ЧАСТЬ 1 3 страница. Да, интересно, что сейчас выкинет Калистратов? Разговор предстоял тяжелый

Да, интересно, что сейчас выкинет Калистратов?… Разговор предстоял тяжелый. Не прошло и пяти часов после их последней беседы. И теперь подполковнику Беспалому придется докладывать в Москву, что Владислав Игнатов, законный вор и хранитель всероссийского бандитского общака, убит в перестрелке во время бунта на зоне. Так или примерно так он это сформулирует. Что также погиб еще один старейший вор в законе по кличке Мулла, отмотавший по зонам всю свою сознательную жизнь. Беспалый снял трубку, вышел на межгород, набрал московский код, потом служебный номер Калистратова.

Генерал ответил на втором звонке.

– Товарищ генерал! – Беспалый почувствовал, как подрагивает трубка в вспотевшей ладони. Нервы, нервишки… – Это подполковник Беспалый из…

– Слушаю, Александр Тимофеич! Что там у тебя? – Беспалый уловил незаметную перемену в тоне и голосе Калистратова. Видно, за эти пять часов в Москве что‑то произошло. Что‑то, малость осадившее горячего генерала. Может, все переигралось? Может, смерть Варяга теперь им даже на руку?

– Товарищ генерал. Я лично сам проверил. Объект… заключенный Игнатов убит в перестрелке, завязавшейся в ходе бунта заключенных. Убит Мулла… – Беспалый сделал паузу. – Бунт подавлен, – зачем‑то добавил он. Видно, дало о себе знать инстинктивное чувство самосохранения. Успокоил начальство на всякий случай. – Ситуация нормализуется.

Он замолчал в тревожном ожидании. Калистратов, вопреки его предчувствию, заговорил спокойным ровным голосом.

– Значит, так, Александр Тимофеич. Напишешь подробный рапорт о случившемся. Да, но сначала проведи служебное расследование. Установи, если сможешь, из какого оружия произведены выстрелы. И после этого пиши рапорт. На имя начальника управления исполнения наказаний.

– То есть не на ваше? – уточнил Беспалый.

– Нет. На мое теперь будешь писать разве что новогодние открытки.

Беспалый заволновался. Он почуял что‑то неладное. И, набравшись смелости – или наглости, спросил напрямик:

– У вас неприятности, товарищ генерал‑лейтенант? – Калистратов ответил не сразу.

– Да, теперь это так называется. Вспомнили, родные, вдруг, среди ночи, что мне шестьдесят в марте исполнилось. Предложили подать рапорт об увольнении. По выслуге лет. К осени сдам дела. Если только теперь с твоим Варягом катавасия не начнется.

С «твоим Варягом» – нет, ну каков прохвост! Сам мне его сунул «на сохранение», под контролем содержать, а теперь «твой». Нет, товарищ генерал, это не мой, а «ваш Варяг»! Хотя, конечно, теперь и мой.

– Значит, гарантию даешь? – донесся до его слуха неуверенный голос московского генерала.

– Простите, товарищ генерал. Связь прервалась. Что вы сказали?

– Говорю, даешь гарантию, что Варяг убит?

– Даю, товарищ генерал. Сам лично видел труп.

– Ладно, – и Калистратов, не прощаясь, повесил трубку.

Беспалый долго сидел набычившись и думал. Думать было о чем. Теперь его служебная карьера, а по сути и вся жизнь, обещала круто измениться. Он чувствовал, что смерть Варяга еще должна была сыграть с ним ох недобрую шутку…

ГЛАВА 5

Шрам посмотрел в окно. Мимо пролетели ростральные колонны. Сейчас он рванет на Васильевский остров, намеренно поплутает по Василеостровским линиям и остановится у невзрачного ветхого домишки с вывеской «Леноблкнига». Там и состоится его очередная встреча с генералом МВД Калистратовым, курирующим Северо‑Западный регион.

