Внутренняя политика государственной власти в СССР к началу 1980-х гг. Особенности идеологии, национальной и социально-экономической политики. 4 страница

Обезлюдение и старение советской деревни сокращали тру­довые ресурсы в аграрном секторе — лишь немногим более 10% выпускников сельских школ оставались трудиться в колхозах и совхозах, а около трети населения составляли люди пенсионного возраста. Такая демографическая ситуация от­нюдь не способствовала успешному реформированию села. Сами реформы, проводившиеся в те годы, далеко не всегда соотносились с экономическим положением в деревне и, еще реже, с социально-психологическими особенностями сельских жителей. Крайней противоречивостью, к примеру, отличалась кампания по укрупнению сел и деревень и ликвидации «не­перспективных» селений, к которым в середине 1970-х годов было отнесено примерно три четверти населенных пунктов в сельской местности (или 114 тыс. из 143 тыс.). Центральные усадьбы сельхозпредприятий, куда людей переселяли в дома городского типа, чаще всего оказывались своеобразными пе­ревалочными пунктами на пути в город. Теряя связь с землей, лишаясь возможности вести личное приусадебное хозяйство вчерашний крестьянин не видел смысла задерживаться в но­вых неблагоустроенных поселках с неразвитой инфраструк­турой и спешил в крупные городские центры. Проблема была вовремя осознана и в 1980 г. от практики деления сел на пер­спективные и неперспективные отказались, а в некоторых районах даже началось обратное движение. В частности в Московской области решено было вернуть к жизни 3,5 тыс. опустевших деревень, но предпринятые меры в корне ситуацию с бегством в города не переломили.

Вместе с тем, суждения некоторых современных авторов, что исход русского крестьянства в города явился исключи­тельно следствием действий советского режима, уделявшего приоритетное внимание тяжелой промышленности и про­водившего политику «раскрестьянивания», явно грешат упрощенчеством. Не отрицая специфики и болезненности протекавших в этой сфере процессов, вызванных неумелыми мероприятиями властей, невозможно все же не увидеть, что абсолютно аналогичный этап массовой аграрной миграции в промышленные и культурные центры в своем развитии проходили все индустриальные страны: будь то на Востоке, или на Западе Европы. Учитывая эти и другие явления, в том числе рост интеллигенции, людей, занятых в сфере услуг, прослойки менеджеров и «белых воротничков» и др., можно утверждать, что социальная структура, сложившаяся в СССР, в своих основных параметрах в целом соответствовала соци­альной структуре раннего постиндустриального общества и могла служить базой дальнейшего поступательного развития страны. Но для этого требовалось более оперативно реагировать на присущие данному этапу развития общества противоречия и активнее преодолевать закостеневшие общественные отно­шения, характерные для периода мобилизационно-индустри­ального рывка 1930-1950-х годов.

Социальная политика: направления и противоречия

В целом позитивные результаты, достигнутые в экономике, а кроме того сам по себе факт исключительного по протяженности мирного развития страны позволили советскому руководству уделять гораздо большее внимание, чем когда бы то ни было прежде, социальной сфере. Несмотря на невозможность в одночасье переломить сложившуюся практику прежних лет недооценки человеческого фактора и отказаться от остаточного принципа финансирования социальной сферы, решение назревших здесь проблем постепенно начинает восприниматься в качестве приоритетного направления всей внутренней политики. В основу проводимого в социальной сфере курса в конце 1960-х — начале 1980-х годов была положена задача максимального повышения материального уровня советских граждан. Базой ее поступательного решения служил стабильный рост национального дохода в его абсолютных показателях, который позволял все большие средства выделять не только на цели развития, но и на цели потребления (см. таблицу).

Использованный национальный доход (в сопоставимых ценах 1973 г., млрд руб.)

