэтически воспроизвел русское общество того времени и в лице Онегина и Ленского показал его главную, т.е. мужскую, сторо­ну; но едва ли не выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэти­чески воспроизвел в лице Татьяны русскую женщину».

В свою очередь, Достоевский отметил, что в образе Онегина Пуш­кин создал «тип русского скитальца, скитальца наших дней и в наши дни, первый угадав его гениальным чутьем своим, с исторической судь­бой его и с огромным значением его и в нашей групповой судьбе...».

Онегин – это человек не только 20-х годов, но и всего XIX века. Используя теорию Белинского, можно сказать, что Онегин – это «мужское» начало русской жизни, ее своеобразная «центробежная энергия, ее неприкаянность и неуспокоенность, ее скитальничество». Что же касается Татьяны, то в ней отразилось «женское» начало, «ее центростремительная сила, верная, устойчивая» (Н.Н. Скатов). По словам Достоевского, Татьяна – «это тип твердый, стоящий твердо на своей почве», то есть на почве народной, национальной жизни.

Художественная задача, поставленная Пушкиным в романе, была, по существу, та же, что и в «Кавказском пленнике» и в «Цыганах». Поэт намеревался постичь современного человека, принадлежащего к петербургскому дворянскому обществу. Он искал причины разочарова­ния молодого дворянского интеллигента. В «Евгении Онегине» герои помещены в привычное им окружение – в петербургское или москов­ское общество и деревенскую провинциальную глушь. И любовь геро­ев тоже лишилась исключительности, хотя дружба и любовь в «Евге­нии Онегине» – чувства высокие, благородные. У каждого из героев романа «Евгений Онегин» своя биография, своя психология, свои при­вычки, свое понимание жизни. Через мысли, чувства и поступки героев

выступает исторческая жизнь русского общества. Поскольку в «Евге­нии Онегине» отразилась историческая эпоха, представшая через исто­рию героя и сюжет, через объективное повествование, то это произве­дение является романом. Так считал и сам Пушкин, писавший, что под романом он разумеет «историческую эпоху, развитую на вымышленном повествовании».

В образе Онегина Пушкин показал раздвоенность типичного дво­рянского интеллигента XIX века. Человек высокой интеллектуальной культуры, враждебно относящийся к пошлости и пустоте окружающей среды, Онегин в то же время носит в себе характерные черты этой сре­ды. Лишний человек в обществе, «чужой для всех», он тяготится своим существованием. Для него, гордого в своем «равнодушии», не было де­ла, он «ничем заняться не умел». В отсутствие какой-либо «цели» или «труда», делающих жизнь осмысленной, – одна из причин внутренней опустошенности и тоски Онегина, с таким блеском раскрытой в его раз­мышлениях о своей судьбе в отрывках из «путешествия»:

Зачем я пулей в грудь не ранен?

Зачем не хилый я старик,

Как этот бедный откупщик?

Зачем, как тульский заседатель,

Я не лежу в параличе?

Зачем не чувствую в плече

Хоть ревматизма? – ах, Создатель!

Я молод, жизнь во мне крепка;

Чего мне ждать? Тоска, тоска!

Онегинский характер сформировался в определенных общественных условиях, в определенную историческую эпоху. Следовательно, Онегин осмыслен как национально-исторический тип русской жизни. Его скеп­тицизм, разочарование – это отражение общего «недуга новейших рос­сиян», который охватил в начале века значительную часть дворянской интеллигенции.

Всесторонне раскрыто Пушкиным и мироощущение другого типич­ного для того времени героя-романтика – Ленского. В его образе при­влекательна та свежесть романтической мечтательности, которую в ранней юности пережил и сам Пушкин. Однако поэт с мягкой иронией показал, что свойственное Ленскому восприятие действительности вне ее конкретности и противоречивости, вера в «совершенство мира» бы­ли детски наивны. Как оказалось, Ленский «сердцем милый был не­вежда». При всей привлекательности Ленского, горячо преданного

вольнолюбивым мечтам и трогательного в своей наивной восторженно­сти, ложность его романтически-идеалистического взгляда становится очевидной. В романе намечены пути, по которым он мог бы пойти. Пер­вый путь – путь самоотвержения «для блага мира». В пропущенной и не дошедшей до нас полностью XXXVIII строфе шестой главы романа Пушкин утонял свою мысль: «Ленский мог быть повешен, как Рылеев». Но могло случиться и другое. Может быть, «поэта обыкновенный ждал удел», и, с годами утратив «пыл души», он:

Расстался 6 с музами, женился,...

Подагру б в сорок лет имел,

Ел, пил, скучал, толстел, хирел...

Таким образом, ни скептически-холодное мироощущение Онегина, лишенного активного жизнеутверждающего начала, ни романтический идеализм Ленского не могли указать выхода из мира лжи, лицемерия, пустоты, в котором живут герои романа.

