MONACA – Head

Где меня нет

Себастьян Смайт поднялся на ноги и облокотился на спинку кровати. Чудесно, теперь он может сделать не один шаг, а целую дюжину. И он даже сам сможет дойти до машины. Прекрасно, он герой.
Как хорошо, что он уедет отсюда уже сегодня. Он подошел к окну, выглянул на улицу. С седьмого этажа было прекрасно видно автомобильную стоянку, на которой практически не было свободного места. Сейчас она была наполовину пуста, и Смайт вздернул брови.
- Живой?
Он обернулся. Вошедший отец бросил на застеленную кровать спортивную сумку.
- Переодевайся.
- Спасибо. Сейчас.
Себастьян не мог быстро двигаться и отец, нахмурившись, смотрел, как он довольно медленно подбирается к кровати, оставляя одну руку на подоконнике, чтобы не потерять опору, другой хватаясь за спинку.
- Помощь не нужна?
- Нет, благодарю.
- Твою мать, ты разговариваешь со мной как с чужим.
- Нет, я так разговариваю со всеми. Просто мы мало общались.
Он осторожно опустился на кровать, не снимая руку со спинки.
- Выглядишь не очень, - сказал отец, заходя к кровати с той стороны, где сидел его сын, - Все-таки я помогу тебе переодеться.
- Не надо. Броуди сейчас придет и все сделает.
Мистер Смайт остановился около окна, провел рукой по груди, поправляя галстук.
- Хорошо. Тогда я могу ехать?
- Конечно, ты свободен.
Отец повернулся к нему, и Себастьян снизу взглянул на него. Мистер Смайт решительно шагнул вперед, обнял его за плечи и осторожно поцеловал в лоб.
- Я счастлив, что ты выжил.
- Спасибо.
Опустив глаза, мистер Смайт пошел к двери.
- Послушай, - раздался голос Себастьяна, - Все-таки помоги мне, потому что он, похоже, опаздывает, а я хочу выбраться отсюда поскорее.

Это заняло некоторое время. Все движения были очень дискомфортными и даже сейчас, когда сын был напичкан лекарствами, мистер Смайт видел, как дрожат его руки, когда он держится за него. Себастьяну приходилось несладко, это было видно. И черт с ним, с ранением. Он был беспомощен. Он. Первостатейный негодяй. Пошляк, который отпустит такой комплимент, после которого вы отдадите все свое состояние за одну единственную веревку, последнюю в вашей жизни и стопятидесятую в его. Конченый извращенец, заставляющий людей делать друг с другом самые откровенные вещи на его глазах. Нелюбимый сын, от которого жалко избавиться.
Даже дьявол не стал бы покупать его душу, боясь после смерти не попасть на небеса.
Просто человек, которого можно полюбить.

Отец попросил его подняться и, пока он стоял, держась одной рукой за его плечо, стянул с него мягкие домашние штаны и усадил обратно на кровать. Потом подложил под его ноги джинсы, и все повторилось в обратном порядке. Себастьян попробовал застегнуть джинсы сам, но отец, увидев его закушенную губу, отвел его руки и сам потянул вверх молнию, а потом вдел в петлю пуговицу.
- Со свитером справишься?
- Это тоже трудно.
- Садись, ты же выше меня.
Сев на кровать, Себастьян медленно поднял руки над головой. Было ощутимо больно, пуля, сорвавшаяся с поводка, который был в руке у психующего мальчишки, вошла в живот, пробила диафрагму и легкое и вышла наружу, оставив Смайту напоследок такой подарок как неполноценная, но жизнь. И сейчас, когда все страшное осталось на той автомобильной стоянке, в реанимационном отделении и на хирургическом столе в медицинском центре, откуда он сейчас собирался уехать, ему было страшно возвращаться обратно. Изо всех сил скрывая свою слабость, он все-таки пытался побольнее укусить этот мир, чтобы мир не забывал, кто такой Себастьян Смайт.

