О перевоплощении 2 страница

Глава вторая МУДРОСТЬ ДРАКОНА 1. Эпоха Чжоу длилась, согласно традиционной хронологии. с 1122 по 249до н. э. В свою очередь, она распадается на периоды "Западною Чжоу" (XI-XIIIвв. до н. э.) и "Восточного Чжоу" (VIII-III вв.). Время с VIII по V в.называют "Весна и осень" (Чюньцю), а время с V по III в. временем "Воюющихцарств" (Чжанго). Эпоха "Пяти деспотов" входит в Чюньцю. 2. Дао дэ цзин. 10. Пер. Ян Хин-шуна. 3. Дай дэ цзин, 25. Пер. А. Конисси. 4. Дао дэ цзин. 1. 21. Пер. Ян Хин-шуна. 5. Дао дэ цзин. 14 40. Чжуан-цзы (IV в. до н. э.). которого иногданазывают настоящим основателем даосизма, так формулирует эту мысль: Дао"находится в состоянии бездействия и лишено формы. Дао можно проповедовать,но eго нельзя коснуться. Дао можно постичь, но его нельзя видеть. Даоявляется корнем и основой самого себя. Оно до Неба и Земли с древнейшихвремен существует извечно". (Чжуан-чзы. VI. Цит. по: Го Мо-жо. Философыдревнего Китая. М.. 1961. с. 281). 6. Дао дэ цзин, 15. 7. Дао дэ цзин. 34, 21, 15. 8. Дао дэ дзин, 42. 9. Дао дэ цзин. 42. 10. Дао дэ цзнн, 26, 16. 11. См.: Ян Хин-шун. Древнекитайский философ Лао-цзы и его учение. М..1950. с. 45. 12. Дао дэ цзин, 1, 23. 13. Дао дэ цзии, 12, 29, 3, 30. 14. Дао дэ цзин. 31. 15. Дао дэ цзин, 38. 16. Дао дэ цзин, 2, 3. 22. О понятии увей, "недеянии" в даосизме, см.:H. G. Greel. The Beginning ol Wu-Wei. - "Simposium in honour of Li Chion onhis seventieth birthiday". pt. I, 1965. I 7. Дао дэ цзин, 43. 18. Дао дз цзин, 33. 19. Дао дэ цзин, 20. 20. Чжуин-цзы, 5. Цит. по: Ян Хин-шун. Ук. соч., с. 37 сл.). 21. Сыма Цянь. Исторические записки, 63. 22. См.: Де Гроот. Китайцы. - "Иллюстрированная история религий"Шантепи. т. I, с. 82 сл.: Маx Kaltenmark. Lao Tseu et le taoisme, p.155-165. 23. Чжуин-цзы. Цит по: Го Мо-жо. Философия древнего Китая, с. 282. Глава третья ПО ЗАВЕТАМ ПРЕДКОВ Китай 551-479 гг. до н.э. Вопреки распространенному мнению, Конфуция нельзя считать основателемрелигии в строгом смысле этого слова. Хотя его имя часто упоминается рядом сименами Будды и Заратустры, на самом деле вопросы веры занимали вмировоззрении Конфуция самое незначительное место. Не был он и умозрительнымфилософом, подобно Пармениду или Платону. Теория познания и загадки бытияфактически также оставались вне поля зрения Конфуция. Но если китайский учитель не был ни пророком, ни метафизиком, то кем жеон в таком случае являлся и какое место занимал в духовном движении своейэпохи? Ответить на этот вопрос гораздо легче, чем на вопрос о Лао-цзы или омногих других мыслителях древности. Их подлинные воззрения нередко скрываетзавеса, сотканная воображением последователей. Образ же Конфуция, напротив,сохранился в источниках почти без всяких мифологических прикрас. Онобрисован там вполне реалистически и нисколько не похож на условноеизображение. Мы можем узнать о его привычках, характере, манерах, о событияхего жизни, услышать его подлинные слова. В его облике нет ничегосверхчеловеческого; он удивительно прост, даже прозаичен. Тем не менее этот человек наложил неизгладимую печать на всю культуру идух своей страны. И не только своей страны. Его общественные и нравственныеидеалы привлекали впоследствии многих даже и на Западе. Конфуций, как Пифагор и Сократ, не оставил письменного изложения своегоучения. Но друзья и последователи мудреца записали его высказывания в книге"Лунь юй" - "Суждения и беседы". Она состоит главным образом из собранныхбез всякой системы отдельных афоризмов, которые начинаются словами: "Учительсказал..." Иногда в ней сообщаются факты из биографии Конфуция, иногдапопадаются живые эпизоды, показывающие учителя в непринужденной беседе сдрузьями. И хотя предание приписывает Конфуцию составление чуть ли не всейсвященной письменности Китая, "Лунь юй" остается почти единственным надежнымсвидетельством о мудреце и его учении /1/.Имя Конфуций - латинизированная форма китайского имени Кун-цзы, т. е."учитель Кун". Он родился в княжестве Лу около 551 г. Семья его принадлежалак старинному аристократическому роду, к тому времени почти разорившемуся.Отец Конфуция умер, когда он был маленьким ребенком, и ему рано пришлосьпознакомиться с нуждой и трудом. "В юности я занимался работой простолюдина"/2/, вспоминал впоследствии мудрец; он был сторожем, пас овец и коз. Рассказывают, что еще в детстве Конфуций так любил старинные обряды,что все его игры сводились к подражанию священным церемониалам. Это оченьинтересный штрих. Он свидетельствует о том, что Конфуций по всему своемудушевному складу тяготел к ритуалам и строгому порядку. Они осталисьнеизменной любовью его жизни, единственной неослабевающей страстью. Всегдаумеренный и осторожный, здесь он становился почти фанатиком, детская любовьк нерушимым канонам определила всю его дальнейшую судьбу. Именно стремление изучить традиционный строй культа пробудило вмальчике желание учиться. Бедность не позволяла ему поступить ни в одну изгосударственных школ, где готовили чиновников, Но это не остановилоКонфуция. С пятнадцати лет он стал брать частные уроки и заниматьсясамообразованием. Овладев иероглифической премудростью, он с головойпогрузился в изучение древней