Шрам усмехнулся. Чудно устроена жизнь, он, законный вор, уже около года являющийся «папой» северной столицы, встречается с эмвэдэшником, да еще с каким! Знал бы кто из его ближайших корешей, какую опасную игру он ведет… Даже дух захватывает при мысли об этом. Но игра стоит свеч. Риск оправдан – если знаешь, какой куш на кону.

Задумавшись, он едва не проскочил на красный свет. Но, вовремя спохватившись, ударил по тормозам, и его «джип‑чероки», взвизгнув, как вкопанный остановился посередине пешеходного перехода.

С недавних пор Шрам не любил «джипы», считая их дешевым шиком, фенькой шантрапы. Хотя сам последние несколько лет раскатывал именно на «джипах» – у него их было штук шесть, и все черного цвета. Но когда в Москве, а за ней и в Питере всякая шелупонь сменила «восьмерки» и «девятки» на «мицубиси» и «паджеро», он понял, что теперь ему городской вездеход не по рангу. Он заказал себе в Германии сначала «мерс», а потом «БМВ». Он уважал немецкие автомобили – надежные, солидные, быстроходные. Существенные тачки. Жаль, что в России такие не выпускают.

Этот дурацкий черный «джип‑чероки» ему пригнал Гоша Грунт. Грунт был мелким импортером бразильского кофе, а по совместительству «крот» МВД. Он тихо собирал материал обо всех, кто был связан с продовольственным бизнесом. Импорт продовольствия в Питере, как и везде по России, представлял собой сложную пирамиду, в которой были повязаны таможня, налоговики, местные властные структуры, торговцы. И все были подконтрольны бандитам. То есть фактически ему, Шраму. Грунт вел «учет» импортных операций, и в его картотеке фигурировали все – от рядовых пограничников и таможенников на российско‑польской и российско‑финской границе, которые лепили печати на заведомо липовые накладные, до обитателей высоких кабинетов в Смольном, дававших устные указания на ввоз тех или иных контрабандных товаров. Мало кто догадывался, что именно картотека Грунта являлась источником сведений о коррупции в Петербурге, которые накапливались в спецпапках МВД. Спецпапки хранились в сейфах долгие годы, чтобы в нужный момент их можно было извлечь на свет и «слить» в очередном разоблачительном репортаже бойкого журналиста…

Всю необходимую информацию о продовольственном деле в Питере Гоша регулярно, за бабки, предоставлял и Шраму.

Параллельно выполняя для него целый ряд других заданий.

Именно Гоша Грунт сыграл историческую роль, совершенно случайно оказавшись посредником в знакомстве Александра с генералом Калистратовым.

…Это случилось ровно год назад. Как раз тогда убили Стреляного, крупного питерского бандита, не подчинившегося решению сходняка положить конец беспределу в Питере. Через несколько дней у Шрама в офисе раздался странный звонок. Он тогда снимал этаж в старинном доме на Невском, ближе к Адмиралтейству. Его легальная фирма (одна из десятка, ему принадлежавших) занималась экспортно‑импортными контрактными поставками продовольствия, и он был, как всегда, совершенно чист перед властями. И вдруг тот звонок – разговаривала Леночка, секретарша. Позвонивший назвался Золотовым и уверял ее, что данный телефон ему дал лично Георгий Сергеевич Грунтов и что господину Степанову будет очень интересно с ним встретиться, чтобы обсудить возможности для делового сотрудничества. Шраму фамилия «Золотов» ничего не говорила. Может, из области? А поскольку Гошки тогда в Питере не оказалось, он самостоятельно навел справки – никакого Золотова в питерских торговых кругах не знали. Был Петька Золотников – держал под собой всю обувную торговлю в городе и области, был еще Золотин Вовка – этот колготки итальянские контролировал. О Золотове никто не слышал. Но Шрам был не из пугливых – решил на встречу пойти, посмотреть, что это за фрукт. Когда Калистратов позвонил второй раз, с ним разговаривал сам Шрам. Стрелку забили в ресторане «Юнона» – новом заведении с австралийской кухней. Шрам пришел на встречу с тремя «партнерами». Калистратов явился один. Это Шраму сразу понравилось. И еще понравилось, что незнакомец не опоздал – пришел точно, как договаривались, в семь. Сели за столик, заказали какую‑то мелочевку – салат из морепродуктов, гусиный паштет, зелень. Без спиртного. Шрам «партнеров» попросил пересесть за дальний столик в углу, чтобы поговорить с гостем с глазу на глаз. И тут его ожидал самый главный сюрприз.

