Описание красоты природы и девушки в удмуртском фольклоре и в художественных произведениях

Введение

План

Эстетический образ мира в культуре удмуртов

1. Описание красоты природы и девушки в удмуртском фольклоре и в художественных произведениях.

2. Декоративно-прикладное искусство удмуртов.

2.1. Орнамент как отображение традиционного мировоззрения удмуртов

2.2. Удмуртское декоративное искусство в организации интерьера народного жилища

2.3. Декоративное искусство в традиционном комплексе народной одежды удмуртов

У каждого народа есть свои представления о том, что прекрасно, что обладает подлинной, нетленной красотой. Несомненно одно: восприятие и переживание прекрасного вызывает бескорыстную любовь, чувство радости и ощущение свободы у всех людей.

Категория прекрасного – это философская категория. В разные времена у разных народов она имела свои особенности, специфику. Эстетика – наука о прекрасном – одна из древнейших наук, потому что проблема прекрасного волновала человечество во все времена. Ещё древние философы, начиная с Аристотеля, Гераклита, Сократа, обращались к этому вопросу и внесли свой вклад в изучение этой глобальной проблемы.

Исследования понятия красоты, прекрасного – тема чрезвычайно многообразная. В данной работе мы рассмотрим традиционные представления удмуртского народа о физической красоте.

К сожалению, в гуманитарной науке этой проблемы практически не касались ни археологи, ни этнографы, ни литературоведы, исключая, пожалуй, фольклористов, которые собрали народные творения: пословицы и поговорки, легенды и сказки, песни и загадки удмуртского народа. Собранные фольклорные материалы, однако, пока не получили должного осмысления того, что нас интересует. Для анализа особо выделим произведения удмуртских писателей, в которых нашло отражение дальнейшее развитие представления о красоте у удмуртов. Таким образом, в нашем распоряжении три источника, откуда была почерпнута необходимая информация – это удмуртский фольклор, произведения удмуртских писателей, а также некоторые этнографические данные.

Несмотря на малую изученность этой проблемы в удмуртской науке, следует подчеркнуть, что в народной среде представления о прекрасном получили глубочайшее осмысление, облечённое в фольклорную форму, а не в философско-эстетические трактаты.

С древних времён удмурты селились вблизи рек и лесов, которые являлись основным источником жизни. Человек ощущал себя частью природы, поэтому понятие «прекрасное» для него совпадало с красотой природы, причём не какой-нибудь абстрактной природы вообще, а природы родного края:

«Родной мой край,

Родная земля,

Ты в сердце моём,

Ты всегда хороша!» (Е 382).

Или:

«А здесь – первозданный покой. Родное гнездо. Есть ли на свете место краше и милее, чем…тихая, родимая сторонушка?» (Кт 307).

Под красотой природы удмурт в первую очередь подразумевал лес, т.к. лес для него – это всё: и оберег, и пища, и жилище, и пушнина, а значит, и валюта. «Тогда антитезы человек – природа не существовало. Они были едины» [3, с. 120]. Как сказано в удмуртской легенде: «Дороги торные, и река светлая, и леса богатые, … и зажили без нужды…» (Млс 109).

С какой любовью и восхищением описывает красоту окружающей его природы удмурт! Вот строчки из некоторых художественных произведений: «В небе луна, воздух медовый, в реке рыба играет, в роще соловьи поют» (Кт 450).

Трепещет в небе песня тюрагая…

Шмели сопят от запахов медвяных,

Слетаясь в клевер – на рожок зари;

Цветы пестреют на лесных полянах,

Как будто здесь расселись снегири. (Е 9).

«Вдоль опушки тянулся широкий, заросший по склонам кудрявым орешником овраг, а ниже – сплошные заросли черёмухи. Цветут липы, сквозь густую листву с трудом пробиваются солнечные лучи, оттого кажется, что лес соткан из золота и зелени; лес нежно и безостановочно поёт, будто на ветру звенят тончайшие серебряные струны; гудят пчёлы, заготавливая душистый липовый мёд, и сами, словно хмельные от обильного медосбора. Где-то на дне оврага захлёбывается, бормочет невидимый ручей, а в кустах над ним щебечут птицы, скрытые листвой…» (ОК 271).