литературы. "Я любил древних, - говорил онученикам, - и приложил все усилия, чтобы овладеть их знаниями" /3/. Девятнадцати лет Конфуций женился, и вскоре у него родился сын. Теперьему нужно было заботиться не только о матери, но и о собственной семье, ипоэтому он решил поступить на государственную службу. Получив местонадзирателя за продовольственными поставками, Конфуций с воодушевлениемпринялся за дело. Нам трудно представить себе Будду или пророка Иеремию с головойушедшими в хозяйственные и административные заботы. Даже Сократ, которыйиногда принимал участие в гражданских делах, относился к ним довольноравнодушно. Но Конфуций видел в работе чиновника нечто священное. Онтщательно следил за тем, чтобы товары были доброкачественными, вникал во всемелочи, расспрашивал людей, знающих толк в хозяйстве, беседовал скрестьянами, интересовался способами улучшения урожая. Работая на складах, он воочию убедился, что слухи о злоупотреблениях,произволе и расточительности, которые царят в княжестве, не преувеличены.Постепенно ему становилось ясно, что его родной край страдает тяжкимнедугом. Феодальная рознь, мятежи, нищета и несправедливость царили повсюду.В детстве он познал тяжелую долю "простолюдина", а теперь столкнулся снерадивостью должностных лиц, алчностью купцов, жестокостью и праздностьюкнязей. Как все это отличалось от счастливой жизни в древнем неразделенномцарстве Чжоу, о котором он знал из книг и преданий! Конфуций в душе всегда был служилым человеком, честным чиновником, егопостоянно заботили непорядки в стране. Под влиянием того. что он видел наслужбе, и того, что он нашел в старых книгах, у него сложилось убеждение,что народ давно сбился с дороги и что только возврат к древнему укладу жизниможет спасти его. В 528 г. у Конфуция умерла мать. По обычаю он должен был в знак траурапокинуть службу на три года. И хотя многие в то время уже не обращаливнимания на это правило, он решил строго соблюсти его. Теперь, когда у него появилось больше свободного времени, он посвятилего углубленному изучению отечественной старины. Чем сильнее вызывала в немпротест окружающая жизнь, тем большим ореолом окружал он седую древность,времена легендарных царей. В народных сказаниях и одах перед ним оживалоидеальное царство, в котором властитель был мудр и справедлив, войскопреданно и отважно, крестьяне трудолюбивы и честны, женщины верны и нежны,земля плодородна и обильна. Погружаясь в этот исчезнувший мир, Конфуций всебольше укреплялся в своих взглядах. Люди, по его мнению, страдают потому,что в стране царит хаос. а для того, чтобы избавиться от него, следуетвозвратиться к дедовским обычаям и порядкам. Но сделать это нужносознательно: каждый человек должен быть требовательным к себе, соблюдатьустановленные правила и каноны; тогда лишь все общество исцелится от своегонедуга. Это открытие Конфуций не собирался держать про себя. Ему было околотридцати лет, когда он приступил к энергичной проповеди своего учения.Вокруг него стали собираться молодые люди, его сверстники, видевшие в немнаставника /4/. Он читал вместе с ними старинные рукописи, толковал тексты,объяснял обряды. Он делился с ними своими мыслями о золотом веке, которыйхотя и ушел давно в прошлое, но может быть воскрешен вновь. Со своих слушателей Конфуций брал скромную плату, а впоследствии сталжить на средства нескольких богатых учеников, предоставивших ему помещениедля "школы". Когда Конфуция называли проповедником какой-то новой доктрины, онгорячо протестовал против этого: "Я толкую и объясняю древние книги, а несочиняю новые. Я верю древним и люблю их" /5/. Свою главную цель он видел в"умиротворении народа"; только ради этого нужно знание заветов святых царей.Таким образом, мы видим, что практические земные задачи занималиКонфуция прежде всего. Он не задавался вопросами о смысле жизни, о Боге ибессмертии. Его не волновали тайны природы и трагичность человеческогосуществования. Главным для него было найти путь к спокойному процветаниюобщества. Когда он говорил о Дао, то не подразумевал под этим словом ничегонепостижимого и таинственного. "Дао недалеко от человека: когда выбираютпуть, далекий от разума, это не есть истинное Дао" /6/. Дао в его устахозначало конкретный социальный и этический идеал, а не "туманное и неясное",как у Лао-цзы. Впрочем, это не означает вовсе, что Конфуций отрицал Высшее Начало. Оноего просто мало интересовало, ибо казалось чем-то далеким и абстрактным. "Отучителя, - говорится в "Лунь юе", - можно было слышать о культуре и о делахгражданских, но о сущности вещей и Небесном Пути от учителя нельзя былоуслышать" /7/. Вся его религиозность сводилась к требованию соблюдения обрядов и ксознанию того, что от Неба зависит судьба его самого и его учения. ХотяКонфуций уверял, что он в пятьдесят лет "познал веление Неба", - тут не былоречи о каком-то откровении. Он не считал молитвы необходимыми, потому чтопредставлял себе Небо в виде некой безликой Судьбы. "Небо безмолвствует"/8/, - говорил он. И это не было Молчанием, о котором говорили мистики.