Положительный идеал произведения намечен в образе Татьяны. «Татьяны милый идеал» принадлежит к числу наиболее поэтических об­разов, созданных русской литературой. Живущая в той же среде, что и Онегин, но вместе с тем далекая от нее по своим мыслям и чувствам, Та­тьяна противопоставлена в романе не только Онегину, но и Ольге – типичной провинциальной барышне с чрезвычайно ограниченным кру­гозором.

В образе Татьяны нашли свое воплощение черты народной культуры, проявился склад русского характера и народные идеалы. Пушкин выде­ляет в ней то, что определяется словами «русская душою». Общение с крестьянскими девушками, любовь к няне, которая для Татьяны ближе всех в семье, живое восприятие устного народного творчества – все это приводит к пониманию чисто народных особенностей характера Татья­ны: ее простоты, непосредственности, высокой моральной чистоты, враждебности к малейшим проявлениям фальши.

В соответствии с народными традициями Пушкин наделяет Татья­ну исключительной душевной цельностью. Мысль и чувство, разум и поступок для нее одно и то же. Поэтому, полюбив, она первая откры­вается Онегину, преступая условные законы дворянской морали. Она ведет себя просто и естественно. К любви она относится серьезно и са­моотверженно. Но, будучи уже замужней женщиной, она, любя Онеги­на, не отвечает на его чувство и остается верной мужу не потому толь­ко, что уважает своего супруга, но прежде всего из уважения к себе. Она не может поступиться своей честью, своим личным достоинством,

предпочитая верность нелюбимому мужу бесчестному роману с люби­мым другом. И в этом проявляется ее близость к народным патриар­хальным устоям – с одной стороны и дворянская честь провинциаль­ной девушки – с другой.

Душевная цельность Татьяны в наибольшей степени характеризует гармоническое единство лучших сторон высокой дворянской и просто­народной культуры – пушкинский поэтический идеал. Поэтому автор не скрывает своих симпатий к Татьяне.

Итак, в русской действительности Пушкин обнаружил две культу­ры: дворянскую (светскую, оторванную от народа, и провинциальную, близкую к простонародной) и народную. Идеалом поэта выступила еди­ная культура, сочетающая в себе высокие достижения дворянской обра­зованности и гуманную народную нравственность. Пушкин искал пути сближения дворянства с народом.

«Евгений Онегин» – роман без конца. Дальнейшая судьба героев остается неизвестной. Но эта незавершенность произведения не являет­ся случайной. Как отметил Белинский, «...есть романы, в которых мысль в том и заключается, что в них нет конца, потому что в действи­тельности бывают события без развязки, существование без цели, суще­ства неопределенные...».

Несмотря на трагический исход судьбы героев «Евгения Онегина», самый тон романа является жизнеутверждающим. Глубокий лиризм, пронизывающий всю структуру романа, передает романтическую взвол­нованность автора, веру в возможность иного, лучшего будущего. Голос поэта, постоянно звучащий в романе, придает произведению особую эмоциональную приподнятость.

В «Евгении Онегине» суммировалась все то, что было создано Пушкиным раньше, и в то же время роман открывал новый этап в твор­честве поэта. «Евгений Онегин» – это своего рода соединительное звено между Пушкиным-поэтом и Пушкиным-прозаиком, автором «Руслана и Людмилы» и «Кавказского пленника» и автором «Повестей Белкина» и «Капитанской дочки».

Значение романа заключалось не только в том, что в нем нарисова­на широкая панорама русской действительности 20-х годов XIX столе­тия, но и в том, что в нем необычайно полно раскрылась личность само­го поэта. «Онегин» есть самое задушевное произведение Пушкина, са­мое любимое дитя его фантазии, – писал Белинский, – и можно ука­зать слишком на немногие творения, в которых личность поэта отрази­лась бы с такою полнотою, светло и ясно, как отразилась в «Онегине» личность Пушкина. Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь

его чувства, понятия, идеалы. Оценить такое произведение – значит оценить самого поэта во всем объеме его творческой деятельности».

«Евгений Онегин» запечатлел духовную красоту Пушкина и живую красоту русской народной жизни, которая была впервые открыта чита­телям автором гениального романа.

Роман «Евгений Онегин» был закончен в Болдинскую осень, кото­рая осталась памятной в истории русской литературы как период созда­ния Пушкиным произведений, открывавших новые пути и вносивших в литературу новое содержание.

Болдинская осень

Три месяца пребывания Пушкина в Болдине (с начала сентября по ноябрь 1830 года) были временем необычайно интенсивной творческой работы. По словам самого поэта, он писал в Болдине, «как давно уже не писал». Здесь, кроме последних глав «Евгения Онегина», были написа­ны поэма «Домик в Коломне», «Повести Белкина», «История села Горюхина», четыре «маленькие трагедии» («Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость» и «Пир во время чумы») и около 30 сти­хотворений.

