КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Мистер и миссис 2 страница
Захлопнув крышку телефона, я поднес пальцы к губам. Я не знал, как быть дальше, и уже паниковал. Если возле здания Трентона нет, значит он заблудился и остался там, в огне. – Трент! – снова закричал я, вытягивая шею. Толкаясь в толпе, я видел, как другие спасшиеся обнимают друзей или плачут возле машин «скорой помощи». Пожарный насос поливал горящее здание водой. Пожарные побежали внутрь, волоча за собой шланги. – Он не выбрался, Голубка, не выбрался, – прошептал я, падая на колени. По щекам потекли слезы. Эбби опустилась рядом со мной и обняла: – Трентон сообразительный, он не потерялся. Нашел какой‑нибудь другой выход. Я согнулся в три погибели, уткнувшись головой в Голубкины колени и ухватившись обеими руками за ее кардиган. Прошел час. Утихли крики и плач выживших. Воцарилась зловещая тишина. Пожарным удалось спасти всего двоих. После этого они несколько раз заходили в здание и возвращались ни с чем. Каждый раз, когда кто‑нибудь появлялся из огня, у меня замирало сердце. Я и надеялся, и боялся увидеть Трентона. Тем, кого вынесли еще через полчаса, уже не была нужна медицинская помощь. Их просто положили на асфальт и накрыли тряпкой. Вскоре количество трупов, лежащих на тротуаре, уже значительно превосходило количество спасшихся. – Трэвис? Позади нас стоял Адам. Вид у него был потрясенный, растерянный. Я встал и поднял Эбби. – Рад, что вы выбрались, ребята. А где Трент? Я не ответил. Мы посмотрели на обуглившийся остов «Китон‑холла». Из окон все еще валил густой черный дым. Эбби спрятала лицо у меня на груди и уцепилась за мою рубашку. Я стоял в оцепенении, не сводя глаз с ужасающей картины: – Наверное, я должен… позвонить папе.
– Подожди, Трэвис. Мы же еще ничего не знаем, – сказала Эбби. В груди у меня все горело. Из‑за горячих слез, застилавших глаза, я с трудом различал цифры на телефоне. – Это все я! Я не должен был его сюда звать… – Произошел несчастный случай, Трэвис. Ты не мог этого предугадать, – проговорила Эбби, дотрагиваясь до моей щеки. Я весь сжался и зажмурил глаза. Мне предстояло позвонить отцу и сказать, что Трентон остался внутри горящего здания. По моей вине. Я не знал, сможет ли наша семья пережить еще одну потерю. Из всех нас у Трента были самые близкие отношения с папой: брат поддерживал его, когда тот пытался снова встать на ноги. Нажимая на кнопки, я представил себе, как отец отреагирует на мои слова, и у меня оборвалось дыхание. Телефон холодил руку; я прижал к себе Эбби: она наверняка замерзла, даже если пока не понимает этого. Вдруг на дисплее высветилось имя. Я замер, глядя на мобильник вытаращенными глазами. Входящий вызов. – Трент? – Ты цел? – крикнул брат мне в ухо. В его голосе чувствовалась паника. – Это Трент! – удивленно улыбнулся я, поворачиваясь к Эбби. Она радостно охнула и стиснула мне руку. – Где ты? – нетерпеливо спросил я. – В «Морган‑холле», черт побери, где же еще! Сам же сказал, что встречаемся там! А тебя где носит? – То есть как – в «Морган‑холле»? Стой, не двигайся с места, чтоб ты… Через секунду буду. Я бросился к общаге, буксируя Эбби. Когда мы, отдуваясь и кашляя, остановились у крыльца, Трентон сбежал со ступенек и затормозил прямо в нас. – Боже мой, братишка, а я‑то думал, вы уже обуглились! – сказал он, крепко обнимая меня и Голубку. – Ты, засранец! – закричал я, отталкивая его. – Я считал, что ты, на хрен, сгорел! Стоял и ждал, когда пожарные вытащат из «Китона» то, что от тебя осталось! С секунду я угрюмо смотрел на брата, потом снова обнял его. Свободной рукой нащупал кардиган Эбби и привлек к себе ее тоже. Когда я наконец‑то отпустил Трентона, он посмотрел на Голубку и смущенно нахмурился:
– Извини, Эбби. Я запаниковал. Она покачала головой: – Все нормально. Слава богу, ты жив. – Если бы Трэвис увидел, что я выхожу из здания один, то лучше бы мне быть мертвым. После того как ты убежала, я пытался искать, но заблудился, и пришлось выбираться через другой выход. Потом, уже снаружи, я все ходил и искал то окно, но копы увидели меня и отогнали. Тогда я бегом рванул сюда, – сказал Трентон, проводя рукой по лбу. Я вытер большими пальцами щеки Эбби и взялся за край футболки, чтобы удалить сажу с лица. – Пора сматываться. Скоро тут повсюду будут ползать копы. Еще раз обняв меня, Трентон побежал к своей машине, а мы с Голубкой пошли к «хонде» Америки. Пристегнув ремень, Эбби раскашлялась. Я нахмурился: – Может, заедем в больницу? Пускай тебя осмотрят… – Со мной все в порядке, – ответила Голубка. Мы взялись за руки, и она увидела у меня на костяшках глубокий порез: – Это ты во время боя или когда разбивал стекло? – Стекло, – сказал я, мрачно глядя на ее окровавленные пальцы. Взгляд Эбби смягчился. – А ведь ты спас мне жизнь. Я сдвинул брови: – Без тебя не ушел бы. – Я знала, что ты меня найдешь. Всю дорогу я не выпускал Голубкины пальчики. Когда мы приехали в квартиру, Эбби направилась в ванную и долго принимала душ, а я трясущейся рукой налил нам по стакану бурбона. Прошлепав по коридору в спальню, Голубка как подкошенная повалилась на кровать. – Вот. – Я протянул ей виски. – Это поможет расслабиться. – Я не устала, – оцепенело проговорила она. Я снова подал ей стакан. Может, Эбби и выросла в Вегасе, среди гангстеров, но мы только что видели смерть, даже не одну, и сами чудом ее избежали. – Просто постарайся отдохнуть, Голубка. – Мне страшно закрыть глаза, – сказала она и, взяв свою порцию виски, залпом выпила. Я забрал пустой стакан, поставил на прикроватную тумбочку и сел на постель радом с Эбби. Мы молча сидели, вспоминая события последних нескольких часов. Все случившееся казалось кошмарным сном. – Сегодня много людей погибло, – проговорил я. – Да. – Точное число жертв будет известно только завтра. – Мы с Трентоном, когда искали выход, наткнулись на группку девочек. Не знаю, удалось ли им выбраться. Они были так напуганы…
Руки Эбби задрожали, и я утешил ее единственным доступным мне способом. Обнял. Голубка прижалась к моей груди и вздохнула. Вскоре ее тело расслабилось, дыхание стало ровнее, она потерлась щекой о мою кожу. Впервые с тех пор, как мы помирились, я почувствовал себя с Эбби совершенно спокойно – как до нашей поездки в Вегас. – Трэвис? Я опустил подбородок и прошептал ей в волосы: – Что, малыш? Наши телефоны одновременно зазвонили. Эбби взяла свой и передала мне мой. – Алло? – Трэвис, старик, ты в порядке? – Да, Шеп, все хорошо. В это время Эбби успокаивала Америку: – Мерик, я жива‑здорова. Мы оба целы. – Мама с папой тут места себе не находят. Мы сейчас как раз новости смотрим. Я не говорил родителям, что ты в «Китоне». Что? – Шепли отстранил голову от трубки, его дергали со всех сторон. – Нет, мама! Да, я говорю с ним, он в порядке! Они дома. Так что там у вас произошло? – спросил Шеп, опять переключаясь на меня. – Чертовы фонари. Адам не хотел зажигать яркий свет – боялся привлечь внимание. От одного из фонарей все и