Конфуций был вообще глубоко чужд всему мистическому. Просто он констатировалту очевидную для него истину, что Небо никак не проявляет себя в жизнилюдей. Точно гак же он не любил упоминать о духах и тайных силах. На вопрос, существует ли бессмертие, Конфуций уклончиво отвечал: "Мы незнаем, что такое жизнь, можем ли мы знать, что такое смерть?" Свойагностицизм он философски не обосновывал, это был агностицизм утилитарный,который оставляет в стороне все, что не затрагивает непосредственноповседневные проблемы. Обрядам Конфуций не придавал магического значения. Он сторонился всякойтаинственности, всего непонятного. "Мы не знаем, как помочь людям, как жеможем знать, как служить умершим?" /9/ И тем не менее культ имел в егоглазах первостепенное значение. Он видел в нем часть всеобщегонравственно-политического порядка. Признаваясь, что ему непонятен смыслВеликого Жертвоприношения, он все-таки считал его необходимымгосударственным делом /10/. Так же понимал он культ предков. "Если мы небудем старательны в исполнении долга по отношению к предкам, тонравственность народа не будет улучшаться" /11/ - говорил он. Здесь Конфуций был неумолим и не желал отступать ни на йоту. Древниеприносили жертвы, должны делать это и мы, не углубляясь в их смысл. Когдаодин из учеников сказал, что хорошо бы отменить жертвоприношение барана, ибооно стало пустой формальностью, учитель ответил: "Тебе жаль барана, а мнежаль моих обрядов"/12/. Одним словом, Конфуций, как говорит его биограф Крил, "оставилважнейшие вопросы религии открытыми... Он обращал все свое внимание насоциальную и политическую реформу жизни, реформу, в основе которой не былоникакой метафизики" /13/. Будда, как мы увидим, также умалчивал о многихметафизических вопросах. Но если он делал это во имя главной цели человека -поисков спасения, то Конфуций чуждался метафизики во имя житейских задач ицелей.В 522 г. исполнилась давнишняя мечта Конфуция. Он посетил вместе сучениками старую столицу Чжоу. Древние храмы привели его в восхищение. Онпочувствовал себя у самого источника мудрости, внимательно рассматривалфрески, с восторгом читал полустертые надписи, с неистощимойлюбознательностью расспрашивал обо всем, что касалось старины. ОгорчалоКонфуция лишь то, что культ в столице находился в явном небрежении. Вскоре по городу стала распространяться молва о молодом ученом. Числоего учеников возрастало с каждым днем. Всех поражала его необъятная эрудицияи глубокое знание древней литературы. В то время он занималсяредактированием книги "Ши цзин", в которой оставил самые лучшие стихи ипесни. Он знал большинство из них наизусть и до конца дней любил повторятьих. Большое значение придавал Конфуций музыке. Он видел в ней завершениесоциальной системы. Музыка должна была, по его замыслу, служить духовнойпищей народу, воспитывать и облагораживать нравы. Посещение Чжоу совпадает с первыми попытками Конфуция найти такогоправителя, который стал бы следовать его советам и привел страну кпроцветанию. Это сделалось у него почти навязчивой идеей, и мысль овозможном патроне преследовала мудреца до самой могилы. По преданию, именно тогда, когда Конфуций начал стараться привлечь ксебе внимание, произошла встреча с Лао-цзы. Старый философ осудил его самомнение и пустые мечты, но Конфуция это несмутило. Не смутили его и насмешки других аскетически настроенныхпроповедников. Когда они укоряли его в пустозвонстве, он отвечал, что легчевсего умыть руки и отстраниться от дел. Гораздо важнее употребить своизнания для служения народу. Хотя Конфуция никогда не окружало такое почитание, как Будду илиПифагора, тем не менее он умел внушать уважение к себе и своим знаниям.Разумеется, было у него и немало врагов, как среди чиновников, так и средисоперничающих школ. Как мы уже видели, в то время в Китае было много людей,подобно Конфуцию предлагавших свои советы князьям. "Поднялись, - говорилитогда, - многочисленные мудрецы, как рой пчел. Все ученые стараютсяпереспорить друг друга" /14/. В "Лунь юе" мы часто находим намеки на споры,разгоревшиеся вокруг Конфуция. Кое-кто, пытаясь унизить учителя, подтрунивал над его "гордым видом,вкрадчивой манерой и упорством". Но вряд ли эти обвинения были достаточносправедливыми. Конфуцию всегда была свойственна неподдельная скромность. Онбыл неизменно учтив, внимателен, приветлив, носил простую одежду черного ижелтого цвета. В кругу учеников он был сердечен и естественен, чуждпревозношения и надменности. Он никогда не выставлял напоказ своюобразованность и умел прислушиваться к советам. Ученики имели на негобольшое влияние. Не раз он изменял свои решения по их советам, выслушивал отних упреки, оправдывался перед ними. Беседуя с ними, он любил пошутить ипомечтать. Но зато едва Конфуций появлялся при дворе, он преображался: в воротахон низко склонял голову, в тронном зале стоял затаив дыхание, застывал вцеремониальных позах, разводил руки, делал чинные поклоны, - одним словом,воскрешал древний придворный этикет. На улице он также внимательно следил запристойностью каждого своего движения. Все его манеры были рассчитаны ипродиктованы строгими правилами. В коляске он ехал не поворачивая головы, кобряду приветствия относился необычайно серьезно. И все это проистекало неиз гордости или чванства, но делалось во имя возрождения традиций. Образ жизни Конфуция не был аскетическим, хотя он считал, чтонеобходимо уметь довольствоваться малым. В основном его быт не отличался отбыта других ученых и чиновников. В семейной жизни он не нашел счастья, нозато кружок учеников стал для него подлинной семьей, дружной и преданной.