О зависимости модернизациоиных рисков от знания 6 страница

Как обходиться с неуверенностью:

ключевая биографическая и политическая квалификация

Для выживания в старом индустриальном обществе главную роль играет способность справиться с материальной нуждой, избе­жать социального краха. Мысли и действия направлены на дости­жение коллективной цели «классовой солидарности», а также ин­дивидуальных целей в получении образования и делании карьеры. В обществе риска наряду с этими жизненно необходимы и другие способности. Существенное значение приобретает способность предвосхищать опасности, переносить их, обращаться с ними на био­графическом и политическом уровне. Страх перед снижением соци­ального уровня, классовое сознание или ориентация на успех, с чем мы более или менее научились обходиться, уступают место другим центральным вопросам. Как вести себя перед лицом предуготованной нам судьбы с ее страхами и тревогами? Как преодолеть страх, если мы не в силах справиться с причиной этого страха? Как жить на цивилизационном вулкане, не забывая об опасности и не задох­нувшись от страха, а не только от выделяемых этим вулканом вред­ных испарений? Теряют свое значение традиционные институци­ональные формы преодоления страха и неуверенности в семье, браке, во взаимоотношениях между полами, в классовом сознании и связанных с ними политических партиях и организациях. В то же время субъекты должны научиться преодолевать страх и неуверен­ность. Из этого нарастающего принуждения к самостоятельному преодолению неуверенности раньше или позже должны возник­нуть новые требования к общественным институтам в сфере обра­зования, терапии и политики (см. об этом часть вторую). Таким об­разом, в обществе риска обхождение со страхом и неуверенностью становится в биографическом и политическом плане ключевой ци-вилизационной квалификацией, а выработка соответствующих спо­собностей - существенной задачей педагогических учреждений.

4. Политическая динамика признанных модернизационных рисков

Умирание лесов с самого начала показало: там, где модернизационные риски успешно прошли процесс социального осознания и признания, меняется миропорядок — даже если первоначально на деле предпринимается еще очень немногое. Рушатся рамки спе­циализированных компетенции. Общественность вмешивается в технические детали. Предприятия, которые долгое время в полном согласии с рыночными отношениями, благодаря своим налоговым благодеяниям и предоставлению людям рабочих мест пользова­лись всеобщей любовью, вдруг обнаруживают себя на скамье под­судимых, точнее, пригвожденными обществом к позорному стол­бу и вынужденными отвечать на примерно те же вопросы, что и схваченные раньше на месте преступления отравители.

Вот если бы так все и было. На деле обрушиваются рынки, ра­стут расходы, множатся разного рода запреты, судебные пресле­дования, возникает острая необходимость коренного переуст­ройства производственной системы — а избиратели бегут неизвестно куда. Все вдруг заговорили о том, что, казалось, входило в компетенцию посвященных, — о технических, эколо­гических и юридических деталях, оперируя при этом отнюдь не схожими или сравнимыми аргументами, а выступая в защиту совершенно новой системы отношений: экономические и техно­логические подробности освещаются с точки зрения новой эко­логической морали. Кто объявил крестовый поход против вредных веществ, тот должен подходить к предприятиям с морально-эко­логической лупой. В первую очередь те, кто осуществляет конт­роль за производством, точнее, должен осуществлять, а потом уже и те, кто получает выгоду от систематически допускаемых в этой сфере ошибок.

Где модернизационные риски «признаны» — а для этого нужно многое, не просто знание, а коллективное знание о них, вера в их существование, а также политическое освещение связанных с ними последствий и причинных цепей, — там возникает беспри­мерная политическая динамика. Риски лишаются всего —латентности, отвлекающей «структуры побочных последствий», неот­вратимости. Вдруг оказывается, что возникающие проблемы не подлежат оправданию, что они требуют немедленных и решитель­ных действий. За условиями производства, за производственной необходимостью проступают конкретные личности, инициаторы, вынужденные давать объяснения. «Побочные последствия» заяв­ляют о себе, предстают перед судом, добиваются признания, не позволяют от себя отмахиваться. И мир преображается.