Не успел он поинтересоваться у господина Золотова, в какой области у него бизнес, как тот сразу раскрыл все карты. Он просто достал красное удостоверение и раскрыл его. Шрам прочитал фамилию «Калистратов» и увидел, что перед ним сидит генерал‑лейтенант МВД. Псевдо‑Золотов, видя его мгновенное замешательство, поспешил заметить:

– Александр Алексеевич, я вам сейчас в двух‑трех словах обрисую ситуацию, которая вынудила меня – я подчеркиваю слово «вынудила» – обратиться к вам в такой неофициальной форме, а дальше сами решайте, как поступить. Итак, вы Александр Алексеевич Степанов, воровская кличка Шрам. Первый срок получили в 1985 году за грабеж и разбой. Дали вам пять лет. Отбывали наказание в Пермском лагере общего режима. Там, судя по некоторым данным, вы сошлись с авторитетными ворами, те вас приветили, и с их благословения потом вас короновали. Здесь, в Ленинграде… то есть в Петербурге… – Калистратов улыбнулся. – Все никак не могу привыкнуть к этой новой моде. Для меня город на Неве как был Ленинградом, так и останется… Да, так вернемся к нашим баранам. Здесь, в Петербурге, вы стали фактическим лидером криминального сообщества. У вас свои карательные бригады. У вас разветвленная сеть осведомителей а гонцов. Вы безжалостно караете беспредельщиков и «крысятников»…

– Откуда?… – вырвался хриплый вопрос из горла Шрама. – Ты… Вы из Большого дома?

– Да, я из «большого дома» – но не из того, о котором вы подумали, Александр Алексеевич. Я не комитетчик, я именно генерал МВД, приехал из Москвы специально, чтобы с вами познакомиться и решить кое‑какие важные вопросы.

До этого Шраму приходилось, и не раз, разговаривать с высокопоставленными чинами из МВД, но с генералом МВД только один раз в жизни – когда на тюремной пересылке в Ульяновске (ему тогда только что вынесли очередной приговор и этапировали в Пермь) его вызвал к себе начальник краевого УВД генерал Михайлов и без обиняков предложил сотрудничество. Двадцатидвухлетний Шрам рассмеялся ему в лицо. Он был тогда еще совсем зеленый бандит‑беспредельщик и люто ненавидел ментов.

С тех пор он повидал их немало, особенно в последние годы, когда власть в России сменилась и он, с подачи Варяга, стал законным вором, живущим по понятиям (так, по крайней мере, о нем говорили). За это время Александр Степанов свел близкое знакомство со многими высокими чинами правоохранительных органов. Ему понравилось заводить дружбу с ментовским руководством, беззастенчиво покупать начальников райотделов и облуправлений МВД и ГАИ, подмазывая их так щедро, что они ему служили верой и правдой.

Но с московским генералом такого ранга Сашка Степанов беседовал впервые.

Поэтому, услышав, с кем имеет дело, он дернулся и инстинктивно повернул голову в сторону так называемых «партнеров». Генерал Калистратов нахмурился.

– Не надо. Вам не грозит опасность. Я же пришел к вам один, без охраны, без ордера, без группы захвата. Повторяю: нам надо поговорить. Спокойно. Так вот, вы самый авторитетный и самый могущественный человек в Петербурге. Особенно сейчас, когда убили Тарасова – Стреляного.

– Ваша работа? – перебил собеседника Шрам, решив проверить генерала на вшивость: он блефовал, поскольку прекрасно знал, что Стреляного убили по приказу Варяга. Стреляный не подчинился воле смотрящего по России, проигнорировал решение сходняка, продолжал беспредельничать – вот и поплатился.