- Спасибо.
- О чем ты говоришь, я же все-таки тебе не чужой.
- Мне казалось, наоборот. Мне, правда, казалось, что ты был бы рад мертворожденному ребенку, чем такому, как я, но живому.
Отец бросил вещи сына на кровать.
- Оставлю их здесь.
- Давай, - усмехнулся Себастьян, - Они свое отжили.
- Когда тебе принимать таблетку?
- Через час, наверное.
Отец налил воды и протянул стакан.
- Больно?
Себастьян сделал глоток и поморщился.
- Теплая. Вот от этого больно.
- Я схожу и принесу из холодильника.
- Стой.
Он потер рукой грудь, морщась от боли.
- Я могу думать, что ты все-таки… ты…
Отец мягко положил руку ему на плечо.
- Я предложил принести холодной воды, а ты уже готов броситься мне на шею?
- Отцы могут быть идиотами?
- Вполне.
Он поднялся с кровати и неожиданно поцеловал Себастьяна в макушку.
- Не говори ничего.
И только когда за ним закрылась дверь, Себастьян прошептал:
- Я тоже люблю тебя, сволочь.

Keiichi Okabe (MONACA Inc.) - Fantastic Theater (Odeum Of Illusions)

- Я опаздываю, - сказал Броуди, - Просто выходите и ждите меня на улице, я скоро буду.
- Блядь, как всегда, - выругался Смайт и сел в кресло-каталку, - Этот мудак снова в фаворе. Предложил подождать его на улице.
- Что ж, - улыбнулся отец, - Надо его послушаться.
- Ты охренел, папá? Я не собираюсь подчиняться этому придурку.
В палату зашла медсестра и придержала дверь, чтобы отец смог вывезти кресло в коридор.
- Всего доброго. Спасибо.

В холле было светло, просторно и прохладно. Смайта начинала раздражать забота отца, и он нацепил на лицо свое самое лучшее брезгливое выражение. Пока отец получал необходимые бумаги, он достал мобильный и набрал Броуди.
- Да? – весело прозвучало ему прямо в ухо.
- Ну и где ты, твою мать?..

Двери разъехались, выпуская их наружу, и закрылись за ними окончательно.
- Свобода, - хмуро сказал Смайт, - Все бесит. Отвези меня домой, а то я кого-нибудь… вот он, блядь. Да еще с музыкой. Отлично.
Машина Броуди остановилась сразу за будкой охранника. Музыка не играла, она рвала.
Скривив губы, Себастьян наблюдал за Броуди, который открыл дверь и уже уперся ногой в асфальт.
Когда он вышел из машины, Себастьян на секунду забыл о боли.
На нем был самый настоящий белоснежный смокинг. Черная рубашка, белый галстук-бабочка. И белая шляпа, которую он немного сдвинул набок.
Гангстер. Сука.
И приближается ведь.
- Что за хуйня…
И когда Броуди подошел к нему, он прикрыл глаза рукой.
Себастьян поднял голову и посмотрел на отца, который стоял сразу за креслом. Тот отвернулся и затянулся сигаретой, равнодушно глядя вдаль.
Смайт снова посмотрел на Броуди и, не выдержав, слегка улыбнулся.
Броуди опустился перед креслом на одно колено и вытащил из-за спины руку с букетом черных роз. Пропустил край шляпы между двумя пальцами, оставив для Смайта только наполовину скрытые глаза.
- Что ты тут устроил? – Смайт пытался не улыбаться, но у него не получалось.
- Я забираю тебя из больницы, так что… - Броуди схватился за поручни и наклонился вперед, - Ближе…
Себастьян толкнул его в грудь.
- Пошел ты.
- Нет, милая, ты должна мне, - низко произнес Броуди и поцеловал его в губы, - Не ломайся, я все равно добьюсь своего.

Усадив Смайта в машину, он подошел к его отцу.
- Спасибо за то, что ты не оставляешь его, - произнес мистер Смайт.
- Спасибо за то, что не успели меня убить, - серьезно ответил Броуди.
- Спасибо за то, что понимаешь, - кивнул мистер Смайт, протягивая руку.
- Спасибо за то, что вы были тут, - улыбнулся Броуди, пожимая протянутую руку в ответ.

- Мы с ним решили, что пока ты побудешь у меня. Отсюда удобно добираться до морга, - Броуди бросил сумку Смайта на пол и подождал, пока тот зайдет в квартиру.
- Нетрудно было догадаться, что он найдет у себя в жопе кнопку с надписью «Хороший отец» и нажмет ее, - сказал Смайт.
- Держись давай, хороший сын, - попросил Броуди и сел на корточки. Пока он развязывал ему шнурки, Себастьян упирался ладонями в край комода. Броуди помог ему разуться и вынул из-за комода трость.
- Вперед, - скомандовал он, и Себастьян взял трость в руку, покрутил ее и улыбнулся:
- Хочешь унизить меня окончательно?
- Да, думал об этом еще тогда, когда нанимал в Гарлеме пацана четырнадцати лет, чтобы он в тебя выстрелил.
- Возьми, - Себастьян протянул трость Броуди, - Я подержусь за твое плечо. Когда станет совсем плохо, тогда уж схвачусь за палку.