То, что пришло в движение, можно, разумеется, задержать, пре­пятствуя признанию рисков. Это еще раз проливает свет на то, что, собственно, поставлено на карту. В процессе признания модернизационных рисков решающую роль играют не (или не только) послед­ствия для здоровья, для жизни растений, животных и людей, а соци­альные, экономические и политические побочные последствия этих побочных последствий: обвал рынков, обесценение капитала, скры­тое отчуждение, новое распределение ответственности, изменения,

в структуре рынка, признание претензий на возмещение ущерба, гигантские расходы, судебные процессы, потеря лица.

Экологические и медицинские последствия могут быть гипо­тетическими, их можно по желанию оправдывать, представлять в безобидном свете или драматизировать. Там, где в них поверили, они будут иметь названные выше социальные, экономические и политические результаты. Иными словами, если люди восприни­мают риски как реальность, они расшатывают социальную, поли­тическую и экономическую структуру компетенции. С признани­ем модернизационных рисков под воздействием растущей опасности образуется своеобразный политический воспламени­тель. То, что было возможным еще вчера, сегодня сталкивается с преградами. Кто нынче преуменьшает серьезность умирания ле­сов, должен считаться с тем, что его публично упрекнут в циниз­ме. «Приемлемая нагрузка» превращается в «недопустимые источ­ники опасности». Что еще недавно находилось вне сферы влияния политики, сегодня в эту сферу попадает. Становится очевидной относительность предельно допустимых величин и политически недоступных переменных. По-новому обозначаются значения и границы политического и неполитического, необходимого и воз­можного, заданного и подлежащего оформлению. Прочные тех­нико-экономические «константы» — например, эмиссия вредных веществ, «невозможность отказа» от ядерной энергии — превраща­ются в политически подвижные переменные величины.

При этом речь идет уже не только о традиционных инструмен­тах политики — политико-экономическом регулировании рынка, перераспределении доходов, социальных гарантиях, но и об ин­струментах неполитических. Устранение причин опасности модернизационного процесса само приобретает политический характер. Вопросы, относящиеся к сфере компетенции производственного менеджмента (состав выпускаемого продукта, способ производ­ства, вид используемой энергии, устранение отходов), превраща­ются сегодня в горячие проблемы правительственной политики, которые в глазах избирателей конкурируют с проблемой массовой безработицы. С ростом опасности прежние неотложные необхо­димости тают, а параллельно возрастает роль направляющей поли­тики чрезвычайного положения, которая черпает из угрожающей ситуации новые компетенции и возможности вмешательства. Там, где опасность стала нормой, она надолго приобретает институци­ональный характер. Так модернизационные риски готовят плац­дарм для перераспределения власти — иногда с сохранением фор­мальных компетенции, иногда с их кардинальным изменением. Чем быстрее растут модернизационные риски, тем очевиднее по­является угроза основным ценностям человеческого сообщества, и чем яснее это осознается людьми, тем глубже потрясается отла­женная, базирующаяся на разделении труда структура власти и компетенции в ее отношениях с экономикой, политикой и обще­ственностью, тем очевиднее становится, что под воздействием растущей опасности должна по-новому распределяться ответ­ственность, а все детали модернизационного процесса должны подвергаться бюрократическому контролю и планированию. По­степенные системные изменения осуществляются в действии, в про­цессе признания модернизационных рисков и нарастания содер­жащейся в них опасности. Происходит это не в форме открытой, а в форме «тихой революции», как следствие изменений в созна­нии всех, как переворот без субъекта, без смены элит, при сохра­нении старого порядка.