Услышав вопрос, Калистратов, глядя прямо в глаза Шраму, отрицательно помотал головой:

– Нет. А если вы спросите меня чья, я вам откровенно отвечу: знаю, но доказать никто не может. Но как раз не в этом суть дела. Суть дела в том, что здесь, а скоро, я подозреваю, и у нас в Москве начнет разваливаться старый, неплохо отлаженный порядок, который строился в течение многих лет, многими авторитетами. Более того, в свете некоторых внешних событий ситуация и в вашем сообществе может измениться в нежелательную сторону. В нежелательную – для вас, Александр Алексеевич, и для… нас.

– Что вы имеете в виду? – спросил тихо Шрам.

– Я имею в виду разброд и шатания. Хаос. Собственно говоря, хаос уже начался. Есть признаки того, что появляется некая сила – люди, которые хотят дестабилизировать обстановку в Ленин… Петербурге. Вам так не кажется?

Шрам задумался и некоторое время сидел молча, ковыряя вилкой салат из морепродуктов.

– Пожалуй, – наконец выдавил он. – Но какие‑то предположения у вас есть?

– А у вас? – быстро спросил Калистратов.

– Теряюсь в догадках, – уклончиво сказал Шрам.

– Я могу дать вам одну наводку, – улыбнулся Калистратов. – Мы предполагаем, что убийство Стреляного могло произойти по указанию… Варяга! – И увидев, как напряглось лицо Шрама, генерал добавил уже без улыбки. – Владислава Геннадьевича Щербатова – Игнатова (называйте как угодно).

– Зачем ему это? – продолжал валять дурака Шрам.

– Зачем это ему, можно только догадываться – возможно, в интересах укрепления своей власти в России. Тарасов был сильный лидер. Его знали не только здесь, но и в Красноярском крае, и на Урале, не говоря уж о Европейской России. Конечно, методы Тарасова были скорее бандитские, а не воровские, но такой человек был необходим очень серьезным людям. Варягу такой сосед вряд ли был нужен. Но дело не в этом – самым невероятным образом убийство Тарасова оказалось выгодным вам.

– Мне? – удивился Шрам.

– Ну да. Что ни говори, а положение хозяина Санкт‑Петербурга и области после этого убийства укрепилось. Улавливаете?

Шрам свирепо отодвинул тарелку. Калистратов поднял вверх указательный палец и улыбнулся:

– Кстати, вне зависимости от исхода нашей беседы, хочу вас предупредить: молодые люди, что с такими напряженными лицами посматривают в нашу сторону, буквально не отрываясь, в принципе представляют теперь для вас опасность. Встреча с генерал‑лейтенантом МВД… Сами понимаете, Александр Алексеевич!

– Пугать решили, гражданин начальник? Так имейте в виду – я перед законом чист. На меня у вас ничего нет. Три года назад я вышел на свободу с чистой совестью. Это раз. А два – у меня такой авторитет здесь, что я хоть с министром внутренних дел, хоть с генеральным секретарем ЦК КПСС, если таковые еще в силе, встречусь – и никто, не то что «пехота», слова не пикнет и косо не посмотрит. Все знают: раз Шрам встречается – значит, это для дела надо. И точка.

Калистратов опять улыбнулся:

– Молодец, Александр Алексеевич, я вас себе именно таким и представлял. Но вы недослушали. Я вас не испугать хочу, а предупредить. Так как интуиция подсказывает мне, что встанем мы с вами из‑за этого стола хорошими друзьями. Я вам сейчас кое‑что скажу, а вы слушайте, пожалуйста, внимательно. Мне поручено очень влиятельными людьми наладить контакты в криминальном сообществе России с молодыми авторитетными людьми, которые могли бы стать мягкой альтернативой ныне существующей власти в вашем сообществе и которые могли бы с течением времени взять это сообщество под свой контроль.

– Что значит «мягкая альтернатива»? – перебил Шрам.