Остаток дня он провел на диване, не особенно наблюдая за тем, как Броуди носится по квартире в попытке сделать все именно так, чтобы у них у обоих не возникло проблем, пока он будет в театре.
Поздно вечером Броуди стянул с него плед и уселся в ногах.
- В душ.
- Нет, - Смайт попытался лягнуть его ногой, - И не думай.
- Пожалуйста.
Себастьян внимательно посмотрел на него и не выдержал:
- Блядь, как с больным со мной разговариваешь. И отец тоже. Вы не забывайтесь.
- Попробуй хотя бы сам снять с себя штаны, - посоветовал Броуди, поднимаясь на ноги и протягивая ему руки, - Тогда и устраивай сцены.
Себастьян ухватился за него и медленно встал. Боль теперь постоянно была с ним, слабость давила на плечи, а раздражение и не думало таять.

Смайт не выдержал. Когда Броуди стал осторожно водить по его спине мягкой мочалкой, он схватил его руку и прижал к себе.
- Больно? Хочешь выйти?
Больно... Смайту было постоянно больно. Он не справлялся. Оказывается, это труднее, чем смотреть документальный фильм про жизнь инвалидов среди здоровых людей. Теперь, когда ему почти постоянно нужна была помощь, они оба знали, что срыв неминуем.
- Нет, не больно.
- Тогда стой спокойно, мне выходить через полчаса, а я бы не хотел терять время.
Мистер Смайт и Броуди попытались устроить в его квартире тот минимум, без которого ему будет сложно в период выздоровления. А потом Броуди просто сказал, что забирает Себастьяна к себе.
Он стоял в душе у него за спиной, обнимая его рукой поперек груди. Другая рука осторожно смывала с худого настороженного тела запах больницы, слезы отца, синие тревожные ночи, писк мониторов и яблочного желе, которое ему каждое утро приносили на завтрак.
Смайт упирался руками в стену и коротко выдыхал, когда рука Броуди задевала участок тела рядом с местами, куда вошла и откуда вышла одна-единственная пуля, так круто изменившая его жизнь.
- Я бы делал это сам, если бы мне не было так больно... - тихо сказал Смайт, опустив голову, - Я не должен тут стоять.
Вода шелковым солнышком разложила волосы у него на макушке и, стекая ему на лицо, мешала смотреть, дышать и говорить.
- Если ты понимаешь, о чем я.
- Со мной ты можешь стоять хоть на битом стекле, со сломанной шеей и вскрытой черепной коробкой, - так же тихо ответил Броуди, свешивая голову на его плечо, - Я выдержу нас обоих.
- Ты только начал и можешь устать.
- Тебе будет легче, значит, и пошлешь меня к черту.
- Никто не знал.
- Никто никогда не знает.
- Я не хочу оставаться таким.
- Каким? – мочалка упала вниз и рука, уронившая ее, уже работала в гордом одиночестве, наматывая пенные круги по груди Смайта. Теперь задача была другая. Теперь нужны были прикосновения, которые мог дать ему только один мужчина в этой жизни, тот, кто был у него за спиной.
- Каким, Себастьян?
Смайт слегка повернул голову. Даже это движение приносило едва заметную боль.
- Я хочу тебя, Броуди, - прошептал он, - Прямо сейчас хочу.
- Я вижу, - послышался в ответ перебиваемый звуком воды шепот, - А тебе можно?
- Блядь, сука, - Смайт накрыл пальцами лицо Броуди и столкнул его со своего плеча, - Яйца оторву.
- Оу... – Броуди спрятал голову между его лопатками, - Какой негатив. Однако. Что ты принимаешь, мой мальчик? Я тоже хочу.
Он опустил руки Смайту под живот и тот постарался встать удобно:
- Теперь понял, что я вернулся?
- А ты куда-то уходил? – водяные поцелуи дарили Себастьяну ту самую необходимую нежность, по которой он совсем не скучал, о которой старался не помнить, в любви к которой он не мог признаться, потому что чувствовал себя совсем недостойным ее.

Слова «я тебя люблю», сказанные Себастьяном, жили своей собственной жизнью, но ночевали всегда на их плечах.
Они не были глянцевой парой. Они вообще не были парой. Они даже не любили друга друга. Просто так пошло.