При необузданном развитии цивилизации создаются условия для квазиреволюционных ситуаций. Они возникают как обуслов­ленная модернизацией «цивилизационная судьба», т. е., с одной стороны, под прикрытием «стандартов» и, с другой стороны, вмес­те с ростом чреватого катастрофами потенциала, который вполне может достичь политического радиуса революционной ситуации и превзойти его. Общество риска, следовательно, не революционное общество, а нечто худшее — общество катастроф. В нем чрезвы­чайное положение грозит стать нормой жизни.

Из немецкой истории этого века мы слишком хорошо знаем, что случившаяся или возможная катастрофа — отнюдь не лучший учи­тель в деле укрепления демократии. Насколько противоречивой и взрывоопасной может быть возникшая ситуация, невольно и поучи­тельно проявилось в экспертном заключении «мудрых защитников окружающей среды». Правдоподобность обрисованных в этом зак­лючении опасностей для жизни растений, животных и человека как бы «уполномочивает» авторов с чистой совестью экологической мо­рали прибегать к языку, который прямо-таки кишит выражениями типа «контроль», «официальное разрешение», «под правительствен­ным надзором». Примечательно, что в зависимости от тяжести на­грузки на окружающую среду этот документ требует соответственно далеко идущих возможностей и прав вмешательства, планирования и регулирования. В нем речь идет о расширении системы ин­формации в «сельском хозяйстве», в нем выдвигаются тре­бования «широкого ландшафтного планирования» с «биотопной картографией» и «концепциями по защите территорий»; эти требо­вания базируются на «точных, научно обоснованных данных по мел­ким земельным участкам» и должны осуществляться в борьбе «с кон­курирующими притязаниями на использование угодий». Ради проведения в жизнь своей политики «ре-природизации» совет рекомендует «лишить собственников права использовать... наиболее ценные территории в хозяйственных интересах» Фермеров необходимо «за плату... побуждать к отказу от определен­ных форм использования земли или к проведению необходимых природоохранных мероприятий». В нем говорится о получении «разрешений на внесение удобрений», о соответствующем оп­ределении вида удобрений, масштабов и сроков их внесения». Это «плановое внесение удобрений» требует, как и другие «природоохранные мероприятия», дифференцированной системы контроля на производственном, региональном и надрегиональном уровне, а также «коррекции и дальнейшего развития типовых юридических условий». Короче говоря, в нем набрасывается панорама научно-бюрократического авторитаризма.

Образ крестьянина, столетиями считавшегося «кормильцем» и добывавшего из земли «плоды», от которых зависела жизнь всех людей и ее продолжение, начинает превращаться в свою противо­положность. Сельскому хозяйству угрожает перспектива превра­титься в место кругооборота ядов, угрожающих жизни растений, животных и людей. Чтобы избежать надвигающейся опасности, на достигнутом высоком уровне сельскохозяйственного производ­ства требуется отчуждение собственности и/или вникающее во все детали планирование и контроль под протекторатом науки. По­ражают не только эти требования (и даже не безапелляционность, с которой они провозглашаются). Поражает то, что они обосно­вываются логикой защиты от опасности; ввиду нарастания опас­ности будет очень трудно найти им политическую альтернативу, которая смогла бы действительно сделать то, на что претендует диктатура опасности.

Именно с ростом опасности в обществе риска возникают совер­шенно новые требования к демократии. Общество риска с целью за­щиты от опасности несет в себе тенденцию к «легитимному» тота­литаризму, который, чтобы избежать худшего, давно известным способом творит наихудшее. Политические «побочные послед­ствия» «побочных» цивилизационных «действий» угрожают самой сути политико-демократической системы. Она оказывается перед худым выбором: или оказаться несостоятельной перед лицом сис­тематически производимых опасностей, или под натиском автори­тарных дисциплинарно-государственных «опорных точек» аннули­ровать основные демократические принципы. Разрушить эту альтернативу — одна из важнейших задач демократического обра­за мыслей и действий в наступающем будущем общества риска (см. главу VIII).

Дата добавления: 2015-05-06