Слушатели обычно были ненамного его моложе, но он любил называть их "своимидетьми". Конфуций не обещал ученикам дать какое-то высшее сокровенное знание. Оннаставлял их в простой земной науке, которой был беззаветно предан сам. "Япросто человек, - говорил он, - который в страстном стремлении к знаниюзабывает о пище, в радостях познания забывает о горестях и который незамечает приближающейся старости" /15/. Однако "наука" Конфуция была совсемне той наукой, какой мы ее обычно представляем. Все знание, согласно Конфуцию, сводилось к изучению историческогонаследия. "Учитель, - говорится в "Лунь юе", - учил четырем вещам:письменам, правилам поведения, верноподданности и чистосердечности" /16/.Иными словами, он не выходил за границы литературы, истории и этики. Иногда у учеников возникала мысль, что наставник скрывает от нихкакие-то тайны. Но Конфуций решительно отвергал это: "Я ничего не скрываю отвас. Нет ничего, чего бы я вам не показал. В этом моя цель" /17/. Пыталисьрасспрашивать сына Конфуция. Но оказалось, что отец вообще малоразговаривает с ним. Он лишь спрашивал сына: изучал ли тот "Ши цзин" иправила благопристойности. Этим исчерпывались для Конфуция основы знания/18/.На первый взгляд может показаться странной такая приверженность ктрадиции. Но в мировоззрении Конфуция она имела глубокий смысл, ибо былазалогом Порядка. Типичный утопист, он мечтал о таком обществе, в котором всебудет предусмотрено до ничтожных мелочей. В этом можно заметить его сходствос другим утопистом древности - Платоном. Но если Платон в своих "Законах"пришел к мысли о необходимости сильной власти для установления Порядка, тоКонфуций верил, что просвещение, пропаганда жизненных канонов сами сделаютсвое дело. Эти взгляды мудреца имели в Китае своих противников. В то время там ужезарождалась политическая философия, которая привела к созданию школы Фа-цзя,или Законников. Согласно этой доктрине, возродить государство можно лишь припомощи законов, соблюдение которых необходимо поддерживать жестокимирепрессиями. Один из законников в 513 г. собрал воедино уголовные кодексыразных княжеств, предлагая положить этот прейскурант наказаний в основуправления /19/. Конфуций хорошо понимал, что такой чисто внешний подходникогда не приведет к улучшению общества. "Если руководить народомпосредством законов, - говорил он, - и поддерживать порядок посредствомнаказаний, то хотя он (парод) и будет стараться избегать их, но у него небудет чувства стыда" /20/. Конфуций считал, что человек должен научиться без всяких наказанийследовать правилам гуманности и этикета. Гуманность и этикет упрочают семью;в свою очередь это создает мир в государстве, а государство, в котором всеблагополучно, принесет человеку счастливую жизнь. Таков главный ход мыслиКонфуция. В раннем конфуцианском трактате "Великая Наука" учение о властивыражено так: "Древние, желавшие обнаружить свои богатые дарования, сначалауправляли страной. Прежде чем управлять страной, такой человек управлялдомом, а кто желал управлять домом, тот заботился о нравственномусовершенствовании" /21/. Гуманность и этикет, Жэнь и Ли, были для Конфуция универсальнымизаконами жизни. Только ради них необходимо изучение древности, ибо древниепознали и осуществили их в совершенстве. В сравнении с Жэнь и Ли всепознания - ничто. - Ты считаешь меня многоученым? - спросил как-то Конфуций ученика. - Аразве нет? - ответил тот. - Нет, - сказал Конфуций, - я лишь связываю всевоедино /22/. Гуманность, согласно Конфуцию, не есть условность, она выражаетподлинную природу человека, не ограничиваясь каким-либо одним классом людей.Каждый, кто захочет, может достигнуть ее пробуждения в душе /23/. Искусствосамоусовершенствования заключается в том, чтобы "быть в состоянии смотретьна других как на самого себя". Сущность гуманности проста. Она сводится ктому, чтобы не делать другим того, чего не желаешь себе /24/. Этот всеобщийнравственный закон, который был известен в буддизме и Ветхом Завете икоторый был освящен Евангелием, Конфуций не связывал ни с какимисверхчеловеческими истоками. Для него он являлся не столько божественнойзаповедью, сколько отражением естественных свойств человека. "Доктринанашего Учителя, - говорили конфуцианцы, - заключается в том, чтобы бытьверным основам нашей природы" /25/. Таким образом, перед нами первая в истории попытка построенияавтономной морали, которая не связана с религией и Откровением. Здесьобнаруживается ахиллесова пята конфуцианского учения. Выступая против тех,кто желал строить общество только на насилии и страхе наказания, Конфуцийзахотел утвердить его на чисто этических принципах. Между тем сами этипринципы оказывались у Конфуция без опоры. Он верил в то, что человек поприроде больше склонен к добру, чем ко злу, и надеялся на эффективностьнравственной проповеди. Недаром европейские деисты и просветители свосторгом отзывались о Конфуции. Они видели в нем своего прямогопредшественника. Но ни Конфуций, ни деисты не смогли доказать, что человекдобр по природе. Жизнь подтверждала скорей противоположное. Основание длянравственной жизни невозможно искать только в человеке. Лишь тогда, когданравственность оказывается связанной с верой в высшее значение Добра, онаопирается на прочный фундамент. В противном случае ее легко истолковать какнекую условность, которую можно безнаказанно устранить со своего пути.