загорелось. Дело плохо, Шеп. Много погибших. Шепли сделал глубокий вдох: – Пострадал кто‑нибудь, кого мы знаем? – Пока неизвестно. – Я рад, что ты выбрался, брат. Я… Господи, как же хорошо, что ты жив! Эбби рассказывала Америке о том, как блуждала по темному подвалу, пытаясь найти выход. Я сжался, когда она дошла до своей безуспешной попытки открыть окно. – Мерик, не нужно возвращаться раньше времени. Мы в порядке, – сказала Голубка и через несколько секунд с нажимом повторила: – Мы в порядке. Обнимешь меня в пятницу. Я тоже тебя люблю. Отдохните как следует. Я прижал телефон к уху: – Лучше поддержи свою девушку, Шеп. Она, кажется, очень взволнована. Шепли вздохнул: – Я просто… – Еще один вздох. – Я знаю, старик. – Я люблю тебя. Ты мне как родной брат, даже больше. – Ты мне тоже. До скорого. Закончив разговаривать по телефону, мы с Эбби посидели в тишине, все еще переваривая впечатления от случившегося. Я опустил голову на подушку и привлек Голубку к себе.
– С Америкой все нормально? – Расстроилась очень. Но ничего, оправится. – Хорошо, что их с нами не было. Я почувствовал, как Эбби на секунду окаменела при этих словах, и пожалел, что навел ее на новую мрачную мысль. – Да, – сказала она, содрогнувшись. – Извини. Ты и так сегодня много пережила. А я лезу к тебе с разговорами, от которых становится только хуже. – Ты пережил не меньше моего, Трэв. Я еще раз вспомнил, как искал Эбби в темноте, как боялся, что не найду ее, как наконец пнул ту дверь… – Вообще‑то, меня довольно трудно напугать, – сказал я. – Но в то утро, проснувшись и не найдя тебя в квартире, я испугался. Еще когда ты ушла от меня после Вегаса. Еще когда я собирался позвонить отцу и сказать, что Трент погиб. А увидев тебя в горящем подвале, я был просто в ужасе… Я ведь за несколько минут до этого чуть не ушел. Был в нескольких шагах от выхода, но что‑то меня остановило. – То есть как? Да ты спятил! – проговорила она, поднимая голову с моей груди и заглядывая в глаза. – Я никогда еще не был так уверен в том, что поступаю правильно. Поэтому просто развернулся и пошел искать тебя. Захожу в ту комнату, а там ты. Тогда это было для меня самое главное. В тот момент я даже не думал о том, сможем ли мы выбраться. Просто хотелось быть с тобой рядом, и все. Жизнь без тебя, Голубка, – это единственное, чего я боюсь. Эбби потянулась ко мне и нежно поцеловала в губы. Потом, улыбнувшись, сказала: – Значит, тебе нечего бояться. Потому что я никуда не денусь. Я вздохнул: – Знаешь, я готов все пережить сначала, с того самого дня, как мы впервые встретились. Пускай бы каждая секундочка повторилась, лишь бы в итоге мы оказались вместе, как сейчас. Эбби вздохнула, я ласково поцеловал ее в лоб и прошептал: – Вот он, этот момент. – Какой? – Глядя на тебя спящую, я… вижу на твоем лице покой, которого сам не чувствовал с детства, с того времени, когда была жива мама. А теперь вот почувствовал. – Я вздохнул и крепче прижал к себе Голубку. – Как только я тебя увидел, понял: в тебе есть что‑то, что мне очень нужно. Теперь ясно. Это не что‑то в тебе, это сама ты. Эбби устало улыбнулась и снова спрятала лицо у меня на груди: – Это мы, Трэв. Когда мы с тобой не вместе, все становится каким‑то бессмысленным. Ты не замечал? – Не замечал ли я? Да целый год тебе об этом говорю! – поддразнил ее я. – Наглые девицы, ссоры, расставания, Паркер, Вегас… даже пожар – наши отношения могут выдержать все. Эбби подняла голову и внимательно посмотрела мне в глаза. Она явно что‑то