– Хороший вопрос. Это значит люди из того же круга, не чужаки, к которым естественным образом может перейти власть. Без тотального кровопролития. Без, как говорят американские бандиты, войны в мафии. Я не случайно упомянул имя Варяга. Варяг является ставленником тех людей в системе, которые не сегодня завтра могут исчезнуть. Я не буду сейчас вдаваться в политические подробности, но скажу одно: в стране скоро будут большие изменения. Эти изменения затронут все слои власти – как политической, так и криминальной. У нас же не зря пишут о сращивании криминала и власти. Да, да, срослись, и еще как срослись, – к тому же с незапамятных времен. Но ведь всякий слом в политической машине неизбежно влечет за собой слом и в связанной с ней криминальной машине. Новые люди в Кремле, новые люди в Госдуме – и пиши пропало. Опять начнется передел сфер влияния в воровских и бандитских кругах, передел собственности, дележка общака. Начнутся массовые отстрелы. Так было всегда – при Андропове после Брежнева, при Горбачеве после Черненко. Так будет и после нынешнего нашего вождя…

– Ну нынешний‑то еще ого‑го какой! – возразил Шрам.

– У меня на этот счет иные сведения, – серьезно заметил Калистратов. – Словом, я предлагаю вам совместное дело. На взаимовыгодных условиях. Вы же легальный бизнесмен. Считайте это деловым предложением. Нам – мне и вам – нужно убрать кое‑кого в криминальном воровском кругу. Нет, нет – речь не идет о физическом устранении. Речь идет о физическом удалении. Ссылка, дальше зоны, подставы, вплоть до лишения гражданства и права на въезд в Россию. Улавливаете?

– Вы имеете в виду и Варяга?

– И его, конечно.

– Но он же сейчас где‑то в Америке!

– Александр Алексеевич, – развел руками генерал Калистратов, – меня настораживает ваша неосведомленность. Формально Владислав Геннадьевич Игнатов числится в Америке, но в данный момент пребывает в России. И если мне не изменяет память, с неделю тому назад он был здесь, в Питере, и даже встречался с покойным Тарасовым, бывшим главарем питерской братвы. Давайте о другом, Александр Алексеевич. Если мы с вами сейчас договоримся, то может так случиться, что в России обнаружится одна интересная вакансия – место смотрящего всея Руси. Хе‑хе‑хе. Это вам не питерский пахан, это…

Шрам от последних услышанных слов даже похолодел. Японский бог! Стать смотрящим по России – вот на что намекал генерал! У Шрама даже слегка закружилась голова.

– А вам‑то это зачем?

Калистратов скроил обиженную мину.

– Александр Алексеевич, голубчик! Я готов повторить: с учетом новых политических веяний нам надо на корню пресечь возможный хаос – вы в своей сфере, мы – в своей. А вместе мы будем делать прежнее дело – держать в узде толпу. Попомните мое слово – грядут большие перемены. Вы даже себе представить не можете какие. Вся вертикаль государственной власти и параллельная ей вертикаль криминальной власти в Росси может в одночасье рухнуть – разве это можно допустить? Поймите, при том крутом повороте политического флюгера, который не за горами, все эти «варяги» и те, кто за ними стоит, сгинут! А кто придет им на смену? Выскочки, у которых за душой ничего, кроме кабаков с голыми бабами, нет! Шантрапа в «джипах»?

Шрам тогда усмехнулся: верно вякает эмвэдэшный генерал. «Шантрапа в „джипах“ – надо запомнить эту фразу. Сказанная год назад, сейчас она как нельзя более точно отражает точку зрения самого Александра Степанова.

Собеседники помолчали. Генерал закурил, уверенно делая глубокие затяжки.