И Жэнь, и Ли составляют, согласно Конфуцию, нечто настолько тесновзаимосвязанное, что друг без друга они не существуют. "В тот день, -говорил Конфуций, - когда человек победит себя и возвратится к Этикету, мирвозвратится к Гуманности". И в то же время гуманность является ядром всего."Если человек не гуманен, что толку в церемониях?" /26/ Конечной же целью и гуманности, и этикета было воскрешение золотоговека. Ради приближения счастливого времени Тайпин человеку следует неустаннотрудиться над самоусовершенствованием. Он должен обуздывать свои страсти ипорывы, живя в согласии с принципами Порядка и Середины (Чжун-юн). Середина- это идеальное состояние общества и его членов. Она достигаетсяумеренностью во всем, обдуманностью поступков, неторопливостью и педантичнымисполнением правил. Середины нужно придерживаться и в ненависти, и в любви; любовь должнабыть сдержанной, разумной, чуждой крайностей. Конфуций уверен, что платитьдобром за зло - нелепость. "Чем же тогда платить за добро?"/27/ Осуждал он ибеззаветную самоотверженность. Если ты видишь, что человека нельзя спасти, -зачем рисковать? Основой взаимоотношений должно быть спокойное уважение,дружелюбие, сочувствие. Никогда не следует выходить за рамки, предписанныеЛи. "Чуждое всякого мистического элемента, всякого вдохновения, - говоритВл. Соловьев, - конфуцианство требует от человека не духовного возрождения,не внутренней перемены всего настроения, а соблюдения известной, разнавсегда утвержденной системы правил, определяющих его видимое отношение совсеми общественными кругами, среди которых он живет, начиная с семьи" /28/. Конфуций постоянно напоминает о том, что этикет есть лишь практическийориентир для поступков: "Если не знают, что такое Ли. ю не на чтоопираться". В то время как Лао-цзы проповедовал недеяние и первобытную простоту,Конфуций настаивал на необходимости активного вмешательства в ход событий.Народ, но его мнению, нельзя оставлять на произвол судьбы. В жизни обществадолжна царить гармония между естественностью и законами. "Когда природаберет перевес над искусственностью, - говорил мудрец, - то мы получаемварварство, а когда искусственность преобладает над природой, то мы имеемлицемерие, и только равновесие природы и искусственности дает благородногочеловека" /29/. В своем учении о государстве Конфуций на первое место ставил такназываемое исправление имен. Каждый человек обязан вести себя в строгомсоответствии с занимаемым положением. Плохо. когда правитель лишь по именигосударь, а па деле праздный гуляка или зверолов. "Государство, - говорил онодному князю, процветает, когда государь бывает государем, подданныйподданным, отец - отцом, сын - сыном". Если государство хочетсоответствовать своему названию, в нем должно быть "достаточно пищи,достаточно войска, и народ должен быть верным". Где найти образец для такого общества? Разумеется, в древних писаниях.Если люди станут подражать древним во всем: и в одежде, и в обычаях, и внравственности - то цель будет достигнута. Правда, подражание древним недолжно превращаться в слепое копирование. Многое должно быть приведено всоответствие с потребностями времени. Но главная суть остается: каждыйдолжен знать свои обязанности и работать над собой, чтобы быть достойнымчленом общества. "Когда человек узнает место, где он должен остаться навсегда, юопределится настроение его души. Когда настроение его души определится, топрекратится всякое душевное волнение" /30/. Таким образом, конфуцианствообещает каждому осязаемое земное счастье, но взамен требует от человека,чтобы он добровольно признал себя лишь частью исправного государственногомеханизма. В этом "социальном раю" не может быть конфликтов, ибо всевыполняют свой долг. Властитель правит, крестьянин обрабатывает землю, рыбакловит рыбу, музыкант играет, воин отражает нападения врагов, и никто непосягает на чужую сферу деятельности. В понимании долга правителя особенно ярко проявляется сходство Конфуцияс Платоном. Так же как Платон, который считал, что у власти должны стоять"достойнейшие", Конфуций постоянно указывал на необходимость нравственногоавторитета правительства. "Правление есть исправление, - говорил он князю. -Если вы будете показывать пример справедливости, то кто осмелится поступатьнесправедливо? Если вы не будете алчны, люди не станут воровать" /31/. Князьдолжен быть отцом народа, а не деспотом. Ему следует избегать правления припомощи жестокости. "Вы управляете, зачем же прибегать к убийству?"