На рубеже 1830-х годов пушкинский гений приобрел особую гума­нистическую одухотворенность, стремящуюся противостоять историче­ской неопределенности и порой непредсказуемости событий «железного века». В поэзии Пушкина глубже начинает проявляться обостренное ощущение уходящего времени. Его стихотворения приобретают харак­тер лирических переживаний философских проблем, глубоко интимное осмысление важнейших проблем человеческого бытия: смысла жизни, ее цели и, наконец, смерти. Поэт пытается осмыслить сущность проис­ходящих вокруг него событий. В стихотворении «Бесы», первом произ­ведении, написанном в Болдине, Пушкин в иносказательной форме вос­произвел современную историческую обстановку.

Народная фантазия часто видела в метели что-то бесовское, кол­довское, завораживающее. Метель манит в неведомую даль и грозит гибелью. Ритм стихотворения, его образы воссоздают страшную кар­тину метели, в которой заблудились ямщик и барин. Их охватывает общее чувство:

Страшно, страшно поневоле

Средь неведомых равнин.

Путникам чудятся при неверном свете луны духи, бесы, сбивающие с верного пути:

В поле бес нас водит, видно,

И кружит по сторонам.

В этом произведении – мысль о неясном пути дальнейшего разви­тия страны («Сбились мы. Что делать нам?»), и раздумья о личной судьбе, и ощущение безвыходного одиночества, и чувство беспомощно­сти, щемящей тоски перед неразумностью, бессмысленностью жизни. Но ясный ум Пушкина преодолевал настроения тоски и безнадежности. На другой день после «Бесов» была написана замечательная «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье...»), в которой Пушкин подводил ито­ги прожитой жизни. Здесь выражены те же настроения горечи, уныния, печали, душевной смуты, те же безрадостные предчувствия:

Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе

Грядущего волнуемое море.

Однако заканчивается стихотворение не мыслью о безнадежности и безысходности жизни, а мудрым, просветленным приятием ее:

Но не хочу, о други, умирать,

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать...

Во многих стихах Пушкин возвращается к прежним темам, заново осмысливает плоды своего духовного опыта. Лирика поэта приобрета­ет тревожную и порой трагическую окрашенность. Можно проследить, как темы пушкинской лирики 1820-х годов своеобразно трансформи­руются в стихах, написанных в Болдинскую осень. Сравним, например, «Под небом голубым страны своей родной...» и «Для берегов отчизны дальней...»; «Ночной зефир» и «Я здесь, Инезилья...»; «Зимний ве­чер» и «Бесы»; «Храни меня, мой талисман...» и «Прощание»; «Про­рок» и «Поэт»; «Вакхическая песня» и «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье...») и др.

Особое место среди произведений болдинского периода занимает поэма «Домик в Коломне», имевшая значение творческой декларации. В ней Пушкин провозгласил своей демонстративный отказ от требова­ний и советов тогдашней критики, утверждавшей, что только возвышен­ное и высокое может служить материалом для поэзии.

Демократической тенденцией пронизаны и «Повести Белкина», знаменовавшие собой крупный шаг в развитии русской реалистической прозы. В них Пушкин раздвигал круг явлений действительности, входя­щих в сферу его творчества. Перед нами проходит жизнь поместного

дворянства, быт армейского офицерства, мелких ремесленников и т. п. При этом в каждой из повестей поэт по-своему воспроизводит широко распространенные в то время сюжеты сентиментальных и романтичес­ких произведений. И здесь речь шла отнюдь не о пародировании. Пушкин стремился показать жизненность, казалось бы, условных сю­жетных схем. Каждая из историй, рассказанных в «Повестях Белки­на», много раз передавалась из уст в уста и поэтому приобретала зна­чение достоверности. Этому в немалой степени помогает то, что Пуш­кин сознательно устраняется от осмысления сущности рассказанных в «Повестях Белкина» историй, передавая эту функцию обыкновенному человеку – Ивану Петровичу Белкину, который искренне удивляется всему, о чем ему довелось услышать.

События, о которых повествует Белкин, в его глазах выглядят истин­но «романтическими»: в них есть все – дуэли, неожиданные случайно­сти, счастливая любовь, смерть, тайные страсти, приключения с пере­одеваниями и фантастические видения. В судьбах героев, о которых рас­сказывает Белкин, произошли незаурядные события, сам же Белкин не испытал ничего подобного. Он лишь довольствовался рассказами. Но в нем тоже жило стремление к романтике.