Годы	Всего	На цели потребления	На цели накопления и прочие расходы
1966-1970 гг. (8-я пятилетка)
1971-1975 гг. (9-я пятилетка)
1976-1980 гг. (10-я пятилетка)
1981-1985 гг. (11-я пятилетка)

Два важных фактора — устойчивый рост национального дохода и опережающее увеличение фондов потребления — поз­волили в течение полутора-двух десятилетий добиться карди­нальных перемен. Средняя заработная плата рабочих и служа­щих с 97 руб. в 1965 г. увеличилась до 190 руб. в 1985 г., а с учетом выплат льгот из общественных фондов потребле­ния — до 269 руб. в месяц. Еще быстрее росла оплата труда колхозников: с 51 руб. в 1965 г. она увеличилась до 153 руб. в 1985 г., а с учетом выплат льгот из общественных фондов потребления — до 223 руб. в месяц. Помимо зарплат на про­тяжении всего рассматриваемого периода шло увеличение пенсий, выплат женщинам-матерям, размеров льгот и скидок различным категориям населения. В целом реальные доходы населения за 1970-е годы возросли на 46%, сумма вкладов населения в сберкассы только в одной девятой пятилетке уве­личилась в 2,6 раза и продолжала расти.

В отличие от стран Запада, важной особенностью социального развития СССР стали более высокие темпы роста доходов в менее обеспеченных семьях. Если в 1965 г. только 4% граждан имели доход свыше 100 руб. в месяц на члена семьи, тов1975г. — уже 37%, а еще через десять лет, в 1985 г. — более 60%. Результатом этого стало выравнивание уровня жизни различных слоев со­ветского общества. Условно говоря, ощутимое большинство советских трудящихся составляли своеобразный средний класс, уровень потребления которого все еще не дотягивал до уровня потребления среднего класса на Западе, но имел отчетливую тенденцию к сближению с ним. Вместе с тем проводившаяся в Советском Союзе линия на механическое повышение денеж­ных доходов населения вела к некоторым негативным послед­ствиям. В частности, имевшая место уравниловка в оплате девальвировала материальные стимулы к повышению квали­фикации и производительности труда. Так, если в 1950-е годы квалифицированный рабочий в день зарплаты получал в 3-4 больше неквалифицированного, то через три десятилетия раз­ница в оплате во многом нивелировалась и могла составлять 1,5-2 раза и даже меньше. Чтобы хоть как-то заинтересовать рабочих повышать свой профессиональный уровень, более ак­тивно участвовать в производственном процессе совершенство­валась система поощрений. Проблему пытались решить за счет введения районных коэффициентов, новых тарифных ставок и должностных окладов, усиления действенности премирования, поощрительных доплат и надбавок.

Следует учесть, что увеличение доходов в 1970-е — начале 1980-х годов шло на фоне относительной стабилизации цен.

Ощутимо росли только цены на «товары повышенного спроса» (к которым относились ковры, мебель, бытовая техника, авто­мобили, ювелирные издания и т.д.), а также на некоторые импортные товары. Так, болезненно население реагировало на многократное повышение цен на кофе, которое объяснялось «неурожаем в Африке на кофе и какао-бобы». Подорожание товаров повышенного спроса вызывало цепную реакцию изме­нения цен и на некоторые другие товары, а также цен на черном рынке, но в целом цены росли крайне медленно, а на некоторые виды товаров и услуг они поддерживались на неизменном уров­не. Очень дешево обходились населению лекарства, в том числе многие импортные препараты. Особенно щадящими цены в СССР сохранялись на продовольствие, которые были ниже мировых 2-3 и более раз. Плата за жилье и коммунальные ус­луги также была относительно невелика — на них в среднем шло около 3% месячного бюджета семьи. Тем самым, средняя семья из трех человек, чтоб иметь крышу над головой и нор­мально питаться, вполне могла уложиться в 150 руб. в месяц.

Студенческие стройотряды. 1 980-е годы Молодая семья. 1 980-е годы

Повышение доходов и относительная стабильность цен объективно способствовали изменению структуры потреби­тельского спроса населения, что некоторыми авторами было названо «потребительской революцией». Этот термин пред­ставляется не вполне корректным, правильнее говорить о ре­волюции потребления, для которой был характерен растущий спрос на товары длительного пользования. Если в середине 1960-х годов цветных телевизоров в СССР практически не производилось, то в середине 1980-х годов их продавалось в среднем более 4 млн штук в год. За тот же период продажа населению магнитофонов увеличилась в 10 раз, холодильников в 3 раза, пылесосов в 5 раз, мотоциклов почти в 2 раза. Осо­бенно резко возрос спрос на легковые автомобили — за 20 лет их продажа увеличилась в 25 раз.