Наряду с красотой природы для удмурта, хотя об этом никогда не говорилось открыто и прямо, символом красоты была женщина. Это легко можно обнаружить как в фольклорных, так и художественных произведениях.

Во все времена восхищались красотой женщины. Казалось бы, представление о женской красоте всегда и везде должно быть одинаковым. Однако античное искусство выразило восхищение совершенством человеческого тела. Так, в Древней Греции красивой считалась женщина, занимающаяся спортом, тренированная, мускулистая, гармонично сложенная. В эпоху Средневековья утвердился совершенно иной идеал женской красоты. Красивой считалась женщина аскетического телосложения.

Идеал красоты менялся от эпохи к эпохе, от народа к народу. У многих народов принято считать, что короткая шея некрасива. В Восточной Америке живут племена, у которых шея женщины искусственно удлиняется от нескольких десятков сантиметров с помощью специальных колец. В Китае был старинный обычай перебинтовывать ступни девочек, чтобы они не росли более 8 – 10 см. В обычаях народов майя считалась красивой девушка с косоглазием.

У удмуртов, к счастью, не было такого стремления что-либо исправить, изменить в своём облике, но они также придавали большое значение человеческой привлекательности, физической красоте. Так Г.Верещагин – основоположник удмуртской литературы, поэт, фольклорист, этнограф – пишет: «Признаками мужской и женской красоты считают: чистое лицо, нос прямой, густые брови, открытые глаза, тонкие губы, русые волосы. Имеющих такую красоту называют: таза, чебер!» [1, с. 100].

Интересно и важно то, что удмурты красоту женщины сравнивали с красотой природы, что было совершенно не случайно, поскольку у всех народов женщина ближе к природе, чем мужчина. У удмуртов это отражено в фольклоре. Вот как пела девушка, желая стать красивой:

Бусые кизем ег узьым кызьы чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!

Возь вылын чалмачача кызьы чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!

Турын пöлын кызьы узы-боры сяська чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!

Нюлэскын кызьы кисьмам эмезь чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!

Сьöд льöм кызьы чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!

Сьöд сутэр кызьы чебер адиське, озьы чебер мед адиськом!

Как красива озимь на вешних полях, пусть я буду такою красивой!

Как бывает красив на лугу италмас, пусть я буду такою красивой!

Как цветы земляники, клубники цветы, пусть я буду такою красивой!

Как малина, поспевшая в нашем саду, пусть я буду такою красивой!

Как красива черёмухи чёрная гроздь, пусть я буду такою красивой!

(Зк 81).

В народных песнях имеются строчки, в которых описывается девушка, любующаяся своей красотой:

Муш чечы кадь мон ческыт вал,

Шунтэм вöй но кулэ öй вал.

Горд намер кадь мон бамъем вал,

Сьöд сутэр кадь синъёсы вал.

Мульы тысь кадь мон дуно вал,

Миськем сяртчы кадь мон чылкыт вал,

Синучкон кадь мон пиштüсь вал.

Кинэ гажай, соин ветлü,

Нэнэ-дядяй уг лэзь вал.

Словно мёд была я сладкой с юных лет,

Любовались мною, глядя мне во след,

Мои щёки – костяники красный цвет,

А глаза мои – смородины чёрный цвет.

Словно ядрышко ореха я была,

Словно репкой, чистой, гладкой я росла,

И сияла, как под солнцем зеркала (Зк 149).

Баблесо, баблесо уж но йырсие

Усёз но быроз ук пыд выжыям.

Кудрявый, кудрявый мой волос льняной,

К моим ногам опадает за спиной (Зк 96).