Доверяя роль основного рассказчика Белкину, Пушкин, однако, не устраняется из повествования. То, что кажется Белкину необыкновен­ным, Пушкин сводит к самой обыкновенной прозе жизни. И наоборот: самые ординарные сюжеты оказываются полными поэзии и таят не­предвиденные повороты в судьбах героев. Вымышленный повествова­тель ничего не может придумать и измыслить, разве что поменять фами­лии живых людей. Он даже оставляет в неприкосновенности названия сел и деревень. Но для Пушкина в подобном недостатке, конечно, за­ключено и достоинство – куда ни кинь глаз, везде происходят или мо­гут произойти случаи, описанные Белкиным.

«Повести Белкина» выросли на скрещении двух писательских взгля­дов. К одному и тому же жизненному материалу у вымышленного и ис­тинного повествователей разное, не совпадающее отношение. Поэтому немудрящая белкинская проза постоянно поправляется, по-иному осве­щается Пушкиным, который то вставит ироническое слово, то вспомнит какую-нибудь притчу (например, о блудном сыне), то отошлет к лите­ратурному сюжету.

Важной особенностью «Повестей Белкина» было и то, что почти в каждой из них содержались раздумья поэта о судьбах русского дворян­ства и о том, как складывалась и менялась его жизнь в первой четверти

XIX века. Эта тема будет звучать во многих произведениях Пушки­на, написанных в 1830-е годы, – «Дубровский», «Капитанская доч­ка» и др.

Особое место среди «Повестей Белкина» занимает повесть «Стан­ционный смотритель», в центре которой находится рассказ о «сущем мученике 14 класса, огражденном своим чином токмо от побоев, и то не всегда», рассказ о трагедии этого всеми покинутого маленького челове­ка, о его попытках протеста и незаслуженных оскорблениях и, наконец, о его гибели.

Вот этим своим подлинно гуманистическим отношением к страдани­ям простого человека Пушкин открыл в русской литературе путь «ма­леньким», «бедным» людям.

Содержание «Повестей Белкина» при всей своей внешней простоте поражает глубиной поставленных в них проблем, для решения которых нужен был особый, лишенный всяких словесных ухищрений, сжатый и точный язык, «язык мысли». Еще в 1821 году Пушкин писал: «Точ­ность и краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыс­лей – без них блестящие выражения ни к чему не служат...»

К циклу «Повестей Белкина» примыкает не завершенная Пушки­ным повесть «История села Горюхина». В этом произведении поэт изобразил деревенскую жизнь, но взглянул на нее не глазами помещика, а глазами крепостного крестьянина. Село Горюхино – это символ всей России – «страны, по имени столицы своей Горюхиным называемой».

Центральная тема произведения – это показ разорения села Горю­хина системой управления господ через «пьяниц и плутов старост и при­казчиков, наконец, под тиранской рукой самих помещиков». Пушкин начинает свой рассказ с описания управления Горюхиным «старшинами, избираемыми народом на вече, мирской сходкою называемом». Этот пе­риод золотого века сменяется в повести изображением новых «полити­ческих систем», по-разному эксплуатирующих крестьян. Уничтожение мирских сходов, рекрутчина, непосильные оброки – вся эта картина обнищания некогда процветавшей деревни слагается в потрясающую хронику. На фоне этих народных страданий Пушкин рисует жизнь по­мещиков, которые «травят зайцев» и ведут очень красноречивую «лето­пись»: «4 мая. Снег. Тришка за грубость бит. 6 – корова бурая пала. Сенька за пьянство бит. 8 – погода ясная. 9 – дождь и снег. Тришка бит по погоде».

Рисуя подобную картину, Пушкин приходит к выводу, что такое по­ложение может привести лишь к бунту, возмущению. Но именно на бун­те он вынужден был прервать свое повествование, так как понимал, что

такое произведение в печати не могло появиться. Но тема крестьянских возмущений и бунтов продолжала волновать поэта, и он к ней еще вер­нется.

Одновременно с «Повестями Белкина» и «Историей села Горюхина» Пушкин работал над своими «маленькими трагедиями». Эти два цикла произведений во многом противостояли друг другу. Если в цен­тре «Повестей Белкина» находилась русская действительность, жизнь простых людей, порой совершающих необычные поступки («Выст­рел») и вовлеченных в необычные приключения («Метель»), то в «маленьких трагедиях» Пушкин воссоздал другой мир – картины и образы, связанные с жизнью разных стран и эпох, характеры людей исключительных, наделенных могучими страстями. Но и «Повести Белкина», и «маленькие трагедии» были пронизаны острым чувством современности. В «маленьких трагедиях» чувствуется та же тревож­ность бытия, характерная для пушкинской эпохи, раздумья поэта о сложных процессах, происходящих в мире, и их влиянии на развитие человеческих отношений.

Дата добавления: 2014-11-29