Советские руководители к последствиям революции потреб­ления оказались не готовы. Изменения структуры спроса и его взлет усугубляли существующие диспропорции в торговле, порождали хронический дефицит. Широко распространились разного рода коррупционные явления. Особенно желаемые товары приходилось «доставать из-под полы», «по знакомст­ву», «покупать с рук» на черном рынке. По имеющимся под­счетам, таким образом постоянно или периодически перепла­чивало за покупки примерно 80% населения. Особенно часто к услугам теневых торговцев приходилось прибегать людям с достатком выше среднего. На такие престижные товары, как ковры, хрусталь, мебель, автомобили и др. стали создавать специальные очереди. Подобные списки могли создаваться профкомами на предприятиях. Часто они организовывались на неформальных основаниях самими покупателями непо­средственно при магазинах. В таких очередях нужно было периодически отмечаться, чтобы не оказаться вычеркнутым и не потерять возможность купить необходимую вещь. По­скольку номер очереди в таком списке также мог служить своеобразным товаром, возникал определенный слой дельцов, промышлявший вокруг магазинов. Положительный сам по себе факт роста денежных доходов в сочетании с невозможно­стью достать требуемую вещь превращался в фактор социаль­ного напряжения.

К рубежу 1970-1980-х годов советская плановая экономи­ка наконец наладила массовый выпуск телевизоров, транзис­торов, мебели, ковров, холодильников, костюмов, обуви и других товаров народного потребления. Но их качество уже не удовлетворяло возросшие запросы людей. Происходило затоваривание недавно еще дефицитной продукции, полки складов и магазинов были переполнены товарами, которые население уже не желало брать, в то время как неповоротливая легкая промышленность не могла быстро и в должном объеме учитывать изменения в спросе. Складывалась парадоксальная ситуация, при видимом изобилии товаров дефицит не только не смягчался, а, наоборот, возрастал. Не менее, если не более глу­бокие последствия революция потребления имела в сфере соци­альной психологии, где она привела к явлению, которое можно условно назвать «революцией потребительства». В определенных, прежде всего наиболее зажиточных слоях населения, появлялась жажда обладать не столько качественными, сколько модными вещами преимущественно импортного производства. Люди тра­тили немалое время и энергию на «добывание» (как это тогда называлось) американских джинсов, немецкой обуви, финских пуховых курток, японской бытовой техники, французских духов и пр. Обладание ими показывало определенный статус их вла­дельца, было престижно. Борьба с вещизмом становится одним из основных компонентов официальной советской пропаганды тех лет, на высшем партийно-государственном уровне неод­нократно принимались решения о повышении качества выпус­каемой отечественной продукции, но без понимания корней проблемы избавиться от нее было сложно.

Серьезные сдвиги происходят в решении продовольствен­ного вопроса. Несмотря на имевшиеся недочеты в развитии аграрного сектора, производство и реализация сельхозпродук­ции в стране неуклонно возрастали. Общий объем розничного товарооборота государственной и кооперативной торговли (включая сюда общественное питание) в середине 1980-х годов был в 3,2 раза выше, чем в начале 1960-х годов. При этом очень важно учитывать, что особенно быстрыми темпами увеличи­валась продажа наиболее ценных продуктов питания, таких как мясо и мясопродукты, молоко и молочные продукты, яйца, фрукты, овощи и т.д., тогда как потребление картофеля и хлебных изделий в рационе постепенно сокращалось, что сви­детельствовало о значительном улучшении структуры по­требления продовольственных продуктов. По данным ООН в области сельского хозяйства и продовольствия (FAO), в се­редине 1980-х годов СССР входил в десятку стран мира с на­илучшим типом питания. В то же время ликвидировать дефи­цит на отдельные продукты питания так и не удалось. Получили распространения т.н. «колбасные поезда», когда жители малых городов ездили за товарами в крупные област­ные центры или столицу. Так, Москва, где снабжение было относительно хорошим, в конце 1970-х годов становится цен­тром «товарного паломничества» жителей Рязани, Владими­ра, Тулы и других близ расположенных городов.