Себ не позволял с собой возиться. Упирался, ругался, хамил. Когда им обоим становилось невыносимо видеть друга Броуди, пытавшийся сделать его посткоролевскую жизнь более-менее сносной, брал на поводок его «Харлей» и летал по Нью-Йорку, появляясь дома только через несколько часов. Смайт бесился, Броуди молчал.
Нервы у них были на пределе, но, безусловно, Себастьяну было сложнее. И боль тут была не при чем. Его крепко ударили в спину, заставили опуститься на колени и поставили перед выбором: либо он остается на коленях весь остаток своей полужизни, либо оставляет этот мир без надежды найти свободный трон. И вот это уже предстояло решить ему.

Раз в неделю Броуди отвозил его к врачу, и это изматывало Себастьяна. Восстановление шло медленно, одни препараты меняли на другие, он психовал, пропускал приемы, швырялся вещами, а потом запирался в ванной комнате. Его нервы были подобны стальной паутине. Не видно и не рвется. Зато отсекает сразу и уже наверняка. Как-то Броуди стал случайным свидетелем его разговора с врачом и схватился за голову. Себ вел себя отвратительно, стильно хамил, нацепив на лицо очередную маску из своей дьявольской коллекции. Броуди было по-настоящему больно смотреть на это и после визита он, отведя Смайта в машину, вернулся к доктору и извинился перед ним.
Такие вечера Броуди оставлял для себя. Он не отходил от него ни на шаг, но старался быть вне поля зрения. Смайт был зол, как черт, и Броуди не хотелось получить от него пинка. И хотя помощь в каких-то делах Смайту требовалась все реже и реже, он все равно прислушивался к шуму воды в душе, к шагам в комнате, не оставляя в стороне даже то, о чем вещают с экрана, если Смайт на этот экран смотрел.
Ложась спать, он отодвигался на край кровати, чтобы не задеть Себа случайно во время сна и, засыпая, невесело усмехался себе в лицо.
Какого черта ты проводишь с ним время, ведь он теперь калека?
Ждешь ли ты чего-то, что позволит тебе уйти от него?
Хочешь ли ты вечно ощущать на своих плечах плащ, сшитый из презрения и постоянного недовольства собой?

Поставил ли ты стакан воды настолько близко, чтобы он мог его взять без тебя?

Однажды, когда Себастьян утонул в собственной желчи, Броуди бросил ему в руки его кожаную куртку и коротко приказал:
- Пошел вон, сука.
Смайт в это время сидел на кровати. Пару минут назад он довел Броуди до трясущихся рук только тем, что стал поливать дерьмом предложенный ему сценарий.
- Ты в этом специалист, Себастьян?
- Это вонючий выдох некогда великого писателя, - сказал Смайт и сбросил сценарий с колен на пол.
- Прекрати, - сморщился Броуди и прямо по листам бумаги прошел на кухню, - Ты прочитал только одну сцену.
- И тебе будет сложно это сыграть, - ответил Смайт, закуривая, - Ты не столь гениален. Может быть, поэтому я увидел это так. Может, причина в том, что ты не потянешь, а не в том, что сценарий неудачный?
Броуди появился на пороге комнаты.
- Я проглочу это. Не кури, тебе нельзя... Обсудим. Потом.
- Отлично, - Смайт пустил колечко дыма в потолок, - Теперь ты знаешь мое мнение.
И тогда Броуди вышел из комнаты, принес его куртку и метнул в него.

Себастьян встал, медленно натянул ее и огляделся.
- Я предполагал, что ты не выдержишь, - улыбнулся он, - Это трудно.
- Пошел вон, - повторил Броуди, - Трость не забудь. Возьми кредитку, такси вызовешь от подъезда.
Себастьян пошел к двери. Броуди смотрел себе под ноги.
- Спасибо, - услышал он в ответ и дверь закрылась.
Броуди улыбнулся и, хлопнув в ладоши, взял свой мобильный.