замышляла, но впервые с момента нашей встречи я этого не испугался. В глубине души я знал: какой бы путь Голубка ни выбрала, мы пойдем по нему вместе. – Вегас? – задумчиво проговорила она. Я нахмурил брови: – Да… – А ты не хочешь съездить туда еще раз? Я не поверил собственным ушам: – Мне и в голову такое не приходило… – Давай слетаем всего на один день. Я озадаченно оглядел темную комнату: – На один день? – Давай поженимся! – выпалила Эбби. Я услышал слова, но их смысл дошел до меня не сразу. Наконец мой рот растянулся в широкой улыбке. Шутка была дурацкая, но, если это поможет Голубке отвлечься от мрачных мыслей, я не прочь ей подыграть. – Когда? Она пожала плечами: – Можно взять билеты на завтра. Сейчас же каникулы. У тебя ведь нет никаких планов на завтрашний день? – Ну смотри, ты сама напросилась, – хитро сказал я и потянулся за телефоном. Эбби подняла подбородок: упрямилась, не хотела признаваться, что пошутила. – «Американ эйрлайнс», – проговорил я, пристально наблюдая за ее реакцией. Она даже не мигнула. – «Американ эйрлайнс». Чем могу вам помочь? – Будьте добры, мне нужно два билета до Лас‑Вегаса. На завтра. Женщина посмотрела время вылета и спросила, когда я хочу вернуться обратно. – Хм‑м‑м… – протянул я, ожидая, что Эбби сдастся, но она не сдавалась. – На следующий день. Нас устроит любой рейс. Голубка, весело улыбаясь, опустила подбородок мне на грудь и стала ждать, когда я закончу разговаривать. Женщина попросила продиктовать мои данные, и я велел Эбби дать кошелек. Думал, теперь‑то она точно рассмеется и скажет, чтобы я положил телефон, но она охотно достала мою кредитку. Я медленно продиктовал номер, не переставая поглядывать на Голубку. Она только слушала и улыбалась. Я назвал дату окончания срока действия карты, и подумалось, что сейчас я заплачу за два авиабилета туда и обратно, а мы никуда не полетим. Да уж, Эбби просто рождена для блефа! – Хорошо, мэм, мы заберем их в аэропорту. Спасибо. Я отдал Голубке телефон, она положила его на тумбочку. – Ты сейчас сказала, что хочешь, чтобы мы поженились, – сказал я, подумав: «Теперь‑то она точно расколется». – Да. – Все ведь было по‑настоящему. Я сейчас действительно забронировал для нас два билета до Лас‑Вегаса. Значит, завтра мы женимся. – Спасибо. Я прищурился: – Получается, что в понедельник, когда начнутся занятия, ты будешь уже Эбби Мэддокс. – Ой, – сказала она и огляделась по сторонам. Я приподнял бровь: – Передумала? – На следующей неделе мне нужно будет переоформить кучу важных документов. Я медленно кивнул, потихоньку начиная надеяться, что это не розыгрыш. – Так завтра ты выходишь за меня замуж? Она улыбнулась: – Ага. – Серьезно? – Да. – Черт! Я люблю тебя! – Я сжал в ладонях голову Эбби и порывисто поцеловал ее в губы. – Как же я тебя люблю, Голубка! – бормотал я, целуя снова и снова. Она еле сдерживалась, чтобы тоже не обалдеть от восторга. – Надеюсь, ты не забудешь об этом годков через пятьдесят, когда я по‑прежнему буду до нитки обыгрывать тебя в покер! – хихикнула Эбби. – Детка, я готов терпеть что угодно, лишь бы прожить с тобой шестьдесят, семьдесят лет! Эбби лукаво сощурила глаз: – Ты пожалеешь об этих словах. – Не пожалею. Готов поспорить. Голубкина милая улыбка сменилась выражением уверенности, которое я видел на лице у непобедимой Эбби Эбернати, когда она обчищала профессионалов за покерным столом в Вегасе. – Ладно. Слаб о поставить на кон тот красивый блестящий байк, что стоит у нас под окном? – Поставлю