Не сразу, но решался остро стоявший еще с 1920-х годов и усугубившийся в военное время жилищный вопрос. На этапе последних советских пятилеток каждый год свои жилищные условия улучшали 10-11 млн человек. При этом повышалось и качество жилья. Если в 1975 г. доля домов, построенных по новым типовым проектам улучшенной планировки, составля­ла 36%, то в 1985 г. — примерно половину. Если в прошлом во многих домах отсутствовали элементарные бытовые удобства, то в середине 1980-х годов уже примерно в 90% квартир имелись канализация и центральное отопление, в 70-80% горячая вода, ванны, газ. Если в конце 1960-х годов средняя площадь квар­тиры равнялась 45,8 кв. м, то в середине 1980-х годов — 56,8 кв. м; на одного городского жителя в 1960 г. приходилось 8,9 кв. м жилья, а в 1985 г. — уже 14,1. Преимущественно жилищное строительство осуществлялось за счет государства. Из этого источника финансировалось возведение около 70% жилья. Вместе с тем, рост денежных доходов населения позволил по­высить роль жилищно-строительных кооперативов, расшири­лись возможности строительства индивидуальных домов на сбережения жителей села. Значительную долю в решение жи­лищной проблемы вносили промышленные предприятия и колхозы, за счет жилищного строительства стремившиеся ре­шить проблему привлечения и закрепления кадров.

Возрастают объемы и качество медицинского и санатор­ного обслуживания. В 1985 г. по сравнению с 1970 г. на 10 тыс. человек городского населения число врачей увели­чилось на 37%, для сельчан этот показатель оказался еще внушительней — 76%. Улучшалась оснащенность лечебно­профилактических учреждений новейшим медицинским оборудованием, лечебной и диагностической аппаратурой, инструментами. Число больничных коек на 10 тыс. человек со 109 в 1970 г. возросло до 130 в 1985 г. Полностью удалось победить такие страшные болезни, как чума, тиф, оспа, ма­лярия. Страна впервые в мировой практике приступила к решению важной социальной задачи — полностью обеспе­чить и городских, и сельских жителей всеми видами высо­коквалифицированной медицинской помощи, добиться всеобщей диспансеризации населения с целью раннего выяв­ления и предупреждения заболеваний. Резко увеличилось количество людей, получивших возможность отдохнуть и поправить здоровье в санаториях и учреждениях отдыха. Если в 1960 г. смогло воспользоваться путевками всего 6,7 млн человек, то в 1985 г. — почти 50 млн. При этом большинство людей получало льготные путевки — либо бесплатно, либо за полцены (остальную часть стоимости вносили профсоюзы). На рубеже 19 70-1980-х годов большую популярность получил так называемый семейный отдых, когда отпуск по профсо­юзным путевкам проводили целыми семьями.

Решенность многих социальных вопросов способствовала некоторой общей стабилизации в стране. По данным историка JI. Алексеевой, в СССР в 1970-е годы происходит почти в 2 раза больше забастовок, чем в 1960-е годы. В действительности динамика социальных конфликтов в послевоенном советском обществе развивалась иначе. Как показывают раскрытые в последние годы советские архивы, вслед за крайне беспо­койным периодом 1956-1964 гг., в дальнейшем наступает стабилизация, количество массовых выступлений ощутимо идет на спад. Конечно, и в эти годы социальное недовольство давало о себе знать. Чаще всего оно проявлялось в форме на­циональных и трудовых конфликтов, коллективных писем в органы печати и властные структуры, а так же «антисоветских разговоров» — как в документах правоохранительных органов называли бытовую критику отдельных сторон советской дейс­твительности. Случались и неприятные эксцессы в период выборных компаний, когда в избирательные урны опускали листовки либо испорченные бюллетени, покрытые различно­го рода надписями в адрес властей. Редко социальные конф­ликты приобретали коллективный характер. В 1970 г. они были отмечены в Киеве, Владимире, Свердловске, Днепропет­ровске, Челябинске, а также в столицах закавказских и при­балтийских республик. Вместе с тем, как показывает новейшее исследование В. Козлова, власти постепенно отказываются от излишней жестокости в отношении участников массовых вы­ступлений, характерной для хрущевского времени. Случаи применения оружия против населения практически сходят на нет, падает количество осужденных за участия в волнениях. Главным орудием предотвращения недовольства становится совершенствование трудового законодательства.