Как выяснилось, у удмуртов сложились два прямо противоположных идеала красоты: чернобровая, черноглазая девушка с льняными волосами и синеглазая, но тоже с льняными волосами. Даже у популярной удмуртской народной песни «Лымы тöдьы» имеются 2 варианта, в которых отражаются оба идеала:

Мертчан ужо, мертчан ужо,

Мертчанлэсь но ужо йырсие

.Дыдык чагыр, дыдык чагыр,

Дыдыклэсь но чагыр синъёсы.

(Сутэр сьöдо, сутэр сьöдо,

Сутэрлэсь но сьöдо синъёсы).

Жёлтый лён-леночек нежен,

Только в косах волосы нежней.

Много сини у голубки –

Больше сини в девичьих глазах.

(Смородина чёрная,

Но черней смородины девичьи глаза). (Унп 46).

Изумительное описание девушек можно встретить в произведениях удмуртских поэтов и писателей: «Дыдык перестала жать, выпрямилась. Щёки – спелая брусника, глаза голубым шёлком отливают» (Ти 21). «Лёгкое и тонкое лицо девушки напряжённо вздрагивало, большие глаза, похожие на голубые незабудки, омыты точно росой, слезами…» (Кт 10).

Возь вылысь сяськалэсь но чебер со будэм,

Синъёсыз кык сьöдэсь сутэръёс кадь вылэм.

Бамъёсыз – кык чебер ыжытэсь улмоос.

Чупамон мусоесь чебересь ымдураз

ыжытэз пычамын кадь кисьмам узылэн.

Куараез тулыс уй уылэн кадь вылэм

Со мусо нылмылэн.

Она росла красивее цветка на лугу,

Глаза похожи на две чёрные смородинки.

Щёки – два красивых румяных яблока.

Губы словно впитали румянец спелой земляники.

Голос нашей милой девушки

Похож на песни весеннего соловья. (И 194).

Гурезь но бамад сьöд пушнеред,

Сьöд пушнер но пöлын сьöд сутэр.

Сьöд сутэр кадь ик синъёсты,

Горд намер кадь ик бамъёсты.

На склонах в крапиве высокой

Ягоды смородины видны.

Словно костяника, алеют ваши щёки,

Глаза, будто смородина, черны. (Зк 82).

В связи с этим следует заметить, что одной из антропологических особенностей у удмуртов считаются небольшие глаза, и если девушка обладала большими глазами, их называли «уч син» («русские глаза»).

Во многих песнях физическая красота девушки сравнивается с одними и теми же растениями, ягодами, фруктами, а красота её голоса отождествляется с пением одних и тех же птиц и звучанием одного и того же музыкального инструмента. Например:

1) С деревьями (воспевается красивый стан девушки):

а) кызьпу «берёза»:

Кызьпу веськрес мугордэс, [анайёс но апайёс], Сьöд но лыз но синъёстэс Данъямы кыранъёсын Öжытгес-а, я мултэс.	Ваш стройный как берёза стан, [мамы и сёстры], Ваши карие и синие глаза Мы прославляли в песнях Немного и немало. Вай кыр 81.
	Сюрес дурын баблес кызьпу – Атай, сое тон эн кора. Сюрес дурысь баблес кызьпу –Мынам луоз со мугоры.	У дороги кудрявая берёза – Не руби её, отец. У дороги кудрявая берёза – Это будет моё тело. Кжук 1998/ 11, 33

б) бадяр «клён»:

Вож бадяр, ой, кадь ик, Вож мугоры öй-а вал?

Словно зелёный клён, Не был ли мой стан? Вай кыр 104.

в) пужым «сосна»:

Пужым вай, ой, кадь ик, Суйёсы но öй-а вал?

Словно веточки сосны, Не были ли мои руки? Вай кыр 104.