все, что у меня есть. Я не жалею ни о единой секунде, проведенной рядом с тобой. И никогда не пожалею. Голубка протянула мне руку, я без колебаний взял ее, встряхнул, а потом нежно поднес к губам. – Эбби Мэддокс… – мечтательно проговорил я, не в силах сдержать улыбку. Она крепко‑крепко обняла меня: – Трэвис и Эбби Мэддокс. Хорошо звучит. Кольца купим потом. – Кольца? – нахмурился я. – Да. Они подождут. Все ведь получилось так неожиданно. – Э‑э‑э… – замялся я, решая, можно ли теперь отдать Голубке ту коробочку, которая хранилась в тумбочке. Несколько недель назад или даже еще вчера такой жест, пожалуй, отпугнул бы Эбби. Но теперь момент настал. – Что? – Не сердись… но я вроде как уже позаботился об этом. – О чем? Я уставился в потолок и вздохнул, решив, что опять поторопился. – Ты разозлишься. – Трэвис… Я открыл тумбочку и принялся в ней шарить. Эбби нахмурилась и сдунула упавшие на глаза влажные пряди: – Чего ты там ищешь? Презервативы, что ли, купил? – Нет, Голубка, – хохотнул я, продолжая рыться в ящике. Наконец я нащупал то, что искал, и, внимательно глядя на Эбби, извлек из тумбочки. Поместив бархатный кубик себе на грудь, я убрал руку под голову и посмотрел на Голубку. – Что это? – спросила она. – Ну а ты как думаешь? – Хорошо, поставим вопрос иначе. Когда ты это купил? Я набрал в легкие воздуха: – Некоторое время назад. – Трэв… – Просто однажды я его случайно увидел и понял, что по‑настоящему хорошо смотреться оно будет только на твоем пальчике. – И когда был этот день? – Какая разница? – Можно посмотреть? – спросила Голубка, лучисто улыбнувшись серыми глазами. – Открывай! – сказал я, радуясь, что она, вопреки моим ожиданиям, не сердится. Эбби осторожно тронула коробочку одним пальцем, потом взялась за блестящую застежку и открыла ее. Голубкины зрачки расширились, она захлопнула крышечку и простонала: – Трэвис… – Так и знал, ты будешь меня ругать, – сказал я, садясь и беря ее за руки. – Ты с ума сошел! – Хоть бы и так. Догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, но я должен был купить это кольцо. Оно мне показалось особенным, и я действительно с тех пор не видел такого же красивого. Я сжался, поняв, что проболтался о том, как много колец пересмотрел, прежде чем сделать эту якобы случайную покупку. Теперь Голубка могла меня разоблачить. Медленно высвободив пальцы из моих ладоней, Эбби опять открыла коробочку и достала кольцо. – Оно… господи, да оно потрясающее! – прошептала она. – Можно? – спросил я, заглядывая Голубке в лицо и беря ее за левую руку. Эбби кивнула, и я, деловито поджав губы, надел кольцо ей на пальчик: – Ну вот. Теперь оно действительно выглядит потрясающе. Несколько секунд мы оба смотрели на ее руку. Бриллиант наконец‑то оказался на своем месте. – Из этих денег можно было бы сделать первый взнос за машину, – прошептала Голубка, как будто боясь говорить громко в присутствии кольца. Я поцеловал ее безымянный пальчик: – Я миллион раз представлял себе, как оно будет смотреться на твоей руке. И вот теперь… – Ну? – нетерпеливо улыбнулась Голубка. – Я боялся, что лет пять придется мариноваться, прежде чем надену его тебе. – Я хотела этого не меньше твоего, просто чертовски здорово умею притворяться! – сказала Эбби и прижалась ко мне губами. Я откинулся на подушку и привлек Голубку к себе. Мне не терпелось сделать так, чтобы, кроме кольца, на ней ничего не осталось. Был только один способ развеять тяжелые воспоминания о недавних событиях, и мы им воспользовались.