Принятие новой советской Конституции

Одним из важнейших шагов в области социальной политики становится принятие новой советской Конституции. Соот­ветствующие планы существовали еще при прежнем руководстве. По инициативе Н. Хрущева решение о подготовке проекта Конституции было принято на XXII и на сессии Верховного Совета СССР 25 апреля 1962 г. Но отставка советского лидера привела к затягиванию работы Конституционной комиссии, во главе которой теперь стал Брежнев. Первое, с чем пришлось столкнуться новому руководству СССР, было хрущевское наследие в идеологии. Затеев подготовку новой Конституции, Хрущев хотел закрепить в ней положение о скором построении в Советском Союзе коммунизма. Сохранение целей коммунистического строительства в тексте Конституции сулило уже в самом недалеком будущем банкротство официальной идеологии, и это при том, что именно ее незыблемость являлась важнейшим условием легитимности существовавшего в стране комму­нистического режима. Но и поспешный отказ от прежних обе­щаний также не обещал правящему слою ничего позитивного. Результатом доктринального компромисса тех лет стала выдвину­тая JI. Брежневым теория построения в СССР «развитого социа­листического общества». С одной стороны, новая пропагандистская конструкция позволяла властям отказаться от наиболее одиозных мифологем хрущевского времени, а с другой — укрепить положение господствующей идеологии, лишить ее конкретного наполнения, снять с власть предержащих какую-либо ответ­ственность за провалы в экономике и социальной сфере. Теория развитого социализма на практике стала удобным прикрытием безволия и безответственности тогдашнего советского руко­водства.

Согласно прежним представлениям, социализм и коммунизм являлись двумя стадиями высшей общественной формации. Никаких промежуточных ступеней между ними не предпола­галось. Поэтому появление такого новообразования как «раз­витой социализм» сопровождалось переменами не только в пропаганде, но и в проводимой государством политике. Новые теоретические установки нашли отражение, в том числе, и при подготовке новой советской Конституции, работа над которой интенсифицировалась в 1971 г. по решению проходившего тогда XXV съезда КПСС. В мае 1977 г. Пленум ЦК КПСС одоб­рил подготовленный Конституционной комиссией проект Ос­новного закона. Опираясь на решения пленума, Президиум Верховного Совета СССР принял указ о вынесении проекта на всенародное обсуждение. Во всенародном обсуждении проекта Конституции приняло свыше 140 млн человек, т.е. 80% взрос­лого населения страны. Обсуждение велось на предприятиях, в институтах, органах управления, по месту жительства. Не­смотря на элементы формализма, обсуждение проекта Консти­туции вызвало оживление политической активности населения, о чем свидетельствует поток писем от граждан, направлявших­ся в самые разные партийные и государственные инстанции с предложениями и оценками проекта. В общей сложности в ходе обсуждения было получено около 400 тыс. предложений, некоторые из них были учтены при доработке Конституции.

