Муромцев С.А

“Что такое догма права?”

I

Мы исходим из того воззрения на задачи правоведения, которое сложилось под влиянием позитивизма. С точки зрения этого воззрения задача правоведения как науки состоит в том, чтобы изучать законы определенной группы социальных явлений, которые своею совокупностью образуют право. Поставленное таким образом правоведение должно стать отделом социологии; как вообще законы социологии, так и законы правоведения были бы законами сосуществования (статика) и преемственности (динамика). Социологию не смешивают с историей, так и социологическое изучение гражданского права не следует смешивать с историей этого последнего, а в частности история не то же самое, что динамика. Отношение истории к обеим частям социологии, и к динамике, и к статике – одинаковое: история дает тот материал, из дальнейшей переработки которого получаются и динамические, и статические законы (хотя не на одной только истории они основываются). – В настоящее время часто говорится, что задача истории – открытие законов развития человечества, этот не совсем точный оборот речи не следует понимать в том смысле, что история поглощает собой социальную динамику. Вовсе нет. Если мы остановимся на истории отдельного народа, то такая история вообще неспособна привести к открытию законов, обыкновенно она может служить лишь у проверке законов, открытых другим путем. К открытию законом приводит история, взятая в ее целом и, в частности, историко-сравнительное исследование. Но законы, открываемые в этом случае, суть только те «исторические» законы, которые основаны на методе простого перечисления (per enumerationem simplicem); в их числе одинаково могут быть и законы последовательности, и законы сосуществования. Далее требуется свести эти законы на высшие обобщения психологии и социологии, или, другими словами, соединить их в одно целое при помощи дедукции их психологических и социологических законов. Эту задачу призваны исполнить социальная динамика и статика. Было высказано мнение, что различные истории и динамики есть дело устаревшее (Гольмстень), но, думается нами, устареть не может различение, которое основано на действительном различии предметов.

II

Спрашивая, как при изложенной постановке вопроса о задачах правоведения определяется положение догмы права? Под догмою разумели и разумеют систематическое изложение начал (принципов) действующего права какой-либо страны и какого-либо времени. Такое изложение описывает, обобщает, определяет и классифицирует и в конце концов не имеет ничего общего в исследованием законов. Если систематическое изложение служит подготовительной стадией к этому последнему, то мы имеем дело с описательным правоведением, как частью истории, если же систематическое изложение требуется в виду известных практических целей, то мы имеем догму права в строгом смысле этого слова: догма представляет в надлежащей стройности тот правовой порядок, который юрист-практик должен осуществлять в своей деятельности. Догма составляет отрасль юридического искусства, и как бы ни было разрешен вопрос о положительной науке гражданского права, право догмы на существование остается неприкосновенным.

Было высказано мнение, что догма права соответствует как раз тому отделу науки, которые юристы-позитивисты разумеют под статикой (Гольмстень). В таким мнении кроется глубокое заблуждение, хотя не трудно открыть его источник. Этот последний надо искать в очевидном желании сохранить в целости современный строй юридической науки, не вступая в то же время в открытое столкновение с новыми требованиями; напротив, при такой постановке вопроса в самом позитивизме надеются найти опору для сохранения правоведения в современном его виде. Спору о плане науки придается такой характер, как будто бы он шел о словах. В истории права желают видеть динамику, а в догме – статику. Был прежде юрист-догматик, знал он догму и историю; но вот появляется позитивность и утверждает, что должна существовать динамика и статика права. Юристу-догматику как бы досадно, что его упрекают в недостатке чего-то; и он спешит удовлетворить пришлеца: «вот вам динамика» – и с этими словами он подает историю, «а вот и статика» - и подает догму, - решение простое и спокойное, но, к сожалению, неосновательное. История по-прежнему остается историей, догма – догмой, а динамики и статики нет как нет. И другое недоразумение находит в этом случае свое место. Почему-то предполагают, что юрист-позитивист должен вовсе отвергнуть догму, как самостоятельный отдел правоведения, и вот думают, что оправдают существование догмы, доказав, что она есть лишь один из отделов позитивной юриспруденции: догма есть статика. Такой путь защиты очень рискован: если только доказательство не удается, то придется заключить, что догма не должна существовать вовсе. Не зачем уступать своим противникам более того, чем сами они требуют. За догму говорит вековой опыт юриспруденции, и позитивист охотно признает в ней отдел правоведения как искусства. Нечего, конечно, претендовать на то, что в догме не признают науки, в строгом смысле этого слова; такая квалификация не умаляет значения догмы. Физиология – наука, медицина – искусство; психология – наука, теория воспитания – искусство, и конечно, сделать исследование или написать трактат по медицине или воспитанию не менее почтенно, чем по физиологии или психологии, и для юриста-догматика нет беды, если позитивист, оставаясь верен своей терминологии, не назовет его предмет наукой, и достоинство его нисколько не потерпит, если он не отстоит во что бы то ни стало своего положения, как деятеля «науки».

Наконец, воззрение на догму как на статику подрывает самое себя потому что в конце концов ведет к полному отрицанию догматического способа изучения, как независимого от истории. В самом деле, согласимся на минуту, что догма есть статика. Но, как показано выше, задача социологического изучения (и статики, и динамики) состоит в построении научных законов, предметом же этого изучения служат исторические (эмпирические) законы; другими словами, - только через посредство исторического изучения можно придти как к динамике, так и к статике, и, стало быть, догме – статике, вопреки прямому намерению самих ее защитников, приходится вступить в тесное соприкосновение с историей! – Справедливость такого соображения не умаляется, когда в ответ на него утверждают, что юридическая справка не имеет ничего общего с статикой Конта и Милля. Напротив, такое возражение лишь обнаруживает силу нашего утверждения. С обеих сторон оказывается одинаково признанным, что статика – в том виде, как ее понимали Конт и Милль, и за ними другие сторонники позитивной доктрины, оказывается не тожественною с догмой права, лишь под условием изменения этого понятия статики возможно придти к подобному отожествлению. Но прежде, чем изменять, не следует ли тщательно обдумать необходимость изменения? Легко отступить тут а там от отдельных положений позитивной системы, переделывая из по своему; но легко ли будет потом сохранить ее целостность и единство, понаделав в ней многие бреши?

Юридическая статика есть часть юридическое науки, догма права есть часть юридического искусства. Статике предстоит исследовать законы сосуществования, догма же лишь описывает, обобщает, определяет и классифицирует, то есть занимается теми процессами, которые ничего общего в исследованием законов не имеют. В догме нет ничего индуктивного и ее обобщение суть не более, как обобщение понятий и предложений, в самой догме нет и силлогизма, и строить силлогизмы приходится лишь юристу-практику, когда отдельные догматические положения он применяет к разрешению казусов. Мы должны развить эти утверждения.

ІІІ.

Дата добавления: 2015-05-22