ГЛАВА 28
Эбби стояла у дороги, держа меня за два свободных пальца. На трех других висела сумка, а второй рукой я махал Америке. Два дня назад мы оставили «хонду» в аэропорту, и теперь Шепли завез сюда Мерик, чтобы она на своей машине доставила нас домой. Америка настояла на том, что встретит нас, и мы знали почему. К обочине, где мы стояли, она подъехала с каменным лицом. Не вышла, чтобы помочь нам с сумками, и даже не повернула голову в нашу сторону. Эбби подскочила к машине и села на переднее сиденье, держась за бок, на котором недавно вытатуировала мою фамилию. Забросив сумки в багажник, я дернул за ручку задней дверцы. – Хм… – Я дернул еще раз. – Открой, Мерик! – Обойдешься! – отрезала она и, быстро обернувшись, метнула в меня свирепый взгляд. Когда машина проехала несколько метров вперед, Эбби насторожилась: – Мерик, остановись! Америка ударила по тормозам и, выгнув бровь, сказала: – Ты тащишь мою лучшую подругу на свой дурацкий бой, и она чуть не погибает. Потом, когда меня нет в городе, ты везешь ее в Вегас и там женишься на ней, так чтобы я не только не смогла быть подружкой невесты, но и вообще вашей свадьбы не увидела! Я снова дернул за ручку: – Перестань, Мерик! Я бы сказал тебе, что раскаиваюсь, но как я могу такое сказать, если только что взял в жены любовь всей своей жизни! – Любовь всей твоей жизни – это твой «харлей»! – прошипела Америка и еще немного дернула вперед. – Теперь уже нет! – умоляюще сказал я. – Америка Мейсон!.. – заговорила Эбби грозным голосом, но подруга смерила ее таким суровым взглядом, что моя жена испуганно вжалась в дверцу. Машины, стоявшие позади нас, принялись сигналить, но Америка была слишком рассержена, чтобы обратить на это внимание. – Ладно, – сказал я, поднимая руку. – Ладно. Что, если летом мы сыграем еще одну свадьбу? С платьем, приглашениями, цветами и так далее? Ты поможешь все организовать. Во время церемонии будешь с Эбби рядом, накануне устроишь для нее девичник, а? – Получится уже не то! – проворчала Америка чуть менее сердито. – Но лучше, чем ничего. Протянув руку назад, она открыла дверцу, я сел и всю дорогу опасливо помалкивал. Когда мы подъехали к дому, Шепли начищал свою машину. – Привет! – улыбнулся он, обнимая сначала меня, потом Эбби. – Поздравляю! – Спасибо, – сказала Голубка. Она еще не окончательно пришла в себя после концерта, который устроила Америка. – Мы с Мерик недавно начали подумывать о том, чтобы снять отдельную квартиру. Получается, вовремя нас осенило. – Так вот оно что? – сказала Эбби, склоняя голову набок и укоризненно глядя на подругу. – Значит, не одни мы с Трэвом принимаем важные решения втихаря! Америка принялась оправдываться: – Мы хотели с вами об этом поговорить… – Поговорим потом, – сказал я. – Сначала нужно перевезти сюда Голубкины вещи, которые остались в «Моргане». Поможете? – Конечно. Брэзил только что вернулся. Попросим у него грузовик. Глаза Эбби беспокойно забегали. – Вы хотите ему сказать? Америка усмехнулась: – Довольно трудно будет прятать каменюгу, которую ты носишь на пальце. Я нахмурился: – Ты собиралась скрывать, что вышла за меня? – Да нет… Просто мы поженились, никого не предупредив. Народ обидится. – Ты же теперь миссис Трэвис Мэддокс! Так пошли всех подальше! – выпалил я не раздумывая. Эбби улыбнулась мне и взглянула на кольцо: – Как раз потому, что теперь я миссис Трэвис Мэддокс, я должна достойно