– Сейчас я приехал сюда в связи со следствием, которое ведется по делу об убийстве Тарасова‑Стреляного, – продолжал Калистратов. – Собранные улики косвенно показывают, что в убийстве были заинтересованы как московские криминальные боссы, так и… местные, ленин… питерские. Учтите, то, что я вам сейчас говорю, оперативная секретная информация и я сильно рискую – погонами, если не головой. Но я все же вам скажу. Улик мало. Арестовать мы кого‑то можем, но потом всех придется отпустить. До суда дело явно не дойдет. Но по городу может – я подчеркиваю, может – пойти слух, что в убийстве Стреляного был заинтересован некто, кто метит на его место. Улавливаете? Я уверен, Александр Алексеевич, что вы заинтересованный человек. Не сомневаюсь, что именно вам в ближайшие дни будет предложено стать смотрящим по Санкт‑Петербургу. Но даже если авторитетные люди проголосуют за вас, то слух о какой‑то вашей причастности к убийству в низах будет иметь весьма и весьма серьезное значение и последствия. Это не угроза, Александр Алексеевич, это реальность, которая не зависит от моего или вашего желания. Это я передаю вам мнение моих московских… коллег. Если вы откажетесь с нами сотрудничать, слух о вашей причастности к убийству Стреляного из Москвы будет невозможно остановить. И у вас здесь возникнут очень крупные неприятности. Вы это и без меня хорошо знаете.

Калистратов помолчал, раскурил еще одну сигарету и продолжил:

– И последнее. О ваших трех партнерах, которые сидят там, в углу. Я достаточно хорошо изучил ваше дело и имею представление о вашем психологическом складе. Я почти убежден, что вы примете мое предложение. Не сразу. Вы подумаете над ним, поразмышляете – и согласитесь. Вот тогда‑то вам надо будет позаботиться об этих трех ребятах. Потому что, кроме них, насколько я понимаю, нас с вами вдвоем больше никто не видел. Вы меня поняли? – Калистратов говорил быстро, почти скороговоркой. Он приподнялся: – Я уйду первым. Искать меня не надо. Я пробуду в городе еще два дня. В пятницу утром, часов в десять, я вам позвоню на работу. Надеюсь, к тому времени у вас созреет решение.

Он позвонил в пятницу ровно в десять утра. Шрам снял трубку и, услышав знакомый голос, без долгих раздумий выдохнул:

– По рукам, генерал!

Калистратов не стал комментировать тон Александра Степанова и быстро назвал адрес на Васильевском острове, добавив:

– Приедете туда к вечеру с теми тремя «партнерами». Но чтоб об этом, кроме вас, уж точно никто не знал.

Шрам, не прощаясь, положил трубку.

Он взял их на Васильевский с собой в свою машину, ничего заранее не объяснив. Толик Ильин, Лешка Пузанов и Костя Шустов. Этих ребят он знал давно – ходил с ними не на одно толковище. Они были его личными телохранителями. Бывшие спецназовцы, которые после дембеля помотались‑помотались без дела и без денег да и прибились к одной областной бригаде. На них Шраму в свое время указал Витька Косой – молодые, здоровые, ловкие ребята, стреляют без промаха, кулаки стальные, нетрепливые. Шрам взял их однажды на беседу с мурманскими щипачами, которые повадились в пассажирский порт бомбить интуристов. Разговор был короткий – мурманчане поначалу пытались гонор показать, но шрамовские бойцы их маленько тряханули – без лишних слов, без шума, – и пришлые убрались восвояси. С тех пор Шрам всегда брал свою «тройку» на переговоры. Не то что он любил этих ребят, но привязаться – привязался, и расставаться с ними ему было жаль.

Шрам не знал, как Калистратов распорядится ими, но понимал, что назад с Васильевского ему, видимо, придется ехать одному. Так и получилось. Вернее, получилось хуже.

Когда они вчетвером зашли в кабинет номер «9» на третьем этаже, Калистратов попросил троих пройти в смежную комнату и пока подождать там. В комнату вела внутренняя дверь. Шрамовы телохранители вопросительно глянули на хозяина, но тот спокойно кивнул: мол, вперед, ребята. Те послушно скрылись за дверью, и там тотчас раздались сухие хлопки – три. По звуку Шрам понял: пистолет с глушителем.