Новый Основной закон 1977 г. провозглашал основой соци­ального строя, существующего в стране, общенародную собс­твенность. Соответственно государство, существующее в СССР, определялось как социалистическое, общенародное, призван­ное выражать волю и интересы рабочих, крестьян, интелли­генции, трудящихся всех наций и народностей страны. Так же как и во всех предшествующих советских конституциях, Кон­ституция 1977 г. в качестве политической основы государства закрепляла Советы, но теперь они получали название Советов народных депутатов. По мысли авторов новой Конституции, это название должно было символизировать построение в СССР общенародного государства. В отличие от предшествующей конституционной практики, новая Конституция более под­робно раскрывала устройство политической системы советс­кого общества, включавшую в себя теперь не только государс­твенные органы и общественные организации, но и трудовые коллективы. Определяла Конституция и устройство органов государственной власти и управления, а также основы пост­роения органов республиканских и местных государственных органов. Высшим органом власти в СССР провозглашался Верховный Совет, состоящий из двух равноправных палат: Совета Союза и Совета Национальностей. Постоянно действу­ющим органом Верховного Совета являлся Президиум Вер­ховного Совета. Высшим исполнительным и распорядительным органом государственной власти по Конституции 1977 г. ос­тавался Совет Министров СССР.

В новом Основном законе продолжалась прежняя линия развития советского конституционного права на последова­тельное расширение прав граждан. К прежним правам были добавлены право на бесплатное медицинское обслуживание всех без исключения граждан СССР, право на предоставле­ние бесплатного жилища, право на свободное пользование достояниями культуры и др. С одной стороны, это позволя­ло человеку чувствовать свою защищенность, вселяло уве­ренность в завтрашнем дне, но, с другой стороны, у многих порождали иждивенческие настроения по отношению к государству. Социальные блага, которые гарантировал со­ветский строй, такие как охрана материнства и детства, бесплатное образование и медицина, труд по избранной специальности, пенсионное обеспечение, и многие другие воспринимались уже не как следствие сознательного исто­рического выбора прежних поколений и социального уст­ройства, а как нечто само собой разумеющиеся, естественное, данное человеку от рождения и неотчуждаемое ни при каких условиях. Подобные настроения были чреваты ростом об­щественной пассивности.

Расширяла Конституция 1977 г. также политические пра­ва советских граждан, среди которых могут быть названы право участвовать в управлении государственными и общест­венными делами, вносить предложения в государственные органы, свободно критиковать недостатки в их деятельности. Впервые в практике советского конституционного законода­тельства в Конституции 1977 г. непосредственно закреплялся принцип социалистической законности в качестве одного из основных принципов деятельности не только самого государс­тва и его органов, но и всех должностных лиц. В связи с этим, также впервые, новая Конституция предусматривала право граждан обжаловать действия любых чиновников, повинных в нарушении гражданских прав, через суд.

Вместе с тем, расширяя права, государство более широко, чем прежде, в новом Основном законе трактовало обязанности граждан. Для советской юридической мысли был характерен взгляд на тесную взаимосвязь между правами и обязанностями, невозможности существования одного без другого. По Консти­туции 1977 г. жителям СССР вменялось в обязанность соблюдать советские законы, добросовестно трудиться, блюсти дисципли­ну труда, оберегать интересы государства, способствовать ук­реплению его могущества, укреплять дружбу между народами, беречь социалистическую собственность, бороться с расточи­тельством, содействовать охране общественного порядка, обе­регать природу и памятники культуры. Таким образом, как и многое, что делалось политическим руководством СССР в 1970-е годы, принятие новой Конституции было подчинено логике «консервативного реформирования». В силу этого, многие ис­торики отечественного государства и права отмечают ее край­нюю противоречивость. Хотя в Конституции 1977 г. и декла­рировалось расширение прав личности, но возросшая в ней тенденция усиления государственного вмешательства во все сферы жизни общества могла на практике привести к их сущес­твенному ограничению. Особенно острой критике сегодня под­вергается 6 статья «брежневской» Конституции, в которой КПСС провозглашалась ядром советской политической системы, чего не было даже в Конституции 1936 г. Вместе с тем, в основе деятельности самой КПСС, как общественной организации, лежал ее устав, а не Конституция страны. Конечно, устав пар­тии должен был полностью соответствовать Конституции, но сама по себе возникавшая ситуация была чревата серьезными правовыми и политическими коллизиями.

Дата добавления: 2014-12-25