Обладателю власти "нужно быть осмотрительным, правдивым, умеренным впотребностях, любить народ, знать время, когда привлекать его к выполнениюповинностей" /32/. Рассказывают, что однажды Конфуций увидел плачущую женщину и спросил, вчем ее горе. Она сказала ему, что тигр растерзал одного за другим всех ееродных. - Почему же ты не покидаешь этой местности? - удивился мудрец. - Вдругих областях князья угнетают народ. - Видите, - сказал тогда Конфуцийученикам, - жестокий тиран страшнее для человека, чем лютый зверь. Благодаря такому воззрению на призвание властителей Конфуцийприблизился к идеям политического либерализма, которого не зналигосударства, где царил абсолютизм. Это сближает его с античными демократамии библейскими пророками. "Сказать, что философия Конфуция быладемократической в современном смысле слова, - замечает Крил, - значитзаходить слишком далеко. С другой стороны, не будет ошибкой сказать, чтоКонфуций был предшественником демократии, гласом вопиющего в пустыне,приготовляющим путь" /33/. Но как направить правительство по пути осознания его нравственногодолга? У Конфуция и на это был готов ответ, сходный с ответом Платона.Правитель должен иметь возле себя ученого, который руководил бы егопоступками, был бы голосом его совести и блюстителем традиций. Такую рольсоветника Конфуций, естественно, предназначал себе. "О, если бы кто-нибудьпризвал меня, - повторял он, - я бы за год произвел большие перемены встране". Но найти такого монарха, который подчинился бы авторитету философа,было не так легко. Конфуций долгое время ездил из княжества в княжество,пытаясь найти себе патрона. Одно время ему как будто бы удалось произвестивпечатление на князя Ци, и тот обещал назначить его министром. Но сановники,опасаясь конкуренции, стали настраивать князя против Конфуция и сделали вседля того, чтобы разрушить его планы. Они начали смеяться над привязанностьюмудреца к церемониям. "Ученые, - говорил один из них, - просто смешныеболтуны, и их слова нельзя принимать как образец и закон. Надменных игордых, следующих только собственному мнению, их нельзя допускать кправлению... Говоруны, шатающиеся из одного места в другое, выпрашивающиевзаймы, они не могут управлять государством. Теперь Конфуций умножает все,что касается формы и декорума. Он усложняет правила и обряды такими, которыепредписывают то вставать, то садиться, то двигаться быстро с распростертымируками. Многих жизней не хватило бы для того, чтобы их изучить. И в течениемногих лет нет возможности доискаться смысла этих правил". Эти аргументы подействовали на князя, и он расстался с Конфуцием,сказав, что слишком стар для того, чтобы пользоваться его советами. НоКонфуций не стал унывать. Он продолжал свои попытки с неослабевающейнастойчивостью. Случалось, звали его к себе мятежные вассалы. Как бы ниосуждал Конфуций непокорных, но перспектива была слишком заманчива.Несколько раз он уже собирался в путь, и каждый раз его останавливалиученики. Наконец поиски увенчались успехом. В 497 г. Конфуций прибыл на родину,в Лу. Там его приняли с почетом, и князь, думая укрепить свое пошатнувшеесяположение, назначил философа губернатором города Чжун-ду. Теперь Конфуциймог на практике осуществлять свои идеи. Опыт работы чиновника весьма ему пригодился. Он привел в порядокземледелие, ввел севообороты, отобрал у богачей земли, которые онииспользовали для семейных кладбищ, конфисковал имущество, добытое нечестнымпутем. Однако вскоре против Конфуция возникла оппозиция, справиться с которойоказалось не так просто. В первые же дни губернаторства Конфуцию пришлосьотступить от принципа отрицания смертной казни и отправить на эшафот своегополитического противника. Оправдываясь перед учениками, которые былипоражены этим поступком, Конфуций говорил: "Шао Чжен-мао собирал группыпоследователей, его речь прикрывала все зловредное, он обманывал людей. Онупорно протестовал против всего правильного, показывая своеволие. Как можнобыло его не казнить?" Но эта казнь не помогла, оппозиция росла, Конфуций становилсянепопулярным. Придворные интриговали против него. Князь тяготился егоуказаниями. А Конфуций считал своим долгом "говорить правду в глаза". Вконце концов ему не оставалось ничего иного, как покинуть Лу. Ученики были огорчены этой неудачей. Но Конфуций по-прежнему не падалдухом. "Дети мои, - говорил он, - что вы беспокоитесь, что я потерял место?Страна давно уже находится в беспорядке, и Небо хочет, чтобы ваш учитель былколоколом" /34/. Он все еще был уверен, что добьется своего. Средства,которые он стал употреблять для достижения своей цели, порой приводилиучеников в смущение. Так, в княжестве Ци он сблизился с женой правителяНи-цзы - женщиной весьма сомнительной репутации. Вопреки своему правилу, онбеседовал с ней наедине, сопровождал ее в прогулках по городу, вызываянеодобрительные толки. Когда эта попытка не привела ни к чему, он поступил"домашним слугой" к одному вельможе, рассчитывая через него проникнуть кодвору. Но и это не принесло никаких результатов. Постепенно Конфуцию пришлось убедиться в том, что князья меньше всегоинтересуются его наставлениями. С тех пор он окончательно "познал велениеНеба": пусть ему не суждено быть министром, он найдет другой способ служитьнароду. Он навсегда останется свободным учителем, "колоколом" истиннойжизни. - Почему вы не служите? - спросили его однажды. На вопрос он ответилвопросом: - А почему только занятие определенного поста называть службой?