Калистратов молча мотнул головой: мол, пойди, взгляни. Шрам неохотно вошел. Он успел заметить, что окон в помещении нет, а все четыре стены обиты толстыми, звуконепроницаемыми мягкими панелями. В дальнем углу стояла темная фигура. Лица было не разглядеть, но в опущенной руке человек держал пистолет. На полу перед дверью неподвижно лежали три трупа. Крови не было. Все трое были убиты наповал выстрелом в голову. Шраму стало страшно. Но Калистратов молча тронул его за плечо и вывел обратно. Плотно затворив дверь в смежный кабинет, Калистратов впервые со времени встречи внимательно посмотрел на гостя и заговорил с ним:

– Александр Алексеевич, то, что произошло сейчас, произойти должно было – в наших с вами интересах. Этих бойцов вы сами подставили во время нашей первой встречи, так что винить вам некого. Их найдут сегодня ночью за городом. Будет следствие, выяснится, что они стали жертвами криминальной разборки.

– А как же тот, кто стрелял? – хрипло спросил Шрам.

– За него не беспокойтесь. На нем уже столько крови, что ему для собственной же пользы лучше держать язык за зубами…

И вот спустя год Шрам снова ехал туда же, на Васильевский остров. На их с Калистратовым тайную явку. Он понимал: случилось что‑то важное, иначе генерал не стал бы вызывать его лично, а позвонил бы по мобильному телефону. Что же могло произойти? – недоумевал Шрам. Он взглянул на часы: 18.55. Чуть выше над цифрами чернела дата: 30 мая.

«Джип» мчался по Василеостровскому проспекту. Шрам думал о генерале Калистратове. Тогда, в их первую встречу, Калистратов обронил что‑то о том, что изучил его досье и знал его, Шрама, психологический склад. Что он имел в виду? Что Шрам болезненно властолюбив? Что после коронации он вдруг ощутил сладкий вкус власти, который позволял утолять самолюбие и жажду подчинять себе других. Сладкий вкус власти… Да, кому‑то нравится убивать. Кто‑то – самые дикие, примитивные, бойцы‑гпадиаторы – обожает терпкий вкус крови. Тех хлебом не корми – дай насладиться предсмертным ужасом, застывшим в глазах беззащитной жертвы. Таких Шрам не любил, питал к ним отвращение: подонки, мразь. Другие испытывали страсть к деньгам. К роскоши. Их пьянил сладкий вкус богатства. Эти воровали, грабили, убивали только ради одного – чтобы заграбастать побольше бабок. Чтобы накупить себе импортных шмоток, ездить по пять раз в году на Средиземное море греть пузо. Чтобы купить под Питером дачу и чтоб это был непременно особняк какого‑нибудь партийного пенсионера, с резной мебелью, с телефонами во всех комнатах, с участком в два‑три гектара. Такие начинали с того, что в 1991 году за бешеные бабки приобретали в обкомовском гараже списанные ЗИЛы‑«членовозы», потом меняли их на подержанные белые «линкольны», а потом вместо них покупали новенькие «роллс‑ройсы». Они жрали за троих, пили за пятерых, словно торопились компенсировать голодные годы сидения на скудном совковом продпайке. Но мало кто из его ближних знал этот сладкий вкус власти.

Да, Калистратов оказался тонким психологом. Он был прав – Шрам готов пожертвовать многим, очень многим, даже переступить через воровские понятия, чтобы обрести как можно больше власти. Когда полгода назад Шрам сдал Варяга и организовал похищение его жены с сыном из Америки, он знал, что совершает тягчайший грех. Знал, что за такое вся воровская Россия, если тайное станет явным, дружно поднимет его на «перья», разорвет в клочья, заживо сварит в кипящем масле. Но он шел напролом. Его манила жажда власти. Он верил генералу Калистратову. И надеялся с его помощью и при его поддержке в скором времени занять место смотрящего по России.