2) Со цветами (воспевается красота одежды, красота девичьих глаз):

а) италмас «купальница; лазоревый цветок»;

б) инвожо «смолёвка, дрёма, гвоздика полевая»:

Милям но апайёс, мар апайёс? Возь вылэ потылэм италмас кадесь ик вылüллям.	Наши сёстры, что за сёстры? Они похожи на купальницу, цветущую на лугу. Жук 52.
уж италмас но шуисько ке, уж дэремен кадь потüськод. Лыз инвожо но шуисько ке Лыз кышетэн кадь потüськод. уж италмас но тон мыным но, Лыз инвожо но тон мыным.	Когда я говорю «жёлтая купальница», Представляю тебя в жёлтом платье. Когда я говорю «синяя смолёвка», Представляю тебя в синем платке. Для меня ты и жёлтая купальница, Для меня ты и синяя смолёвка. Кжук 1995/3, 10.

Турлы сяська адыса, мон Инвожолы паймем вал. Чагыр, чебер со сяськаос Тынад синъёсыд вылэм.

Увидев много разных цветов, Я восхищался смолёвкой. Эти красивые голубые цветы, Оказывается, твои глаза. Вае кыр 24.

в) зангари (кинайчача. лызсяська, егсяська) «василёк»:

уж ег пöлын лыз сяськаос. Апай, сое тон эн ишкы... уж ег пöлысь лыз сяськаос – Мынам луоз со синъёсы.

В жёлтой ржи васильки. Сестра, ты их не рви... В жёлтой ржи васильки – Это мои синие глаза. Кжук 1994/9, 33.

3) Со льном: етüн «лён» (воспевается красота девичьих волос):

Мертчан ужо, мертчан ужо, Мертчанлэсь но ужо йырсие.

Лён золотистый, лён золотистый, Золотистее льна мои волосы. Вае кыр 4.

уж мертчан, ой, кадь ик, уж йырсие öй-а вал?

Словно золотистый лён, Мои ли волосы не были? Вае кыр 104.

4) С чипчирганом – название старинного удмуртского музыкального инструмента (воспевается красивый голос):

Чипчирган кадь куарае, Резинка кадь мугоры.

Мой голос звучит как чипчирган, Моё тело гибкое, как резина. Вай кыр 70.

Чипчирган, ой, кадь ик, Куарае но öй-а вал?

Словно звонкий чипчирган, Мой ли голос не звучал? Вае кыр 105.

5) С ягодами, фруктами, овощами (воспеваются румяные щёки, карие глаза):

а) сьöд сутэр «чёрная смородина»:

Сутэр сьöдо, сутэр сьöдо, Сутэрлэсь но сьöдо синъёсы.

Смородина чёрная, смородина чёрная, Чернее смородины мои глаза. Вай кыр 48.

Нюлэскы но ветлыкум, Сьöд сутэр бичакум, Сьöд сутэр синъёстэ Мон тодам ваисько.

Когда брожу по лесу, Собираю чёрную смородину, Я вспоминаю твои глаза – Чёрные смородинки. Вае кыр 123.

Сьöд сутэр, ой, кадь ик, Сьöд синъёсы öй-а вал?

Словно чёрные смородинки, Мои ли глаза не были? Вае кыр 104.

Ву дурысь но сьöд сутэр кадь, Сьöд чебересь синъёсыд.

Твои глаза красивые, чёрные, Как чёрная смородина возле реки.

б) намер «костяника»:

Горд намер, ой, кадь ик, Горд бамъёсы öй-а вал?

Словно красная костяника, Мои ли щёки не были? Вае кыр 104.

в) яблок (улмо) «яблоко»:

Яблок гордо, яблок гордо, Яблоклэсь но гордо бамъёсы.

Яблоко красное, яблоко красное, Краснее яблока мои щёки.

Вае кыр 43.

Улмолэсь но намерлэсь но ыжыт, чебер бамъёсыд.

Твои красивые щёки Румянее и яблока, и костяники.

6) С названиями птиц (воспевается красивый голос):

а) уы «соловей»:

Шур дурысь но арамаысь уж уылы паймем вал. Уы чирдэм вылымтэ со, Тынад куараед вылэм.

Меня восхитила песня соловья За рекою в роще. Это, оказывается, не соловья песня, А твой голос. Вае кыр 24.