/35/ Он был уверен, что жизнь по законам добродетели и проповедь ее есть немерее важное дело.Начались годы скитаний. Конфуция повсюду сопровождала большая толпаучеников, которые делили с ним тяготы кочевой жизни. Он продолжал обучатьих, прививал любовь к древней литературе и обрядам. В часы отдыха он пел имстаринные песни под аккомпанемент лютни, и его игра служила им утешением впечальные минуты. А такие минуты были нередки. В смутные годы междоусобицкаждый путник легко мог подвергнуться неожиданному нападению. Несколько разКонфуцию угрожала смертельная опасность: дом, где он находился, окружиларассвирепевшая толпа, и только чудом ему удалось избежать расправы. Но средивсех этих злоключений мудрец не терял самообладания. Он был уверен, чтоСудьба хранит его. "Что могут мне сделать люди?" - спокойно говорил он. Незаметно подкрадывалась старость. Конфуций стал слабеть. Время отвремени в нем просыпалось горькое чувство. "Дни мои на исходе, - вздыхал он,- а я еще не известен". Но тут же добавлял: "Я не ропщу на Небо, Небо знаетменя". Иногда он снова ощущал жажду деятельности. Тогда он начинал мечтать одалеких путешествиях, хотел уехать куда-нибудь за море, чтобы тампроповедовать свое учение. Конфуцию было уже около семидесяти, когда умерла его жена. Хотя онникогда не был с ней душевно близок, он воспринял это событие какнапоминание о неизбежном конце и все чаще стал говорить о смерти. Однажды,стоя у реки, он погрузился в грустные размышления о мимолетности жизни. "Всепреходяще, - сказал он, - подобно этому течению, не останавливается ни днем,ни ночью" /36/. Вскоре умер сын Конфуция, а вслед за ним любимый его ученик Янь-юань.Смерть Янь-юаня потрясла учителя. "Небо сокрушает меня!" - восклицал он,горько плача. Когда его пытались утешить, он отвечал: "О ком же мне скорбетьглубоко, как не об этом человеке?" /37/ Янь-юань был самоотверженно преданучителю и готов был отдать за него жизнь. Он ловил каждое его слово ипринимал все, что скажет Конфуций, без возражений. Учитель иногда шутливо говорил: "Янь-юань мне не помощник, ему нравится все,что бы я ни сказал". И вот теперь он умер; Конфуций почувствовал, чтонаступает его черед. Все это время он тем не менее не прекращал работы. Онписал книгу "Чюнь цю"-летопись, которая должна была отразить эпоху вражды имеждоусобиц. "По ней узнают меня и по ней будут судить обо мне", говорил он.Ему хотелось прожить еще хоть немного. чтобы довести занятия до конца, новскоре он почувствовал, что силы его на исходе. Его стали посещать видения и сны. Когда он заболел, ученики просилистарца молиться духам о выздоровлении. "А следует ли это делать?" спросилКонфуций; и когда ему сказали, что правила предписывают поступать так, онсказал: "Я молился давно". Этим он, быть может, хотел сказать, что вся егожизнь была служением Небу /38/. В 479 г. он прервал свои литературные занятия, чувствуя приближениеконца. В беседах с учеником Цзы-кунгом он, однако. все время возвращался кдревним временам. Он снова стал сетовать на то, что "не нашлось ни одногоправителя, который захотел бы стать его учеником". Под конец он в тоске воскликнул: "Кто после моей смерти возьмет на себятруд продолжать мое учение?" Это были его последние слова. Ученики похоронили Конфуция со всей строгостью древнего погребальногоритуала. Впоследствии над его могилой был воздвигнут храм, где многиепоколения приносили жертвы перед его поминальной доской.Опасения Конфуция за судьбу его учения оказались напрасными, оно непогибло. Последователи его не только собирали его изречения и разрабатывалиего наследие, но и образовали сплоченную общину, которая стала серьезнойдуховной силой в Китае. Выдающийся конфуцианец Мен-цзы (389-305), продолжаяразвивать доктрину учителя, усилил в ней демократические элементы. Так,например, он говорил, что "народ является главным в государстве", и считал,что подданные имеют право свергнуть тирана, ибо по принципу "исправленияимен" он перестает быть правителем и превращается в разбойника /39/. Конфуцианцам пришлось бороться с многочисленными идейными противниками.Главными их соперниками были моисты и законники. Моисты, последователифилософа Мо-цзы, ополчались против конфуцианского культа старины и этикета,ратовали за сильную государственную власть. Законники требовали социальныхреформ и возлагали надежды на суровый уголовный кодекс. В середине III столетия до н.э. над конфуцианством нависла смертельнаяугроза. На престол вступил император Цинь Ши-хуанди, который в своейдеятельности стал руководствоваться учением законников. Цинь Ши-хуанди осуществил давнюю мечту князей и покончил сраздробленностью Китая. Он создал мощную империю. управление которойосуществлялось огромной армией чиновников, подотчетных центральной власти.