«Джип», резко затормозив, остановился перед дверью трехэтажного дощатого домика. Покрытые пылью окошки были занавешены грязными шторками. Шрам вышел из машины и глянул вверх. Угловое окно на третьем этаже было не занавешено. Значит, Калистратов уже там. Шрам толкнул дверь с пузырящейся краской и вошел в темный вестибюль. За столом сидел дед‑вахтер. Он читал журнал при ярком свете крохотной настольной лампы.

– Вы к кому? – привычно проскрипел дед, даже не отрывая глаз от страницы.

– В отдел распространения, – ответил Шрам и, не глядя на деда, прошел к лестнице.

Он поднялся на третий этаж, дошел до конца длинного коридора, без стука открыл обитую дерматином дверь с номером «9».

За письменным столом сидел Калистратов. Перед ним стоял навытяжку плотный приземистый господин в сером костюме. Господин обернулся на вошедшего.

Калистратов хмуро кивнул Шраму и обратился к господину в сером костюме:

– Ладно, Васильич, ты пока иди, мы тут потолкуем, обсудим ситуацию, я тебя после вызову. Свяжись с Москвой – узнай, нет ли чего нового оттуда.

Васильич, весь красный как рак, не отрывая от пола глаз, прошмыгнул мимо Шрама в дверь.

– Присаживайся, Саша, – пригласил Калистратов. – Ты понял, что я тебя вызвал по срочному делу?

– Просто так не стали бы, понятно.

– Так вот. У нас проблема, – Калистратов помотал головой, точно его внезапно пронзила сильная боль в шейном позвонке, и поправился: – У меня проблема. Мне вчера сообщили, что Варяг убит в зоне.

У Шрама как‑то разом пересохло во рту. Он сухим языком облизнул губы.

– Как, убит?

– Как‑как… Кверху каком. Этот мудак‑выскочка, начальник лагеря, недоглядел… Словом, в лагере начался бунт. Не знаю уж, что там случилось, но зеки забузили. Начальник лагеря вызвал ОМОН, внутренние войска с бронетехникой. Началась стрельба. Варяга уложил снайпер.

– Зачем? – Шрам от волнения даже вскочил со стула.

– Как я понимаю, начальник колонии в штаны наложил и решил избавить себя от возможных хлопот с Варягом. В любом случае кум, этот сукин сын, спасал свою шкуру, а меня подставил. Ну да ладно, это мои проблемы – мне их и решать. Я тебя не за тем позвал. Что бы там ни было, наш план продолжает работать. Хотя было бы намного лучше и вернее, если бы это случилось месяцев на четыре‑пять позднее. Но ты, парень, можешь праздновать победу. Для тебя теперь дорога открыта. Я уже доложил наверх о смерти Варяга. Через день‑два весть разойдется по России. Но пусть твоя братва узнает об этом не от тебя, а из «Московского комсомольца» или через зоны. Когда всем станет известно, что Варяга нет, на очередном сходе будут выбирать нового смотрящего по России, – Калистратов улыбнулся и добавил, напирая на каждое слово: – Надеюсь, у тебя есть подходящая кандидатура?

Шрам не смог сдержать улыбки. У него бешено колотилось сердце.

– Имеется.

– Так вот, дальше. Это наша с тобой последняя встреча. Здесь. Сегодня я возвращаюсь в Москву. Там мне предстоит очень непростой разговор. За смерть Варяга меня по головке не погладят. А ты действуй. С тобой я свяжусь сам. Через Грунта. Сюда больше не приезжай – я явку временно снимаю: не нравятся мне кое‑какие моменты. Этот мужик, которого ты только что видел, мой личный агент. Работает в «Облкниге», но к МВД никакого отношения не имеет – я его когда то из‑под серьезной статьи вывел, вот он мне иногда и помогает по старой дружбе. Но на прошлой неделе он вляпался в одну историю и привел сюда непрошеных гостей. Так что адрес этот пока забудь. Ну прощай, Александр Алексеевич. Удачи тебе, – Калистратов горько усмехнулся: – И ты мне удачи пожелай.

Дата добавления: 2015-05-06