б) тюрагай «жаворонок»:

Бусыын но гырыкум, Тюрагай куара кылыкум, Тюрагай куарадэ Мон тодам ваисько.

Когда работаю в поле, Слышу трель жаворонка, Вспоминаю я твой голос – Голос жаворонка. Вае кыр 123.

Кыр тюрагай но шуисько ке, Ваземъёстэ мон кылüсько. уж уыпи но шуисько ке, Кырамъёстэ мон кылüсько. Кыр тюрагай но тон мыным но, уж уыпи но тон мыным.

Когда говорю «жаворонок», Слышу твой голос. Когда говорю «соловей», Слышу твои песни. Для меня ты и жаворонок, Для меня ты и соловей.

В знак восхищения и любви к вышеперечисленным цветам, птицам, музыкальному инструменту даны одноимённые названия художественным коллективам (Государственный ансамбль песни и танца Удмуртской Республики «Италмас», удмуртский фольклорно-этнографический ансамбль студентов Удмуртского госуниверситета «Чипчирган» и т. д.), швейному объединению («Зангари»), посёлку (Италмас), журналу («Инвожо») и т. д. Г. Корепанов-Камский написал балет «Италмас» (по одноимённой поэме М. Петрова), оперу-балет «Чипчирган». Цветок италмас стал символом Удмуртской Республики.

Поэтическое восприятие женской красоты у удмуртов в повседневной жизни претерпевало сильные изменения. Красота приобретала второстепенное значение. На первый план выходили такие достоинства девушки, как физическое здоровье, трудолюбие, крепкие руки. В противоречие с фольклором вступало также отношение к фигуре. Если в фольклоре воспевается тонкий стан, то в реальной жизни предпочтение отдавалось крупным девушкам, отнюдь не худеньким, но статным, так как нужна была работница и мать здоровых детей.

В удмуртских народных свадебных песнях имеется множество описаний красавицы невесты. Ниже приводим одно из них:

Милям гынэ бон эмеспимы эмеспи кадь-а?

Гур урдэсэ но думылэм ук, ой но, горд кунян кадь.

Милям гынэ бон нылъёсмы ук ныл но кадь-а ма?

Лавка азе но пуктылэм, ой но, уч минё кадь.

Наш, да ведь, да жених, разве жених?

К печке, да, привязанный, ой да, рыжий телок словно.

Наша, да ведь, да, невеста, разве невеста?

В витрине, да, магазина выкупленная,

Ой да, русская кукла словно. (Уф – 1, 58).

Выявлен удивительный факт: как только девушка переступает порог девичества, становится женщиной, матерью, отношение к её физической красоте меняется. В удмуртском фольклоре нет описания красоты женщины. Считалось, что женщина, мать, хозяйка может быть подвержена влиянию злых сил, поэтому о её красоте не принято было упоминать. Женщина была уже прекрасна тем, что она мать, труженица. Именно ей полагалось носить самый красивый, богато украшенный костюм, многие части которого имели обереговый характер.

Следует отметить, что в рассмотренном нами материале красота юноши воспевается намного реже, чем красота девушки. Внешность юноши воспевается не так подробно и детально. Основное внимание заострено на его крепком телосложении, например:

«Был он высок, строен, телосложение имел богатырское» (Унс 25).

«Широкий в плечах, тонкий в поясе, быстрый на ногу. Юноша был сложен богатырски. В каждом его жесте чувствовалась сила» (Г 16).

Следовательно, главная красота мужчины в силе, поэтому неслучайно мужчину 40 – 50 лет, обладающего пиком мужской силы, называли мужчиной, находящимся в том возрасте, когда можно прокусить железо – «корт куртчон дырыз».

Таким образом, в рассмотренных нами фольклорных и художественных произведениях чаще всего встречается описание красоты природы и физической красоты девушки.

Сложившееся представление об эстетическом восприятии человека наложило отпечаток на жизненный уклад удмуртов, что нашло отражение и в декоративно-прикладном искусстве.

Дата добавления: 2015-05-09