Была проведена земельная реформа, реформа письменности, военныепреобразования. Повсюду вводился строгий порядок. Все уравнивались передгрозным сводом законов, каравшим беспощадно за малейший проступок. Двамиллиона заключенных и военнопленных возводили для охраны границ ВеликуюКитайскую стену. На четыре тысячи километров протянулся этот мрачныйпамятник деспотизма и стал навсегда символом изоляции страны. Внутри государства Цинь были приняты решительные меры с цельюпарализовать любую оппозицию. У населения отобрали оружие; наиболеевлиятельные семьи были насильственно переселены в столицу, для того чтобыони всегда находились на глазах у власти. В 213 г. до н. э. по приказу императора началась первая "культурнаяреволюция" в Китае. Были сожжены все конфуцианские книги и литература,враждебная государственной идеологии. Согни конфуцианских ученых были зарытыживыми в землю или отправлены на строительство Великой стены. Тем не менеенашлись смелые люди, которые сумели спасти рукописи в разгар преследованийили заучить их наизусть. С приходом в 206 г. новой Ханьской династии учение Конфуция сновавозродилось. В 174 г. сам император принес жертву на могиле учителя, и с техпор Конфуций был официально провозглашен величайшим мудрецом нации,посланником Неба. Вплоть до эпохи Мао Цзе-дуна его учение оставалосьнеотъемлемой частью китайской культуры. Чем же обязан Конфуций своему двадцатидвухвековому господству надумами? Он не был такой яркой личностью, как Будда, в его учении не былорелигиозной глубины Ветхого Завета или Упанишад, философская сторонаконфуцианства всегда оставалась неразработанной. И тем не менее авторитетего в Китае всегда был непоколебимым. Главной причиной триумфа конфуцианства было то, что оно оказалосьнаиболее созвучным тем идеалам, которые китайцы уже издавна впитывали смолоком матери. Их привлекала его рациональная этика, лишенная мистицизма,оно покоряло своим духом гуманности, умеренности и середины. Его обетованиябыли конкретными, земными, понятными каждому. Порядок и благоденствие всегдаимели особое обаяние в глазах китайцев. Конфуций был целиком обращен кземле, он не интересовался тем, что такое жизнь человека, а учил лишь тому,как жить, чтобы достичь мира и изобилия. Он не был ни святым, ни пророком,но именно таким, практичным, рассудительным, прозаическим, он был дорогкитайцам; он привлекал симпатии всех: простой народ видел в нем защитникасвоих интересов, имущие классы - поборника их прав, вся нация - великоговождя, который призван дать ей процветание. Но дух конфуцианства нельзя ограничивать исключительно китайскимирамками. Об этом свидетельствует его популярность на Западе в эпохугосподства рационализма и просветительства. Сведения о Конфуции были принесены в Европу миссионерами в XVII в./40/. Его учение сразу же вызвало много споров. Рационалисты и вольнодумцы срадостью ухватились за него как за образец секулярной безрелигиозной морали.Юм считал конфуцианство лучшим осуществлением идей деизма, Монтескье иВольтер восхищались конфуцианской нравственностью, а для роялистов Конфуцийбыл защитником "просвещенного абсолютизма". Полемика против конфуцианства,которую вели Лейбниц и Мальбранш, свидетельствует о его широкомраспространении. Деисты и агностики, революционеры и консерваторы нередкоссылались на Конфуция как на своего предшественника. Мы уже видели, что в учении Конфуция о государстве действительнозаключались элементы либерализма. Но в его собственной стране это не привелок народовластию. "Конфуций, - говорит Крил, - положил начало созданиюдемократического правления, но созданные им принципы были слишком малорасширены. И самих этих принципов недостаточно. Для эффективности демократиинарод в целом должен иметь активный голос при избрании своих правителей. Дляэтой цели необходимо создать особые методы. В Китае это никогда не получилоразвития; это завершилось в другой части света" /41/. Итак, конфуцианский идеал - не просто экзотическая философия. Он явилсяпервой попыткой сформулировать учение о том, что конечная цельчеловека-чисто земная, что нравственность может быть укреплена независимо отрелигии, что все высшие запросы духа могут быть устранены из сознания, атрагичность жизни преодолена созданием гармоничного общества. Совершенноочевидно, что эта доктрина являлась общечеловеческим соблазном, а не простокитайским изобретением. Несмотря на свое тяготение к "середине", Китай, таким образом, выдвинулдва крайне противоположных решения проблемы жизни. С одной стороны, в лицеЛао-цзы он возвестил миру о тайне Высшего Бытия и призывал к мистическомусозерцанию. А с другой стороны, в лице Конфуция он объявил высшей ценностьюземное существование и увидел спасение в устойчивом общественном режиме. И поныне эти два направления - пассивная отрешенность и утилитарныйреализм - продолжают бороться в Китае. Большой победой первого было массовоеобращение китайцев в буддизм, учение, сходное с даосизмом /42/.Конфуцианская же тендеция восторжествовала в китайском коммунизме, несмотряна то что философия Мао существенно отличается от доктрины Конфуция. Между тем ни тот. ни другой ответ на вопрос о смысле жизни не можетудовлетворить человечество. Первый вступает в глубокий и непреодолимыйконфликт с фактом жизни, творения, реального мира, человеческого творчества,а второй - тщетно пытается заставить человека забыть о его высшем духовномпризвании. Теперь нам пора покинуть Срединную империю и обратиться к другомународу, чтобы услышать слово его великих учителей жизни.

ПРИМЕЧАНИЯ

Дата добавления: 2014-12-25