Смайт ждал, пока лифт поднимется на этаж и увезет его вниз. Глаза были просто мертвыми, рука с силой вжималась в стену.
Снова больно. Боже.
Какой-то шорох сзади, кто-то вместо лифта выбрал ступеньки и теперь идет по лестнице вниз.
После падения с собственной вершины Смайт стал бояться того, чего не мог видеть.
Двери лифта открылись, он зашел внутрь и нажал на кнопку.
Лифт двигался мягко, слегка покачиваясь в шахте, и до первого этажа в него никто не зашел.
Когда двери окрылись, и он увидел прямо перед собой Броуди, он еле сдержался, чтобы не ударить его.
- Просто погуляем в парке, - сказал Броуди, просовывая руку под его локоть, - Просто посажу тебя где-нибудь и оставлю на растерзание репортерам.
- Сволочь, - Смайт был зол, но теперь не мог оставить эту злость в их квартире, - Блядь, какая же ты сволочь.
- Идем, разруха, - смеялся Броуди, подводя его к высоким прозрачным дверям главного входа, - Не осыпься на землю, а то какая-нибудь кошка решит, что ты наполнитель. Я ее отгонять не буду, поверь.
Он вышли на крыльцо и остановились. Смайту нужен был отдых и Броуди, понимая это, качался с пятка на мысок рядом.
Глядя на него через тягучее желтое солнце, Себастьян подумал, что, кажется, он по-настоящему...
- Отдохнул? – Броуди обнял его за талию, - Тихо, тут ступенька…
Получив нужную опору, Смайт смог расслабиться и, спустившись, пойти с Броуди вперед.

- Как ты сошелся с отцом? – спросил Себастьян. Он сидел на скамейке, расставив ноги и бросив одну руку на спинку скамьи.
Броуди лежал на траве и подбрасывал пачку сигарет. Пару раз она ударилась о его грудь, но он с детским упорством продолжал подкидывать ее в воздух.
- Он приехал сразу после того как я ему позвонил. Тебя на операционный стол, а он в больницу.
- Как он с тобой разговаривал?
- Да нормально, - упавшая пачка ударила Броуди по лбу.
- Понятно, - Смайт опустил голову.
- Ничего тебе не понятно, - Броуди повернул к нему голову и расслабленно разбросал в разные стороны ноги, - Ты не можешь судить объективно и к тому же между вами такие замызганные непонятности, что вы просто не слышите друг друга. Знаешь, - он перевернулся на живот, - я бы очень хотел, чтобы ты увидел его тогда, когда мы с ним встретились в холле больницы. Он так держался, что я увидел в нем тебя. Он не сказал мне ни слова о том, что мечтает о моем исчезновении. Он поддерживал разговор, пока из тебя пытались выкачать лишнюю кровь, а потом влить тебе чужую. Он сказал, что я всегда могу обратиться к нему, если с тобой будет что-то не так. И он... – Себастьян вдруг ткнулся лицом в руки и чихнул, - прости... Он называл тебя сыном.
- Понятно...
- Что тебе понятно?
Броуди поднялся с земли, подошел к скамье и лег на нее спиной вниз, положив голову Себастьяну на колени.
- Ты думал, что ему будет все равно?
- Не думал.
- Это серьезно.
- Я не верю ему. Он не мог так быстро измениться.
- Твою мать, ты умирал. Он прощался с тобой!
- Тем более, - нахмурился Смайт, - Перед смертью можно поклясться в чем угодно. Пойдем обратно.
- Конечно, - подорвался Броуди и сел, - Я вышвырнул тебя обратно, но возьму назад исключительно из жалости. И еще потому, что ты далеко не уйдешь.