представлять твою семью. – Вот зараза! – воскликнул я. – Мы же папе не сказали! Эбби побледнела: – Мы? Америка рассмеялась: – Не всё сразу, Трэв. Ты слишком многого от нее ждешь! Я осклабился: все еще было неприятно, что эта грозная блондинка чуть не заставила меня идти из аэропорта пешком. Эбби ждала ответа. Я пожал плечами: – Не обязательно сегодня, но на днях надо к нему заехать. Не хочу, чтобы он узнал нашу новость от кого‑то другого. Она кивнула: – Понимаю. Только сначала давай устроим медовый уик‑энд без всяких визитов. Просто насладимся первыми днями нашего брака. Я улыбнулся, вытаскивая сумки из багажника «хонды»: – Договорились. Только кое‑куда предлагаю все‑таки съездить. – Куда? – Как насчет того, чтобы потратить первые дни нашего брака на покупку машины? Кажется, я тебе что‑то такое обещал. – Ты серьезно? – обрадовалась Эбби. – Уже можно выбирать цвет, детка. Голубка, точно так же как несколько дней назад, запрыгнула на меня и принялась целовать. – Ой, ну хватит уже! – сказала Америка. Эбби спрыгнула, и Мерик потянула ее за руку: – Идем, я хочу посмотреть на твою татуировку! Девчонки побежали вверх по лестнице, предоставив мне и Шепу возиться с багажом. Я взял наши с Голубкой сумки и кое‑что из многочисленных чемоданов Америки. Мы втащились наверх. К счастью, дверь оказалась открытой. Эбби лежала на диване. Пояс ее джинсов был расстегнут и отвернут. Мерик изучала тонкие черные линии на Голубкиной коже. – Я рада, малыш, что мы с тобой не такие сумасшедшие, – сказала Америка, поднимая глаза на красное, вспотевшее лицо Шепли. – Я тоже, – ответил он. – Надеюсь, все эти сумки тебе здесь нужны? А то обратно в машину я их не понесу. – Да‑да, нужны. Спасибо. Мило улыбнувшись Шепу, Америка снова переключила внимание на Голубкину татуировку. Шепли, пыхтя, направился к себе в спальню и через несколько секунд появился с двумя бутылками вина. – Что это? – спросила Эбби. – Свадебный пир! – ответил Шеп с широкой улыбкой.
Эбби медленно въехала на свободное парковочное место, внимательно оглядываясь по сторонам. Накануне она выбрала серебристую «тойоту‑камри» новейшей модели и теперь, если мне удавалось уговорить ее сесть за руль, ездила так, будто без спросу позаимствовала чей‑то «ламборджини». Наконец‑то поставив машину, как ей хотелось, Эбби выключила двигатель. – Надо заплатить за парковку, – напомнила она и опять посмотрела направо, потом налево, убедившись, что с боков осталось достаточно места. – Да, Голубка, не беспокойся, – сказал я в четвертый раз и подумал, не лучше ли было подождать с покупкой машины недельку‑другую, а то уж слишком много у Эбби волнений. Разумеется, стараниями местной службы распространения сплетен к концу дня новость о нашей женитьбе должна была разнестись по всему кампусу и обрасти подробностями в духе бульварных романов. Эбби специально надела узкие джинсы и обтягивающий свитер, чтобы все видели, что она не беременна. Решение пожениться мы приняли спонтанно, но дети – дело еще более серьезное, и мы договорились подождать. Как только мы вышли из машины и направились к учебным корпусам, с серого весеннего неба упало несколько капель. Я надвинул на лоб красную бейсболку, Эбби открыла зонтик. Мы оба посмотрели на обмотанный желтой лентой обгорелый остов «Китон‑холла». Голубка ухватилась за меня, и я обнял ее, стараясь не думать о тех ужасных событиях. Шепли слышал, будто Адама арестовали. Я