Броуди заказал пиццу и устроил пир прямо на кровати. Себастьян читал, когда он втащил коробку и пару бутылок пива, свалил все это поверх пледа и завалился рядом сам.
- Тебе легкое, - протянул он пиво Смайту.
Себастьян задержал на нем взгляд.
- И долго мне будет можно только легкое?
- До тех пор, пока!
- Я серьезно, послушай меня, - Смайт настаивал, - А если я никогда больше не выпью чего-либо более крепкого?
- Себ, пожалуйста...
- Ты никогда не был в этом, Броуди? - повысил голос Смайт, - Ты знаешь, это очень страшно. Страшно, когда тебе помогают раздеться или лечь в кровать. Страшно, когда тебя моют и, хоть руки твои свободны, ты не можешь их поднять, потому что боль везде. Посмотри на меня, - потребовал он и Броуди тяжело выдохнул, - Я же даже спуститься по лестнице не сумею, если тебя нет рядом. Я даже трахнуть тебя не смогу.
Броуди медленно отодвинул коробку в сторону. Все-таки это случилось. Прогулка не помогла, отвлечься не удалось, Смайту становилось все хуже.
Он лег рядом с ним и продел руку ему под шею. Легко провел пальцем по губам. Нависая сверху, смотрел в серые глаза и не видел во взгляде злости. Отчаяние было, тоска была, что-то еще не очень понятное... но не злость. Смайт не выдерживал собственного падения. Он разбивался у Броуди на глазах.
- Видишь ли, мой хороший, - тихо сказал он ему, - Так уж случилось, что тебя подстрелили, и ты чуть не умер... так вот, если нам жить с этим и дальше, то так тому и быть. Мы, конечно, сделаем все возможное, чтобы ты стал прежним, но... – он не выдержал и засмеялся, - Я, блядь, тут как будто монолог читаю. Иди в жопу, я опозорился.
И Броуди упал рядом, закрыл лицо руками и перевернулся на живот.
- Продолжай, - Смайт хлопнул его по заднице, - Мне было приятно слушать твои сказки.
- У меня красивые сказки, да.
- Повернись ко мне.
Броуди лег рядом и с самой своей эротической улыбкой расстегнул молнию на его джинсах.
- И это тоже мы сделаем вместе, - посмотрел он в глаза Себастьяну, - Не можешь же ты быть один в этом волшебном дерьме.
- Это ужасно, - прошептал Смайт, - Мне нельзя даже этого.
- Да можно тебе все, лениво просто, - улыбнулся Броуди, - Я, конечно, люблю ощущать тебя внутри, но когда вообще ничего не надо делать... это же просто замечательно...
Пока рука разбиралась с нижним бельем, пока Себастьян раздвигал ноги, чтобы устроить их максимально удобно, пока Броуди аккуратно укладывал свою руку под его плечи, они напряженно смотрели на губы друг друга. Забыв про глаза, выкидывая взгляды, они целовались сначала нежно, потом все глубже и откровеннее. Их было не оторвать друг от друга, и Смайт начал помогать Броуди, положив свою руку поверх джинсов. Пальцы двигались вперемешку, и Броуди внимательно следил за ним, контролируя процесс. Накрывая губами его язык, он видел, насколько Себастьяну сейчас это надо. Гораздо больше, чем ему.
Та часть тела, где Броуди держал руку, при ранении не пострадала и поэтому он Смайта уже не жалел. Он шептал ему в висок, насколько здорово он выглядит сейчас со своей полустертой улыбкой на развернутых губах, насколько хороша его выгнутая шея, насколько возбуждает Броуди его ладонь на собственных джинсах и как, блядь, сука, ему теперь с этим жить?!.
Он не отрывал свой рот от его, пока Себастьян кончал, разводя колени, возя по пледу пальцами и держась за его шею. Чувствуя, что сам уже готов повторить этот подвиг, Броуди знал, что отложит себя до позднего вечера, и займется этим только в душе, потом, когда Себастьян уснет. Он мог бы взять сейчас его руку и направить ее в нужном направлении, но это было бы уже слишком для Смайта, который все еще тихо стонал ему в шею. На это время Себастьян забывал о боли, и это было главным, а, значит, он будет делать это так долго, как только будет надо. Броуди будет делать это до тех пор, пока сильные руки не схватят его за плечи, не раздвинут его бедра, а гибкие пальцы не войдут в него настойчиво-мягко, как он даст им себя почувствовать, а потом разрешит себя уничтожить... он дождется, он будет, он помнит Себастьяна и то, как это делать умеет только он.
Вспоминая то, что они уже никогда не увидят, он разводил пальцы в темных волосах Смайта, и тихонько гладил его живот под расстегнутым поясом джинсов. Смайт, лежал, закрыв глаза. Его ладонь накрывала бедро Броуди, которое он на него уложил.

- Ты уверен, что ты этого хочешь? Я и так ни хрена не сплю.
- Уверен, я же выпил обезболивающее.
- Я могу тебе врезать, с этим у меня легко.
- Я помню. Бил меня постоянно, скотина.
Броуди лег сзади, прижавшись к спине Смайта, и положил руку на его бедро.
- Я ничего не задел?
- Нет, - мерзким голосом ответил Смайт, - Не задел. А можно было бы.
- Спи уже, - не вытерпел Броуди, - Теперь будет моя очередь. Ты в конце списка.
- Списка, где меня нет, - прошептал Смайт и закрыл глаза.

Над окном большим шевелящимся пузырем надувалась темная органза, падая без сил на выдохе прямо около порога. Тихий, шелестящий сам с собой дождик схулиганил и покрыл ночной город точками цвета ливня.

Дата добавления: 2015-01-03