подумал, что могу оказаться следующим, но Эбби пока ничего не сказал, чтобы зря ее не расстраивать. Новость о пожаре, конечно, должна была оттянуть всеобщее внимание от нашей с Голубкой женитьбы. С другой стороны, после известия о страшной смерти товарищей людям, наверное, захочется переключиться на что‑нибудь более радостное. Когда мы вошли в столовую, мои «братья» по «Сигме Тау» и друзья‑футболисты, как я и ожидал, поздравили нас со вступлением в законный брак и предстоящим рождением сына. – Я не беременна, – сказала Эбби, мотая головой. – Но… вы же поженились, да? – спросила Лекси с сомнением в голосе. – Да, – просто ответила Голубка. Лекси повела бровью: – Думаю, скоро все выяснится. Я наклонил голову набок: – Лекс, отвали! Не обратив на меня ни малейшего внимания, она продолжала: – Вы, наверное, уже слышали о пожаре? – Да, нам кое‑что рассказывали, – проговорила Эбби, плохо скрывая неловкость. – Говорят, студенты устроили в подвале вечеринку. Они весь год тайком пробирались в корпуса. – Правда? – спросил я, стараясь не выдать облегчения: если полиция действительно считает, что в «Китон‑холле» была обыкновенная вечеринка, то, может, для меня все обойдется. До конца учебного дня нас с Голубкой либо поздравляли, либо просто разглядывали. Впервые с тех пор, как я появился в этом колледже, девчонки не останавливали меня в коридорах и не интересовались моими планами на уик‑энд. Они только смотрели мне вслед, не решаясь приблизиться к чужому мужу. Даже не ожидал такого уважения к институту брака. Не зная, как дела у Голубки, сам я был доволен своим первым учебным днем в новом статусе. Даже преподавательница психологии, услышав, как я отвечаю на вопросы о своей женитьбе, улыбнулась и кивнула мне. Когда занятия закончились, мы с Эбби встретились в машине. – Ну что? Все было так плохо, как ты боялась? – спросил я, забрасывая наши сумки на заднее сиденье. – Да, – выдохнула она. – Значит, к отцу сегодня уже не едем? – Нет, поехали. Ты прав. Нехорошо получится, если он от чужих людей узнает, что ты женился. Голубкин ответ меня удивил, но я не стал приставать с расспросами. Эбби не хотела вести машину, но я заставил ее сесть за руль, сказав, что надо привыкать. Из кампуса до отцовского дома мы доехали довольно быстро, но медленнее, чем если бы рулил я. Эбби соблюдала все правила – видимо, боялась, что ее остановят и она случайно протянет полицейскому фальшивое удостоверение. Мы ехали по нашему городку, который казался мне не таким, как раньше. Наверное, я сам изменился: стал спокойным, умиротворенным. И возможно, дело было не столько в статусе женатого мужчины, сколько в том, что в моей жизни все наконец‑то встало на свои места. Теперь мне больше не приходилось ничего доказывать – ни себе, ни другим, – ведь женщина, которую я полюбил, которая стала моим лучшим другом, приняла меня таким, какой я есть. И она всегда будет со мной. Я чувствовал себя так, будто выполнил трудное задание, преодолел препятствие. Вспомнились мамины слова, сказанные давным‑давно, и я вдруг понял: она просила меня не останавливаться, бороться за ту, кого я полюблю, и я впервые сделал то, чего она от меня ждала. Наконец‑то я стал таким, каким мама хотела меня видеть. Я с наслаждением втянул свежий воздух и положил руку на Голубкино колено.
Дата добавления: 2015-05-06; Просмотров: 335; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |